От этого кошмара никуда не сбежать…
20 апреля 1978 Регулуса вызвали. Это нервировало его, потому что обычно парня вызывала либо мать, либо Темный Лорд. А тут матушка, едва он выбрался из школы (как бы по семейным делам) заставила его спуститься в дальнюю гостиную и познакомиться с одной важной дамой прежде, чем им вместе предстоит отправиться на задание. Беллатриса хихикнула, но это был добрый смешок, и Регулус удивился такому проявлению эмоций. Мать сказала, что ее зовут Оша. Оша выглядела очень странно в цветах Слизерина. Она сидела в его гостиной, рассматривая узор на стене, делая вид, будто ей совсем не интересно, что происходит. Регулус прекрасно понимал, что это ошибочное мнение, что она готова броситься в атаку в любой момент, но не мог оторвать глаз от Оши. Ее лицо было покрыто шрамами от огня, и Регулус знал, что не скрывает их, потому что это карта сражений, карта боли — карта воина. Настоящего воина на стороне Темного Лорда. Неожиданно он подумал, что у него нет ни одного шрама. От Оши пахло олеандром — немного ядовито, но все же мягко, вкусно, и он позволил себе окунуться в этот запах, пока она вдруг не позвала его. — Садись, — сказала женщина властно. Регулус опустился на кресло перед ней. Ее лицо когда-то было бронзовым, а руки — гладкими, но сейчас все это покрывали шрамы от ожогов. Ему стало интересно, почему же она не залечила их, и Оша, кажется, услышала его вопрос. — Это Адское пламя, мальчишка, — вызывающе сказала она. — Такое не исцелить. Ее тонкие пальцы коснулись щеки, и Регулус зауважал эту неизвестную женщину еще сильнее. Выжить после Адского пламени! — Скажи мне, Регулус, ты знаешь, кто я такая? — Нет, мадам, — покачал головой брюнет. Его кудри упали ему на лицо, и Блэк хотел было смахнуть их, но ему не позволили. Оша вцепилась ногтями в его подбородок и крепко сжала, рассматривая его лицо. — Такой чистый, — пробормотала она. — Даже интересно, сколько еще тебе ходить таким чистым. Оша убрала упавшую ему на глаза прядь и довольно скривила губы. — Будь я на десяток лет младше, я бы забрала тебя себе, — сообщила ему Оша. — Итак, мальчик, меня зовут Оша Кавьяр. Бух. У вас упала реальность. Регулус моргнул раз. Еще раз. Решил, что этого недостаточно — ущипнул себя. — Ты не бредишь, мальчик, — рявкнула она, откидываясь на спинку кресла. — Меня зовут Оша Кавьяр, но ты можешь называть меня мадам Кавьяр. Или бабушка, если учесть, с кем именно ты встречаешься. Блэк нахмурился. А его личная жизнь-то тут причем? Оша закатила глаза, будто он был идиотом. — Скажи мне, Регулус, — протянула она, — каковы твои намерения по поводу моей внучки? Блэк подумал, что он ослышался. — Извините? — переспросил парень. — Моей внучки, — повторила Оша. — Блейк. Сейчас она называет себя по фамилии Шервуд, но от настоящего имени не уйти. Итак? Брюнету понадобилось несколько мгновений, чтобы научиться дышать. Черт побери, он встречался с Блейк Кавьяр. Не Шервуд, не Лаво, не Скорсаре или Гёльди. С Кавьяр. И это испугало парня до усрачки. Он думал, что все Кавьяры мертвы, а тут сразу двое. Значит, понял Регулус, Оша бежала из Ираклиона, как бежала и Блейк. Летом. Черт побери! Черт побери! Он встречался с Блейк Кавьяр. Он целовал самую настоящую еретичку! Регулус вспомнил, какой была ее кожа на ощупь, вспомнил, что и от нее пахнет олеандром и чем-то еще — сладковатым и мягким. Регулус все еще помнил вкус ее губ, помнил, какой отзывчивой она была. Вашу мать! — Ты пришел в себя, мальчишка? — нагло спросила Оша. — У нас не так много времени. Мой сын найден, нужно выдвигаться. Еще один Кавьяр жив, но что-то подсказывало