Молот ведьм

Но увидел ли ты огни сигнальных ракет, рассекающие небо? Был ли ослеплён их светом? Почувствовал, как их дым застилает глаза? Не так ли? Не так ли? Видел эти искры надежды? Ты не одинок, Ведь кто-то же посылает эти ракеты.

19 декабря 1977 Когда Джеймс был маленьким, родители взяли его с собой в Италию. Это красивая страна, казалось тогда мальчику. Все итальянцы позволяли ему прыгать около их продуктовых лавок, угощали сочными фруктами и весело смеялись, когда миссис Поттер неловко извинялась за излишне активного сына. Но как итог этой поездки, Джеймс познакомился с молодой волшебницей-итальянкой, которая выращивала целебные травы в своем магазинчике. У них в Италии магический и маггловский мир сосуществовали вместе, ведьмы и волшебники слились с миром обычных людей, и их можно было увидеть везде. Джеймс запомнил, как в том магазинчике одна маггла покупала рассаду для своих роз, а следующий мужчина в очереди за ней — попросил колдунью дать ему сушеного сильверита, и Поттер, прозрев, тут же заметил на ближайшем кусте небольшие махровые листочки, распустившиеся так быстро, будто они слышали, что говорят именно о них. Тогда он спросил у родителей: почему в Италии волшебники не такие, как в Англии? Мистер и миссис Поттер поведали ему о том, что в каждой стране магическое сообщество отличается и имеет свои особенности. Британцы больше всего похожи на американцев, потому что их связывает один язык, а вот другие страны — не похожи ни на них, ни друг на друга от слова совсем. В тот день Джеймс узнал, что русские волшебники пользуются перстнями, и что у его отца однажды был веселый разговор с семьей Бажовых и с бутылкой настоящей русской водки (конечно, эту подробность Сохатый узнал намного позднее). Юфимия рассказала про друидов, про вуду-магов и про другие семьи. А потом, поздно вечером, когда за окном уже упало за горизонт яркое итальянское солнце, мама шепотом, склонившись над ним, почти заснувшим, открыла ему знание о том, что есть отдельный вид волшебников: еретики. Джеймс спросил тогда: а кто такие еретики? И мама, мягко улыбаясь, сказала, что еретики — это волшебники, которые спокойно поступаются правилами магии и морали, и сама суть их мира позволяет еретикам это делать. Просто так они устроены. Еретики рождаются в мистерии Гекаты, в даты особых дней, и сила вливается в них, наполняет их и заземляет, делает проводниками энергии. Джеймс поинтересовался: а существуют ли еретики сейчас? И вот тогда — именно тогда — Джеймс впервые в жизни услышал о семье Кавьяр — о еретиках. О волшебниках, которые поклоняются Триединой Богине. О волшебниках, которые черпают свою силу из природы. О волшебниках, которые лучше всего знают кровавую магию. О волшебниках, которые находятся в элите Греции уже многие века. — Но они не плохие, Джим, — сказала мама. — Они добрые. Если их не злить. Когда парень пошел в школу, он вспомнил о Кавьярах, услышав о девизе «не щекочи спящего дракона». Наверное, подумал Джеймс, Кавьяры именно такие. Опасные, но спокойные, пока их никто не трогает. После, летом, когда вышла та новость об истребленной семье, Джеймс с ужасом понял, что есть Волан-де-Морт, если его последователи смогли уничтожить такую семью, как Кавьяры. И сейчас, стоя на пороге гостиной и объективно привлекая к себе ненужное внимание, Джеймс просто не знал, как подойти к человеку, с которого словно спала пелена восприятия. Блейк Шер… Блейк Кавьяр — мать вашу — держа на коленях продолговатую книгу, на которую уложила пергамент. Сборники повествований о гоблинах и кентаврах, повинуясь ее магии, парили вокруг девушки, призывно раскрыв свои страницы, будто умоляли ее прочитать их. Поттер начинал думать, что у нее есть особая страсть к письменным заданиям, потому что Блейк постоянно погружена в книги. Или, подумал Джеймс, она просто пародирует