Молот ведьм

Я могла бы сжечь город дотла…

24 марта 1978 За окном было удивительно холодно, подумал Альбус Дамблдор, опускаясь в свое мягкое кресло. Этот предмет мебели ему подарил предыдущий директор, уповая на то, что Альбус сможет улучшить эту школу, что, между прочим, он и делал. Дамблдор призвал к себе свою чашку чая, как и полагается всем британцам, а после добавил туда кубик сахара, потому что он, несмотря на преклонный возраст, не мог отказать себе в удовольствии сладкого чая. Он вообще был падок на разные вкусности, но сейчас ему было слишком лень даже двигаться — это был суматошный день — поэтому он лишь тоскливо косился на шкафчик, где припрятал себе пакет лимонных долек. Его также занимала сегодня и почта, присланная от членов Ордена Феникса. Все они в один голос писали ему о Волан-де-Морте, который неизвестно, зачем, отправился в Грецию. Дамблдор хмыкнул себе в бороду. Учитывая, что Оша Кавьяр сейчас жива, в этом не было ничего удивительного. Однако Дамблдора удивляло, что она все еще надеется восстановить поместье. Насколько волшебнику было известно, Оша предала свою семью, начав междоусобицу, которая привела к полному уничтожению рода. И других родов, к слову, тоже. Поэтому поместье и не слушалось женщину. Она также погубила и своего сына Реса, который был главой рода, что тоже было немаловажно. Дамблдор вздохнул. Ему было горько от осознания, что магия еретиков канула в Лету, ведь они могли бы быть полезны в делах Ордена Феникса, но ему было приятно понимать, что и в руках Волан-де-Морта нет никакой власти. Ох, Том, Том… Что же творил этот безумец? Когда много лет назад мальчик, сиротливо сидящий на покосившемся стуле, сказал ему, что говорит со змеями, директор не придал этому значения. Он всего лишь подумал, что в его жилах течет настоящая чистая кровь, которую много лет так боготворил Геллерт. Нет, одернул себя Альбус. Геллерт боготворил свободу, которую могли получить волшебники, выйдя из подполья. Магглорожденные были ему совсем не интересны, хотя, вспоминал Альбус, иногда он смотрел на их изобретения с неожиданным для фанатика интересом. В те годы Геллерта особенно занимали ролики, чудесное изобретение. Но тогда они были слишком увлечены Дарами, чтобы реагировать на подобные глупости. Хотя сейчас, столько лет спустя, Альбусу казалось, что они слишком рано начали искать приключения. Им стоило подольше побыть детьми, возможно, тогда его сестра была бы жива, как и мать. Увы, этому не было суждено случиться, а Альбус Дамблдор верил в судьбу. Собственно, поэтому он не выглядел удивленным, когда к нему практически ворвался профессор Дрейк, случайно сбивая очень крикливый вредноскоп. — Натаниэль, — сказал ему Альбус, — чем обязан такому визиту? Дамблдор махнул рукой, призывая гостя опуститься на мягкой кресло, а после снова взял в руки свою чашку обеденного чая. — Простите за вторжение, директор, — опустил голову Дрейк, — однако дело, боюсь, не терпит отлагательств. — Что ж, — Альбус кивнул. — Не переживайте, мальчик мой. Все в порядке, я не был занят. Что же случилось за то время, что мы не виделись с завтрака? — Я должен передать вам, что Блейк Шервуд не будет в школе пару дней, — сообщил Натаниэль, и Дамблдор подался вперед. Ах, да. Блейк Шервуд, которая была на самом деле совсем не Шервуд, но настоящей фамилии ее он не знал. Головоломка внутри загадки, покрытая тайной и окутанная странным магическим эфиром, не позволяющим Дамблдору даже на секунду приблизиться к разгадке. А ведь он следил за ней. Директор помнил, как обнаружил ее в лесу — худую, грязную, но гордо держащую голову, стоящую прямо несмотря на слабость в ногах, атакующую. Блейк Шервуд была удивительным приобретением для Хогвартса, и Дамблдор был доволен ее докладами о том, кто именно занимается вербовкой в Пожиратели Смерти в школе. Благодаря этому он уже смог вывести Министерство на семью Розье. Оставалось доказать причастность