Молот ведьм

Ты и я, мы оба знаем, что это окончится кровью…

11 июля 1978 — Я туда не сяду, — уверенным тоном заявила Блейк, ткнув пальцем в Ночной рыцарь. Джеймс закатил глаза. — Это весело. — Весело? — зашипела ему на ухо Кавьяр, пока остальные загружали свои сумки внутрь автобуса. Изначально все хотели собраться в лесу около Годриковой Впадины, которую Блейк уже очень любила. Но Лили нашла другой вариант: встретиться около ее дома и на Ночном Рыцаре — адской машине, если вы спросите мисс Кавьяр — отправиться в поход в Каледонский лес, ближе к горам, чтобы было веселее. Блейк терпеть не могла это слово. Но, возможно, только возможно, нелюбовь к идее похода была связана с тем, что для Кавьяр это будет сложное лето. Двадцать второго июня, в день солнцестояния, ей исполнилось семнадцать лет, но остальные, конечно, и понятия об этом не имели, потому что Блейк впервые отмечала день рождения без своей семьи. Обычно в солнцестояние они гуляли ночь напролет, и отец всегда приглашал друзей с разных концов света, чтобы отметить праздник своей первой дочери. В этом году Кавьяр провела весь день в гриффиндорской башне, собирая вещи. Она почти ни с кем не говорила, не хотела, чтобы остальные видели в ней некую жертву. Но также блондинка понимала, что близится неделя жутких годовщин. Двадцать шестого июля минует год, как ее семья мертва. Как и другие благородные дома мировой арены, как и домовой эльф Бруно, как и… Это будут годовщины ее пребывания в Гиблом лесу, годовщина смерти ее матери, младшей сестры. Блейк радовало лишь то, что к концу июля поход уже закончится, они планировали остаться в лесу всего на пару дней, и она сможет остаться у себя в комнате — в поместье в Поттеров — и не вылезать из постели даже под страхом смерти. Сейчас Блейк не хотела думать об этом. Она лишь теребила кожаный пояс светлых бридж и косилась на друзей, складывающих вещи. Ночной Рыцарь остановился на техобслуживание, Лили, очевидно, знала, что это происходит прямо перед окнами ее дома, поэтому и предложила встретиться там. Дом рыжеволосой красавицы, сейчас так открыто улыбающейся своим родителям, напоминал Блейк пряничный домик, который служил украшением на Рождество в доме Поттеров. Сквозь легкие занавески розового цвета пробивался теплый свет из кухни, а на втором этаже под громогласные звуки «Every Little Thing» сестра Лили, Петунья, громко спорила с кем-то по телефону, перебивая Леннона. Губы Кавьяр тронула легкая улыбка при виде этой картины. Петунья напоминала ей кузину Надин, дочь ее дяди Джонатана. Надин вечно бегала по дому в бегудях, с огурцами на глазах и рыдала, когда не могла заговорить с очередным мальчиком в Шармбатоне. Но при всем при этом, она была чудесной юной волшебницей: утонченной и доброй. Надин постоянно тащила домой раненных птиц и заботилась о них, превратив собственную комнату в ветеринарную клинику. На ее подоконнике всегда стучали зубами белки, а по саду бегали кролики и однажды даже лань. Они пытались найти приют, который давала Надин. Надин умерла от проклятья, которое заставило ее состариться за минуту. Только что она стояла около входа в дальнюю гостиную, а потом — пуф — сморщилась, словно старуха, и упала на пол, хрипя от боли в сердце и легких. Блейк помнила это, потому что пряталась в шкафу, зажимая рот Коллет, когда мать Надин, Анжела, пустила в нее это проклятье. — Выглядишь ты довольной, — Эммелина обвила руку Блейк своей и положила голову ей на плечо. — Я ощущаю охранные чары около дома, — тихо