Лунатика. Парень вздохнул. После той сцены, которая развернулась перед ним в женском туалете, в котором он — случайно! — прогуливал занятия, он не решился рассказывать остальным Мародерам. Это был не его секрет, не его прошлое и не его боль, Джеймс не имел права им распоряжаться, но часть него требовала сделать с этим хоть что-то. Прогнав в голове все воспоминания о Блейк, Поттер вдруг понял, что она никогда не получала писем. Раньше его это удивляло, но она отлично прикрывалась тем, что родители, на которых напали, не хотели рисковать, отправляя письма через океан. Теперь-то Сохатый понимал, что просто некому было писать Кавьяр письма — все мертвы. И он отчетливо представил, как одинокая еретичка проводит Рождество в Хогвартсе, размышляя о смысле жизни и рыдая о своих родственниках в подушку. Ему очень хотелось сделать что-то для человека, который пошел бороться с оборотнем за людей, которых он не знал, поэтому Джеймс, подумав, написал матери, спросив разрешения привести на праздник еще одну бродяжку. Получив положительный ответ, парень вот уже десять минут никак не мог решиться подойти к Блейк. Наконец, его стояние стало слишком странным, и Джеймс осторожно опустился на кресло напротив девушки, сглатывая, когда она, не отрывая глаз от текста, махнула рукой, позволяя учебникам мягко опуститься на столик. — Что тебе нужно, Поттер? — прогундела Блейк, не отрывая головы от сочинений, которые, судя по выражению ее лица, явно стремились сделать женскую жизнь еще хуже. — Рождество. — Я похожа на Гринча? — фыркнула Кавьяр, и Джеймс нахмурился. Это какая-то шутка? — Что? — Ты книг совсем не читаешь? — фыркнула Блейк, убирая перо, чтобы посмотреть на шатена. Джеймс рухнул в хризолитовый омут ее внимательных глаз, пробежался по чистой светлой коже и вздернутым бровям, а потом сглотнул. — Ну… — Гринч — это персонаж из книги, который украл Рождество. — Как можно украсть Рождество? — А зачем ты ко мне по этому поводу обратился? — вопросом на вопрос ответила Кавьяр, всплеснув руками. Она слегка наморщила нос, а потом, чуть повернув голову, почему-то усмехнулась себе под нос, изрядно напугав Джеймс. — Слушай, — собрался Поттер с мыслями, — ты только не бей меня, окей? — О, милый, — Блейк поставила локти на колени и приблизилась к его лицу, — есть очень много способов причинить кому-то боль, не прикасаясь. Он побледнел, и девушка хихикнула. — Что ты хочешь? Или нет, — Блейк закатила глаза, — что ты уже сделал? Видимо, за время учебы в Хогвартсе она уже успела понять, что если что-то взрывается/горит/падает/топится/уничтожается (нужное подчеркнуть), то в девяноста девяти процентах случаев это дело рук Мародеров. — Я хочу пригласить тебя отметить Рождество с моей семьей, — едва сохраняя спокойствие, сказал Джеймс. — Что? — нахмурилась Блейк. — Рождество, — тупо повторил Поттер. — Я, ты, Мародеры, девчонки и мои родители. — Это… — девушка моргнула, — у тебя плохо со зрением? У меня не рыжие волосы! — Лили тоже будет, — успокоил ее Джеймс, — просто приедет к Новому году. А тебе я предлагаю остаться у нас на все каникулы. — Зачем? — Я не думаю, что у тебя есть, где отмечать, — честно признался Поттер. — И с чего ты это взял? — недовольно спросила Блейк, качая головой. Потом она снова вернулась к своим записям. — Я что, сирота по-твоему? — он вздрогнул, уловив горечь в ее голосе, но потом тихо сказал. — По-моему, ты лиса, — сказал Джеймс, и она замерла. Поттер, надеясь, что девушка не откусит ему лицо, наклонился вперед, чтобы между их лицами оставалась всего пара дюймов, — полярная лиса. Иначе известная, как песец. Она натурально зарычала, и в ее зеленых глазах блеснуло что-то очень темное, голодное и вязкое, словно трясина, которая пугала Джеймса и затягивала его вниз. Руки приклеились к креслу, ему стало тяжело дышать. — Если твой карманный оборотень не перестанет