Гойлов и Эйвери, но пока что у него не было достаточного количества доказательств. — Могу ли я узнать, почему? — поинтересовался Альбус. Его глаза блеснули за стеклами очков. — Не могу сказать, — покачал головой Натаниэль. — Сам знаю мало. Но ее отец жив. Он куда-то втянул Блейк, и сейчас она под наблюдением у Поттеров. Пока что не приходила в сознание. — Откуда вам известно, что тот мужчина был ее отцом? Это была точная фраза, Дрейк прекрасно знал, кем была Блейк Шервуд, и это ударило по Дамблдору. Неужели он смог раскрыть эту маленькую заговорщицу? — Мы знакомы, — таким ответом ограничился мужчина, но Альбусу этого было мало. Он знал, что Натаниэль совершенно не силен в окклюменции, поэтому без зазрения совести влез в его память. И увидел. Он увидел Реса Кавьяра — живого, хромающего, раненого. Его лицо и руки были покрыты кровью, он держал Блейк — свою дочь — в этих самых руках и умолял Натаниэля перенести ее в дом Поттеров, где она будет в большей безопасности, чем в Хогвартсе. — Так же, как она была в безопасности в Ираклионе? — проревел Натаниэль, наставляя на блондина палочку. Рес вздрогнул. — Я не могу оправдать деяния своей матери. Не знаю, как это сделать. Мне жаль, что я не предпринял ничего раньше. — Ты должен был умереть! — крикнул ему Дрейк. — Ты, не Виктория! Почему она погибла? Как ты смог остаться в живых? — Я не могу сказать тебе многого, Натаниэль, — резко ответил ему Рес, опуская дочь на траву. — И я знаю, что ты тоже переживаешь за мою дочь. Поэтому доставь ее Поттерам. Флимонт знает, что делать. — Откуда? Вы держите связь? Он знал? — забросал того вопросами Дрейк. — Нет, — покачал головой Кавьяр. Он погладил Блейк по вискам, покрытым алой кровью, потом легко поцеловал ее в щеку, будто девушка просто спала. — Но я прислал ему письмо. Теперь они связаны клятвой. Блейк будет под их защитой. — Поттеры не собиратели детей! — возразил Натаниэль, пораженно глядя на Реса. — И куда ты собрался? — Если я останусь, будет лишь хуже! — Она же твоя дочь! — возмутился профессор. Он немедленно снял с себя мантию и накрыл ей Блейк. Девушка даже не дернулась. Вероятно, подумал Альбус, она перенапряглась. Либо же с ней что-то случилось, ведь кровь на телах просто так не появляется. — И ей будет лучше, если меня рядом не будет! — Неправда! — Натаниэль бросился заклинанием, и Рес не стал даже парировать чары. Просто упал на колени, прижимая ладони к животу. — Ты хочешь просто бросить ее! Здесь! Она уже влезла в это! Она уже прилипла к Блэку! — Ей будет лучше без меня, — упрямо повторил Рес. Он поднялся на ноги, вздохнул, бросил последний взгляд на дочь и испарился в вихре трансгрессии. — ТРУС! — разъяренно закричал ему Дрейк, но не стал преследовать грека. Мужчина опустился на колени около Блейк и мигом перенес ее к Поттерам. — Значит, — сказал Альбус, наблюдая за тем, как на лице Натаниэля распускается ужас, — Кавьяр. Дамблдор слова пробовал это слово на вкус. — Блейк Кавьяр. — Сэр, — профессор побледнел, что смотрелось очень комично с его темными волосами, по мнению директора. — Она умоляла не говорить вам. — Да, я знаю, — кивнул Дамблдор. — Ее отец не сильно доверяет мне, он научил Блейк тому же. Я не стану переубеждать бедную девочку, ей хватит потрясений. Альбус сложил перед собой руки. — Проследите, чтобы с ней все было в порядке. Ее безопасность — это главное. — Директор, — Натаниэль пожевал губу, — скоро выйдет новость о том, что случилось. Рес успел сказать мне о трех трупах, их найдут. Как нам отвести от Блейк подозрения? — Скажем, что она уехала по срочной семейной ситуации. И дадим несколько дней на отдых, — распорядился Дамблдор. — Ей действительно нужно взять перерыв. Как не посмотрю, она все время учится. Дрейк усмехнулся. — Это у нее от матери. Ага, понял Альбус. Вот и ниточка, из-за которой профессор так привязан к сироте Блейк. Он любил ее мать. Когда Натаниэль ушел, пообещав доложить, как