Октябрь. 2018 год. Месяц с начала борьбы Бонтена и вражеской группировки Поднебесье.
Уже около месяца Такемичи Ханагаки не мог нормально уснуть. В сентябре месяце данного года возникшая из ниоткуда группировка с таким уже известным названием объявила им войну. Они не шли на переговоры, не появлялись в поле зрения, не предпринимали никаких попыток к проникновению на базу — они действовали в крысу, из-за спины: ловили парней из Бонтена тогда, когда те были в одиночестве или же в составе 2-3 человек, убивали только с расстояния, а ещё постоянно присылали какие-то письма, из которых было понятно одно — они мстят. На самого Ханагаки покушений было лишь несколько и все они были провалены. — Сколько мы потеряли сегодня? — Такемичи сидел во главе большого стола, за которым так же находилась вся верхушка Бонтена. — Около 15 человек. Все были подстрелены, как и обычно, — Риндо снял свои очки, потирая глаза. — Место откуда стреляли нашли? — Ханагаки откинулся на спинку стула, доставая сигарету. — Да, — Хитто перебирал пальцами по столу, — Улик никаких. Господин Тачибана тоже ничего не даёт. Говорят, что у них тоже никаких зацепок. — Чёрт, — Такемичи бьет по столу кулаком, а после встаёт, — Письма ещё были? Как только Ханагаки задаётся этим вопросом в кабинет влетает молодой парнишка, что тут же сгибается в поклоне почти в девяносто градусов. — Глава-сама, пришло новое письмо! — Зачем же так врываться, малыш? — Ран встаёт со своего места и вальяжной походкой идёт до парня, — Ты знал, что при входе нужно стучаться? — Ран, сядь, — Ханагаки приказывает, и Хайтани старший слушается, — Смогли найти в них что-то стоящее? — Глава-сама, их лидер хочет с вами встретиться. В письме говорится только одно: место встречи и то, что Такемичи должен быть один. В замен на выполненные условия, глава воскресшего Поднебесья обещает прибыть так же один. — Мичи, ну ты же не дурак. Хотя бы одного человека возьми. Ран оказывается единственным из всех, кто до последнего пытается отговорить Такемичи ехать в одиночку, но по итогу всё равно проваливается. Хайтани старший пытается действовать сам и проследить за главой, но оказывается заперт в гараже Мочизуки, по приказу соответственно Ханагаки. Парня рвёт от злости и он обещает прибить всех, как только выберется, а сам Такемичи тем временем почти добирается до места. По дороге до назначенного места встречи парень много думает. Голову разрывает куча мыслей о том, кто же мог встать во главе давно «погибшей» группировки. Изана рядом с ним, Хайтани тоже, Кисаки мёртв, как и все те, кого ещё можно было бы увидеть во главе Поднебесья. Возможно, это мог быть кто-то из тех, кого подмял под себя Бонтен в ходе своего становления, но тогда появлялся другой вопрос: почему именно «Поднебесье» и откуда они вообще о нём узнали? Тосва сразу отметалась на второй план, ведь Ханагаки точно знал, что никто из парней не занимается ничем подобным. Спустя полтора часа, весь запутанный в собственных мыслях, Такемичи наконец добирается до места. Машина останавливается на старом пустыре. Вокруг ни души. Ханагаки без каких-либо пугающих мыслей выходит из машины и садится на капот, подкуривая сигарету, и, когда та уже дотлевает до конца, на место подъезжает ещё одна машина. Брюнет тушит сигару, сбросив ту на землю и наступив на неё ногой, а после выпрямляется. Его поза расслабленна, несмотря на то, что мысли полностью забиты всей этой ситуацией. Ком в груди начинает стягиваться, заставляет тошноту подступить на своё место. Тревожность растёт с неимоверной скоростью, а страха нет. Даже сейчас Такемичи Ханагаки не боится смерти. — Ну, здравствуй, Миччи, — из машины выходит высокий мужчина, одетый в фиолетово-синий костюм. Чёрные волосы, промелированные жёлтым, аккуратно уложены набок, а фиолетовые глаза полны злости. — Здравствуй, Ханма. Давно не виделись, — Такемичи удивлён. Он никак не мог подумать, что дело Кисаки перенимет именно Шуджи. Хотя, здесь дело было, наверное, не в том, что Ханагаки сомневался в Ханме, а в том, что он попусту о нём забыл. — Действительно