Молот ведьм

Становится труднее стоять Солдат, продолжай маршировать! Пока не закончишь, головы не поднимать! Солнце будет утром — нужно ждать

10 апреля 1978 Они расположились во внутреннем дворике французского поместья дома Блэков. Вальпурга довольно вдыхала душный, соленый воздух Средиземного моря. Прекрасное место. Перед ее глазами растекались горы, казалось, они уходили высоко в небо, царапая бесконечную голубизну своими пиками. Ее оглушал шум города. Она слышала французскую речь и радовалась, что смогла уехать из дождливого Лондона на неделю. Иногда ей становилось там слишком душно, особенно в доме, где в школьное время оставался только ее трусливый муж. Вальпурга посмотрела на свою собеседницу. Оша Кавьяр сначала была для нее загадкой, хотя, загадкой она остается и по сей день, но мадам Блэк приятно знать, что они сблизились. Особенно, если учесть, что Регулус всерьез намерен сделать Блейк своей невестой. Не так давно он прислал письмо, в котором сообщил, что Блейк Шервуд (а он еще не знал ее фамилии, но уже скоро узнает) нравится ему достаточно для того, чтобы провести с ней жизнь. Она была податливой глиной в его руках. Но Регулус не давил — следовал совету Лорда. Пока он приручал дикое животное, коим была Блейк. Летом он привезет ее знакомиться с родителями, а уже на седьмом году обучения он начнет переманивать ее. Когда гриффиндорцев уже не будет рядом, чтобы отдалить пару друг от друга, Регулус сможет объяснить ей, что именно важно в этом мире на самом деле. А сейчас они сидели внутри поместья. Их окружали ирисы и цветы лаванды, расцветающие под магическими волнами, исходящими из сердца дома. Вальпурга порадовалась, что решила отойти от привычного английского этикета и облачилась в легкое темно-синее платье с коротким рукавом. Ей нравилось, когда бледная кожа была слегка тронута средиземноморским загаром. Смотрелось весьма эстетично. — Как поживает ваша сестра, Друэлла? — томно спросила Оша, помешивая чай. Вальпурга улыбнулась. Ей нравилось воспитание членов семьи Кавьяр. Конечно, она не была знакома с Блейк лично, но по словам Регулуса эта девушка была воспитана даже лучше его кузин, что можно считать практически высшей похвалой. Конечно, ее сын не упускал возможности сообщить, что в Гриффиндоре ей всячески мешают раскрыться, но эрудированная юная Блейк прекрасно ведет себя, когда они наедине. Блейк получилась и красотой, и манерами, но, что радовало Вальпургу, в отличие от других девушек ее возраста, она не потеряла беззаботности. Регулусу не будет с ней скучно, ее живой ум позволит порассуждать обо всем на свете. Вальпурге неловко было осознавать, что Блейк будет отрезана от своего дома, когда выйдет замуж за Регулуса, но она должна будет понять, что это не пренебрежение своей верой, а лишь дань уважения семье, частью которой она однажды станет. Оша сказала, что Блейк никогда не сможет поддержать Волан-де-Морта, а их руки будут чисты от Метки, но, при должном послушании, Вальпурга не видела в этом ничего критического. Ее расстраивала Беллатриса, которая рвалась в бой и просто мечтала услужить Лорду. Женщина, казалось мадам Блэк, не должна бегать по полю, метать заклятия и кричать, словно сумасшедшая. Беллатриса в этом отношении совсем себя не сдерживала, возвращаясь домой покрытая кровью, копотью и потом. Даже ее муж — и тот вел себя сдержанней. По мнению Вальпурги, приличная жена должна ждать своего мужа дома, помогать ему обрабатывать раны и обхаживать своего воина, а потом звать эльфов и подавать чай. Такой