подслушивать нас, я сделаю так, что в следующее полнолуние Визжащая Хижина будет обставлена серебряными кольями, я понятно выражаюсь, Люпин? Джеймс вздохнул, когда Ремус вздрогнул, уронил книгу и кивнул, лишь покосившись в их сторону. — Отъебись от меня, — прошипела Кавьяр. — Я просто хочу, чтобы ты хорошо провела праздники, — поспешил заверить ее гриффиндорец и понял, что руки натурально не отлипают от кресла. — Э-э… ты не могла бы? — Не могла бы, — отрезала Блейк. Ее сжатый кулак чуть дернулся. — Зачем? — сквозь зубы спросила она. — Я коллекционер, Шервуд, — фыркнул Джеймс. — Коллекционирую тех, кому некуда возвращаться. — Твои родители и тебя где-то подобрали? — В раю, детка. — Я с радостью отправлю тебя обратно, — с намеком сказала ему блондинка, и Поттер понял, что его сейчас очень завуалированно пообещали прикончить. — Блейк… — Как ты понял? — спросила она. — Что именно? — Не тупи, Поттер, про полярную лису, как ты понял? — Если я отвечу честно и поклянусь, что никто другой этого не знает, ты пообещаешь не убивать меня? — Да, — кивнула Блейк, чуть расслабив кулак. Джеймс оторвал руки от кресла и потер ладони, — Люпин, я все блять вижу, я такое же животное, как и ты. Ремус недовольно вздохнул. Поттер стыдливо потер заднюю часть шеи и поморщился. — Я не хотел это так узнавать, — честно сказал он, ощущая, как вина за подслушанные тайны грызет ему почку. — Джеймс, — словно что-то ощутив, позвала его Блейк. — Что ты сделал? — Я на самом деле приглашаю тебя на Рождество, — уточнил парень, пытаясь незаметно донести до нее смысл, чтобы и Ремус тоже ничего не понял, если он все еще слушает. — Но ты должна понимать, что это будет английское Рождество. Он вздохнул, как перед глубоководным погружением. — Я не знаю, как празднуют греки. Джеймс видел, как стремительно закрутились шестеренки в ее голове, а потом на ее лице вспыхнула такая ярость, что пламя в камине гостиной Гриффиндора взвыло, опалив брюки сидящего рядом третьекурсника, а потом постепенно стихало, но все еще недовольно потрескивало. Блейк, вытянув руку вперед, вцепилась в локоть Джеймса и насильно потащила его к выходу из гостиной, и Поттер, если честно, даже смирился со своей смертью. Девушка пронеслась вместе с ним почти три лестничных пролета и вытолкнула парня в тихий и пустующий сейчас кабинет, который буквально открыла щелчком пальцев. Как только Джеймс, спотыкнувшись, оказался внутри, Блейк заперла дверь и наложила заглушающие чары, а потом в ярости обернулась на него, наставив палочку, хотя что-то подсказывало Поттеру, что она может убить его и без использования палочки. — КАКОГО ХУЯ, ПОТТЕР? — рявкнула Кавьяр. Ее грудь вздымалась, словно у дикого животного, волосы растрепались от ходьбы и немного потрескивали от злости. — Никто больше не знает, — поспешил заверить ее Джеймс, выставив вперед руки. — Я никому не сказал! — ЕЩЕ БЫ ТЫ СКАЗАЛ! КАКОГО ЧЕРТА?! — Я… — он запнулся, — я прогуливал, сидел в туалете под мантией-невидимкой, когда ты ввалилась. Я думал, — Джеймс перевел дыхание, — я думал, что ты поплачешь, а потом уйдешь. Я не знал, что Дрейк пойдет следом! — Ты должен был обозначить себя! — возмутилась Блейк, но палочку все же опустила. — Что за бред, Поттер? И поэтому ты решил меня на праздники пригласить? — Я не хочу, чтобы ты была одна! — крикнул Сохатый, и ярость на ее лице дрогнула. — А тебе какое дело? — Я не хочу, чтобы человек, который бросился на оборотня за незнакомцев, сидел в Рождество один в блядском Хогвартсе! — рыкнул Джеймс. — Я не хочу, чтобы человек, боящийся сближаться с людьми, чтобы не потерять их снова, оставался один еще хоть на какой-то срок! — ДА КАКАЯ РАЗНИЦА! — Ты хорошая, Кавьяр, — она ощутимо вздрогнула, когда он использовал ее настоящую фамилию, поджала губы и шумно вздохнула. — Ты хорошая. Просто…поехали, а? — И твои дружки реально не знают? — осведомилась Блейк. Злобы в ее глазах поубавилось. — Ну, — Джеймс поморщился. — Я сказал им, что ты анимаг, но это все. — Ладно, — Кавьяр вздохнула и окончательно спрятала палочку. — Если это какой-то пиздеж, я тебя лично выпотрошу, понял? — Все понял, — тут же поднял руки Поттер. — Буду рад подставиться. — Отвали. И под конец, когда они уже выходили из кабинета, слегка переругиваясь, он заметил легкую, исчезающую улыбку, мелькнувшую на ее губах. 