Молот ведьм

Ревность — остроумнейшая страсть…

Блейк очнулась от ора. Не худшее пробуждение в ее жизни, но вряд ли оно войдет в тройку лучших. Над ее головой в буквальном смысле кричали друг на друга два голоса, и она чуть прогнулась в спине, простонав: — Господи Иисусе, заткнитесь! — Блейк! — вскрикнул кто-то голосом Лили, а потом ее обняли за плечи. Кавьяр распахнула глаза и осторожно похлопала Эванс по плечу. Она лежала в Больничном крыле. На постели в ее ногах устроился Джеймс. Он вскидывал вверх снитч, а потом ловил его, не позволяя улететь куда подальше. Лили была рядом. Эммелина развалилась на соседней койке, и их присутствие не было для Блейк сюрпризом. А вот два напряженных брата Блэк — да. Они стояли по две стороны от кровати и орали друг на друга. Оба парня тяжело дышали, смотрели друг на друга яростно, но, стоило Кавьяр хмыкнуть, Регулус посмотрел на нее. На его лице проступила мягкость, все еще смешанная с презрением относительно разговора с братом. Вряд ли они вели тут задушевную беседу. — Как ты себя чувствуешь? — Как будто меня подняли из могилы и заставили разгружать вагоны, — честно ответила девушка. Она наморщила нос. — Долго я тут? — Пару часов, — сказал Поттер. Он взъерошил волосы. — Ты нас изрядно напугала. Грохнулась в обморок? — Мне нравится викторианский стиль, — прыснула Блейк. На данный момент она не хотела думать о том, что именно стало причиной ее падения. Сейчас ей просто хотелось насладиться тем, что к моменту ее пробуждения она была не одна. Поэтому Блейк сразу полюбила гриффиндорскую башню. Ее заглушающие чары не пропускали звуки и крики наружу, но позволяли ей слышать все, что происходит за пределами алого полога. Рано утром девочки шептались, шумели в ванной, перебирали вещи. Где-то снаружи раздавались крики и даже взрывы иногда. Кто-то обязательно скрипел перьями и разбивал чернильницы. В общем, эта башня не спала никогда. И Блейк это напоминало дом в Ираклионе. Этот шум и гам громогласного семейства. Потому что, если говорить честно, их было сорок два человека, и несколько детей должны были родиться в семьдесят седьмом, если бы не сгорели в утробах матерей. Кавьяр не была уверена, что сможет просыпаться в тишине. Такими были пробуждения в Гиблом лесу, и она терпеть не могла подобные лишенные жизни утра. — Что случилось? — заботливо спросила Эммелина, передавая блондинке стакан воды. — Понятия не имею, — пожала плечами Блейк и заработала недовольный взгляд Джеймса. — Просто вдруг в глазах потемнело. — А я говорила, что нельзя пропускать завтрак! — прикрикнула на нее Лили. — Извини, мам, — фыркнула Кавьяр. — И я не пропускаю завтраки. Просто не хочется обжираться рано с утра, как это делает Бродяга. Почему-то это обращение заставило Регулуса вздрогнуть. — Мы за тебя очень переживали, — сказал Сириус. — Лунатик тоже, он оставил тебе шоколад. Ушел на пары, чтобы записать для нас конспекты. — Эксплуатируешь как можешь, — покачала головой Блейк, но благодарно улыбнулась, смотря на небольшую горку сладостей, оставленную на тумбочке около ее постели. Тут ее осенило. — Погодите. А вы разве не должны быть на уроках? — девушка хитро осмотрела компанию. — Кто? — ахнул Сириус. — Мы? — На уроках? — переспросила Эммелина. — На каких уроках? — задумался Джеймс. — Это на тех скучных, — ткнула в него Лили. — Да, на которые мы редко ходим, — сделал вид, что вспомнил, Поттер. — Когда наша дорогая и любимая подруга в Больничном крыле? — ахнула Вэнс. Это заставило даже Регулуса усмехнуться. — Когда она упала в обморок, и мы так за нее переживаем? — вскинул руки Сириус Четверка гриффиндорцев переглянулась, а потом они синхронно выдали: — Да ну нахер. Блейк захихикала. — Ну от вас я ожидала подобной нелюбви к академическому труду, но вы двое, — ее хризолитовые глаза обвели Лили и Регулуса, и Кавьяр вскинула брови. — Блэк, это вообще шок. Самый натуральный. Слизеринец позволил себе мягко улыбнуться, чуть дернув уголками губ, а потом завел руки за спину и наигранно-недовольно сказал: — Не думай ничего такого, — вздернул подбородок. — У меня появилась достойная причина прогулять Травологию. Дело не в тебе. Кавьяр закатила глаза. — Я почти на сто процентов уверена, что у тебя сейчас Зельеварение вместе с Гриффиндором, — заметила она, и улыбка Регулуса стала чуть шире. Кончики его ушей покраснели. — Ты головой ударилась. Бредишь. Блейк фыркнула. — Староста, — позвала она Лили, — сними с него баллы. — Чего? — возмутился Регулус. — Это уже вообще ни в какие ворота! Шервуд, совесть