была Нарцисса. Идеальная жена. Последовательница их взглядов, но покорно ждущая дома, занимающаяся хозяйством и другими домашними делами. Нарцисса вообще радовала Вальпургу, и ей в некоторой степени было интересно. Если бы у них с Орионом родилась дочь, была бы и она такой же? Кроткой, но не робкой. Приветливой, статной. Белокурой красавицей, которая не позволяла топтаться на своей гордости, но знала границы дозволенного и не перечила, когда не должна была. Когда Вальпурга навещала их с Люциусом, то обратила внимание, что они живут, будто две равные половины. Ни в одной мелочи, ни в одной домашней ссоре Люциус не перечил жене. Он уважал ее мнение. А Нарцисса сохраняла молчание в более широких вопросах, не вмешивалась, лишь с позволения мужа высказывала свое мнение, заслуживая этим похвалу. Вальпурга также знала, что Лорд остался доволен и искренне порадовался за Люциуса, что тот смог найти такую жену. Блейк будет такой же. Она будет сидеть дома и помогать Регулусу. И жить они будут душа в душу. Когда Регулус присылал Лорду воспоминания о тайнах их магии, Вальпурга всегда просила сына присылать ей просто воспоминания, чтобы рассмотреть Блейк. Кавьяр влюблена в ее сына — это заметно сразу: кротко, нежно, еще не до конца осознавая этого. Но она была влюблена, и ее поведение, очевидно, менялось. Регулус упоминал, что иногда во время их прогулок в Хогсмиде (Вальпурга подумала, что им стоит выбить разрешение на поездку в это поместье) к ним присоединяются его друзья. Конечно, они знали о задании, они старались не давить, но, как говорил Регулус, Блейк сейчас искала компромисс, не предавая своих убеждений. Хорошая жена, молодая невеста, умная юная леди. Покорная, что самое главное. И, что было для Вальпурги важнее, Регулус перестал относиться к ней, как к грузу на своей шее. Поняв, что из Блейк можно сделать нужную ему невесту, он осторожно подводил ее к той грани, когда девушка будет безоговорочно доверять ему. Блейк раскрывалась ее сыну, и Регулуса это радовало. В воспоминаниях Вальпурга смотрела и на сына и часто ловила его взгляд, наполненный теплом. Еще не любовью, не нежностью, но теплом, которое ощущается по отношению к старому другу, которого не хочется отпускать из жизни. Кавьяр действительно начинала нравиться Регулусу, и Вальпурга радовалась — тихо и в тайне — что ее сын проживет жизнь с той, кто будет ему опорой. Вальпурга уже знала, какой подарок ожидает их на свадьбу. Она чтила и чужие традиции и прекрасно понимала, как важна природа и уединение для греческой колдуньи, которая так спокойно и легко летела, будто мотылек на огонь, в объятия ее младшего сына. Единственного сына, поправила себя мадам Блэк. У их семьи было прекрасное поместье, присоединенное к каминной сети. Располагалось оно в Шотландии, не совсем на отшибе, но вблизи магического населения. Уединенная усадьба, как сказали бы многие, высокая и светлая. Вальпурга уже видела восторг в глазах сына, любившего пейзажи, и в глазах его молодой жены. — Друэлла прекрасно себя чувствует, — кивнула Вальпурга. — Недавно ей нездоровилось, но легкие зелья все излечили. — Сообщите мне, если будут ухудшения, — попросила Оша, добавляя сахар. — Иногда английская медицина бессильна, и я с радостью окажу вашей сестре услугу. — Благодарю вас, Оша, — кивнула мадам Блэк, пораженная такой добротой. — Как продвигаются поиски вашего сына? — спросила она. Кавьяр помрачнела, чашка в ее руках слегка содрогнулась. — Мой трусливый сын…жаль, что гобелен уже уничтожен, я бы с удовольствием