22 февраля. 2006 год. 2 часа ночи. Почти за день до сражения с Поднебесьем.
Со всеми своими тренировками Такемичи совсем забыл о сегодняшнем дне, а потому когда его вызвали на срочное собрание всей Тосвы, он немного растерялся. Ханагаки в принципе в последнее время стал много чего забывать. Его это пугало. Пугали его и панические атаки, что стали происходить куда чаще, чем были до этого. А ещё Такемичи понимал, что пора уходить, что всё — пора начинать действовать в одиночку, потому что он и так достаточно сблизился с парнями. Мичи казалось, что побудь он с ними ещё немного, то потом и вовсе не сможет уйти, из-за чего весь его план по «спасению мира» канет в ту же бездну, в которую он сам проваливается каждую ночь, когда закрывает глаза, чтобы поспать. Спать, кстати, Такемичи тоже стал мало. Каждый раз, когда он закрывал глаза, ему снился один и тот же сон — тот самый, что он видел тогда, в своём времени, когда уснул у стены под календарём. Из-за того, что Мичи мало спал и всё больше тренировал своё тело, организм начал кричать о помощи, мол: «Такемичи Ханагаки, немедленно остановись, дай мне отдохнуть!», но парень словно и не слышал самого себя, от чего и появились панические атаки, частая раздражительность, провалы в памяти, а ещё очень странные и пугающие самого Таке мысли: ему уже не казалось бредовой идея убить кого-то. Да~а. В последнее время Герой и правда задумывался над тем, чтобы просто убивать тех, кто ему мешает. И его это уже даже не пугало, как когда-то в самом начале. Такемичи больше вообще ничего не пугало, кроме провалов в памяти и панических атак. Собрание закончилось ближе к утру. Если быть честным, Ханагаки даже не мог сказать о чём вообще шла речь, ибо все его мысли были о том, что завтра придётся заниматься вдвойне больше, так как сегодня тренировка была пропущена. Сознание же было забито никотином. Курение его отвлекало. Давало какое-то расслабление, «разрешало» не думать о всех этих проблемах, что настигали парня. — Такемичи, — после собрания к Ханагаки подошёл Инуи Сейшу, — Иди за мной. — И на кой чёрт? — Мичи стоял в расслабленной позе, затолкав руки в карманы штанов, а голову откинув назад. Во рту была сигарета, которая почти дотлела до конца. Ханагаки выглядел чертовски круто. — Хочу тебя кое-кому представить, как нового главу Чёрных Драконов. — Я же сказал тебе, что не хочу становиться главой никаких ни драконов, ни леших, ни вампиров, ни-ко-го. Что непонятного было в моих словах? — Ханагаки в точно такой же расслабленной позе вынул из рта сигарету, выпустив дым прямо в лицо Инуи. — Ты… Чёрт, пожалуйста, просто сходи со мной к Нему и всё. Могу даже заплатить. Сколько ты хочешь? — Сейшу уже готов был начать предлагать варианты оплаты, но Таке его перебил. — Хорошо. Я схожу с тобой в замен на то, что ты отстанешь от меня со своими Драконами, хорошо? Мичи понимал, что он отказывается от слишком высокой надежды на помощь в будущем, но по-другому он не мог поступить. Если Ханагаки решил действовать в одиночку, то ему не следует иметь абсолютно никаких связей со Свастонами. Даже если они будут не напрямую, а косвенно. Как и предполагал Такемичи, Инуи привёл его на могилу к Шиничиро, куда чуть позже подоспели Изана, а позже и Майки с Эммой. Между, вроде как, членами семьи развязался диалог и Ханагаки то ли было велено, то ли это была просьба в грубой форме, но ему нужно было увести Эмму подальше ото всего этого. Стоя за пределами кладбища, Такемичи слушал Эмму и её рассуждения по поводу мальчишек, брата, Доракена. Слушал и понимал почему её смерть так сильно повлияла на Манджиро. Сано младшая была таким невероятным солнышком, терять которое не хотелось и не хочется от части слова совсем. Вдали послышался рёв мотоцикла. Такемичи не смел позволить Кисаки убить Эмму. Он сам себе не имел права этого позволить. Ханагаки