сказала Кавьяр, покосившись на Лили. — Она воспользовалась ими. — И Марлин тоже, — кивнула Эммелина. — И я. Спасибо тебе. — Жаль, что Дамблдору слишком наплевать на остальных, чтобы заниматься подобной работой, — фыркнула гречанка. — Не говори так, — наморщила нос Вэнс. — Дамблдор переживает о людях. — Да ну? — Блейк вскинула брови и покосилась на Эммелину. На лице той было написано сомнение. Кавьяр помнила видения. Помнила тех, кто примкнет к ней в этой битве. Эммелина была в числе первых, и, если блондинка действительно хочет заставить свой план работать, ей пора начинать перетягивать сторонников ближе. — О чем ты говоришь? — понизив голос, спросила Вэнс. — Ты хоть раз спрашивала у Амелии, откуда вернулся ее брат? — Он был в Новом Орлеане, — кивнула Эммелина. Блейк скривила губы. Лаво. — Но он вернулся таким потерянным, пусть ничего и не сказал, — вздохнула девушка. — Помнишь ли ты, Эммелина, что случилось в те даты? — Нападение на… Глаза гриффиндорки комично расширились, и она вскрикнула, привлекая внимание других, но потом лишь покачала головой. — Ты хочешь сказать, что это Дамблдор организовал нападение? — спросила Вэнс. — Нет, — нахмурилась Блейк. Директор мог быть чудесным стратегом, но в чем-то Эммелина была права. Он действительно переживал о людях. Он не смог бы убить невинных, особенно детей. — Я хочу сказать, что Дамблдор отправил своих шпионов ко всем благородным домам, потому что он знал о нападении, — сказала Блейк. — Вот только почему-то никто из них не выдал налетчиков. Не кажется ли тебе странным, что Боунс не раскалывается? Эммелина прерывисто вздохнула, качая головой. — Я ставлю все, что у меня есть, Вэнс, что Дамблдор прекрасно осведомлен о том, что случилось двадцать шестого июля. И что он отправил туда своих людей не просто так. — О чем ты, черт побери? — зашипела на нее брюнетка, и Блейк посмотрела на нее с мертвым спокойствием. — Как ты думаешь, откуда я? — Чт… — Мне не приходят письма. Я ничего не говорю о своей семье. Я не люблю лето. Я боюсь огня. Ты видела мой боггарт, Эмс, — Блейк пожала плечами. — С моей семьей все немного иначе, но я знаю о двух выживших подростках. В голове подруги крутились винты размышлений, она соображала, стремилась понять, пока не вскинула взгляд, будто над ее головой зажглась лампочка. — Они не откликнулись на зов, и Дамблдор не стал мешать уничтожению всех. Кроме одного представителя. — Чтобы потом позаботиться о них, — кивнула Блейк, довольная этим. — Но Эдгар сказал, что новеньких в Ордене не было. — Мой отец дал мне четкий наказ, который, я уверена, — Кавьяр засунула руки в карманы, — дали своим детям и другие: не доверять Дамблдору. — Блейк, это серьезное обвинение, — качнула головой Эммелина и замолчала. Она вздохнула, изучая дом Эванс, а потом поджала губы. — Но в нем больше смысла, чем во всем, что я когда-либо слышала о директоре. Остальные знают? — О чем именно? — О Дамблдоре. О том, кто ты. — Нет. — Ты расскажешь? — полюбопытствовала Эммелина. — Ты думаешь, я рассказала тебе, потому что ты мне нравишься? — едко вскинула брови Блейк. — Да. — Нет, Эмс, я рассказала тебе, потому что я достаточно проверила тебя. Я могу тебе верить. Я знаю, как убедить тебя и как доказать тебе. Посмотри на Поттера и Блэка, — фыркнула Кавьяр. — Они же его богом считают. — И кого еще ты хочешь посвятить? — спросила Эммелина. — Пока что только тебя и Амелию, — кивнула Блейк. — И останется только ждать. — Чего? — не поняла Вэнс, но это осталось без ответа. К ним