выжгла бы его с семейного древа, Вальпурга, — пожаловалась Оша. — Но Лорд сообщил мне, что его магия была замечена. Полагаю, уже через пару дней у меня будет возможность устроить нам семейную встречу. Женщина посмотрела на Лазурный берег, и шрамы на ее щеках чуть натянулись. Кожа покраснела. — И я рада, что ваш сын присоединится к нам, — сказала Оша. — Он чудесный молодой человек. Жду не дождусь, когда смогу познакомиться с ним. — Я слышала, они с Блейк достаточно продвинулись в своих отношениях, — сказала мадам Блэк, заправляя за ухо черные волосы. — Ходят на свидания, наслаждаются юностью. — Прекрасная пора, — согласилась гречанка, но потом лицо ее сморщилось. — Блейк станет достойным дополнением армии Темного Лорда. — Я бы хотела, чтобы она осталась позади этого, — честно призналась Вальпурга, и Оша перевела на нее непонимающий взгляд. — Не совсем понимаю. — Я с уважением отношусь к вашим взглядам относительно грязнокровок, мадам Кавьяр, — сказала женщина. — Родись я в том месте, где грязнокровки уважают мою семью, я была бы такой же. Не стоит ожидать от Блейк полного принятия другой идеологии. Она может быть полезна в другом, может быть верной женой, но при этом оставаться при своем мнении. Регулус подчинил ее волю. Он не тянет. Но и не настаивает. — Что ж, — Оша медленно кивнула, — пожалуй, я соглашусь с вами. Моя внучка радует вашего сына, мадам Блэк? — О, — Вальпурга улыбнулась, — она радует и меня, пусть мы и не знакомы. Я жду их летнего перерыва, чтобы познакомиться с ней. — Они нашли друг друга. Но я слегка разочарована, — честно сказала Оша. — Знаете, я думала, что Блейк будет более сильно сопротивляться. Не такой я растила наследницу сил нашей семьи, — она покачала головой. — Не всем суждено быть великими вождями, Оша, — вздохнула мадам Блэк. — Ваша внучка, может быть, и не хочет этого бремени. Если она мечтает о спокойствие, я уверена, что Лорд будет уважать это решение как дань вашей семье, потерявшей столько из-за Реса. — Возможно, — кивнула Оша, но дальше мысль продолжать не стала. — Я даже рада, что Рес оказался трусом, — сказала Вальпурга. — Без него Блейк была бы недоступна для нас сейчас. — Вы правы, — легко улыбнулась Кавьяр, покачав головой. Ее золотые серьги ударили по щекам. — В таком случае, за вашего непутевого сына, который проложил Блейк дорогу к нам, — улыбнулась Вальпурга, делая глоток вкуснейшего чая. Нужно будет спросить рецепт. — За Реса. Да поможет ему Геката, когда мы найдем крысёныша. Они чокнулись чашками и спрятали в чае улыбки. Все складывалось как нельзя удачно. 17 апреля 1978 В апреле весь снег неожиданно испарился. Конечно, ничего неожиданного здесь не было. В день рождения Джеймса — двадцать седьмого марта — солнце неожиданно вспомнило, что оно вообще-то должно быть теплым, и весь снег растаял буквально за считанные часы. Это привело к тому, что в ночь вечеринки Гриффиндор планомерно вывалился на квиддичное поле, чтобы выпить там. После чего все отбывали наказание, но Блейк было неинтересно слушать выкрики ребят, она молчаливо сидела на трибунах и болтала с Эммелиной, чокаясь с ней же огневиски. Ее мысли были заняты другим. После пророчества, которое так и не выходило из ее головы, Блейк начала собирать мнения о Дамблдоре. На данный момент директор ее избегал, возможно, понимал, что Кавьяр не мило поболтать к нему придет, но девушка не могла до него добраться, а стереть директору память было необходимо. Амелия недовольно говорила о погрустневшем, полностью изменившемся Эдгаре, а Доркас