имей! — Судя по ситуации, — прокряхтела она, сбрасывая ноги на пол Больничного Крыла, — имеют тут только меня. — Ни совести, ни стыда, — вывел итог слизеринец. Пришедшая на шум мадам Помфри разрешила Блейк покинуть койку с условием, что сегодня на занятия девушка не вернется, поэтому Кавьяр с чистой совестью позволила Эммелине проводить ее до башни, а потом устало плюхнулась на кровать и накрыла лицо руками. Наконец-то у нее было время подумать. Когда блондинка говорила Джеймсу о том, что семьи, подобные ее, были «верхушкой политической арены», Кавьяр не соврала от слова совсем. Магия появилась еще в Верхнем палеолите. Она была простой, симпатической, но еще не прогрессивно-жадной. Эта магия позволяла зажигать огонь, выращивать пропитание и выслеживать добычу, чтобы прокормиться. Постепенно люди, расселяющиеся по земному шару, начали исследовать и пытаться понять, откуда у некоторых из них могли взяться магические особенности, и тогда же зародились и конфликты, основанные на неравенстве. Своего пика эти недовольства достигли при Хаммурапи и его кодексе, когда маггл, обычный и ничем не примечательный, начал вырезать волшебников, как скот, желая отобрать их магию, присвоить ее себе, чтобы стать властелином мира. Но и он, в конечном итоге, был сражен самым обычным ядом. В те годы магия была хаосом, неподвластным людям. Она развивалась сама по себе, почти каждый день появлялись новые заклинания, чары. Под пытками и мучениями волшебники выдавали места, где прятались их соплеменники, сдавали городские планы, которые можно было использовать для захвата. Хаос, который нельзя упорядочить. Войны и сражения, которые магглы изучают в школах, в большинстве своем имели под собой магическую подоплеку. Битва при Каррах? Парфянское царство спокойно разнесло оборону Рима и добралось до их магических книг. Падение Ниневии? Вавилоняне не хотели больше соседствовать с подавляющими их ассирийцами. Осада Иерусалима? Какая из? Одна из первых? Да пожалуйста. Антигон II травил волшебников, чего не стерпел Ирод. Поэтому и попросил Рим помочь и свергнуть этого ублюдка. Схватка при Эдессе? У римлян не было шансов против персов, которые только-только овладели огненными чарами. Каждый век появлялся тот, кто желал либо поработить магию, либо уничтожить магию, либо избавиться от магглов и магглорожденных. Волан-де-Морт далеко не первый в этом вопросе. Переломный момент в истории магии начался в тот момент, когда во Франции появилась Огненная палата. Массовые сожжения ведьм и еретиков, приведшие к охоте на ведьм, заставили все магическое сообщество волноваться. Никто не знал, каким образом Инквизиция выбирает своих жертв. После казни Марты Кори, которая работала на не так давно основанное МАКУСА в Америке, мир взорвался недовольствами, и было созвано собрание. Все верхушки общества явились, чтобы вынести решение о том, как именно решать проблему гонений на волшебников, думали и пытались понять. Первыми сдались англичане. Поэтому-то сейчас Британию и не причисляли к членству в триумвирате. Остальные же решили доверить решение этой проблемы величайшим магическим династиям, которые и по сей день оставались верхушками триумвирата — собрания защитников. Туда входили и Кавьяры, и Лаво, и Бажовы. Все те, кого Блейк знала с самого рождения. И все те, кто, как она думала, был мертв. Иногда по ночам, лежа в постели, она думала о том, что случится после. Мировые советы будут ожидать от нее — от ребенка! — какой-то деятельности относительно восстановления дел Кавьяров, но девушка понятия не имела, как она справится с этим одна. Теперь у нее была надежда на то, что она сможет вернуть все в норму, потому что магию Лаво и Бажовых она знала много лет. Хотя и не представляла, каким образом они смогли спастись. Ярослава, русская графиня. Феликс, американец-вуду. Черт побери, Блейк потерла глаза и перевернулась на бок. Ей действительно необходимо немного поспать, потому что как она будет разбираться с этим дерьмом — непонятно вообще. Но спустя несколько минут беспрерывных панических мыслей Блейк смогла вывести для себя два важных факта, которые она точно знала. Сначала она выведет из игры бабушку, а потом соберет сторонников и уничтожит Волан-де-Морта. И уже после всего этого дерьма она сможет жить спокойно, восстанавливая семейное могущество. И, подумала Блейк, если все сложится по-романтически удачно, ее новые друзья и даже Регулус будут рядом с ней в это время. 