despiction

Вечером в столовой Чонгук встречает только Тэна и ещё одного смутно знакомого парня. Неудивительно — на ужин даётся больше всего времени, не все приходят сразу, да и у многих есть посредственные дела. Неосознанно взгляд цепляется за каждого встречного, ища Юту; хочется поговорить, задать любой, пусть самый глупый вопрос, лишь бы не было звенящей пустоты в голове. Почему-то Чонгук уверен, что он не будет молчать, расскажет что-нибудь из своей или тюремной жизни. Лишь бы не упустить зацепку на спасение. Сокамерники не особо оживлены, день будто вымотал их, но в то же время не сказать, что на лицах отражена усталость — скорее, задумчивость. — Рот закрой, муха залетит, — советует сидящий рядом парень, даже не посмотрев на него. — Пялишься уже минут десять, раздражает. — Полегче, Хо, — толкает его Тэн. — Не освоился ещё пацан. Минхо на его замечание не особо реагирует, продолжает скучающе следить за входящими в помещение зеками. Он сразу от чего-то заимел к нему неприязнь, которую даже не пытался скрыть. Чонгук в какой-то степени понимает его, но искренне недоумевает, чем же так не угодил. Минхо тем временем, видимо, заметив кого-то из знакомых, подрывается и уходит. — Чем… Ну… — Чонгук прочищает горло. Стоило послушать совета и просто заткнуться, не пытаясь разбавить повисшее молчание. — Чем здесь заниматься вообще? — Чем заниматься? — изгибает бровь Тэн. — Это летний курорт по-твоему? Работать, трахаться и завоёвывать статус. Но для тебя лучше посидеть на жопе смирно и ждать освобождения. Может, за смазливое личико срок сократят. Да, определённо не стоило раскрывать рот. Лучшем вариантом кажется выдавить неловкое «Понятно» и уйти за едой. Во второй раз всё ещё страшно, ноги подкашиваются с каждым шагом, а очередь неумолимо двигается. Чонгук успевает усомниться в своих силах, но делать уже нечего — остаётся только взять поднос и добраться до столика. И не облажаться. Это, пожалуй, самый главный пункт. Тэн больше не обращает на него внимания. Чонгук медленно ковыряет палочками еду в тарелке, надеясь, что Юта или хотя бы Тэиль скоро присоединятся. Второй, конечно, не особо разговорчив, но с ним хоть немного ощущаешь себя в безопасности. Неправильное понятие для колонии. Чертовски неправильное. Среди общего шума слух выхватывает стремительно приближающиеся шаги. Чонгук поднимает голову, предполагая, что это кто-то из сокамерников, но вся его радость испаряется, стоит увидеть незнакомого низкого паренька, как-то подозрительно улыбающегося. Позитивом от него совсем не веет. Под глазами залегли тёмные синяки, кажущиеся ещё больше из-за высветленной копны волос, а нездоровое тощее телосложение не скрывает даже форма. «Торчок», — проносится в голове. Чонгук сглатывает, сжимаясь в несколько раз, когда к пареньку неспешно подходит Ви и кладёт руку на плечо, смотря сверху вниз. Зек чуть ли не на две головы ниже его, но смотрит так надменно, будто знаком с Ви с самого рождения. Тэн, ожидаемо, никак не реагирует на назревающий движ, лишь коротко кивает подошедшим и продолжает заниматься своими делами. — Ты новенький? — без всяких приветствий прямо интересуется блондин. — Я… — теряется Чонгук, не зная, как повежливей намекнуть, что не намерен вступать в разговор, и имеет ли он право на подобное. Авторитетов и их приближённых лучше не злить. — Чонгук, — отвечает за него Ви. — Мне уже доложили о тебе. Не пялься так на него, пугаешь, — оборачивается он к своему приятелю. — Шуга, — протягивает он руку, не убирая с лица приторную улыбку, от которой подташнивать начинает. — Будем знакомы. Шуга, как он назвал себя, вместо расположения к себе от чего-то отталкивает. Буквально весь внешний вид кричит, что с ним лучше не связываться, бежать без оглядки. Чонгук пытается отодвинуться назад, но вместо этого чуть не падает со стула, благо, умудряется удержаться. Ви хмыкает на его неловкий манёвр и присаживается рядом, посылая Шугу за едой и попутно рассматривая Чонгука. Он старается не обращать внимание, уткнувшись в свою тарелку, но выходит откровенно плохо — взгляд авторитета прожигает, заглядывает в душу, впиваясь в каждую косточку. Видит насквозь. Несколько лет назад Чонгук испытывал что-то подобное, когда в их класс перешла дочка какого-то крупного бизнесмена. Такой же оценивающий взгляд, издевательская ухмылка. Не сказать, что Чонгук входил в число самых красивых, но внешность явно зацепила её чем-то. До сих пор помнит те несколько месяцев, ставшие сущим адом. Одноклассники