шептала о том, как Дамблдор не принимает ничего, чтобы защитить магглорожденных. Меддоуз не могла понять, почему директор отказывается позволять студентам время от времени проверять своих родителей, особенно, если речь идет о студентах, чьи семьи жили в тех местах, где замечали Пожирателей. — Я хотела отчислиться, — призналась Доркас, когда они все расположились в женской спальне седьмого курса. Лили удивленно подавилась головой шоколадной лягушки. — Зачем? — ахнула Марлин. — Потому что я хотела, чтобы моя семья была в безопасности, — рыкнула брюнетка. — Мне важно было знать, что я могу быть рядом с ними, чтобы защитить их. — Но? — мягко подтолкнула ее Блейк, прислушиваясь. — Дамблдор сказал, что они предпримут меры. Но так ничего и не произошло. Мол, в Аврорате завал, — проворчала Доркас, подражая голосу директора. — Ну, я слышала, что родителей Пиппы обезопасили, — поделилась Алиса. — Возможно, там действительно слишком много работы. — Да что это за работа? — возмутилась Доркас. — На десять минут подойти к дому и наложить защиту, установить сигналку, чтобы авроров вызывать! — Не ворчи, — кинула ей Мэри, перелистывая страницы журнала. Блейк вскинула брови. Не ворчи? — Аврорат занят, — отрезала Мэри. — Моя семья тоже в очереди на защиту, чтобы ты знала. Их вызывают буквально везде. — Это не причина избегать меня, — насупилась Доркас. Блейк пару минут подумала. — Можем сами наложить защиту, — сказала она, передергивая плечами. — И что мы поставим? — воскликнула Марлин. Ее тоже вся эта ситуация слишком сильно трогала. Семья Маккиннон хотела забрать Марлин с учебы в начале года — об этом Блейк рассказал Питер, когда они пили шоты на дне рождении Сохатого. Но директор уговорил их пустить блондинку в школу, ведь там ей будет безопаснее, чем дома. — Есть пара щитов, — предложила Блейк. — Я не совершеннолетняя, но ты — да, — Кавьяр спустила ноги на пол, слезая с подоконника, и на секунду вышла из комнаты. В ее собственной спальне под кроватью был самый настоящий тайник. Пусть гримуар и висел грузом на ее шее, периодически мешая нормально дышать, ее личные записи были спрятаны именно под половицей. Туда Блейк записывала все, что могло бы пригодиться в первую очередь, она знала эти записи наизусть. Поэтому Кавьяр спокойно скопировала несколько страниц и принесла их Марлин. — Это сработает, если Авроры не придут, — авторитетно заявила она, позволив Маккиннон вглядываться в написанное. — Откуда это? — Лили перегнулась через плечо подруги и посмотрела в принесенные Блейк записи. — Никогда не видела таких чар. — Англичане, — хором сказали все они, и Блейк закатила глаза. — Именно так. Блондинка фыркнула и вернулась на свое место около окна. — Тут этот символ, — заметила Эванс, тыкая в полную луну, окруженную полумесяцами. — Ты говорила, что это символ магического спора. — Возможно, я немного соврала, — развела руками Блейк. — Этот символ что-то значит? — уцепилась за тему разговора Эммелина, молчавшая до этого. Она полулежала на кровати Мэри, перечитывая параграф по Чарам. — Возможно. — Да блять, — выдохнула Доркас. — Шервуд, что за бред? Что это значит? Блейк поколебалась. Она не знала, может ли им доверять, но также она помнила пророчество, те образы, бьющиеся в ее голове. Они все равно узнают. — Это символ моей семьи, — призналась Кавьяр, почесав нос. Лили перевела на нее мрачный взгляд. — Твоей… семьи? В Америке так делают? — спросила она. — Возможно, я не из Америки, — натянуто сказала Блейк. И тогда на этом вопросы закончились. Но