21 июня 1978 Блейк улыбалась. Она вообще-то не очень любила все это копошение. Вот ее кузина Сессилия обожала наряжаться, краситься и танцевать. Она была бы в восторге от выпускного в Хогвартсе, а сама Кавьяр так не думала. Но учитывая все то, что случилось в этом году, сейчас ей немного нравилось быть в комнате девчонок и помогать им собираться на выпускной. Их ЖАБА закончилась три дня назад, были объявлены результаты — никто не был удивлен тому, что Лили стала лучшей ученицей на курсе. Прошли последние прощания со школой, Мародеры отрывались как могли, и сегодня все они праздновали выпускной. Из-за ее ситуации с проживанием у Джеймса, Кавьяр разрешили присутствовать в зале на момент вручения дипломов, но после этого она покинет помещение, чтобы позволить им развлекаться в одиночестве. Хотя, такая толпа вряд ли может считаться одиночеством. Сейчас же она помогала Лили собирать кудри в высокую прическу. На подруге было красивое темно-синее бархатное платье. На шее сверкала серебряная цепочка, подаренная недавно Джеймсом, а в ушах — простые гвоздики, которые ей преподнесли родители на прошлое Рождество. Рядом торопливо бегала Марлин, пытаясь выгладить несуществующие складки на платье цвета запекшейся крови. Она запнулась о собственные каблуки, валяющиеся в проходе, и почти упала, но зацепилась за столбики кровати, выругавшись. — Марлз, тебе помочь? — раздался из ванной голос Алисы. Она пыталась накрутить кудри, но, кажется, была в стадии, когда волосы легче отрезать. Девушке хотелось, чтобы кудри красиво спадали на ее лимонный топ. Внизу расходилась красивыми пышными волнами юбка колокол того же оттенка. Блейк хмыкнула и передала Доркас невидимки, чтобы та могла закрепить свои безумные кудри. Уже завтра Хогвартс-экспресс увезет их из школы, и она вернется сюда в следующем году уже совсем одна. Девушка не могла этого представить. Кавьяр иногда вспоминала Гиблый лес и недели, проведенные в состоянии бродяжки, а после думала о том, каким будет это лето в поместье Сохатого. Никогда в жизни она не была так благодарна небесам за то, что они послали ей Джеймса Поттера в друзья. Хотя он был настоящим засранцем, когда сказал, что она не может прийти к ним на вручение дипломов в школьной форме, и Блейк тоже пришлось одеться хоть немного красиво. Нацепила простой лавандовый сарафан и заколола волосы в высокий хвост. — Лили, ты не видела мои серьги? — спросила Мэри, копаясь в косметичке. Ее черное и немного коротковатое платье поползло вверх во время поисков, и Макдональд постоянно оттягивала его вниз. — Я видела, — выкрикнула Эммелина, которая сейчас чистила для Алисы туфли. — Вот они, на раковине. — Ох, слава Мерлину. Блейк улыбнулась. — Ну ладно, — она обняла Лили за плечи, брызгая прическу лаком. — Пойду проверю, как там мальчики. Осталось всего полчаса. — ЧТО? БЛЯТЬ! — Алиса вылетела из ванной одетая наполовину. — Ты же помнишь, что я могу запасть на тебя, да? — присвистнула Доркас, откидывая за спину темные волосы. — Да пошла ты, — разозлилась Стоун. — Не могу найти топ. — Кажется, он висит на окне, — кинула Блейк и поспешила покинуть это безумие. Чтобы влиться в другое. В комнате Мародеров царил самый настоящий хаос. Их вещи, раскиданные по всей комнате, мало удивили девушку, как и трусы, свалившиеся на нее с двери. — Вау, — прокомментировала она. — Сохатый, ты пытаешься причесать собственные волосы? — Отвали, Шервуд, — буркнул Поттер. Его копна была похожа на одуванчик. — Я не знаю, что делать. Он стоял перед единственным зеркалом в их комнате. Рубашка — наполовину расстегнута, галстук висел на ручке двери, а на волосах — настоящий шухер. Кажется, он хотел уложить их, но из-за осушающего заклинания все прошло не так, как ему хотелось. Блейк задумчиво предположила, что нужно подарить ему фен. — Иди сюда, — улыбнулась Блейк и похлопала по кровати Ремуса, чтобы Джеймс сел. — Сейчас все исправим. Мерлин, какой ты взрослый, — она смахнула вполне настоящую слезу. — Завались. — Тебя надо причесать получше, — сказала ему блондинка. — Иначе ты не будешь сочетаться с Лили. — Ты ее видела? — взбудоражено спросил Поттер. — Она… — Она просто чудо, — заверила его Кавьяр. — Самое чудесное существо. Джеймс улыбнулся. Его глаза снова блеснули. Поттер и Эванс были неожиданно красивой и очень гармоничной парой. Лили доставала ему макушкой до подбородка — идеальное сочетание, будто Лили была выточена специально для Джеймса. В этот момент из ванной вывалился Ремус. — Даже помыться спокойно не могу, — рявкнул он, натягивая брюки. С его мокрых волос капала вода, орошая