и так относились не лучшим образом, а тут и вовсе стали открыто ненавидеть. От нахлынувших воспоминаний Чонгука передёргивает, как от ведра ледяной воды. Надо бы отпустить прошлое, да только не выходит. Раны затягиваются мучительно медленно, будто специально издеваясь, наслаждаясь чужими мучениями. Неописуемое облегчение теплом разливается по всему телу, когда вместе с Шугой к их столику подходит весёлый Юта, а за ним плетётся мрачный Тэиль. Второй ещё больше напрягается, когда замечает Ви. Их недо-компанию при иных обстоятельствах можно было бы назвать сбором старых приятелей, где все друг друга давно знают и понимают с полуслова. Чонгук чувствует себя лишним, не вписывающимся в общую картину. — За что сидишь? — Шуга неспешно потягивает сомнительного качества кофе, неизвестно откуда взявшееся у него, и сканирует лисьими глазами новенького. Опять. — Я не преступник, — вместо ответа повторяет он крутящуюся всё это время в голове фразу. — Все вы так говорите, — хмыкает светловолосый. — Приговор какой? — Убийство, — отвечает за него подошедший Минхо. — Года три, если не ошибаюсь. Что? — О, — многозначительно протягивает Юта. — Не ожидал. Теперь все взгляды устремлены на Чонгука, и он соврёт, если скажет, что ему льстит подобное внимание. — Любишь сладкое? — внезапно интересуется Шуга. — Могу подкинуть. — Не вгоняй пацана в неловкое положение, — тихо усмехается Ви. — Откуда ты? Чонгука нервно передёргивает. — Из Сеула, — наконец отвечает. — Не хочу вдаваться в подробности. Отстаньте от меня, пожалуйста. Тэиль присвистывает, а Ви на секунду застывает, нечитаемым взглядом продолжая вплотную смотреть на него. Чонгук на миг даёт слабину, утопая в глубоких, как бездна, глазах. Правда, продолжается это считанные секунды. — Смелый малый. С головой ты, вижу, не дружишь, — в чужом голосе проскальзывают стальные нотки. — Я бы на твоём месте не грубил авторитету. Хочешь узнать, какой на вкус пол? Поверь на слово, тебе не понравится. Несколько зеков уже заинтересованно подходят к ним, тем самым привлекая ещё больше внимания. Напряжение, повисшее между ними, можно почувствовать кожей, некоторые благоразумно отходят подальше, не желая попасть под горячую руку. Чонгук бы тоже попятился, но его буквально приковало к стулу, не давая возможности сделать вдох такого нужного сейчас кислорода. А ведь он обещал себе быть как можно незаметнее и постараться выбраться отсюда. Посчастливилось нарваться на проблемы во второй же день. — Расходимся, шоу не будет, — громко оповещает Шуга и кладёт приятелю руку на плечо, насколько это позволяет разница в росте. — Остынь, Тэ, он пока просто не до конца понял нынешние порядки. Прости в первый раз, а. Ви выдыхает сквозь зубы и сбрасывает его руку. — Будь благодарен, что ты ему приглянулся, — бросает он Чонгуку. — Но в следующий раз не испытывай моё терпение. Я дважды не прощаю. Внутри всё отдаётся притуплённым страхом вперемешку с желанием возмутиться. В конце концов, он не тряпка, чтобы терпеть подобное отношение к себе, но здравомыслие всё же берёт верх. Вероятность остаться без зубов всё ещё достаточно велика. Юта травит шутки, Тэн периодически ему поддакивает и добавляет какие-то подробности, Тэиль находится в трансе, Минхо просто за ними наблюдает, уже давно расправившись с едой — будто ничего и не было. Аппетит так и не появился, поэтому Чонгук через силу доедает кимчи и пытается вникнуть в суть разговора. Что-то о падении экономики и назревающей вражде между Кореей и Китаем. Серьёзно? У них хватает сил обсуждать подобные темы, будто и в самом деле просто собрались в столовой универа? — Ты на кого учился, кстати? — внезапно переключается на него Юта. — Я? — Чонгук теряется на миг. — Экономический… Ничего особенного. — Сочувствую, — хмыкает Минхо. — На программиста бы пошёл. Там куда больше платят. — Да отъебись ты от него, — хмурится Тэиль. — Джи и так тебя недолюбливает, не ухудшай репутацию еще больше. — Кто такой Джи? — решает попытаться втянуться в разговор Чонгук. — Святейший человек в этой преисподней! — загорается Юта. — Покрывает отшельников и помогает новеньким выбрать правильную сторону. А ты бы слышал его истории из жизни! — Как начнет говорить, не остановить, — заканчивает за него Тэн. — Тебя познакомят с ним на днях. — Круто, — Чонгук неловко улыбается, от чего-то думая, что, судя по описанию, стоит притереться к упомянутому Джи. Может, он поможет смягчить приговор? — Ну ты загнул, конечно. Стрёмный тип, — подпирает