блондинка видела иногда их взгляды, пронзающие девушку в коридорах. Блейк не могла перестать думать об этом. Ей хотелось верить, что девочки никому и ничего не расскажут, но она не была все же до конца уверена. Ее спины коснулись прохладные пальцы, забираясь под белую школьную рубашку. — Ты слишком напряженно думаешь, — пробормотал Регулус. — Я не могу не думать, — закатила глаза Кавьяр. — Это функция организма. Блэк фыркнул. Они сидели на покрывале, утопающем в нагретой их присутствием гальке. Впереди разливалось Черное озеро, лениво помахивал своими конечностями Гигантский кальмар. Это Регулус ее сюда утащил. Из-за его тренировок и ее друзей (которых Блейк вообще-то даже не загадывала себе) времени друг на друга было мало, и это вроде как радовало их двоих, но они хотели быть рядом — того требовали обстоятельства. Блейк перевернула страницу легкой книги по древним рунам и поморщилась. — А в Рунах то тебя что не устроило? — усмехнулся Регулус. Его тонкие пальцы проникли ей под рубашку и огладили поясницу в надежде добраться до застежки бюстгальтера, и по коже Блейк пробежали мурашки. Ее ментальная магия работала процентов на шестьдесят, воздвигая достаточно высокие стены, чтобы можно было физически наслаждаться этими прикосновениями. — Просто я удивлена, что бывают разные руны, и не все они преподаются в Хогвартсе, — пробубнила Блейк, чуть выгибаясь, чтобы Регулусу было удобнее. — А ну-ка? — заинтересованно приподнял он голову, опираясь на локоть рядом с ее лицом. Кавьяр наклонилась и легко чмокнула его в губы. Блэк притворно поморщился, но потянулся следом, чтобы продолжить поцелуй. Его язык лениво коснулся ее языка, и Блейк мелко задрожала, подавляя желание откинуть к черту все свои заметки и притянуть его ближе к себе. — Так? — Регулус отстранился и уставился на нее, ожидая очередную лекцию. — Древние Руны раньше были разделены, — сообщила Блейк. — Просто на данный момент они почти все утеряны и мало, где используются. — Да брось, — фыркнул Регулус. — Я в жизни не поверю, что есть другие руны. И кто-то их учит? — Я знаю одну древнюю письменность, — кивнула Кавьяр, смущенно поджимая губы. — Огамическое письмо. — Что? — Сейчас, — с кряхтением сказала она, поднимаясь на колени. Блейк залезла в сумку и вытянула оттуда свой блокнот, заклинаниями из которого поделилась с Марлин и девочками. Это была пухлая кожаная книженция с толстым переплетом и перевязанная таким же кожаным шнурком. Блейк использовала этот блокнот уже много лет, исследуя различные заклинания и у Кавьяров, и у Лаво, и даже у Скорсаре. Она же говорила — все иностранцы знают друг друга. — Это гримуар? — пошутил Регулус. — Нет, — покачала головой Блейк. — Где гримуар я не знаю, но это мой личный… — она задумалась, — что-то вроде личного дневника, но по магической части. — Давай показывай свои огамы, — фыркнул парень и вытянулся, чтобы поцеловать ее в шею. Блейк чуть нахмурилась, перелистывая страницы. Она не была уверена, с чем связано подобное, но Блэк был до ужаса тактильным. Когда они только начинали встречаться, он почти не касался ее, но чем больше времени они были вместе, тем чаще и тем сильнее он старался приближаться к ней. Была у Кавьяр теория, что парня просто недолюбили в детстве, но она никогда не сказала бы ему об этом, потому что жить хотелось, а вот получать по заднице — нет. — Смотри, — Блейк распахнула одну из страниц с закладкой, где выписала себе все огамы. Для Регулуса это были просто палочки и черточки, но для нее — целый язык. — И ты это