«Никто никогда не полюбит такого как ты.» «Ты никому не нужен, кроме меня.» «Будь хорошим мальчиком и я тебя не брошу.»
Галф хочет отпустить руку, но именно в этот момент Мью оборачивается. Он улыбается, перехватывает его ладонь, продолжая говорить по телефону. Подносит к губам, целуя. — Хорошо, отключаюсь, — Мью кладет телефон на тумбочку, ложится рядом с мужем. — Все в порядке? — Да, конечно, — Галф аккуратно двигается ближе, укладывается головой на плечо альфы. — Разве может быть что-то не так… С тобой? Мью хмыкает, зарывается носом в темные волосы омеги, прижимая его к себе сильнее. Он смотрит на дверь спальни, думая о чем-то своем. Галф рассматривает их в зеркале, довольно урча от того, как замечательно они смотрятся вместе. — У нас будут красивые дети, — тихо говорит он. Мью вздрагивает. Он шумно выдыхает и кивает. Его длинные пальцы выписывают неизвестные узоры на голой коже мужа. — Как твои стажёры? — переводит тему Мью. — Иногда выдают интересные идеи, — Галф позволяет ему это. — На самом деле из них должен выйти толк.«— Он бьёт тебя.
— Я разберусь с этим, Мью.
— Нет, Галф. Ты не разберёшься. А вот я да.»
— Из-под твоей руки выйдут только профессионалы, — Галф чувствует, что Мью улыбается в его волосы. — Да, наверное.«— Кан! Пусти, пусти сейчас же!
— Хочешь уйти от меня? Уйти к этому Мью? Неужели ты не понимаешь, что ты ему не нужен! Такой как ты никому не нужен.
— Замолчи!
— Это правда, Галф. Ты можешь быть только со мной. А если ты уйдешь от меня, ты останешься один. Совсем один. Ты же не хочешь быть один?»
— Прекрати так громко думать, — Мью обнимает Галфа обеими руками, а заодно закидывает на него ногу. — Все хорошо. Тебя больше никто не обидит. Никогда. Галф верит, именно поэтому закрывает уставшие глаза и даёт запаху Мью окутать его, словно в одеяло.▪️▪️▪️
— Миа и Рэй, вы разбираетесь с нашим делом, — Галф закидывает сумку на плечо. — Фиат и Пуйфай будете сидеть в зале суда, чтобы обвинение видело, что мои стажёры рядом. Если дойдет до полноценного суда — меняетесь каждое слушание. На вопросы журналистов не отвечать, и вообще молчите. Ясно? — Да. — Тогда едем. Галф совсем не удивляется, когда перед залом суда их встречают журналисты. Он отвечает привычное «без комментариев», держа маску равнодушия и скрывается вместе с младшими в зале. Мью уже здесь. Он что-то тихо обсуждает с Сейнтом, они крайне серьезны. Галфу это не нравится, он молча подходит ближе, чтобы поздороваться с мужем, который с самого утра ускакал на работу, делать вид, что ничего не происходит. — Привет. — Здравствуй, Туа-энг, — Мью привычным жестом обнимает его за талию, касаясь губами виска. — Прости, что уехал так рано, меня вызвали. — Лучше бы ты за сгоревший завтрак извинился, — фыркает Галф. — Сколько раз просить тебя не притрагиваться к плите? Мью виновато улыбается. Галф хихикает, ровно до того момента, как замечает, что на них смотрит тот самый омега. И Галф замирает. Отворачивается, целует мужа в щеку и тихо шепчет, что все будет хорошо. Мью уверенно кивает. Невиновным нечего бояться. Галф мысленно уходит в себя, разбираясь со своим делом. Он отсутствующим взглядом смотрит вперёд, пока Фиат и Пуйфай смотрят то на него, то на Мью. Фиат вздрагивает, когда Галфа приглашают ответить на вопросы обвинения и защиты. Он едва заметно касается руки омеги и шепчет: — Кхун’Канавут. Галф кивает, шепчет в ответ «благодарю» и встаёт. Не разу не запнувшись, с королевской грацией он проходит к своему месту, садится, поднимая