голову рукой Минхо. — Плохо присмотрелся просто, вот и мыслишь поверхностно, — пожимает плечами Тэиль. Несмотря на то, что до конца ужина ещё много времени, расходится их компания начинает быстро. Юта тянет Чонгука за собой, отмахиваясь на его попытки сопротивляться, мол, «тебе всё равно делать нечего, пошли с нами». По лестнице они в неполном составе поднимаются на второй этаж и следуют куда-то в конец коридора, минуя пустующие камеры. Чонгук так далеко ещё не разу не ходил. Он мельком рассматривает обстановку, которая, к слову, не особо отличается от их «крыла». Вскоре показывается тупик и две неприметных двери с повешенными сверху табличками «душевая». Находясь в трансе от внезапно свалившихся на него событий, Чонгук не успел толком подумать, какой здесь распорядок водных процедур. Он есть вообще, или все просто ходят, когда вздумается? — В здешних кругах это место называют кусочком рая, — усмехается Юта, открывая одну дверь. — Добро пожаловать, теперь ты полностью посвящён в зеки. Внутри оказывается тесно и сыро. Встречает их небольшое подобие раздевалки со скамейками по бокам и крючками, видимо, для полотенец. Парни тут же занимают свободное место, стягивая с себя форму и беря со стоящей рядом высокой тумбы полотенца. Чонгук неловко повторяет за ними, сразу повязывая жесткую ткань на пояс. В самой душевой людей, к счастью, не оказывается. Кабинками служат лишь каменные перегородки, над которыми запросто поместится голова. Слышится довольный гомон, и сокамерники оказываются обнажёнными, ничуть этого не стесняясь. Чонгук не спешит к ним присоединяться, комкает полотенце на торсе и смотрит в пол. Он, конечно, знал, что в тюрьмах условия мягко говоря не очень, но к такому нарушению личных границ он явно не был готов. — Чего стоишь? Мойся, пока пусто, потом не пройти будет, — подаёт голос Тэиль. — Прям… при вас? — всё же решает поднять взгляд Чонгук, о чём тут же жалеет. — Нет, блять, мы покурить пока выйдем, — закатывает глаза Тэн. — Расслабься, все свои. Минута внутренних терзаний, и он всё же ступает в одну из кабинок и включает ледяную воду. Тело покрывается мурашками, но щёки горят от текущего по венам стыда. Унизительно. — Не урони мыло, — советует Юта, намыливая мокрые светлые волосы. — Сейчас тебе ничего не угрожает, но кто знает, на что способны взрослые мужики без секса. — Очень смешно, — издаёт нервный смешок Чонгук и спешит побыстрее покинуть ненавистную душевую, лишь постояв под водой. На сегодня впечатлений достаточно. Камера находится без труда. Он уже начинает немного ориентироваться на этаже, что несказанно радует. Никого из сокамерников нет, значит, есть время побыть в тишине. Чонгук бы предпочёл подождать Юту (в раздевалке, естественно), но она уже была плотно забита. Буквально в паре метров от двери сзади слышится уже знакомый голос, заставляя дёрнуться. Минхо цокает и закатывает глаза, не впечатлившись увиденным цирком, а через миг утаскивает его в камеру. — Нравится здесь? — он садится на матрас в позу лотоса и подпирает голову рукой. — Нет, — выпаливает Чонгук первое, что приходит в голову, и тут же спешит оправдаться. — То есть, здесь классно, ну… Вы все, но я хочу на свободу. — Мы все хотим, — Минхо разминает костяшки. — Ты не протянешь долго. Будешь поставлен на колени сразу же, как только мамочка-наседка отвернётся. Таких, как ты, не любят. — А каких любят? — он чувствует, как внутри всё леденеет. — Никого не любят. Слабые нытики сразу находят место в виде подстилки. Сильных, как Ви, знающих себе цену, ненавидят даже больше. Много завистников, конкурентов, желающих вырвать себе место повыше. Ши ненавидят, он самоуверенный расист, постоянно создающий проблемы. Мёнсо тем более несладко, забившихся в себе травят ещё больше. Груша для битья, не смеющая и пискнуть. у Юты тоже есть ненавистники, представляешь? — Минхо довольно любуется искажённым страхом лицом напротив. Чонгук готов позорно разрыдаться на месте. До истерики страшно за свою жизнь и безопасность. Как отреагирует друг, если он не вернётся? В голове сразу всплывают случаи несчастных случаев на территории зоны. — И что делать, чтобы… — голос надламывается, — выйти живым? — Примкни к кому-нибудь, — пожимает плечами Минхо. — Кроме Ви никого не могу посоветовать. Он самый адекватный здесь. По его лицу видно, что он не закончил, но ввалившиеся в камеру парни обрывают их странный диалог. Слова Минхо плотно заседают в голове, заставляя который раз усомниться, а точно ли это не сон.