21 декабря 1977 Кавьяр ожидала чего-то ужасного от дома Поттеров, она не могла объяснить это чувство, но, тем не менее, особняк ее не напугал. Это был светлый дом, стоящий около лесного края, его окна, свободные от штор, позволяли солнечному свету литься внутрь дома, заполняя все вокруг немного неземным сиянием. Сириус заставил Блейк сесть с ними в поезде, и Мародеры буквально забросали ее вопросами о том, как именно она стала анимагом. Кавьяр сначала пыталась честно отвечать, но потом просто злобно обернулась песцом и, забравшись Люпину на колени, уснула, вдыхая запах шоколада и, почему-то, ванили. Они разбудили ее перед самым выходом, и Блейк вышла в коридор, позволив им переодеться без ее вмешательства. Сама же девушка уже из Хогвартса ехала в брюках. И, если честно, Блейк больше волновалась относительно встречи с родителями Джеймса. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что Сириус, фыркнув, закинул ей руку на плечо. — Не кипишуй, — парень встряхнул ее в своих объятиях и помог спуститься с поезда. Блейк улыбнулась. Оба брата были несомненно джентльменами, и Кавьяр приятно было, что она увидела это в обоих. — Мистер и миссис По обалденные, — авторитетно заявил Сириус, тряхнув копной волос. — То, что они подобрали тебя, как бродячую собаку, Блэк, не значит, что они обалденные, — заметила Кавьяр, пожав плечами. — Это значит, что у них слабость к ущербным. — Я и не говорил, что мы самые крутые, — усмехнулся брюнет, подмигнув ей, и Блейк ощутила, как к щекам приливает краска. Чертово Блэковское обаяние, мать вашу. Она злобно толкнула парня локтем. — Отлично, — проворчала девушка, — и теперь я в клубе неудачников. — Неудачники анимагами не становятся, — сказал Питер, запнувшись о собственную ногу. Блондинка, поморщившись, сняла с его уха носок Ремуса и вернула владельцу, благодаря Вселенную за то, что она проспала момент, когда этот элемент гардероба оказался на голове Педдигрю. — Классный стиль, Пит, — заметил Джеймс. — Шервуд, тебе тоже нужно что-то мародерское. — Трусы на голову надевать не буду. — Ну вот, — надулся Сириус. — Могу просто снять, если вас это устроит, — игриво сообщила Блейк, и это заставило их поперхнуться воздухом. — Вот это по нашему, — ударил по воздуху Сохатый, а потом направился к выходу из платформы, чтобы они могли аппарировать в ближайшем переулке. Родители Джеймса уже ждали их на пороге дома. Сам парень помог всем затащить чемоданы внутрь, чмокнул мать и пожал руку отцу, двигаясь со скоростью ракеты. Блейк улыбнулась себе под нос. Когда-то и ее родители также ждали ее возвращения домой. Его мама — Юфимия, вспомнила Блейк — была худощавой женщиной с густыми черными кудрями, которые достались ей от Блэков, с темными, серыми глазами и красивыми ключицами, выглядывающими из-под кашемирового свитера. Она смотрела на Мародеров, приехавших на Рождество, так, словно была всем им матерью. Потом взгляд женщины переместился на Блейк, и она расплылась в вежливой улыбке. — Здравствуй. — Здравствуйте, миссис Поттер, — немного нервно сказала Кавьяр. — Спасибо, что позволили присоединиться к празднику. Миссис Поттер звонко рассмеялась и протянула руки, чтобы потрепать девушку по плечам. — Прошу, зови меня Юфимия. И не переживай, дорогая. Наконец-то у меня будет женская компания. Я устала от этих мужчин. — Прошу прощения? — возмутился Сохатый. — Шервуд, вали