Регулусу, что это ненадолго. Магия Оши была почти такой же, как у Блейк — сейчас парень понимал это, за исключением странного мутного ощущения, будто тонешь в трясине. Регулус не мог не заметить, что невесомая еретичка выглядела непонятно в цветах Хогвартса, как будто ее вырезали из пасторальной картины и вставили в изображение последнего дня Помпей. — Извините. Я встречаюсь с ней. — Это я знаю, — скривила губы Оша. — Она радует тебя, юный волшебник? — Регулус открыл рот. — Не отвечай, я знаю, что радует. Это было по меньшей мере преувеличение. Регулус не знал, с чего Оша взяла, что Блейк его радует. Она с натяжкой соответствовала его ожиданиям. Нет, конечно, чем больше они времени проводили вместе, тем меньше нюансов брюнет в ней видел. Он знал, что Блейк была умной. Он знал, что она была доброй и что она была привлекательной. Черт, сейчас Регулус видел в ее недостатках, на которые раньше обращал столько внимания, лишь легкие недочеты. Да, Блейк нравилась ему, но ей было далеко до «радования его». Ей было далеко до его идеала, до того момента, когда в нем пробудится желание уверенно привести ее с собой на очередной званный и ужин и сказать: «это моя девушка». Регулус помнил это чувство. Одно время ему нравилась аристократка, и он мечтал о том, что получит ее себе, но не судьба, ей пришлось выйти замуж. Сейчас это не важно. Он знал, что Блейк Кавьяр вряд ли будет тем человеком, которого он затащит после ужина в комнату, чтобы сорвать с нее одежду и признаться в любви. Регулус также знал, что он никогда не будет ей восхищаться, но он лелеял надежду, что они научатся уважать друг друга. И целовалась она неплохо, что тоже важно. — Что не так? — спросила Оша. — Сейчас лучше, — качнул головой Регулус. — А что было не так в начале? Это напоминало какое-то интервью. — Тогда я не был готов смириться с ее поведением, — честно признался Блэк. — Сейчас, под моим влиянием, она меняется. — Эх, — Оша отмахнулась от него так, словно Регулус нес какую-то чушь, — неужели ты думаешь, мальчик, что это ты меняешь ее? Моя внучка выдрессирована достаточно, чтобы составить конкуренцию чертовой королеве, Регулус. Она просто хочет тебе соответствовать, ты не меняешь ее. Вряд ли сможешь. — Она знает, о чем со мной лучше не говорить. Недооценивать самого Регулуса тоже не стоит, вспомнил он. — Я вижу, — медленно кивнула Оша. — Ты — сильный волшебник, властный. Мне это нравится. Не будь у меня живой наследницы, я бы забрала тебя себе. Блэк подавил тошноту. Возможно — только возможно — он понимал, почему Блейк не любит бабушку. — Скажи мне, мальчик, что ты планируешь делать с моей внучкой? — спросила его Кавьяр. — Я не совсем понимаю вопрос, — покачал головой Регулус. — Ты хочешь использовать ее? — вкрадчиво поинтересовалась Оша. И тут Регулус понял. Это были смотрины. Вот только смотрели на него. Потому что пусть Оша и Блейк находились в ссоре (если девушка вообще знала о том, что Оша жива), они все еще были семьей. Настолько древней, что его мать может забиться в угол и плакать о собственной грязной крови. И сейчас был решающий момент, когда Оша могла за секунду оборвать все их связи. Потому что она может сообщить о том, что именно делает Регулус — пытается перетянуть Блейк на их сторону. А он был уверен — гриффиндорка не простит этого, никогда. Она будет презирать Регулуса всей своей сутью, и его задание будет провалено, как и шанс на лучшее место в рядах Волан-де-Морта. — Я думаю, что лучше жениться, — пожал плечами парень. — И что сподвигло тебя? — спросила Оша. — Блейк — сильная ведьма. Она умна. При должном внимании, она