понимаешь? — восхитился Регулус. — Конечно, — улыбнулась Блейк. — Но я потратила много лет, чтобы изучить огамы. Даже пришлось ехать в Ирландию. Папа помог мне. — Это ирландские письмена? — парень осторожно вытянул блокнот из ее рук, изучая начертания. — Это кельтская тайнопись друидов, — кивнула блондинка. Его лицо было таким заинтересованным, что она начала сомневаться в своем решении, но не смогла придумать способа, которым Волан-де-Морт мог бы воспользоваться огамическим письмом. — Тайнопись, — тупо повторил Регулус. — Хочешь сказать, у друидов был свой тайный язык? — Ты знаешь, как начались гонения на друидов? — спросила Блейк. Она ничего не смогла с собой поделать, поэтому махнула палочкой, скрывая их от глаз внешнего мира, а потом толкнула Регулус в плечи и осторожно перебросила свою ногу через его бедра. Блэк покраснел от такого поворота событий, но ничего не сказал против, обнимая ее за икры. — Нет, — он самодовольно усмехнулся, — но мне нравится слушать твои лекции. Особенно, когда ты сидишь на мне. Блейк закатила глаза. Великая Мать, этот придурок был привлекательным, и Блейк понятия не имела раньше, что ей будет так сложно сохранять отношения с ним. Они были притворством, они были обманом, но, черт побери, в такие обыденные моменты, когда война оставалась далеко от них, ей это нравилось. — Друиды жили на территории Ирландии много веков, — сказала Кавьяр. — Но в первом веке до нашей эры их начали вытеснять германцы. Потом Юлий Цезарь пошел на них войной, и все друиды были согнаны в подполье. — Погоди, Цезарь был волшебником? — ошарашенно посмотрел на нее Регулус. Его серые глаза карикатурно расширились, и парень почти ахнул. — Конечно, — кивнула Блейк, не понимая, почему он этого не знает. — Зачем же еще ему идти войной на Галлию? Рег, ты же не серьезно? Регулус поморщился от выбора слов, но ничего не сказал. — Рядом с тобой я чувствую себя тупым, — честно признался парень. — Это хорошо, — улыбнулась Блейк. — Я ведь умная. Слизеринец коварно ухмыльнулся и резко уронил ее на плед, наваливаясь сверху. Он устроил свои локти около ее локтей и вскинул брови. — Итак? Друиды? Блейк вздохнула. Засранец. — Да. Цезарь смог завоевать территорию, но он не учел, что друиды не хотели делиться с ним своей магией, — Регулус чуть наклонился к ней. Губы коснулись подбородка. Ментальный щит. Время чертовски сильного щита. — Поэтому они придумали огамическое письмо и переписали все свои кодексы. — Кодексы? — не понял Регулус. — У них заклинания были записаны в законодательстве? Блейк застонала. — Англичане, — фыркнула девушка. — Кодекс — это предшественник обычной книги. Сшитые вместе листы папируса, которые загнали под обложку. Появились в Римской империи, поэтому никто не заподозрил, что друиды что-то мутят, ведь это была их форма написания. — Извини, что я не углублялся в историю других народов, — проворчал Регулус. Его губы прижались к ее шее, втягивая кожу, но не так сильно, чтобы оставить след. Блейк ахнула. — После завоеваний Августа друиды были романизованы, но они не изменили себе. Огамическое письмо они и по сей день используют, — сказала Кавьяр, с трудом игнорируя сбитое дыхание. — Друиды живы? — охнул Регулус. — Их сейчас мало, но, да, они живы. — Это… шокирует. — Если ты хочешь устроить разврат, — пробормотала Блейк, когда его нос прошелся по линии ее челюсти, — я не то, чтобы была против, но я немного против, потому что вижу толпу первокурсников. — Ты же накрыла нас чарами. — Но они не огородят их от того, чтобы слышать нас, — заметила