подошел Ремус, ероша волосы. — Вы готовы? — он широко улыбнулся. — А где Амелия? — крикнул ему Питер, корча рожи Марлин. — Она с родными, — откликнулся Ремус. Блейк подсчитала в уме лунный цикл. Полнолуние будет через три дня после того, как они вернутся. Значит, что Люпин останется в доме Поттеров. У них был небольшой сарай, который нельзя было заметить с внешней стороны улицы, чем и пользовались мальчики. На Рождество Джеймс рассказал, что, когда его родители узнали о недуге Ремуса, они тут же защитили сарай и, увидев Люпина потом на перроне, сообщили ему и его родителям, что они могут отпускать мальчика к ним домой, ведь они приняли все меры, а также готовы оказать ему любую посильную медицинскую помощь. Поттер очень долго смеялся, вспоминая, как краснел Ремус, когда пытался поблагодарить родителей друга. — Ну что? — громогласно крикнул кондуктор Ночного Рыцаря, Стэн. — Вы готовы, дамы и господа? Сириус вскинул руки вверх. — Да, черт побери! Лили наскоро попрощалась с родителями, и они вместе запрыгнули внутрь автобуса. Блейк осмотрелась. Она никогда до этого не бывала в подобном транспорте. В Греции не приняты были подобные средства передвижения. У них использовали крытые колесницы, как в Шармбатоне, потому что так двигались боги, но автобус… — Англичане, — выдала вся группа в один голос, когда они увидели лицо Кавьяр. Блондинка закатила глаза. — Только британцы могли додуматься до этого, — качнула она головой. Блейк неуверенно приблизилась к лестнице, ведущей на второй этаж, наблюдая, как Питер и Доркас бегут туда наперегонки. В Ночном рыцаре пахло чаем или какао, а также старостью и влажностью, но воздух был прохладным за счет климатических чар. Из раскрытых окон грохотал проносившийся мимо мир, а кресла и кровати ездили туда-обратно из-за резких поворотов автобуса. Кавьяр метнулась в сторону, чтобы ее не придавило красным сидением. Автобус быстро ринулся вперед. По стеклам стекали капли вечерней росы. В дальнем углу первого этажа недовольно ухали совы пассажиров, разбуженные остановками, и Блейк стало жаль животных, которые, наверное, ненавидели Рыцаря. Даже странно, подумала она, пока Рыцарь был на обслуживании — всего двадцать минут — гриффиндорцы орали около его окон как прокаженные, но никто из них и не подумал проснуться. Несколько волшебников дремало на диванчиках, а старая ведьма, зарывшись в пять мантий, словно капуста, решала магические сканворды, и буквы слетали с бумаги, ударяя спящих по носам. Они недовольно морщились, отгоняя от себя летающие знаки, и переворачивались на другой бок, пытаясь урвать минуты драгоценного сна перед очередной остановкой. Шатаясь из стороны в сторону, Блейк все же смогла подняться на второй этаже и завалиться в ячейку, нагло украденную из маггловского поезда. Там уже притаились тяжело дышащие Питер и Доркас. — Меддоуз, ты же спортсменка, — сказал ей Джеймс, помогая Лили идти. — Какого хера? — Я курящая. И для того, чтобы круто и красиво летать на метле, мне не нужно кардио, — Поттер побагровел, и только он собирался разразиться тирадой о кардиотренировках, как перед его носом вылез косяк тентакулы. — Курнем? — соблазнительно спросил у него Сириус, откидывая свои волосы назад. Лили прыснула. — Ну ладно, — проворчал Джеймс и затянулся. Блейк не курила. Вернее, в свое время она старалась не курить дома. Конечно, у Кавьяров подобные увлечения не возбранялись. Блондинка была уверена, что у нее есть как минимум три предка, которые умерли от остановки сердца во время