раскроется как полноценный член нашего общества. — Это твоему обществу стоит постараться, чтобы соответствовать Блейк, — презрительно сказала ему женщина. Ее обожженное лицо сморщилось. — Однако, вкус у моей внучки хороший. Я переживала, что она падет в ноги какому-нибудь предателю крови или, что еще хуже, грязнокровке. Но нет. Ее выбор меня радует. Она уже призналась тебе, как ее фамилия? — спросила Оша. — Нет еще. — Значит, не говори ей, что знаешь, — распорядилась еретичка. — Если поймет, что ты в курсе, это лишь отпугнет Блейк. Бедная моя девочка, — почти искренне сказала Оша, — Рес слишком сильно влиял на ее восприятие. Неверное восприятие, если хочешь знать мое мнение. — Я дам ей адаптироваться. — Я видела твои воспоминания, Регулус, — сказала Оша. — Блейк действительно смотрит на тебя так, как будто у тебя в груди светится солнце. Она влюблена. Дай ей время, чтобы понять, что тебе можно доверять во всем. И тогда она признается. — Так и планировал, — немного недовольно ответил Регулус. Неужели они все думают, что он какой-то придурок, который не может нормально общаться с девушками? Оша мигнула, а после перевела взгляд на окно. — Ты можешь идти, — распорядилась она. — У тебя есть полчаса. Потом мы отправляемся. Пора мне встретиться с сыном. — Конечно, мадам Кавьяр, — ответил Регулус и поспешил покинуть эту женщину как можно скорее.***
На бульваре Странвеген царило странное возбуждение. Все спешили на работу этим холодным, но солнечным утром. Только не Рес. Он спешил не на работу, он спешил к себе в квартиру, которую снял у старушки — милой кошатницы, живущей вдали от своего сына. Сын. Рес сжал челюсти, вспоминая тело старшего сына, но не смог заставить себя произнести его имя. Кавьяр был безмерно горд тем, в какую женщину выросла его дочь, но он… он был первенцем, его сыном, его гордостью, наследником по мужской линии. Прикрыв голову капюшоном маггловской куртки, он протискивался сквозь толпу, пытаясь при этом быть незамеченным. Он хромал. Боль в ноге, оставшаяся после Ираклиона, усилилась относительно недавно после беготни по лесу вместе с Блейк. Рес знал, что не ровен час, как его найдут. Волан-де-Морт не позволит мужчине просто так уйти, особенно если учесть, что Оша наверняка рассказала ему, кем были Жрицы на самом деле. Рес лишь надеялась, что Оша не связала отсутствие Блейк в школе и присутствие Реса в лесу. Блейк. Сердце заболело в груди. Его дочка. Рес мучился кошмарами, постоянно видя ее — уставшую, рыдающую, кричащую от боли в голове, разрываемой пророчеством. Он также помнил ее в Ираклионе. В последний день, когда все они были хоть немного счастливы и еще напоминали семью. Мужчина свернул на соседнюю улицу и стремительно вошел в подъезд, поднимаясь наверх. Он убежал в Стокгольм сразу после того, как удостоверился, что Дрейк сможет позаботиться о его дочери. Хотя, конечно, доверять бывшему возлюбленному мертвой жены было бы глупым занятием, но мужчины всегда велись на те игры, которые крутили женщины. Поэтому Рес был уверен, что Натаниэль из кожи вон вылезет, но спасет его дочь. Ему было стыдно. Очень стыдно. Он ведь мог забрать дочь с собой. Заставить ее бросить все, что случилось в Англии, уехать сюда, и они скрывались бы до конца войны, а потом вернулись бы и возродили все, но Жрицы сказали, что для Блейк уже отведена роль, и теперь Рес не мог этому мешать. И он не знал, как ей помочь. Но его дочь. Их дочь. Она не должна была страдать, а теперь она осталась там. Будь здесь Виктория, она не поняла бы этого, она бы злилась, что Блейк бросили в другой стране, когда вся семья была мертва, что