бы непременно возненавидел себя всем своим сердцем, если бы дал Тетта убить сестру Майки и будущую девушку Рюгуджи. Мичи долго не знал что ему нужно сделать для того, чтобы уберечь девушку, но так и не додумался ни до одного вполне подходящего плана. А когда Кисаки был уже совсем близко, парень действовал лишь на одних инстинктах: схватить блондинку за руку, развернуться на 180 градусов и закрыть её собой, вставая в позу ласточки, тем самым пиная мотоцикл ногой. Тетта не удержался. Не смог справиться со смысловой нагрузкой: как это так? Чтобы какой-то Такемичи просто взял и вот так помешал его плану? Просто взял и вот так вот накрыл все его подготовления одним лишь пинком? Сознание было забито ненужными мыслями, а потому Кисаки потерял координацию управления и свалился на землю, врезавшись в заборчик кладбища. — Что произошло? — к Такемичи и Эмме подскочил Манджиро. — Сестру твою убить пытались, — Мичи снова стоял в уже привычной для него расслабленной позе. — Что? — в тот момент, когда Сано повернулась в сторону Кисаки, тот уже успел поднять свой мотоцикл и двинуться куда подальше от этой ненавистной для него компании.***
Битва Поднебесья и Свастонов была в самом разгаре. Парни уже не обращали внимания на собственные раны, а Такемичи был единственным, кто просто стоял в сторонке и курил, смотря на всё это. Перед самой битвой он сам рассказал Майки и Доракену о том, что он из будущего, в надежде на то, что Манджиро как и когда-то в прошлой временной вселенной распустит Тосву. Где-то в противоположной стороне так же «на расслабоне» сидели братья Хайтани, вглядывающиеся в Такемичи, который, казалось бы, не обращал внимания ни на кого совсем. Ханагаки было плохо. Его снова захлестнула паническая атака, признаки которой парень не выпускал наружу, оставаясь внешне спокойным и с хладнокровным стеклянным взглядом, но внутри сжимаясь от повышенного уровня тревожности. Свастоны же тем временем вроде как начинали одерживать победу над Поднебесьем, действуя под предводительством Майки. Мичи закрыл глаза и поднял голову к небу. Очередная затяжка. Очередная мысль — «пора со всем этим покончить». Никотин пробивается глубоко до сознания. Разум чист. Тело внутри горит, словно свинец залили. Внешне: полное хладнокровие и апатия. Ни грамма эмоций на лице. Парень расслабляется и смотрит прямо. Уже не голубые, а синие стеклянные глаза Такемичи встречаются с более яркими голубыми глазами Кисаки, наполненными бешенством и злостью. Парни отклоняются от стены и идут друг к другу не замечая ничего и никого вокруг. Шаг Тетта жёсткий, грубый и тяжёлый. Парень дышит так, словно ему кислорода мало. Глаза готовы налиться кровью из-за его переполняемого гнева. Такемичи же двигается легко и непринуждённо. Тело расслабленно, руки в карманах, меж зубов сигарета. — Ты, чёртов ублюдок, порушил все мои планы! Ты мешался у меня под ногами ещё с самого начала. Пора тебе сдохнуть! — на Ханагаки был направлен пистолет. Однако парень даже не пошевелился, в отличии ото всех остальных: бой замер и все уставились на этих двух, стоящих прямо в середине поля. — У тебя кишка тонка выстрелить, — брюнет вытаскивает сигарету и с полным безразличем в глазах тушит её о собственную ладонь. — Сволочь! — Кисаки нажимает на курок. Все замирают, хотя, казалось, что парни и так не двигаются. Пистолет щёлкает, но выстрела нет. — Вот же еблан, — Такемичи усмехается и умело выбивает из рук Тетта пистолет. Несколькими ловкими движениями перезаряжает его и направляет на блондина. Теперь выстрел уже точно будет произведён. — Такемичи, ты же не такой. Ты не сможешь просто взять и выстрелить в него! — Майки был первым, кто очнулся ото всей этой шокирующей ситуации. — Слышьте, это пацанские разборки, какое к чертям оружие! — Какучо был вторым. — И то верно. В глазах Такемичи зажигается огонёк. Огонёк