только состояние Блейк улучшиться, директор посмотрел в окно, где белели от тумана верхушки деревьев. Кавьяр. Дамблдор имел представление о том, что Блейк талантлива. Он также прекрасно понимал, что она умеет сдерживать свои порывы. Очевидно, недели, проведенные в Гиблом лесу в полнейшем одиночестве, научили ее, как правильно играть во взрослые шахматы. Но директор и представить не мог, что пригрел ее в Хогвартсе. Несмотря на тот факт, что Блейк Кавьяр (и теперь он вряд ли будет называть ее Шервуд) смогла обвести его вокруг пальца на первых парах, он больше не позволит этому случиться. Девушке из подобной семьи нужен сильный покровитель, который даст ей и свободу, и способность карать своих врагов. И, ну, что ж, Дамблдор готов был сыграть. 24 марта 1978 Блейк очнулась от того, что ее уложили на мягкую кровать. Если учесть, что последние ее воспоминания — это боль в голове и покрытые кровью руки — она не сильно возмущалась по этому поводу. Хотелось распахнуть глаза, но сначала ей важно было понять, в каком состоянии она находится. В горле сухость, тело болит безумно, как будто на нее уронили целое дерево, а потом позволили слонам потоптаться по нему. У нее скрипело в голове, и она слышала странный звон, отдававшийся болью в челюсть. Ноги саднило, руки тоже, кажется, это из-за падений в траву и на ветви, пока они с отцом бежали по роще к Жрицам, но ее память была в обрывках, будто сознание не давало ей понять, что именно случилось там. Она помнила кровь и помнила боль, и Блейк точно помнила пророчество, безумные видения. Ад, в котором горело ее будущее. Казалось, что все эти тайные смысле были выжжены на подкорке ее памяти. Девушка нахмурилась и попыталась открыть глаза, но у нее ничего не вышло. Она не сразу осознала, что ресницы склеились в кровавой пленке, и это заставило ее хватать ртом воздух. Жрицы, пронеслось в ее голове. Это была кровь Жриц, которая осталась на ее лице из-за прикосновения Девы. Кавьяр застонала. Она вспомнила. Вспомнила все, что случилось, и это хлынуло на нее, будто девушка стояла под водопадом, готовая на обрушение воспоминаний. Грудь сдавило от нехватки воздуха, в носу щекотал слизистую запах крови. Собаки. Это была кровь собаки. И кровь трех ведьм, отдавших в ее руки знание, могущественнее всего, что Блейк когда-либо встречала. Знание о будущем. Блейк поперхнулась кислородом, теперь спокойно вошедшим в ее легкие. — Тише, девочка, — кто-то ласково погладил ее по волосам и начал шептать очищающие заклинания. Блейк ощутила, как отклеивается с ее глаз кровяная корка. Она открыла глаза, часто моргая от боли. Свет ударил по сетчатке, блондинка схватилась за виски, чувствуя странную слабость в запястьях. Она уже ощущала такое раньше, когда однажды решила, что сможет дотащить свой чемодан без помощи магии. Уставшие от тяжести предплечья болели и ныли, отказывались даже подниматься, поэтому Блейк тогда пришлось смириться с тем, что она не может таскать тяжести слишком долго. Ее тело было слабым, Кавьяр это знала. Девушка осторожно прикрыла глаза, оставив щелку. Осмотрелась. Она определенно была не в школе. Ее все еще колеблющееся на границе нормальности сознание уловило знакомую магию дома Поттеров, погрузившее ее на облако мягкой ваты. Кавьяр позволила этому чувству ослабить напряжение в мышцах. Блондинка лежала в комнате, где провела до этого зимние каникулы. Блейк узнала шкаф из темного дерева с красивыми рисунками по периметру, узнала широкое окно и бордовые шторы. Везде этот Гриффиндор. Сейчас шторы были зацеплены золотистой лентой, отчего полуденное солнце билось ей в глаза, мешая разглядеть присутствующих. Но спустя пару мгновений она привыкла к свету и смогла понять. Рядом с постелью обеспокоенно крутился профессор Дрейк. На его щеках проступала щетина, как если бы мужчина долгое время находился вдали от дома, а под глазами пролегли круги от бессонных ночей, проведенных, видимо, у