серые носки. — Вы там втроем мылись? — хихикнула Кавьяр, направляя палочку на волосы Джеймса. Его пушистые сейчас пряди начали возвращаться в неаккуратные завитки, чтобы она могла с ними работать. — Там только Питер. Плещется. Сириус ушел к ребятам с пятого. — Бедный мальчик, — хмыкнула она. Осторожно повернула палочку, укладывая волосы Поттера так, чтобы они не топорщились и не падали на лоб. — Лака у вас нет, да? — А что, Простоблеск уже не вариант? — нахмурился Сохатый. — А у тебя есть? — спросила Блейк. — У девочек закончилась баночка. — Шервуд, его изобрел мой отец, — фыркнул Джеймс. — Конечно, он у меня есть. — Тащи, — скомандовала она. Совместными усилиями, они уложили волосы парня, и он стал выглядеть не так уж и ужасно, распугивая всех своей косматой башкой. Блейк осторожно просушила волосы Ремуса, потом его одежду и помогла застегнуть рубашку. Она как раз затягивала галстук на его шее, осторожно двигая ткань, чтобы не помять и выправить так, чтобы прикрыть потертую часть рубашки, когда вернулся Сириус. — Я смотрю, подготовка полным ходом, да? — ухмыльнулся Блэк, приобнимая Кавьяр за плечи. — Поможешь мне? — он протянул девушке галстук и чмокнул ее в ухо только из-за того, что он был придурком. — Вставай в очередь, Бродяга, — кинул ему Питер, подходя ближе. Педдигрю еще не натянул пиджак черного цвета, как у всех остальных, поэтому Блейк спокойно досушила его рубашку — на нее тоже попали капли воды. Ремус обувался. — Иди сюда, Пит, — ласково позвала Блейк. — Мальчики, Мерлин, вы такие красивые. Не забудьте, что Марлин уже готова всех снимать. Люпин, ты несешь фотоаппарат. — А ты можешь еще нас отдельно снять? — попросил Джеймс, что-то выискивая под кроватью — его голос звучал глухо, и Блейк закатила глаза, представляя, как ей придется помогать ему убирать пыль с брюк. — Конечно, — кивнула она, едва задевая галстуком нос Питера. — Прости. Готово, — объявила девушка и едва провела рукой по его плечу. — Красавец. — Ну, теперь я, — хохотнул Сириус, протягивая ей удавку, как он сам говорил. Блейк обвила галстук вокруг его шеи. Она прекрасно знала, что уже очень скоро он будет снят, стянут или надет на голову, но пока что они согласились выглядеть опрятно и прилично. Насколько это вообще возможно для Мародеров. — Ахуеть я красавец, — присвистнул Сириус. — Завались, Казанова, — пихнул его Джеймс. — Давайте. Мы опаздываем. Да? — Да, — кивнула на это Блейк. — Поэтому живо вниз. Джеймс, у тебя пыль на брюках. Сириус, не трогай галстук! Ремус, убери скорбное выражение с лица! Питер…ты молодец. — вздохнула она. — Мерлин, я веду себя, как ваша мать, а я ведь младше. Все, хватит. Идем, — Блейк стянула с тумбочки Ремуса колдограф, который оставила здесь вчера вечером. — Идем, идем. — Нет, сначала снимок тут! — возразил ей Джеймс, и парни встали прямо посреди комнаты, посреди этого хаоса, устроенного их вещами, скорчив рожи. Блейк хмыкнула и, настроив объектив, сделала колдо. Такими были Мародеры. Веселящиеся в хаосе, существующие до безумия упорядочено в беспорядке, который сами вокруг и создали. Идеальные и гениальные. — Все, теперь можно идти. Они встретились с девочками в гостиной, и Поттер так долго восторгался Эванс, что Питер просто толкнул его в бок, чтобы тот отстал от девушки. Блейк сняла их в гостиной всех вместе. — Иди-ка сюда, — взвизгнула Лили, притягивая ее и Эммелину к себе за талии, прося какого-то четверокурсника сфотографировать их. — Теперь все вместе. — Скажите «огневиски»! — крикнула Доркас. — ОГНЕВИСКИ! — Идем, — заторопила их Марлин. — Уже опаздываем! Она подхватила Сириуса за руку. Блейк спустилась вниз, где родители выпускников толпились около главного входа, чтобы проводить своих детей во взрослую жизнь. Никто из них не останется на празднование, камины кабинетов на первом этаже открыты в их дома, но сейчас, сегодня — они здесь. Блейк уже заметила макушку Флимонта Поттера, когда ее кто-то схватил за локоть. Палочка тут же уперлась в чужое горло. — Ой, Мерлин! — Регулус опустил ее палочку и возмущенно уставился на девушку. — Ты что тут делаешь? — А ты? — не поняла Блейк. Она и не знала, что слизеринца тоже допустили до церемонии. — Ну, многие из моих друзей выпускаются. И родители приехали посмотреть на Сириуса, — сказал он. — Так? — Я здесь по той же причине, — кивнула Блейк, легко улыбнувшись. — Извини, ты меня напугал. — Ничего, — покачал он головой и легко поцеловал ее в губы. — Хочешь с нами сесть? — Не, у меня уже есть место, — она легко сжала его