давно. Не думал, что ты так высоко поднимешься, — Шуджи облокачивается на капот собственной машины и подкуривает сигарету, — Я всё надеялся, что ты сдохнешь где-нибудь в подворотне. — Хах, приятно слышать о том, что ты обо мне думал, — Такемичи тоже облокачивается о капот, — Зачем тебе это всё? Не мог жить нормально после всего, что было? — Ответ прост: месть. Знаешь, Кисаки хоть и был тем ещё уродом, но он меня любил, — Ханма поднимает лицо к небу, — Меня ж никто принимать не хотел, а он принял. Да, использовал, но по-свойски как-то, что ли. Он, дарил мне хоть какое-то тепло, давал хоть что-то, что помогало чувствовать себя человеком. А ты убил его. Единственного дорого мне человека, который обо мне заботился. — Он был психом, — Такемичи пожимает плечами, — Я защищал своих друзей. Защищал себя. Ничего личного. — Врёшь, — Шуджи соскакивает с капота и в один момент вытаскивает из-за пазухи пистолет, а после направляет его на Ханагаки, — Ты врёшь. Ты всем и всегда врёшь. Ты же все это делаешь только ради себя, да? — Ну так убей меня, — брюнет встаёт со своего места и вплотную подходит в Ханме, утыкаясь лбом в дуло пистолета, — Давай, стреляй, чего же ты ждёшь. Такемичи не страшно. Он давно перестал чувствовать страх смерти. Единственное о чём он думал, так это о том, что будет обидно за потерянный мир, что достался ему с таким трудом. Потери жизни он не боялся. Да и не держало его на этом свете ничего особо дорогого. Ни семьи, ни любимого человека, ни нормальной работы, которую он бы любил. У него нет никого близкого. Лишь сломленная личность, уничтоженное моральное состояние, сознание, катящиеся к чёрту и куча панических атак. — Ахаха, — Ханма закрыл руками лицо и разошёлся в истерическом смехе, — Ахахахахаха. Знаешь, ахаха, Такемичи, а я не буду тебя убивать. Я сделаю тебе также больно, как когда-то сделал мне ты. Ты думаешь, что я просил тебя приехать сюда одного для твоего убийства? — Что? — Ханагаки застыл. Зрачки его глаз уменьшились в размерах, а сознание наконец проявилось и он все понял. — Вся ваша верхушка сейчас сидит в вашем убежище, в вашем доме. Они сейчас там все вместе и убить их не составит мне труда, — Шуджи достаёт из кармана маленький пластмассовый брусок с красной кнопкой, — Один мой щелчок на эту кнопочку и «Ба~ах!». — Не посмеешь. Такемичи злился. Злился на Шуджи, злился на судьбу и на весь этот мир. Но больше всего злился на себя. Злился за то, что в очередной раз пропустил слова своих подчинённых мимо ушей, за то, что опять своевольничает, что поехал один и оставил их всех там, в группе, совсем не знающих ситуации, которая получается. Злился за то, что идеально подстроился под ход плана Ханмы. — Ох, поверь мне, посмею. Ничего личного, как ты говоришь. Шуджи улыбается и нажимает на заветную кнопку. Мир Ханагаки рушится. Он в один миг вырывает из-за спины пистолет, покорно лежащий в кобуре, и стреляет в парня напротив, что даже не пытается уклониться, а с такой же улыбкой на лице принимает пулю. Такемичи разворачивается и уходит, на последок услышав хриплое предсмертное: «Про Тосву я тоже не забыл».***
— Надо бы посмотреть как там Ран. Что-то он замолк, — Канджи срывается с места и идёт на улицу к собственному гаражу. — Я тоже пойду, — Риндо встаёт и движется следом за коллегой. Кто-то же должен помочь Мочизуки угомонить его братца. — Может, тоже сходить? — Какучё смотрит на Изану, что спокойно сидит за столом. — Думаю, мы найдём поинтереснее, чем заняться. Курокава встаёт и направляется в сторону Какучё. Хитто оказывается зажат между телом Изаны и столом. Губы старшего оказываются на шее парня, а руки блуждают по телу. — Какого хуя?! — с улицы слышится грохот и матерная ругань. — Я всё же думаю нам лучше сходить к ним. С Раном тяжело будет справиться, когда он в таком состоянии, — Какучё мягко отталкивает Курокаву и направляется к выходу. Последнему ничего не остаётся, кроме как следовать за парнем. — Что у вас тут, чёрт подери, произошло? Выйдя за пределы дома, Курокава и Хитто застают интересную картину. Канджи лежит на земле, на