дикого секса с проститутками и с косяком во рту, но ей немного не нравилась идея курить в одном доме с бабушкой. Зато в Мисмахиас они отрывались как могли. Она, Лира и еще одна их соседка по комнате, Мулона Каррас, часто засиживались до поздней ночи в библиотеке, чтобы потом тихо и спокойно сидеть на обрыве горы и курить. Блейк вздохнула и вздрогнула от раската смеха, когда Питер рухнул лицом в ноги Марлин от тряски. В Хогвартсе у нее почти не было времени на тоску, но в свободные летние каникулы она все чаще вспоминала о жизни, которая осталась у нее в Мисмахиас. Блейк настолько сильно давила эти воспоминания, что сейчас она не могла сказать, почему они спорили из-за парня, или как именно Лира держала гитару, напевая матерную балладу о любви и сексе на острове Лесбос, когда все с курса Девы собирались в школьном амфитеатре. Все, что Блейк делала этот учебный год, практически уничтожило ее память о друзьях, но она не могла забыть о них полностью. Кавьяр с грустью понимала, что они уже вряд ли воссоединятся, что они — вообще-то — могли бы и забыть друг о друге, потому что так будет легче для всех, но она все равно тосковала. Память подводила ее, ментальная магия пожирала ненужные для нее куски эмоций, и Блейк, если честно, хотела бы навсегда забыть о существовании Мулоны Каррас и Лиры Мелроуз. — Давай-ка с нами, Шервуд, — возвестил Сириус и рухнул головой ей на колени. Блейк хихикнула. Ну что за очаровательный засранец? Она закатила глаза и спокойно приняла косяк из его руки, делая затяжку. — Ты не кашляешь, — отметила Лили, лицо которой было едва зеленым. Точно, вспомнила Блейк. Эванс как-то говорила, что она плохо переносит качку, а в Рыцаре их нехило так мотало. — Я не первый раз беру в рот, — Сириус сдавленно хрюкнул, — косяк, — мрачно продолжила Кавьяр. — У тебя в голове есть хоть что-то не пошлое? — Нет, — ответила за него Лили. Она потянулась вперед и выхватила у Питера бутылку воды, пытаясь справиться с тошнотой. Блейк коварно улыбнулась и протянула косяк рыжеволосой. Лили замерла. — Ни за что. — Да брось, Эванс, — нараспев произнесла Блейк. — Хогвартс закончился, ты больше не грозная староста. И тебе не нужно подавать пример этим кретинам. — Сама ты кретинка! — рявкнула на нее Доркас, но тут же упала со скамейки, засмеявшись. — Мгновенная карма, — подмигнул Люпин. Он жевал шоколад. Лили немного колебалась. — Ты не обязана, если не хочешь, — смягчилась Блейк. — Хочу, — поморщилась рыжая. — Просто не уверена насчет кашля. — Возьми бутылку воды, — посоветовал Сириус, хватая Блейк за руку. Он направил ее пальцы себе в волосы. — Как только сделаешь затяжку, сразу выдыхай и запивай водой. А потом еще раз затянись. — Че за совет? — заржал Джеймс. — Мне дядя Альфард говорил, — похвалился парень. Лили пожала плечами и затянулась. Ее зрачки чуть расширились, а потом она сразу же выдохнула едкий дым и запила водой. Но все равно закашлялась. Потом снова затянулась и причмокнула губами. — Ну? — спросила у нее Эммелина. Блейк внимательно следила за лицом Лили. Зеленые омуты заполонил почти полностью черный зрачок, и девушку немного повело — закружилась голова. Потом она пришла в себя, нахмурено смотря на косяк. — Вкус не очень, по горлу бьет, — призналась Лили, возвращая косяк Сириусу. — Но в голову дает круто. Я бы оценила на «выше ожидаемого». Люпин икнул от смеха и похлопал Лили по плечу. — Добро пожаловать в клуб, — улыбнулся своей девушке Джеймс. — Какой? Все «выше ожидаемого»? Это ты так свои отношения с Эванс описал? Все рассмеялись. 