обратно! — Не переживай, Джеймс, — поддразнила его Блейк, — я не уведу у тебя маму. Парень насупился, но ничего не сказал. — Джим говорил, что тебе некуда поехать на Рождество, — осторожно сказал мистер Поттер, который был более широкоплечей и взрослой копией своего сына. — А еще он сказал, и я сейчас цитирую, — подняла палец вверх Блейк, — что он коллекционер тех, кому некуда возвращаться. — Эй, классно же! — вскинул руки Поттер, на что Сириус закатил глаза и сбил шапку с его головы. — Иди нахер. — Не выражайся! — прикрикнула ему Юфимия и ласково убрала снег с волос Блейк. — Полагаю, это моя вина. Мы ведь так сжалились над ним, когда подобрали с улицы, — Джеймс замер в чистейшем ужасе, когда Кавьяр звонко рассмеялась. — Так ты бродяжка, Поттер? — поиграла она бровями. — Бродяга, меня обозвали тобой, — мрачно заявил шатен, и Блэк оскорбленно фыркнул. — Это меня оскорбили тем, что сравнили с тобой. А тебе сделали комплимент. — Все дело в волосах, не так ли? — спросила гречанка оборачиваясь на Юфимию. — Только из-за волос? — Да, — кивнула женщина в край повеселев. — Ты посмотри на эти кудри, — и она, сняв шапку с Джеймса, потрепала его по голове, словно он и правда был щенком, которого оставили на улице поздно вечером. — Пойдемте, мальчики, — закатил глаза Флимонт. — Оставим дам сплетничать о вас. С веселым смехом вся мужская часть компании удалилась внутрь дома, и они с миссис Поттер остались в широкой гостиной, где она пригласила Блейк присесть на диван. — Полагаю, они оставили нас не просто так? — фыркнула Кавьяр, и с лица Юфимии исчезло всякое дружелюбие. — У вас было кодовое слово, миссис Поттер? Женщина не ответила. Она внимательно рассматривала сидящую перед собой девушку. Ее руки сжимались в кулаки, и Блейк видела, как миссис Поттер нервно поглядывает на палочку, лежащую на столике рядом. — Не думала, что увижу кого-то из вашей породы. — Из нашей породы? Блейк вдруг пришло в голову, что она знает о ее настоящей фамилии. — О волшебниках, которые живут за пределами Англии и Америки, — пояснила Юфимия. — Я не знаю, из какого ты рода, но я чувствую твою энергию, Блейк Шервуд. И она не похожа на обычную. Еретик, не так ли? Блейк поморщилась. Это слово она не сильно любила. — Приятно знать, что меня заметили, — закатила глаза Кавьяр, расслабившись и откинувшись на спинку дивана. — Сириуса вы тоже проверяли? — Я не проверяю тебя, — оскорбленно заявила миссис Поттер. — А что вы делаете? — Мне нужно знать, — честно спросила Юфимия, — зачем тебе дружба с моим сыном. — Она мне вообще не сдалась, — покачала головой Блейк. — Это он захотел со мной дружить. Я понятия не имею, что было в его голове, когда Джеймс приглашал меня на Рождество. Она осмотрела гостиную, задержав свой взгляд на нескольких портретах, изображающих, очевидно, родословную Поттеров. Все они были, как один, похожи друг на друга. Темноволосые, кареглазые, и Блейк была уверена, что в них сияло что-то, что заставляло людей хотеть быть рядом. Джеймс Поттер был именно таким. Его энергия притягивала людей вокруг. Гриффиндорец был громким, и добрым, и удивительно смелым, но также бесхитростным, дружелюбным, но не избалованным. Блейк не могла понять, как именно этот человек появился на свет, а потом сохранил все эти чувства внутри себя, несмотря на темноту, сгущающуюся сейчас над миром. Но факт оставался фактом — Джеймс Поттер был удивительным. — Ты пытаешься… — Я не использую его, — закатила глаза Блейк. — Геката, помилуй, в нем нет никакого подвоха, он бы даже соврать нормально не смог, — девушка наклонилась вперед и оперлась локтями на собственные колени. — Если бы я хотела им воспользоваться, я бы не стала так долго сопротивляться его хорошему отношению ко мне. Юфимия несколько минут изучала ее лицо, словно выискивала там доказательства, но не лезла в ее сознание, просто