ее дочь была вынуждена справляться с этим одна, но Виктории больше не было. Женщины, которую он любил, больше не было рядом с ним, и все из-за его матери. И если Блейк суждено убить Ошу, то пусть будет так, Рес не станет в это вмешиваться. Он вернется к ней позднее. Он был трусом, но он заслужит ее прощение, он покается, и Блейк простит его, потому что она понимала все, что творилось. Она бы приняла его обратно. И Блейк не смогла бы противиться главе рода, и именно им был Рес. Несмотря на падения Кавьяров, он все еще считался главой их дома. Мужчина вышел из лифта и направился к их квартирке, скрытой всевозможными заклинаниями. Но дверь была уже открыта. Рес вытянул из кармана палочку и медленно вошел внутрь. Несмотря на солнечное утро за окном, в квартире царил полумрак. В прихожей кто-то разметал их обувь, а вешалка для одежды была перевернута. Рес нахмурился. — Не стой в дверях, — позвал его легкий женский голос. Она рассмеялась. — Мы давно хотели с тобой пообщаться. Рес медленно вышел из тени коридора. В его гостиной — а он уже считал эту квартиру своей — расположились люди. И он знал многих из них. Справа, опираясь на каминную полку, стояла Беллатриса Лестрейндж, Рес читал о ней. Ее буйные кудри спадали прямо на лицо, она вцепилась когтями в стену, облизываясь на пришедшего Кавьяра. Слева молчаливым стражем стоял светловолосый мужчина. Кажется, его звали Люциус Малфой, но Рес не мог быть в этом уверен. На диване сидел молодой человек, который также не нуждался в представлении. Может, Рес бросил свою дочь, но у него были способы следить за ней, и ее парень, которого Волан-де-Морт послал за девушкой… что ж, его сложно было не узнать. Регулус Блэк выглядел спокойным лишь снаружи, хотя внутри него царил хаос. Ресу было знакомо это безумие, от которого нельзя убежать. Кавьяр понял, что умрет сегодня еще до того, как увидел собственную мать, сидящую около Регулуса. Ее пальцы сжимали его руку, а ее бронзовая кожа, когда-то мягкая и почти не поврежденная морщинами, была покрыта жуткими ожогами. Рес вспомнил крики своей семьи, когда на них было выпущено Адское пламя. Оно уничтожило все. Было приятно видеть, что оно смогло оставить на Оше хоть какой-то отпечаток. — Рес, — спокойно сказала женщина. Неизменные золотые серьги в ее ушах покачнулись, — мой сын, трус. Глаза Регулуса чуть дрогнули. Видимо, он понятия не имел, за кем именно пришли сегодня Пожиратели. — Мама, — ответил Кавьяр, — вижу, Англия не пошла тебе на пользу. — Круцио! — рявкнула Беллатриса. — Не смей так разговаривать с ней! — Ничего, Белла, — отмахнулась Оша. — Я привычна к неуважению своих родственников. Хотя, возможно, у нашей семьи еще есть шанс. Юный Блэк явно не понимал, о чем они говорят, и женщина слегка сжала его плечо. — В этом мне помогает Регулус, — сказала она. — Ты знал, Рес? — О чем? — яростно зашипел на нее мужчина. — Твоя дочка, моя любимая внучка, встречается с юным Регулусом, — парень вздрогнул. — Блейк. Жаль только, что ей пришлось отказаться от фамилии из-за тебя, сын мой. Оша пожала плечами. — «Шервуд» ей совершенно не подходит. Шервуд. Рес знал, что Блейк скрывает свое имя, но не мог не видеть иронии в том, что она выбрала. Он снова посмотрел на Регулуса. Конечно, Рес мог бы сказать ему, что Блейк не станет с ним встречаться. Что она получила пророчество, что это всего лишь игра, но он не смог бы подставить дочь. Его последний дар своему ребенку. Ее тайна, которую он унесет с собой в могилу. — Скажи мне, Регулус, — позвал его Рес, и Блэк перевел на него тяжелый и немного неприязненный взгляд. — Я умру сегодня? Брюнет