Кавьяр. — Что они вообще тут забыли? — Регулус раздраженно упал рядом с ней, но Блейк успела наклониться и оставить на его губах быстрый поцелуй. — Почему ты такой раздраженный? — Я на этих выходных дома буду, — сказал ей Регулус. — Матушка попросила помочь в одном деле. Волан-де-Морт попросил помочь в одном деле, перевела Блейк. Но в каком? Что должно случиться в эти выходные? — Жаль, — пробормотала Кавьяр. — Я уж надеялась, что мы сходим погулять. — Мы погуляем потом, — пообещал ей Блэк и перевел взгляд на детей. — Что они тут делают? — Кажется, они собрались купаться, — со смехом сказала Блейк, разглядывая толпу когтевранцев. Она не удивилась бы. Первокурсники освоили уже заклинания тепла, возможно, они решили попробовать воспользоваться ими. Регулус поморщился, но не из-за поцелуя. — Ты не любишь купаться? Регулус заворчал, переворачиваясь на живот. Его лоб ткнулся в ее предплечье, и Блейк легла поудобнее, позволяя парню устроить голову на своей груди. — Ты…не умеешь плавать? — смех зарождался где-то глубоко внутри. — Прекрати, — фыркнул он. — Регулус, ты не умеешь плавать? — спросила Блейк. Она зарылась пальцами в черные кудри и слегка потянула наверх, чтобы парень оторвал щеку от ее груди. — Нет, смешная шутка. Матери кто-то нагадал, что ее сын утонет. Один из. Сириус научился плавать раньше, чем ходить. Один раз чуть не помер, — рассказал Регулус. — И она перестала подпускать меня к воде. — Хочешь, я тебя научу? — предложила Блейк, и ее щеки слегка покраснели. Он наклонился, чтобы сцеловать румянец. — Мы можем встретиться летом, поедем куда-нибудь поплавать. — Неплохая мысль, — кивнул он, снова возвращая голову ей на грудь. — Но я не хочу, чтобы ты меня утопила. Она рассмеялась, снова погружая пальцы в его волосы. — Кстати, — вспомнил вдруг Регулус. — Про лето. Моя мама хочет с тобой познакомиться. Блейк окаменела. — Не пугайся так, — закатил глаза парень, фыркнув. — Просто знакомство. — Ты же понимаешь, что для твоей мамы это вряд ли просто знакомство, — проворчала Блейк. Она поднялась, чтобы можно было сесть, и посмотрела на свои ладони. — Регулус, мы в двух минутах от того, чтобы переспать, — чуть поморщилась она. — Будь мы на моей родине, тебе пришлось бы на мне жениться. Блэк поперхнулся, но потом задумался. — Это было бы так плохо? — спросил он. — Выйти за меня замуж? — Ты смеешься? Нам еще полтора года учиться. — Ну никто не просит тебя надевать фату этим летом, — закатил глаза Регулус. — Слушай, ты себя накручиваешь. Это просто знакомство, понятно? Вот ты где будешь жить этим летом? — Пока не знаю. Наверное, домой поеду, — пожала она плечами. Вообще-то, это была наглая ложь. Ее семья была мертва. Хотя, оставался ее отец, который кинул ее на попечение Дрейка, и еще была Оша, которая кинула всех их, чтобы лизать ноги Волан-де-Морту. Джеймс уже говорил с ней об этом. Он попросил честно сказать, есть ли у нее планы на лето. Они обсуждали это, когда Блейк рассказывала его родителям о том, почему ей приходится скрываться. Девушка не смогла заставить себя раскрыть свою фамилию, но, судя по лицу Юфимии, женщина догадывалась о том, кем была гриффиндорка. Точнее, Блейк могла быть уверена, что миссис Поттер знала, ведь назвала ее "еретичкой". Эта женщина пиздецки пугала. Тогда Кавьяр честно сказала, что она что-нибудь придумает, и родители Джеймса в один голос сказали, что жить она будет у них, и что она может об этом не переживать. Блейк старалась не вспоминать, как она расплакалась после этих слов. Она так давно не