15 июля 1978 Несмотря на глубокую ночь, лагерь гриффиндорцев не спал. Завтра утром они должны были собрать свои вещи и отправиться по домам. Всех ждали рабочие обязанности, заявки в разные места, с которыми требовалось разобраться, но они были рады, что смогли выкроить время и собраться вместе. Сейчас группа расселась вокруг большого костра, который нервировал Блейк. Они смотрели на то, как Сириус перебирает гитарные струны. Странно, Кавьяр и не знала, что он умеет играть. Брат ее парня хрипло напевал что-то из The Beatles, а Марлин, устроившаяся на земле прямо около его ног, свистела в такт, периодически делая глоток из бутылки сливочного пива. Позади, чуть ближе к темноте леса, стояло несколько палаток маггловского типа, которые они притащили с собой. Девочки, мальчики — они жили раздельно, но по итогу после очередного гуляния засыпали, как придется. Вчера утром Питер обнаружил себя на пляже, а Ремус — в палатке с Доркас. В самый первый день, расставив палатки, они поняли, что до этого никогда не жили вместе отдельно. Питер неуверенно мялся, когда хотел уйти в туалет, а Лили хихикала, видя чьи-то трусы, оставленные сушиться на палке. Сириус раздражал храпом. Кажется, он соревновался по ночам с таким же громким Сохатым. Ремус любил поспать подольше, поэтому их обычный завтрак прерывался громогласным ором Люпина после того, как Эммелина и Доркас выливали на него ведро воды. Сама Блейк ночевала в палатке с Вэнс, и они долго хихикали по ночам, болтая о чем-то девичьем. Конечно, девушка все пыталась вывести Кавьяр на разговор, который они начали еще около дома Лили, но Блейк четко дала понять, что не будет беседовать об этом там, где их могут услышать в любой момент. Питер тоже храпел. Но так, что этот звук сливался с шебуршанием леса, и к нему все привыкли. — А я с ними шесть лет в одной спальне! — драматично пожаловался Ремус в первое утро, когда они все жаловались на храп. И это была райская неделя. Настоящее блаженство. Они засыпали на рассвете, встречая его на берегу речки, просыпались в середине дня, гуляли в лесу и пили. Они пели песни и смотрели на звезды, слушая рассказы Сириуса о звездном небе. А перед сном, когда на рассвете уже появлялся лесной туман, струившийся под их ногами, они смотрели на то, как слетали зачарованные мотыльки, светящиеся голубым, с рук Блейк. Ребята пожурили подругу, что та ни слова не сказала о своем дне рождении, ведь это было совершеннолетие! Но Кавьяр было все равно на их недовольства, и она просто пожимала плечами. Ее магия была в природе, в земле, наполняла воздух, и они пропитывались им, слушая старые сказки о былом времени в истории магии. О легендах и о том, как друиды затевали свои битвы против Цезаря. Они говорили обо всем на свете, а Питер жарил им на костре зефир, смущенно говоря, что в детстве ходил в походы с мамой, и она всегда готовила ему эту сладость. Лунатик, знаток всего сахарного, уверенно клал на зефир куски шоколада и довольно щурился, улыбаясь пламени костра. Мародеры все время находили причины веселиться, и они пили, курили и долго купались в реке, протекающей рядом. Прыгали прямо в буйное течение, пытались сплавляться на бревнах, но в итоге падали с них и громко смеялись. Они теряли счет времени и забывали о том, что происходит за пределами этого леса. Не говорили ни о войне, которая уже настигла их, ни о крови, ни о страхе, который пожирал душу. Старались урвать последние минуты счастья и спокойствия прежде, чем они