ее постели. Это Блейк польстило, и она отказалась от идеи посмеяться над его внешним видом. К тому же, подумала девушка, скорее всего, сейчас она выглядит и пахнет гораздо хуже, чем Натаниэль. С другой стороны постели на нее смотрела озабоченная морда Джеймса Поттера, который тоже выглядел не сильно отдохнувшим. Форма, висящая на нем, говорила о том, что парня выдернули с уроков. Стоп. А почему она вообще у Поттеров? Какого хуя? — Что… — она закашлялась, пытаясь сесть. Мужчина придержал ее за плечи, позволяя опуститься спиной на подушку. Блейк снова поперхнулась. В горле сушило так, словно она месяц или три провела в запое. На постель рядом присел Джеймс, помогая глотнуть воды. — Что? — Блейк нахмурилась, посмотрев на Джеймса. Он поджал губы. — Почему я здесь? — Твой отец вызвал меня, — грозно сказал профессор Дрейк, явно недовольный вынужденной встречей с Ресом. — И давно ты знаешь, что он жив? Блейк поморщилась, пытаясь справиться с головной болью, и передернула плечами, сбрасывая странное сонное оцепенение. — Я узнала, — блондинка вздохнула, — какое сегодня число? — Двадцать четвертое. — Двадцать первого, — кивнула она. — Но почему? Где он? — Как только я появился, он тут же трансгрессировал, — покачал головой профессор, садясь с другой стороны от студентки. Кавьяр сдвинула брови к переносице и поджала губы. Он ее снова бросил. — Он что-нибудь сказал? — спросила Блейк, обнимая себя руками. — Он сказал, что тебе будет лучше у Поттеров. — Ага, — кивнул Джеймс, неловко ероша голову. — Как твой отец узнал, что я в курсе? — Он не… — Блейк замерла. Она посмотрела на собственные руки и моргнула, чтобы увидеть все такую же яркую голубую нить, соединяющую ее мизинец с поттеровским. Рес знал. Он прекрасно понимал, что его дочь нашла свой парный огонек, поэтому попросил бывшего собственной жены отправить Блейк к Поттерам. Типично для ее родителя, пусть Блейк и было тяжело об этом говорить. — Это… немного личное, — Кавьяр покосилась на профессора. — Значит, потом расскажешь, — кивнул мужчина. — Как ты себя чувствуешь? — Странно, — призналась она. — Но вроде бы ничего не болит. Что в школе? Кто-то знает? — Вышла новость о том, что нашли три трупа, — осторожно сказал Джеймс, протягивая руку, чтобы их ладони соприкоснулись. — Жрицы, — кивнула Блейк. — Я была там. Отец отвел меня. — Ты… — Дрейк округлил глаза, оценивающе смотря на студентку, — ты получила пророчество? Конечно, будучи бывшим любовником ее матери Натаниэль не мог не знать о том, что представляли из себя Жрицы. Наверняка после того, как Виктория вышла замуж за Реса, он сидел часами за книгами, пытаясь изучить то болото, в которое женщина втянула себя, влюбившись в еретика. — Нет, — Кавьяр вздрогнула. Говорить об этом мужчине она не собиралась. — Мы не успели. Дева еще была жива, но не смогла и двух слов связать. Я не помню, как потеряла сознание. — Твое участие не было раскрыто, — сообщил Дрейк. — Но мне пришлось сказать Дамблдору, кто ты такая. Она вскинула на него голову. — ЧТО? Не доверяй Дамблдору, билось в ее голове. Эта мысль стояла на верхушке свода правил, которые Блейк установила для себя. Ни при каких обстоятельствах. Сначала это казалось ей лишь прихотью отца, но после его ментального нападения в первый день знакомства Блейк поняла, что это была мера предосторожности от такого волшебника, как Дамблдор. — Прости, — сморщился Натаниэль. — Мне очень жаль, но только так я мог прикрыть твое отсутствие. — А если честно? — грозно спросила она, интуитивно чувствуя его ложь. — Он отличный легилимент, — вздохнул Дрейк. — Я никогда не мог противостоять этой магии. Мужчина провел рукой по сальным волосам и поднялся с постели. — Я должен вернуться в школу, постараюсь выбить для тебя еще пару дней. — Я вернусь завтра, — пообещала Кавьяр. — Мне нельзя надолго уезжать. Многие могут что-то заподозрить и связать меня с нападениями. — Да, — профессор