взгляд на мужа и переводит его на обвинителя. — Кхун’Канавут, вы знаете в чём обвиняется ваш муж? — Изнасилование. Плохое обращение с омегой. Избиение. — Не забывайте, что врать запрещено. Забудьте, что это ваш муж, — Галф недовольно смотрит на Сомбуна. Он знает, что этот избалованный альфа терпеть не может его мужа. Неудивительно, что дело под его контролем. — Как часто вы видите своего мужа в агрессивном состоянии? — Никогда. — Любая грубость считается агрессией, Кхун’Канавут, — Галф едва заметно хмурится. Как же его бесит этот альфа. Он знает, что Сомбун имеет на него виды. А Мью ему мешает. Всегда мешал. — Никогда. — Кхун’Канавут, если вы боитесь сказать… — Ваша честь, это давление на свидетеля, — Сейнт встаёт резко, пугая не только Галфа, но и Сомбуна. — Кхун’Сомбун, попрошу вас, — Сомбун злится, Галф видит, но ему приходится кивнуть. — Кхун’Канавут, как проходит гон вашего мужа? — Все как у всех, — пожимает плечами Галф. — Клыки чешутся, неконтролируемая сила и агрессия, — и прежде чем Сомбун успевает за это ухватиться, Галф продолжает. — Мы не проводим его гон вместе. — А с кем он проводит гон? — Один, — внутри Галфа просыпается ярость. — Он проводит его один. Вы можете запросить камеры с нашего загородного дома. Мой муж проводит гон там. — В вашем загородном доме есть камеры? — Да, — Галф хмурится. — Пару лет назад его обчистили. С тех пор там стоят камеры. Мы сделали так, чтобы там не было слепых зон. — Как давно вы проверяли камеры? — Каждые три дня нам приходит отчёт. Сначала его проверяю я, а потом мой муж. Галф внутренне злорадствует, понимая, что им просто не к чему придраться. Он едва сдерживает самодовольную улыбку. — Когда доходит до грубости, вы боитесь, что он вас убьет? — Нет. — Нет? Галф вопросительно выгибает бровь. Он не фыркает лишь из-за уважения к судьям. — Нет. У нас не доходит до грубости. Никогда. Ни в повседневной жизни, ни в постели. Сомбун поджимает губы и вдруг усмехается. Галфу это не нравится. — Кхун’Канавут, можем ли мы вам доверять? У нас есть информация, что до своего мужа вы были в отношениях с альфой, который избивал вас. Его посадил отец Кхун’Суппасита, верно? — Да, — легко соглашается Галф. — Верно, я был в таких отношениях. Он вздыхает и думает, что если топить, то всех и сразу. — А ещё у меня нет родителей, — «Я сам вам все расскажу. Вы знаете не больше, чем я позволил». — Я из приюта. И вообще в шестнадцать именно этот альфа, которого посадил Кхун’Тханают меня изнасиловал, а два дня спустя я как ни в чем не бывало пришел на уроки. Большинство омег не смогли бы это пережить, а я вот такой, — на его губах расцветает дьявольская усмешка. — Шоу должно продолжаться. — Кхун’Канавут, мы просим вас успокоиться… — Успокоиться? — шипит Галф. — Я пережил столько дерьма, сколько вам и не снилось. Меня избивали с шестнадцати до восемнадцати, пока я не встретил своего мужа. Он единственный, кто увидел, что что-то не так. Единственный, кто не поверил, что «все хорошо». Он никогда не напирает, не действует против моего «нет», не поднимает на меня руку. И сейчас, какой-то омега будет доказывать мне, что он избивает его? Что он его насиловал? После того, как Мью год носился со мной как с хрустальной вазой, прежде чем он мог коснуться меня без моей истерики? А потом ещё год, прежде чем он с хороших друзей перешёл в лучшие? И накиньте ещё полтора, через которые на его «давай встречаться?» я ответил не «ты чего, Суппасит, мы же лучшие друзья», а «да, конечно, я