нём сверху сидит Ран, Риндо сидит рядом с ними на земле и рукой прикрывает разбитый нос: видимо, получил, когда пытался угомонить своего брата. В гараже, двери которого раскрыты настежь, всё разбросано, а некоторые вещи поломаны. — Вы ебланы чёртовы. Если с ним что-то случиться, — Ран встал с Мочи и оттряхнулся, — Я вас всех нахуй уе… Договорить Хайтани не успел. Его перебил взрыв, из-за которого парней отбросило в сторону, как уборщица свои перчатки. Дом, что пару минут назад стоял целым и невредимым, взлетел, словно птенец из гнезда, а после развалился на большие-малые куски, оставив после себя лишь большое пламя. — Кха, — Ран кое-как поднялся с земли. Голова кружилась, сознание терялось, всё тело дико болело, пространство постоянно исчезло из поля зрения. Было страшно, — Риндо! Рин! — Я, тут, — откуда-то справа послышался хриплый стон Хайтани младшего, к которому тут же рванул старший. — Все живы? — Ран, откапывающий брата из-под завала досок, очень надеялся на то, что хоть кто-то ещё выжил. — Ну я вроде да, — Мочизуки встал рядом с Хайтани и одним рывком отбросил пару досок, давая Риндо вздохнуть полной грудью. — По-кх~ха-омог-гите. Пока Ран помогал Риндо встать на ноги, Канджи рванул в сторону стонущего Курокавы, рядом с которым оказался и Какучё. Изана был под небольшим завалом шифера, а вот Хитто придавило куском бетона, что недавно являлся стеной дома. Парень оказался жив, но вот его ноги, что и приняли на себя весь обрывок, вряд ли. Люди, что находились за пределами ограды, но увидели взрыв смогли вызвать пожарную и медицинскую службу, а потому уже через двадцать минут парням была оказана помощь. Узнав в пострадавших, лица, что заведовали верхушкой Японии, медицинский персонал действовал быстро, чётко и как можно профессиональнее. Ханагаки, что прибыл только через сорок минут, с учётом того, что гнал на всех скоростях, застал своих парней не в лучшем состоянии, а дом… а дом он не застал уже. — Вы как? Всё хорошо? Все живы? — у Такемичи словно камень с души упал, когда он увидел парней живыми. Как так получилось совсем не укладывалось в его голове, потому что он особо об этом и не думал. Главное, что все живы. — С ними почти всё в порядке, — ответил близстоящий врач, — Сотрясение, ушибы. У Курокавы-сама перелом руки. Единственное только, Хитто-сама… — Это по вашему "в порядке"?! Что с Какучё? Где он вообще? — Господин больше не сможет ходить на своих двоих, — врач опустил голову, в то время как верхушка Бонтена наоборот её подняла. — Что? Что вы сейчас сказали?! — Ханагаки хватает медицинского работника за грудки и притягивает к себе. — Успокойтесь, пожалуйста. Наши работники делают всё возможное, чтобы спасти ему жизнь. Но его ноги были до колена раздавлены большим куском бетонной стены. Мы не в силах их восстановить. — Чёрт! Чёрт! Чёрт! В голове Ханагаки все плывёт. Он снова напортачил. Снова не смог спасти близких. Из-за него снова пострадали дорогие ему люди. И всё, что он может сейчас — это стоять тут не в силах им чем-то помочь. — Миччи, это не твоя вина, — на плечо брюнета легла рука Рана. — Если бы я только согласился взять вас с собой… — Перестань ныть, — Канджи так же положил свою руку на плечо Ханагаки, — Ты же сильнейший глава Бонтен. Сам говорил, что это не детские игры. Мы все были готовы к тому, что кто-то из нас может умереть. Но всё равно пошли за тобой. Так что перестань ныть и покажи нам сейчас свою силу. Не физическую, а ту, из-за которой мы тебе доверились. — Ты прав, — Такемичи позволил себе мягкую улыбку, но всего на секунду. В одно мгновение его лицо стало серьёзным и настолько безэмоциональным, что даже пугало, — Вы сейчас едете в больницу. Проверить ещё на раз, чтобы никаких травм. Изана пару деньков чтобы отлежался в палате. Я пока решу, куда безопаснее будет вас определить, — голос его был холоден и прочен, словно сталь. — Да, Глава-сама. — Ступайте, — от раздачи приказов Ханагаки оторвал звонок телефона. Наото, — Слушаю? — У нас ЧП. На Свастонов было совершено нападение. Так вот что значили последние слова Ханмы.