ладонь. — Я побегу, ладно? Скоро начнется. — Увидимся! — крикнул ей Регулус. Она поздоровалась с родителями Джеймса. Они все собирались сесть вместе, поэтому девушка последовала за ними. Наконец, все выпускники, чьи костюмы и платья были скрыты мантиями, вошли в Большой зал, образовалась тишина. Внутри все было украшено символикой четырех факультетов, повсюду пестрели факелы и светящиеся гирлянды. Блейк спрятала смешок. На шапочках выпускников Мародеры нарисовали странные и не совсем приличные абстракции. Жаль, что Макгонагалл уже не могла снять с них баллы. Наконец, директор Дамблдор поднялся на свой помост, и все шепотки стихли. — Студенты, выпускники, родители, — он тепло улыбнулся, обводя зал взглядом. — Сейчас тяжелые времена, трудные времена. Но мы здесь, сегодня, все вместе, и я хочу запомнить вас такими, пока вас не поглотила суровая реальность оплаты налогов и работы. Зал засмеялся, некоторые уже откровенно плакали. — Я помню каждого из вас, — томно сказал директор. — Помню, как Распределяющая Шляпа опустилась на ваши головы, как определила ваш путь в этой школе, но, — он поднял палец вверх, — не на всю жизнь. Факультет не делает вас теми, кем вы являетесь. И пуффендуец может взлететь на метле в небо, как гриффиндорец. И слизеринец может зарыться в книги ради знаний, а не результата, как когтевранец. Я прошу вас помнить об этом, знать об этом! — Дамблдор кивнул своим мыслям. — Все, чего я хочу для вас, это чтобы вы несли с собой свет. Зажгите свечи во тьме, и она рассеется. Будущее, великие умы! — директор восторженно поднял руки вверх. Лили шмыгнула носом и прильнула к плечу Джеймса. Сестра Пруэттов, Молли, не стесняясь, сморкалась в платок. Ее муж Артур успокаивающе гладил девушку по плечу. — И сколько бы лет не прошло, чего бы в вашей жизни не приключилось, Хогвартс всегда открыт для вас, всегда будет вашим укромным уголком! Поэтому, — Дамблдор взмахнул палочкой, — начнем же вручение дипломов выпускников тысяча девятьсот семьдесят восьмого года! Зал взорвался аплодисментами, и Блейк только и успевала снимать друзей, которые радостно вопили, хлопали в ладоши и плакали, плакали, так счастливо и грустно. Когда очередь вручения дошла до Мародеров, Кавьяр не сомневалась в том, что потолок обрушится от криков. Питер в припрыжку забрал свой диплом и даже умудрился не упасть на лестнице, а весело потряс им, посылая воздушные поцелуи матери, сидящий сбоку. Лили, сжимая диплом с золотой лентой за отличие, долго обнимала профессора Макгонагалл и плакала, осторожно спускаясь по лестнице, чтобы не запнуться о платье. Джеймс за дипломом бежал, и никто не удивился, когда он запнулся, выходя на сцену, а потом вытянул кулак вверх, прокричав, что теперь он свободен. Макгонагалл сдерживала улыбку. Капитан сборной, староста школы — ему рукоплескали все, зал вскочил на ноги, затопал, и алые галстуки засвистели, приветствуя своего лидера. Сириуса лестница не интересовала. Он запрыгнул на помост, минуя ступени, и умудрился чмокнуть Минерву в щеку, не реагируя на подзатыльник. — Покеда, Филч! — рявкнул он в толпу, и они подхватили этот крик, громко хохоча и падая друг на друга. Когда смех утих, Сириус громогласно засвистел, подмигивая Марлин, и она засвистела в ответ, что подхватили Мародеры. Другие гриффиндорцы тоже поняли послание, и зал наполнился их единой мелодией, говорящей, что они никогда по-настоящему не покинут Хогвартс. Что они все еще останутся здесь, сколько бы им не пытались доказать обратное. Блейк перевела взгляд на Слизерин и сумела поймать взгляд Регулуса, не сулящий ей ничего хорошего. Его родители, пусть и были взбешены выходками старшего сына и его друзей, все же гордо и сдержано хлопали его получению диплома. Видимо, все еще надеялись. На Ремуса реагировали не так, но Мародеры засвистели, и он добродушно покраснел, зажимая пальцами переносицу, не веря, что связался с такими идиотами. Доркас взлетела по ступеням, послала всем воздушный поцелуй и умудрилась спрыгнуть с помоста прямо на каблуках. Марлин, которую профессор Дрейк закружил, оголяя загорелые ноги, весело смеялась и плакала в одно и то же время. Мэри Макдональд потеряла туфлю по дороге, и ее подал ей какой-то покрасневший когтевранец, кланяясь. Алиса вытащила с собой уже получившего диплом Фрэнка, и они звучно поцеловались, заставляя зал зареветь от восторга. Братья Пруэтты, выпустившие искры из палочек, отчего Слизнорт заохал. Дирк Кресвелл, трясущий своей безумной шевелюрой. Бенджи Фенвик, поклонившийся так, что