войдут в школьные стены, в которых больше никто не чувствовал себя в безопасности после того, как Пиппа погибла прямо в коридорах Хогвартса. Школа перестала быть приютом для искалеченной души, и превратилась в немного пугающую крепость. Это был их единый котел, в котором они все варились, плавились и задыхались, не имея возможности хоть как-то повлиять на внешний мир и помочь своим семьям. Они не говорили об этом, но Блейк знала, что ребята были рады, что закончили Хогвартс, пусть и грустили о том, что школа была пройденным этапом. — Ты не выглядишь довольной, знаешь? — сказал Джеймс, присаживая на бревно около девушки. Она слегка двинулась, смотря на танцующую около костра Эммелину. — Ты уже сюда ехала такая. — Лето, — просто сказала ему Блейк. — Лето… — повторил Джеймс, пытаясь понять, что именно подруга хочет сказать. Потом до него дошло. — Ровно год. — Да. — Мне жаль. — Ты не можешь ничего с этим сделать, Джеймс, — качнула Кавьяр головой. — Просто… — она поморщилась на наклонила голову вперед, впившись пальцами себе в шею. — Весь этот поход, конечно, крутой. Но я скиталась в лесах после… Она запнулась. — После чего? — спросил вдруг кто-то голосом Питера, и она резко вскинула голову. Все они смотрели на нее. Блейк сглотнула и немного испуганно покосилась на Джеймса. — Перестань уже прятаться, — как-то по-доброму пихнул ее в плечо Поттер, подмигнув. Лили нахмурилась. — Давай. Нельзя все в себе держать. Кавьяр снова посмотрела на ребят. — После двадцать шестого июля, — тихо сказала она. Сначала они не догнали. Но потом Ремус охнул, и на их лицах проступило понимание. Сириус брякнул струной. — Ты из… Блейк нахмурилась, вспоминая биографию Блэков. Потом вспомнила, что Вальпурга не раз и не два была замечена в связях со Скорсаре, с Бажовыми и с семьей Номура, аристократами из Японии. — Мы познакомились с тобой в детстве, — мягко сказала ему блондинка, и глаза Сириуса комично расширились. — Стой, что? — ахнул Поттер. — Ты не говорила. — Да я тебе вообще мало, что говорила, — фыркнула Блейк. — Если б ты не развесил уши тогда в туалете, ты вообще бы мало, что узнал. — Закройся. — Минуточку! — вскинул палец Сириус. — Минуточку, блять! Мы были знакомы? Кавьяр улыбнулась. — Да. — Ты… — Блэк сощурился. — Ты изменила имя, верно? Поэтому рассказываешь. Потому что у меня хорошая память, но я никого с таким именем не помню, — но в его глазах виделось узнавание, и за молчание Блейк была благодарна. Она не готова была раскрывать все свои карты сейчас, и Сириус это понимал. — Мне пришлось, — кивнула блондинка. — После того, как все это случилось, я бежала. Жила несколько недель в Гиблом лесу, там меня и нашел Дамблдор. Всплески магии привлекли его. А там я. — Что такое Гиблый лес? — спросил Питер. — Вообще-то, это здесь, — пожала плечами Блейк. Она выпрямилась и ткнула пальцем за их спины. — Вот там, за горами. Массив неподалеку от магических деревень. Его называют Гиблым лесом, потому что там ничего не растет. Раньше внутри этого леса были поселения друидов, но им пришлось бежать, и их дома, уничтоженные и разбросанные по всему массиву, остались там. Кавьяр вздохнула. — Так я и оказалась в Хогвартсе. — И твоя семья… — Все мертвы, — кивнула девушка. Марлин поджала губы. — Это имеет смысл. — Что именно? — возмущенно спросила у нее Эммелина. — Нежелание заводить друзей. Привязываться. — Немного не так, но допустим, — грустно рассмеялась Блейк и кивнула. — Семьи распадаются и погибают. Друзья предают. В этом нет смысла, пока