кивнул. — Хорошо. отдохни сегодня хорошенько, ладно? Джеймс, тебя тоже касается, — сказал он студенту. — Вы двое отсутствуете по семейным делам, мистеру Блэку я также ничего не скажу. — Спасибо, — вздохнул Поттер с облегчением. Блейк невольно задумалась, так ли ему легко хранить ее тайну от лучшего друга — практически брата? Она была уверена, что Джеймс безумно хочет поделиться с Сириусом тем, что он узнал, но гриффиндорец не стал бы так предавать ее. Кавьяр серьезно задумалась над тем, чтобы позволить ему открыть все Сириусу с условием, что тот даст магическую клятву. Профессор Дрейк снова кивнул ей и поспешил покинуть помещение, оставляя подростков наедине. — Извини за это, — сказала Блейк, поморщившись. Она снова окинула комнату взглядом — ее палочка лежала на тумбочке, покрытая грязью и кровью Жриц. — Не надо было тебя втягивать. — Почему твой отец считает, что здесь ты в большей безопасности, чем в Хогвартсе? — спросил Джеймс, прижимая руки к груди. — Закрой глаза. Поттер подчинился. Блондинка сняла с него очки и опустила ладонь на его глаза, поверх век, прижав руку чуть сильнее, чем того требовало заклинание. Но кожа Джеймса была теплой и сухой, а Блейк не могла сейчас отказаться от искушения быть рядом с кем-то, кто мог поделиться своим собственным теплом. — Vide nexum, — пробормотала она, скользя пальцами по его щеке, а потом убрала руку и помогла гриффиндорцу надеть очки. — Что это? — Джеймс нахмурился. — Что ты сделала? — Посмотри на наши руки, — попросила Блейк. Поттер опустил глаза и удивленно охнул. От его мизинца к ее тянулась голубая, светящаяся, словно Патронус, нить, соединяющая их вместе. Блейк прищурилась, когда Джеймс попытался схватить эту нить. От указательного пальца расходились три золотые полосы, уходящие куда-то вдаль — братская связь, а от безымянного — алая, истинная любовь. Блейк дернула уголками губ. Эванс, черт побери. — Что за хуйня? — Это называется geminae flammae, — сказала Кавьяр, чуть дернув уголком губ. Джеймс завороженно повторил эти два слова, будто для него они имели собственный смысл. — На латыни это значит «парные огоньки». — Я все еще нихуя не понял, — признался шатен. — Это означает две души, которые созданы для того, чтобы быть рядом, — Джеймс испуганно вздрогнул, и Блейк хихикнула. — Не так, как ты думаешь, Поттер, успокойся. Я не собираюсь женить тебя на себе. — Ну, это неплохо, — фыркнул он. — Две части одного целого, которое было когда-то разделено, — пробормотала Блейк. — Две души, которым было суждено встретиться, чтобы сиять еще ярче, — Кавьяр посмотрела на голубую нить, связывающую их ладони, и тепло улыбнулась. — Иногда для этого нужно время, иногда даже другая реальность, но парные огоньки всегда находят друг друга. Парный огонек — это зеркало сущности и личности, зеркало души, в которое смотришь, как в кристальную воду. Джеймс некоторое время молчал. Он снова пытался ухватиться за эту нить, но никак не получалось, и, спустя пару мгновений, он наконец сдался, позволяя их мизинцам соприкасаться. — Когда ты не пришла на обед, я ощутил что-то странное, — признался Поттер, ероша макушку. — Как будто половина меня оторвалась. — Не переживай, — сказала Блейк. — У тебя и Лили тоже есть нить. — Что? — ахнул Джеймс, распахивая глаза. — Тоже парные огоньки? — Нет, — покачала она головой. — Ваша нить алая. Такое бывает. У твоих родителей связь тоже алая. Это любовные узы, как и у тебя, — Джеймс едва покраснел, видимо, подумав о Лили. — Вот эти золотые — братские, духовные. Ставлю сотню, что они идут к Сириусу, Ремусу и Питеру. — Значит, это еще один вид магии? — поиграл Сохатый бровями. — Да, — улыбнулась Кавьяр, а потом закатила глаза на его кривляния. — Между волшебниками и волшебницами всегда есть связи, как лей-линии, которые устанавливаются только между ними. Парные огни — редкие, потому что зарождаются в момент происхождения на свет. Джеймс улыбнулся. — Ты задышала