хотела увидеть что-то в глазах: проблеск истины. Наконец, она кивнула и позвала: — Липпи, — перед ними материализовался худенький, но очень довольный и активный домовик. Его уши затрепыхались, когда Липпи спросил, чем он может помочь. — Доставь чемодан нашей гостьи в свободную спальню поближе к мальчикам. — Конечно, хозяйка, Липпи всегда рад новым гостям, — радостно заявил домовик, подпрыгнув на месте, а потом подхватил чемодан Блейк и исчез. — И это все? — едва улыбнулась блондинка. — Больше никаких проверок? — Нет, — Юфимия покачала головой, — добро пожаловать в наш дом, Блейк. Надеюсь, у тебя будет отличное Рождество! — Надеюсь, что так и будет. 25 декабря 1977 — Тащи елку! — громогласно крикнул Сириус, подпрыгивая на одной ноге, и Блейк, наматывающая гирлянду на каминную полку, улыбнулась. Она не была удивлена, что Мародеры не стали спрашивать ничего лишнего. Иногда ей казалось, что Джеймс действительно подбирал тех, кому некуда было возвращаться, поэтому они достаточно толерантно отнеслись к ее присутствию на их празднике жизни. Разве что не было Питера, но он, как и девочки, прибудет к Новому году. Блейк было интересно, почему Ремус не празднует Рождество с родителями, но его диалог с отцом по каминной сети, который она случайно подслушала, развеял все ее непонимания: родители боялись Ремуса, но приглашали его домой, потому что не хотели оставлять сына одного. Теперь же у него был дом, где ему были рады независимо от того, что парень обрастает шерстью раз в месяц. Дом Поттеров вообще навевал на нее нечто странное. Вроде бы ей было весело и радостно, но что-то сильно сжимало сердце, и она тосковала по тому, что когда-то было в ее доме, и девушка знала, что Поттер ловил этот ее взгляд. В такие моменты он начинал много и громко говорить, желая отвлечь Блейк от ее мыслей, и она была благодарна. Через день Сириус заметил, чем занимается лучший друг, и начал доставать гитару всякий раз, как глаза Блейк хотя бы немного грустнели от воспоминаний о том, как праздновала ее семья. Блейк не знала, как к этому относиться, поэтому просто игнорировала их учтивые взгляды и расставляла заглушку на свою комнату на всю ночь, чтобы не было слышно истошных рыданий, а потом долгих мгновений около унитаза, когда из-за обильных слез из нее выходило все съеденное накануне. Джеймс делал вид, что не замечал опухшего лица утром. Сначала Блейк была, словно дикий зверь, обходя все радостные моменты их празднования, но постепенно она начала втягиваться, позволяла парням вопить ей в уши рождественские песни и обматывать ее в мишуру, чтобы было веселее. — Ну, — Джеймс подхватил золотую звезду из коробки, стоящей на диване, и протянул ее Сириусу, — давай. Твоя очередь. — А моя очередь? — возмутился Ремус, кидая в Поттера дождик. — Думаю, в этом году это будет делать Шервуд, — закатил глаза Блэк, протягивая ей звезду. Блондинка моргнула. — Что? — Надевай звезду на елку, — смилостивился Люпин. Блейк замерла. — Это… — она сглотнула, и на лицах ребят отразилось что-то нежно-сочувствующее. — О, прекратите так на меня смотреть, — проворчала Кавьяр и спокойно привстала на носочки, чтобы надеть это остроконечное чудо, испачкавшее ей руки блестками, на пушистую ель. Потом обняла себя руками. — Моя младшая сестра это делала, — вырвалось из Блейк против ее воли, и они замерли. — У тебя есть младшая сестра? — изумился Ремус. — Была, — покачала она головой. — Папа позволял ей садиться на метлу и летать по гостиной, помогая с украшениями. И она всегда хватала эту звезду раньше, чем кто-то другой. — Твою сестру сажали на метлу? — весело возмутился Сириус и потрепал ее по плечу. — А мне не разрешали даже приближаться. — Зная тебя, ты бы весь дом разнес, — хохотнула Блейк, посматривая на звезду. — Почему ты думаешь, что он этого не сделал? — усмехнулся Ремус, накидывая на елку