буду твоим омегой». И после этого я должен поверить, что он насильник? Галф сглатывает, сжимая пальцы в кулаки и смотрит. Смотрит на всех надменно, так, как его учили. Не показывает, что в груди болит и все чего он хочет — спрятаться в руках своего альфы. — Прошу прощения, ваша честь. Я готов выплатить штраф. Галф садится на свое место возле Фиата, злой, как сам дьявол. Он даже не сразу замечает, что у него поменялся сосед. Он понимает это лишь когда его окутывает знакомый запах. — Тон? — шепчет он, поворачиваясь. Галф улыбается, видя старшего брата Мью. Тот улыбается в ответ, преобнимает Галфа за плечи. — Привет, милый, — он тоже шепчет. — Мы пришли только что. Пришлось задержаться в компании. — Мы? Тон кивает, и слегка откидывается назад. На Галфа смотрят ещё две пары золотых глаз, а запах Тона сплетается с запахами Нью и Тарна. — Пи’Нью, Тарн-и, — Галф, кажется, улыбается ещё ярче. — Рад вас видеть, пусть и при таких обстоятельствах. — Мы тоже, куколка, — Нью наклоняется к нему. — Не хотели брать мелкого с собой, но он настаивал. Очень хотел тебя увидеть. — Пи’Нью! — шипит Тарн, краснея. — Прекрати… — Малыш Тарн-и смущён? — Не называй меня так, — недовольно хмурится подросток. — Верно, ведь так тебя может называть только Галф, да? — с улыбкой дразнит его Нью. Галф закатывает глаза на эту детскую потасовку. Он возвращается к слушанию и очень рад, что никто не слышал их разговора. Все затягивается настолько надолго, что Галф едва не засыпает. В итоге никто ни к чему не приходит. Это злит, это раздражает. Галф прячется за спинами альф семьи Тончививат, прижимается к мужу. Они уже садятся в машину, когда к Галфу подбегает Пуйфай с телефоном. — Вам нужно взглянуть, Кхун’Канавут. И то, что он видит на экране заставляет его самодовольно улыбнуться. — Хорошая работа, Пуйфай. Покажи это Сейнту.▪️▪️▪️
То, что Мью оправдывают не становится ни для кого удивлением. Галф крутит в пальцах монету, наблюдая, как одна сторона меняется на другую. — В этот раз вы увидели, что люди готовы на все, чтобы вы проиграли дело, — Галф задумчиво хмыкает. — Даже обвинить вашего мужа в том, чего он априори не мог совершить. Теперь наша задача — посадить министра и оправдать нашего клиента. Да, он тоже не святой, но не должен сесть за то, чего не совершал. Давайте постараемся.▪️в день первого слушания▪️
— Я в уборную, — шепчет Пуйфай Фиату. Тот кивает, говорит, что подождёт ее на улице. Когда она заходит в кабинку, в помещение входит кто-то ещё. Сначала Пуйфай не обращает внимания, но голос кажется ей знакомым. В какой-то момент девушка понимает, что это тот самый омега, который обвиняет мужа Кхун’Канавута в изнасиловании. Она достает телефон, включает камеру, тихо и незаметно открывает дверь, направляет камеру в щель и включает ее. — Если дойдет до полноценного суда, все раскроется! — шипит омега. — Все и так трещит по швам. Многие нам уже не верят, держимся только на моих слезах. Разбирайтесь с этим сейчас, иначе будете выплачивать компенсацию сами. Мне плевать! Вы заплатили — я соврал. То, что вы не смогли разобраться со всем в короткие сроки не мои проблемы. Да. Да. Я вообще удивлен, что вы всерьёз пытаетесь обвинить этого Суппасита, у которого даже взгляд добрый. И что? Помню, врать про изнасилование и плакать. Ничего нового не придумывать, держаться прошлой версии. Хорошо. Я то продержусь, но и вы не спите там. Он раздраженно выключает телефон и злой выходит из уборной. Пуйфай улыбается, включая камеру. Попался.