легче, когда попала сюда, — сказал он, а потом подмигнул. — Я знал, что ты от меня без ума. — Оставь свой неудачный флирт для Эванс. — Погоди, неудачный? — возмутился Поттер и хлопнул ее по плечу. Они рассмеялись. Блейк снова откинулась обратно на подушки, потирая глаза. Почему-то на нее накатилась жуткая усталость, как будто она долго бежала, не спала, жила на чемоданах и постоянно находилась в движении. В мышцах появилась тяга. — Дрейк не сказал моим родителям, — Джеймс повалился на спину в ее ногах, уставившись в потолок. — Думаю, он тебя боится. — Правильно делает, — буркнула Блейк себе под нос. — Я просила не рассказывать Дамблдору. — И что делать будешь? — поинтересовался Поттер, пощекотав ее коленку. — Сотру Дамблдору память. И Дрейку тоже. Сохатый вздрогнул. — С ума сошла? — Возможно, — Кавьяр поморщилась. — Я не знаю. Наверное, меня уже нельзя назвать адекватным человеком. — Всегда знал, что ты чокнутая. — Да пошел ты. Они помолчали. — Я могу стереть память и тебе, — сказала она вдруг, и Джеймс дернулся. — Что? — Тебе тяжело хранить это в секрете, я ценю, но мне не нужна такая жертва от человека, который узнал все случайно, — Блейк привстала на локтях. — Я могу стереть твои воспоминания. — Минуточку, — Поттер яростно вздохнул, — ты только что сказала мне, что нам судьбой суждено было стать друзьями, а теперь хочешь, чтобы я забыл об этом? Ты совсем больная? — Я уже ответила на этот вопрос, — отмахнулась блондинка. — Но, Джим, я не шучу, — она поджала губы, — если ты хочешь… — Я не хочу, — отрезал шатен, зло сведя брови к переносице. — Не неси чушь, мы в одной банде. — Не похоже на банду. — Сириус однажды хотел организовать рок-группу, типа, банду, — вскинул брови Поттер. — И? — В итоге из этого получился книжный клуб когтевранок, — фыркнул Джеймс, и Блейк захохотала. Она улыбнулась, хотела что-то сказать, но вдруг солнце мигнуло из-за облаков, и этот блик напомнил ей, как билось солнце между деревьев в тот самый момент, когда Дева прикоснулась к ее лицу. Грудь прихватило. Потолок комнаты стал вдруг кронами деревьев, а мягкая постель обратилась в твердую землю, на которой лежали ветки, впивающиеся ей в колени. Она не могла дышать. Сердце забилось как чокнутое, и Кавьяр снова оказалась в том лесу. Она снова видела повсюду кровь. — Блейк? — донесся до нее голос Джеймса. Блондинка прижала руку к груди, ощущая, как колотится сердце, как с трудом работают легкие, пытаясь переварить все, что случилось, но сознание уже отпустило себя, и на полке задрожала лампа, угрожая расколоться и осыпать их осколками. Теплые руки легли на ее плечи, пытаясь удержать в этом. Заземлить. — Эй, я здесь, — пробормотал Поттер. — Я твоя сетка безопасности. Дыши. Она задышала. Грудь болела. Она не могла дышать. — Просто думай о чем-то хорошем, — попытался снова парень. — Думай о Лили. Она последовала за движением его легких, пытаясь закачать кислород. Вдох. Геката, как ей было больно. — Думай о Гриффиндоре. Выдох. Ее отец был все это время жив, и он бросил ее. Снова. Жаркие споры в коридорах и теплота гостиной. В сознание Блейк пробивались мягкие кресла около камина, всегда занятые Мародерами. Вдох. Это Пожиратели сделали. Ремус смущенно поджимает губы, когда кто-то упоминает Амелию. Блейк знала, что Боунс все пытается позвать его на свидание. Выдох. Она не могла двигаться. Лили заплетает волосы. Они переливаются в солнечных лучах, искря медью и золотом. Густая копна волос постепенно превращается в красивую корзинку, которую Марлин помогает ей закрепить на голове. Вдох. Геката. — Ухватись за что-нибудь! — прикрикнул Джеймс. — Думай о чем-то! Выдох. Надо за что-то ухватиться. Вдох. Джеймс. Выдох. Лили. Вдох. Сириус. Выдох. Ремус. Вдох. Пандора. Выдох. Эммелина. Вдох. Амелия. — Если не о хорошем, думай о плохом! Думай о мести, Кавьяр, если это то, что сможет оставить тебя в сознании! Выдох. Регулус. Вдох. Она убьет Ошу. Выдох.