стукнулся лбом о помост. Пандора Маршал плакала, уронила диплом, но ее парень — Ксенофилиус — уверенно подал ей руку, помогая спуститься, и девушка повисла на его плечах, позволяя практически утащить ее на скамейку. У Блейк болели руки и пальцы от многочисленных щелчков колдографа (Марлин повесила эту работу на нее), но она действительно была рада за ребят, поэтому улыбалась и свистела. В начале года Кавьяр и представить не могла, что жизнь сложится именно так, что она, которая не собиралась изначально дружить с кем-либо, падет перед неистовой мощью гриффиндорцев почти в первые дни. Словно она и не старалась огородиться от них книгами и пологом кровати. После награждения Большой зал преобразился, стал площадкой для танцев. Совет Попечителей уговорил пару групп приехать, чтобы повеселить выпускников, и они отплясывали, будто это был последний вечер их жизни. Лили придерживала длинное платье и трясла кудрями, подпрыгивая в такт мелодии, а Джеймс рядом с ней уже давно снял галстук, целовал ее прямо при всех, обнимал и светился, что это его девушка. Блейк улыбнулась и позволила себе помечтать о будущем, которое не наступит. О счастливом будущем без войны и страданий. О том, в котором никто из них не будет ранен и не будет убит. Она сжала зубы, казалось, они сейчас сотрутся в крошку, и смотрела, как Марлин неловко касается ладони Сириуса, заставляя подмигивать ей и улыбаться, а он трясет длинными волосами и хохочет, крутя ее и подпрыгивая. Она думала о том счастье спокойной жизни после Хогвартса, которое не случится с ними, когда Питер неловко переступал на мраморе, обнимая Доркас за талию. Пока Мэри смеялась с Бенджи Фенвиком. Блейк плакала о войне, которая не близилась, а уже наступила, когда видела, как Алиса целует Фрэнка, а Ремус позволяет Амелии, которую позвал с собой, запрыгивать себе на спину и громко кричать. Она думала о прожитых ими днях, беззаботных и веселых, вспоминала шутки и песни у костра, когда видела девичьи слезы вроде бы радости, но и грусти от того, что это конец. Ей не стоило сейчас грустить об этом, но тело просило подбежать к ним и все рассказать. Но не сейчас, пообещала себе Блейк, видя внимательный и понимающий взгляд Пандоры. Им нужно еще время. Еще немного времени, чтобы побыть детьми. Они разбились на пары в полумраке зала, наблюдая за переливчатыми золотистыми гирляндами. К ней приблизился Джеймс. Кавьяр нахмурилась, поглядев ему за спину. Там, хохоча, Сириус кружил Лили в танце, позволяя ей цепляться за свои плечи и запрокидывать голову назад, взвизгивая от удовольствия, когда он дергался во все стороны, изображая конвульсии. — Ты, конечно, не выпускница сегодня, — буркнул он, делая глоток пунша, в который Пруэтты уже добавили огневиски, — но и я не вот прям взрослый и нарядный. Потанцуем? И правда. Джеймс где-то потерял и мантию, и жилет. Рубашка была расстегнута, а галстук торчал из его заднего кармана. — Если пообещаешь не приставать, — пригрозила Блейк, хватаясь за протянутую ладонь. Сохатый усмехнулся. — У тебя не рыжие волосы, красотка. Он повел ее на танцпол, где она так неудачно заметила Регулуса, болтающего с друзьями. Они не пересеклись взглядами, но скоро он заметит. А пока что… Пока что Джеймс обнимал ее за талию, шумно дыша на ухо. — Значит, лето проведешь у нас? — Блейк отстранилась от него немного, чтобы посмотреть в карие глаза, сейчас как-то странно светящиеся. — Ты уже против? — Я безмерно рад, Кавьяр, — тихо сказал Джеймс, оглядываясь, чтобы быть уверенным, что никто их не слышит. — Но безопасно ли это для тебя? — О чем ты? — нахмурилась Блейк. — Я так и не сказал тебе. Когда ты упала в обморок, что-то… — шатен сощурился. — Что-то было не так. — Это были чары Призыва, — пояснила она. — Я не узнала их, — сказала девушка, потому что она пока что не хотела втягивать в это Джеймса. — Но они были дружелюбными, поэтому все нормально. Просто на ответ ушло слишком много сил. — Тебя кто-то ищет? — недовольно спросил Поттер. — Да, — кивнула Блейк. — И мы уверены, что это безопасно? — Конечно, — раздраженно отозвалась она. — Не надо переживать обо мне, Джеймс. Я в порядке. — Ты нихера не в порядке, — яростно зашипел на нее Сохатый. — Ты в отношениях с гребанным Пожирателем смерти. — Он еще не стал им. — Ну, если ты так проблему ставишь. — Все хорошо! — взвилась Блейк. Несколько прядей упали ей на глаза, и Кавьяр сдула их, хмуря брови. — Я в норме. Я готова к этому. Я должна это сделать. — Никому ты ничего не должна, — фыркнул Джеймс. — Но я не