плакала. — Может, ты сможешь приехать ко мне в гости на пару дней в конце лета? — спросил Регулус. Он осторожно положил свою ладонь на ее и чуть сжал. — Мы не будем поднимать эту тему, я попрошу матушку молчать, просто… — он поколебался, — ей очень хочется с тобой познакомиться. — Знаешь, как говорит моя мама? — Блейк чуть улыбнулась. — До этого еще дожить надо. Давай подождем до августа. Думаю, я смогу приехать ненадолго. — Хорошо, — удовлетворенно кивнул Регулус. — Такой план меня устраивает. Он потянулся, чтобы уложить ее обратно на плед, а потом выдохнул, укладывая голову ей на грудь. Блейк зарылась пальцами в черные кудри. — А еще какие письмена есть? — поинтересовался парень, мурлыча под прикосновениями ее пальцев. — Хочешь перевести тему? Он фыркнул. Рубашка слегка топорщилась, натягиваясь, и между пуговицами образовалась пустота. Горячий смешок обжег ей кожу раньше, чем она смогла это понять. Он прокатился по обнаженной, прикрытой белым бюстом кожи груди и скользнул ниже. Она вздрогнула. Регулус это заметил, но не понял, что именно обозначало ее движение. Он едва шевельнул рукой, лежащей на ее бедре, и пальцы слабо очертили круг, чуть вжимаясь, чтобы это прикосновение было ощутимо за тканью брюк. Она поелозила, царапая ногтями его затылок. Ментальная магия. Время ментальной магии. Еще более сильной. Регулус слегка подался вперед, влажно касаясь губами ее горла, и Блейк запрокинула голову, предоставляя ему больше места, больше простора для полета фантазии. В животе заворочалось что-то очень темное и жалобное, требующее сильного натиска. Кожа к коже. Его пальцы обхватили бедро. — Твою мать, — пробормотал Регулус ей в шею, а потом коротко чмокнул в подбородок и перевернулся, устраивая макушку на ее животе и убрав руки. Посмотрел на небо. Странно, Регулус любил смотреть на небо. Блейк на секунду сжала челюсти. Она терпела. Все это время. Переплетенные пальцы и разговоры ни о чем — милая обыденность, если не думать о том, кем Регулус был. Объятия и поцелуи — терпимо и в какой-то степени приятно, если закрыть глаза или отвернуться во время процесса. Его способы выуживания информации — детский лепет, слишком открыто, но она умела с этим справляться. Но это. Регулус не склонял ее к сексу. Может, думал, что еще рано. А, может, знал, что порядочные аристократки хранят себя до свадьбы? Отдать себя на растерзание Блэка не было страшно. Отдать свою невинность — вот это ужасало. Конечно, Блейк не могла видеть в нем чудовище, несмотря на мысли о том, что парню не вот прям приятно быть рядом с ней, хотя за последние недели этих мыслей становилось все меньше и меньше, и Блейк начинала переживать, что Регулус уж реально получает удовольствие от этого задания. Может, так и было. Она знала, что он этого не просит, но они становились все ближе, и иногда сложно было не замечать, как во время пылкого поцелуя его рука сползает ниже поясницы. Начав отношения с Регулусом, Блейк понемногу отпускала щит, но выкручивала на полную фальшивые эмоции. Ее тело наслаждалось прикосновениями, разум был чист и свободен от ужаса и страха, сковывающего движения, а лицо…лицо выдавало удовольствие и влюбленность. Это она отлично отрепетировала. Только так она могла пережить Регулуса Блэка и остаться живой в этой войне. Фальшивой жизнью и поддельными реакциями на его тело. Пусть это и не было самым приятным занятием, Блейк собиралась и дальше пользоваться этим, пока его мысли не покажутся ей достаточно приемлемыми, чтобы забыть обо всех… неловкостях этого вопроса.