светящуюся гирлянду. — Ты что, разнес дом? — ахнула Блейк. — Конечно, — кивнул Сириус так оскорбленно, как будто она прямо при парне начала разделывать собаку. — Я добрался до метлы и свалил на пол елку в гостиной. — Я хочу это увидеть, — улыбнулась Кавьяр. — Обойдешься. Давайте жрать, — он чмокнул губами и проследовал в столовую, где их уже ждали мистер и миссис Поттер. — Ты в норме? — тихо спросил Джеймс, когда они сели за стол. — Я всегда в норме, — закатила глаза Блейк и пихнула его в плечо. Это был лучший вечер впервые с того момента, как Кавьяр бежала из Ираклиона. У Поттеров были обычные маггловские хлопушки, осыпавшие их конфетти; у них были бумажные короны, летающие Санта-Клаусы и Липпи, сервирующая стол в алом колпаке. Блейк не была уверена, что она когда-нибудь смеялась так много за один вечер. Но Мародеры умели создавать вокруг себя праздник, и Кавьяр не заметила, как втянулась. Поэтому, когда часы пробили двенадцать, и родители Джеймса поспешили уйти, Блейк потянула их на улицу, сказав, что хочет «кое-что показать». — Это даже не весело, — заскулил Бродяга, затягивая шарф на шее. — Потерпишь, — отрезал Ремус. В отличие от других (и не считая уже знающего Джеймса), Люпин точно знал, что национальность Блейк не была привычной для их реальности, поэтому каждый раз, когда девушка открывала рот на эту тему, он подавался вперед и жадно ловил ее слова. — А ты не хочешь вернуться в тепло? — Его письмо Амелии может подождать, — со смехом заметила Блейк, а потом рассмеялась пуще прежнего, когда оборотень покраснел. — Мать, я же пошутила! — Боунс? — Сириус лающе расхохотался. — Так вот, кому ты строчишь поэмы, Лунатик! — он запрыгнул другу на спину и потер его голову кулаком. — Ах, ты ж маленький ублюдский Казанова! Трахаешь пуффендуйку Боунс? — Я ее не трахаю! — А что ты с ней делаешь? — весело крикнул Джеймс, налетая на друзей с другой стороны. — Мы просто общаемся, — смущенно поведал Ремус. — Сохатый, ты погляди, наш маленький волчонок вырос, — проворковал Сириус. — Он уже нашел себе самочку. — Ты нашел себе подружку, которую чуть не грохнул? — улыбнулась Блейк. — Отъебись. Ты меня вообще укусила! — Иначе ты бы закусил оленем! — возмутилась гречанка, пихая Ремуса в живот. — Мне кто-нибудь скажет, зачем мы пришли на озеро? — спросил Сириус, переступая с ноги на ногу. — Это традиция, англичане, — закатила глаза Кавьяр, доставая палочку. Она легко взмахнула ей, и перед ребятами показались маленькие деревянные кораблики с белыми хлопковыми парусами. Они замерли у берега озера, чуть паря над землей. — Что это? — нахмурился Джеймс, но смотрел с интересом. — У меня много родственников, — сказала Блейк, поднимая один кораблик и доставая из кармана обычный карандаш. — Поэтому, у моего народа есть традиция. Мы пишем на парусах имена тех, кого хотим поздравить, и отпускаем этот кораблик. — Это ж совиная почта, не? — предположил Сириус, трансфигурируя ветку в перо. — Не обязательно, — пожала она плечами, чуть улыбнувшись. На ее собственном кораблике красовалось короткое «Коллет». Сестра обожала Рождество, может, она может увидеть, как сильно сожалеет Блейк, что ее нет рядом? Как сильно она скучает по всем, кто был частью этой дикой бойни в Ираклионе? Отпустив его дальше на лед, Блейк провела рукой круг, вспыхнули блуждающие руны, переливающиеся сиреневым огнем, а после кораблик взмыл в небо, к звездам, и мелькнул на горизонте, сгорая где-то в атмосфере. Остальные фишку тоже просекли. И Блейк вообще-то не хотела подсматривать, но удержаться не смогла. На кораблике Джеймса было совсем ожидаемо наскрябано имя рыжеволосой старосты, а у Ремуса — Амелии. И только на кораблике Сириуса до сих пор была пустота, пока он не вывел осторожное «Дромеда». Кавьяр снова махнула руками, и они взмыли в воздух, направляясь к своим адресатам. — Это милая