буду настаивать. — Спасибо. Но это и так не твое дело. — Ты меня раздражаешь. — Эй! — Сириус хлопнул лучшего друга по плечу. — Идемте, нам пора. Тебе, Шервуд, точно. — Проваливайте, — махнула на них Блейк. Вместе с выпускниками она двинулась из Большого зала, но, вместо поляны, направилась к Астрономической башне, чтобы посмотреть на их безумие с высоты полета. Поляна перед Хогвартсом горела. В прямом смысле. Прямо на ней Мародеры решили оставить свою подпись. Волшебные салюты разлетались во все стороны, рисуя их имена на небе, выкрашивая закат в цвета Гриффиндора. Поднялся общий клич. Джеймс залез на какой-то пень, чуть покачнувшись, дернул к себе остальных Мародеров, и они громогласно закричали, да так, что она с башни услышала: — Господа Сохатый! — Бродяга! — Лунатик! — И Хвост! — И мы оставляем Хогвартс будущим шутникам! Фейерверк взорвался их именами, осветив башни Хогвартса. — Я определенно рад, что мы не учимся в одно время с ними, — хмыкнул за ее спиной голос Регулуса, и Блейк стремительно обернулась. Парень странно сжимал кулаки, но на его лице застыло удивительно вежливое выражение, словно он собирался наорать на нее, но прилично. — Что ты делаешь здесь? — немного испуганно спросила у него Кавьяр. — Хотел у тебя кое-что узнать, — честно сказал он, приближаясь к гриффиндорке. — Что именно? — Ты спишь с Поттером? — спросил он, и Блейк поперхнулась. — Что, прости? — девушка весело вздернула брови, но Регулус был предельно серьезен. Он подошел еще ближе и уперся руками по обе стороны от нее, сжимая металлический поручень. Его лицо было напряжено, желваки дергались от сжатых зубов — у него была красивая линия челюсти. Регулус нахмурил лоб, пристально вглядываясь в ее лицо, ожидая проблеска страха или чего-то, что выдаст ее. — Нет, — просто ответила Кавьяр. — Почему ты вообще так подумал? — Потому что у меня есть глаза, — сказал на это брюнет. — Мы друзья. — Мне не нравится эта дружба. — Поэтому ты с ним и не дружишь, — пожала плечами Блейк. Она хотела было отвернуться, чтобы посмотреть на салюты, но Регулус не позволил. — Какого хера ты вообще с ним дружишь? — Он хороший человек. А что еще ему ответить? Что, не будь между ними связи парных огоньков, Блейк и не посмотрела бы в его сторону? Что Джеймс неожиданно стал тем, кому она доверяла безгранично, потому что знала, что эта связь не позволит ему навредить ей? Кавьяр была практичным человеком. Если бы не связь, если бы не факт, что она связала спор Поттера и Эванс, если бы не ее отношения с Регулусом, она бы в жизни не стала общаться с Мародерами. Потому что в этом не было для нее смысла. Они собирались работать на Дамблдора, участвовать в битвах, в которых Кавьяр не находила ничего интересного и действительно важного. Но Джеймс… Тут все было иначе. То, что было у них, это была та самая дружба, которой по рассказам многих не существует. Парень и девушка не могут нормально общаться, не влюбившись друг в друга, но это было именно то, что имели они вдвоем. Безграничное доверие. Что Блейк могла сказать Регулусу? Что Джеймс Поттер — единственный, кому она доверила бы саму себя, не колеблясь, потому что знала, что он сделает точно также, если придется? Для Блейк это не играло роли, потому что слова «друг» не хватило бы для описания всего, что она чувствовала к гриффиндорцу. Не хватило бы моря похожих слов. Он не был товарищем, он не был приятелем, камрадом или как еще любят называть тех, кто сопровождает тебя по жизни? Он был частью ее души, частью ее сердца. Такой большой, что она не знала, где заканчивается она, а где начинается Джеймс, и за эти месяцы, что они провели бок о бок, Блейк действительно верила в это, потому что именно Сохатый был рядом после ее кошмаров. Он был рядом, когда девушке требовалось выйти и покричать в лес. Он был тем, кто помогал даже тогда, когда она не требовала. Он спокойно дал ей дом, он не испугался, узнав ее фамилию. Две души, которым было суждено встретиться, чтобы вместе сиять еще ярче. И этих слов было мало. Блейк не могла обличить эту связь с контекст, не могла говорить об этом, потому что подобное нельзя описать. Но Регулус не способен это понять. Он не может. Не из-за того, что он будущий Пожиратель смерти, нет. Из-за того, как он вырос. Какой была его семья. Блейк сомневалась, что у этого парня вообще было хотя бы подобие дружбы. Иногда они садились вместе с его однокурсниками в библиотеке, но они почти не общались, хотя с Барти Блейк смогла найти что-то похожее на общий язык. — А