безумия и дикого желания убивать. Парень в один момент роняет пистолет на землю, а после замахивается на Кисаки и бьёт его по лицу с такой силой, что тот падает на землю. Встать он не успевает: Такемичи пару раз пинает его в район груди. Слышится хруст: ребра сломаны. Тетта задыхается, но всё ещё продолжает что-то кряхтеть в оскорбительной форме и даже пытается встать, что у него, на удивление, получается. Однако нанести удар он не успевает: Ханагаки с разворота бьёт его по голове носком ботинка — тренировки не прошли даром. Блондин вновь падает на землю, а Мичи садиться сверху и бьёт. Бьёт долго и сильно. Лица Кисаки уже даже и не разглядеть: сплошное месиво из крови. Свастоны не верят своим глазам — это их маленький и беззащитный Плаксивый Герой? Поднебесье же боится. Курокава и Хайтани восхищены. — Хватит! Такемучи, остановись, черт тебя дери! — Доракен наконец-то выходит из оцепенения и отталкивает парня от Тетта. — Пиздец, — выносит вердикт Коконой, присевший около блондина, — Пульса нет. Сердце тоже не бьётся. Шок — то, что испытывает Тосва. Восхищение — то, что испытывает Поднебесье. Майки растерян. Доракен напуган: что теперь будет с Такемичи. Сам же Ханагаки пуст. Он абсолютно ничего не чувствует, хотя ещё несколько минут назад с такими яркими эмоциями убивал человека. Битва заканчивается. Ни у кого нет желания продолжать всё это. Расходятся парни на ничьей. Говорят, мол «устали». В голове же у всех одно: «умирать не хочется».***
8 марта. 2006 год. День роспуска Тосвы.
Майки вдруг ни с чего вызывает Ханагаки к храму Мусаши — месту собрания Тосвы. — Сорян, что вызвал, но я хочу поговорить с тобой. Выслушаешь меня? — Манджиро стоит на своём законном месте, откуда всегда возвышается над парнями. — Говори, — Такемичи заваливается на землю, оперевшись головой о стену и снова закуривает сигарету. Он знает: разговор будет не из лёгких. Майки спрашивает его о будущем. Мичи рассказывает. Рассказывает всё то же самое, что и в прошлый раз, не упоминая только своих дальнейших прыжков. Они разговаривают долго и Мичи старается этим всем насладиться: он знает, что общается с Сано вот так, как настоящий друг, в последний раз. Сегодня Ханагаки уйдёт. Уйдёт надолго. Точнее — навсегда. Спустя некоторое время собираются и остальные члены Тосвы. Майки делает объявление о роспуске. Никто долго не верит его словам: парни слишком много провели время друг с другом, сражались за едино поставленные цели, за общую честь, за территорию. И сейчас вот так вот взять и разойтись? Было грустно всем. Всем, кроме Такемичи Ханагаки, уходящего втихую в закат. Через несколько дней близкий круг бывшей банды Свастонов собирается вместе и закапывает капсулу времени, не заметив одной маленькой детали — вместе со всеми письмами положенными в коробку, был ещё один лишний конверт. Конверт с диском, на котором была запись Такемичи — его последнее обращение к парням от него, как от их друга. Потому что в дальнейшем Ханагаки планирует стать для них врагом. Врагом настолько ненавистным, чтобы они не то чтобы не хотели к нему подойти, а даже подумать о его существовании не имели мысли.***
В старой кафешке сидел парень: среднестатистический рост, широкие плечи, чёрные как смоль волосы, глаза полные холода, спокойное лицо, не выражающее ни одной эмоции. На столе стоял стакан с кофе. Взгляд был устранен в даль через стекло окна. — Такемичи Ханагаки? — напротив брюнета завалились трое парней: Ран и Риндо Хайтани и Изана Курокава. — Допустим, — Мичи откинулся на спинку стула, смотря на парней скучающим взглядом. — Мы хотим создать группировку, — выдаёт глава Поднебесья. — У вас ведь уже есть банда, — Ханагаки вопросительно приподнимает левую бровь, — И чего вам от меня нужно? — Мы хотим идти под твоим предводительством, — заявляет старший Хайтани, бессовестно стащив у Такемичи кофе.