традиция, — прокомментировал Ремус, довольно улыбаясь. — Ага. — А еще традиции есть? — спросил Сириус. — Но какие-нибудь веселые, пожалуйста, — Блэк умоляюще выпятил губу. — О, — Блейк коварно улыбнулась, — в религии волшебников вуду молодые девушки, когда им исполнится семнадцать, обязаны опоить молодого парня, — Сириус вскинул брови, — привести его на кладбище, — Бродяга побледнел, а Джеймс поперхнулся, — и трахнуть его на могиле. Люпин громогласно расхохотался, схватившись за живот. — Погодь, — недовольно отмахнулся от него Сириус, — ты из вуду? — Что? Я похожа на человека, который трахается на кладбищах? — возмутилась Блейк. — Ну, я не знаю, как выглядит человек, который трахается на кладбищах. — Моя крестная была из вуду, — пояснила Кавьяр. — А у тебя какие традиции? — То же самое, — честно сообщила Блейк, — только на вершине горы. Сириус поперхнулся кислородом, и Джеймс упал на землю, заверещав, когда Бродяга, толкнув Ремуса, уронил его на друга. — Эй, погоди-ка, — сказал Поттер, отсмеявшись, — ты что, трахалась на обрыве? — ахнул он. — Еще нет, — прикусила губу Блейк. — Сначала нужно найти парня для подобного, потом пригласить на праздник, чаще всего это делается на Луперкалии. — Лупер…чего? — не понял Сириус. Он, казалось, уже не чувствовал холода. — Это очень распространенный европейский праздник, — всплеснула руками Блейк. — Англичане! Праздник плодородия. Так вот, этого парня нужно опоить, потом привести на гору, раздеть и… — Все, стой-стой, — Сохатый замахал руками, чеша голову, прикрытую шапкой, — прекрати, не надо. Я понял. Фу. Мерлин, ужас какой. Бродяга, ну ты слыш… Бродяга? Сириус, улыбаясь, обхватил Кавьяр за руку и проникновенно спросил: — Хочешь пригласить меня на праздник? Она расхохоталась, и Ремус, который только поднялся, поскользнулся на месте. — Великая Мать, Сириус, нет! — Кавьяр метнула злобный взгляд и коварно улыбнулась. — Ремус, а что ты делаешь в ближайшие выходные? Самый скромный Мародер поперхнулся воздухом и с ужасом уставился на Блейк, пока Поттер, упав лицом снег, икал от смеха. — Ну…я… — Ремус закрыл глаза, — нет, ну в принципе, я свободен. Сириус округлил глаза. — Прекратите, — прохрипел Поттер, — хватит, пожалуйста. Я не могу уже смеяться. — Реально нет планов? — изумилась Блейк. — Слушай, Лунатик, я должна тебе признаться. Ты всегда мне нравился, — она накрутила на палец прядь волос и почти игриво прикусила губу, — не хочешь сгонять со мной на обрыв? — Перестань, — застонал Блэк, закрывая лицо руками. — Свидание? — притворился смущенным Ремус. — На обрыве? Я не знаю, меня папа учил с плохими девочками не связываться, а хорошие по горам не гуляют. — Эй, вы чего устроили? — возмутился Сириус. — Люпин, ты не видишь, она же тебя сейчас реально склеит! — Да я вижу, блин, — толкнул его Ремус. — Мне, может, только это и надо. — Отлично, — проворковала Кавьяр. — Я пришлю тебе приглашение. — Ага, — хрюкнул Джеймс. — И презервативы. — Фу, — насупилась девушка. — Все у вас англичан мерзко. Мы таким не пользуемся. Но у нас есть оболочка мочевого пузыря козы, если так принципиально. Капитан команды по квиддичу захлебнулся диким хохотом, похожим на крик умирающей чайки. Сириус был оскорблен. И тут Блейк, посмотрев на Сохатого, замерла, увидев то, что, как она думала, на самом деле не существует. Их мизинцы соединяла невидимая для глаз обычных волшебников синяя нить, которая не ощущалась на ладони. Но еретики подобное видеть могли, а также знали, как учить простых волшебников распознавать подобные связи. Джеймс, не обращая внимания на ошарашенное и странное лицо Блейк, поднялся наконец с земли и предложил возвращаться обратно, на что остальные кивнули, хотя их лица все еще были алыми от мороза и от хохота. А Кавьяр, идя рядом с мальчишками, не могла забыть образ синей нити, которая соединила ее и Поттера. Парные огоньки