я, по-твоему, кто? — Регулус, я же не встречаюсь с Джеймсом! — возмутилась Кавьяр. — Он… мой друг. Он поддерживал меня. Это не имеет смысла. Он вдруг протянул руку и вцепился в ее подбородок, будто клешнями, заставляя посмотреть на него. Блейк сглотнула. Глаза Регулуса — темные, словно застывшая ртуть с голубыми проблесками — смотрели прямо в ее зеленые, упиваясь легким страхом, засевшим внутри. Она судорожно выдохнула, когда он приблизился, едва сощурившись. Его глаза стали грозовым небом, готовым разразиться бурей, а ее — так и остались летней травой, не имеющей возможности скрыться. Она никогда не видела его таким. — И сколько же раз он тебя поддерживал? — Несколько раз. — Несколько раз — достаточно много, чтобы я беспокоился о неверности собственной девушки, — прошипел Регулус, сжимая подбородок. — Перестань, — выдохнула она. — Прекрати, это смешно. — Смешно? Смешно было чувствовать себя идиотом тогда в Большом зале, когда вы на весь зал болтали с моим братом о «причинах быть его женой». Вот это было смешно. — Пожалуйста, прекрати, — попросила Блейк. Она попыталась отвернуть лицо, но цепкие пальцы не позволили ей, слегка встряхнув голову. — Я бы не хотел обрывать эту дружбу, Шервуд, — зашипел Регулус. — Очень не хотел бы. Но я не придурок, я не могу ждать, пока ты обжимаешься с Поттером. — Я не обжимаюсь с ним! У него вообще есть Лили! — возмутилась Блейк, стукая его по руке. — Не делай из меня шлюху. — Мне бы этого очень не хотелось, — ухмыльнулся он. Это не было поцелуем, казалось Блейк. Больше походило на схватку. Его губы впились в ее, рука все еще сжимала подбородок, а вторая…вторая сжала горло так, что дышать становилось сложно, но не невозможно. Она включила окклюменцию и позволила собственным ладоням зарыться в его волосы. Целоваться, прижатой к металлическим поручням, было не очень удобно, но его вряд ли это волновало. Регулус провел языком по ее губе и спустился ниже. Прикусил кожу на подбородке, зализывая красноватые отметины от собственных пальцев, и дальше, и ниже, пока не добрался до пульсирующей вены. Укусил — больно, почти до крови, чтобы больше никто, включая ее и его самого, не сомневался в том, кому принадлежит Блейк Кавьяр. Она шумно вздохнула, зашипев от боли, но потянула за кудри, позволяя вернуться к губам, позволяя кусать, целовать их так, как будто они животные, а не люди. Будто они не стоят на вершине Астрономической башни. Регулусу хватило бы одного движения, чтобы сбросить ее вниз. Остальным хватило бы одного взгляда, чтобы увидеть их. Блэк скользнул языком ей в рот, опуская руки на талию, а потом приподнял и усадил на поручни. Она вздохнула и огляделась. Черт побери, Блейк не боялась высоты, но это реально было страшно. Он хищно усмехнулся, а потом залез пальцами под блузку, сжал бока, царапая ногтями кожу под бюстгальтером, отодвинул галстук, собираясь выбросить его. Его тело странно изогнулось, руки сжали талию, заставляя прижаться ближе, обхватить его бедра ногами. Регулус прочертил языком дорожку до отметины, оставленной им, а потом снова прикусил. Кавьяр вскрикнула. Кажется, след зубов останется надолго. — Ни тупорылый очкарик, ни мой брат, — прошипел он, переходя на другую сторону шеи, прикусывая, облизывая, — никто другой из твоих дружков, — она шумно вздохнула, стоило Регулусу сжать зубами мочку уха, — ни грязнокровки, ошивающиеся вокруг. Никто, слышишь? — Я не собираюсь отказываться от собственных друзей в угоду твоего огромному эго, — зашипела, словно кошка, Блейк, почти падая лицом на его плечо, сжимая волосы на затылке, чтобы заглянуть в расплавленную ртуть его глаз. — Значит я обломаю каждому из них руки, если они посмеют тебя коснуться так, как хочется касаться мне, — просто ответил он, впиваясь в губы поцелуем. Блейк вздохнула, распутывая его галстук. Животные повадки, львиные, может, змеиные. Два хищника, сражающихся за право первенства, и Блейк знала, что никто из них не сможет его одержать, пока второй не сдастся сам, потому что они не умели сдаваться и уходить, пока не доведут дело до конца. Он прикусил ее губу. Она подалась тазом, выбивая грудной стон. Так нельзя, казалось ей. Нельзя так ненавидеть человека, прикрываться фальшивыми эмоциями, просто откликаться телом на прикосновения, не думая о том, с кем и как это происходит. И, черт побери, подумала Блейк ощущая, как покалывает шею и губы в тех местах, где были его зубы. Она действительно недооценила Регулуса Блэка. Этот парень спокойно мог уничтожить всех, кто неправильно на него дышит.