скривил губы, его кудри упали ему на лоб, и он спокойно откинул их обратно, совершенно спокойный и незаинтересованный. — Да, — кивнул парень. Очевидно, у него было некоторое уважение к умирающим, поэтому он не стал добавлять обидных слов, о которых думал. Рес уловил это в его сознании. И он знал, что Блейк поступает точно также. Регулус не мог скрывать от его дочери свои мысли, и это была еще одна тайна, которую Рес никогда не выдаст, даже если им придется пытать его до самой смерти. — Мы здесь не для того, чтобы пытать тебя, сынок, — фыркнула Оша. — Я не собираюсь тратить свое драгоценное время на это. Она посмотрела на свои руки. Кожа на них также была тронута огнем, но женщину, казалось, это совсем не волновало. — К тому же, я — твоя мать. Мне сложно было бы смотреть на твои пытки. — Тогда зачем вы пришли? — Предложить сделку, — сказал Люциус. — Мы — деловые люди. — Что за сделка? — заинтересовался Рес. — Передай мне управление рода, — заявила Оша. — И мы отпустим тебя. — Куда? В мир иной? — фыркнул Кавьяр. — Даже если бы я согласился, чего я делать не собираюсь, это не сработало бы, ты и сама знаешь. — Удиви меня, — закатила глаза Оша. Ее волосы были собраны в удивительно крепкий хвост, но, почему-то, Рес не мог вспомнить, когда это мать носила подобную прическу. — Потому что ты пошла против меня, главы рода, — напомнил ей Рес. — И ты уничтожила все магические связи между нами. Поэтому Блейк и не знает, что ты жива. Она бы ощутила, если бы наша магия была при нас. О том, что Блейк станет главой рода, как только он умрет, Рес решил умолчать. — Твоя магия перейдет мне. — Ты разрушила наш дом, — взревел Рес. — Круцио! — Ты разрушила все! Ты убивала детей и взрослых, ты пошла против наших законов! — он яростно махнул руками, и комната разразилась пламенем, отчего Беллатриса вскрикнула. — Тебе не бывать главной! Никогда! — Значит, я заставлю Блейк возродить наш род! — закричала в ответ Оша и мановением руки погасила огонь. Регулус заинтересованно покосился в ее сторону. — Она легко подчиняется всему, что говорит Регулус. И тут Рес не стерпел. Он захохотал так, что Пожиратели обомлели. — Блейк? Подчиняется? — и снова рассмеялся. — Моя дочь не наивная дурочка, Регулус, — обратился к нему Рес. — Она умнее, чем тебе кажется, этим она определенно в бабку, — Оша скривила губы. — Она смеется — и будет смеяться — пока ты стоишь перед ней на коленях. — Круцио! — лениво сказал Блэк, кидая в Рес проклятие. Оно молнией прокатилось по телу мужчины, но он испытывал большую боль, когда смотрел, как его дети — его плоть и кровь — погибают от рук его матери. — В конце концов, — прохрипел Рес, — я знаю своего ребенка. Она медленно учится, но она хорошая ученица, — Кавьяр сделал вдох. Он знал, что этот вдох — один из последних. — Твоя дочь глупа, — фыркнула Оша. — Регулус милостиво показал нам свои воспоминания. Мне даже жаль, что она так легко сдалась. — Она не падка на ласку, — напомнил Рес. — И она темпераментна, это правда. Это правда. Она всегда желала могущества, — Кавьяр взглянул на Регулуса, — но ты никогда не будешь способен дать ей этого. Это конец. Это был он. Рафаэль ощутил ледяное дыхание костлявой старухи, которая схватилась за его волосы и отогнула голову, проводя лезвием по шее. Смерть была рядом, и она уже готовилась к тому, чтобы забрать его душу в Аид. А, может, это был благосклонный Танатос? — Авада Кедавра! Последнее, что слышал Рес — это спокойный голос его матери, забравшей его жизнь также легко, как она дала ее ему когда-то. Последнее, что он видел, это темные глаза бога Смерти, пришедшего по его душу.