нет связи. Не кровной, а магической. Джеймс рядом с ней содрогнулся и посмотрел на свою руку. Он вопросительно вскинул бровь. Она передернула плечами. Поттер фыркнул. — Мрачно, — вывел Педдигрю. — Это работает, — не согласилась Блейк. — Вот, почему тебе не понравился Хогвартс! — резко ткнула в нее Доркас. — Ты из другой школы! — Ага. — И ты не скажешь, из какой, верно? — усмехнулась Лили, но как-то по-доброму. — Не могу. Пока что нет. Может быть, однажды. Ремус хмыкнул и потянулся. — Хотел бы я дожить до этого «однажды». — О чем ты говоришь? — не поняла Марлин. А вот Сириус понял мгновенно. — Он отправляет тебя к Сивому, — резко выдохнул он, словно дракон. Блейк удивленно распахнула глаза. Вот это уже перебор, директор. Иди ты к черту! Дамблдор бесил ее с каждой секундой все больше и больше. — ЧТО? — возмутился Питер, уставившись на друга. — Да. — НЕТ! — крикнул Джеймс. — Это плохая идея! — Я сын Сивого, — пожал плечами Ремус. Друзья поморщились, но он отмахнулся. — Это имеет смысл. Я его сын по укусу. Блейк вскинула брови и оглядела всех. Никто не был удивлен тем фактом, что Ремус открыто признался в оборотничестве. — Мы давно знаем, — поймала ее взгляд Меддоуз. — А я все поняла после полнолуния с Амелией, — кивнула Эммелина. — А вот ты откуда знаешь? — спросила Эванс. — Помнишь, я говорил про полярную лису, которая помогла нам? — толкнул Ремус ее в плечо. Лили распахнула глаза. — Ты анимаг? — воскликнула она. — Моя мать была оборотнем, — кивнула Блейк. Люпин крякнул. — Что? — Почему ты не говорила? — Каким блять образом? — Словами? — Иди нахуй, — закатила она глаза. — В моей семье это традиция — становиться анимагом. Не только из-за матери. Изменения тела — это высшая материальная магия. Скажем так, это почетно. — Теперь слова о том, что ты «полностью чистокровная» обретают новый смысл, — сказал Питер. Кавьяр пожала плечами. — Идти в эту стаю — это плохая идея, Лунатик, — вернулся к разговору Джеймс. — Они тебя вычислят. — Ну, вообще-то нет, — не согласилась Блейк, и Поттер перевел на нее раздраженный взгляд. Она вскинула руки, будто сдавалась. — Эй, я не говорю, что это отличная идея! Дамблдор вряд ли хорошо продумал все это. Но, если так случится, его не вычислят, если он справится! — Справлюсь? — не понял Ремус. — Тебя должны принять в стаю, — сказала Кавьяр. — Это будет сложно. Они должны подготовить какие-то… — девушка замялась, — что-то вроде испытания. До этого времени тебя не то, что в стаю, тебя в коммуну не примут. Они будут считать, что ты шпион. — И что за испытания? — спросила Доркас. — Учитывая, кому они служат, — честно признала Блейк, — я бы сказала, что тебя попросят убить. В волчьем обличие. Они отпустят тебя, вероятно, даже опоят чем-то, что усилит ощущение. Ремус побледнел, и Блейк действительно стало его жаль. Люпин не хотел становиться оборотнем. Джеймс рассказал, как именно это случилось. Кусать ребенка, обрекая его на вечные страдания, это ужасно и омерзительно, но с этим ничего нельзя было сделать. Лекарства от ликантропии не существовало. Не было даже средства для того, чтобы облегчить мучения, и Блейк не знала, что вообще можно было бы сделать в подобном случае. И этого Ремус боялся больше всего. Кавьяр помнила его взгляд в ту ночь, с Амелией. Он был испуган. Один вид крови, появившейся на ком-то из-за него, вызывал у Ремуса вид мученика. Он был словно распят на кресте, как Христос, мучающийся, порицающий себя, но сожалеющий остальным, хотя это они должны соболезновать ему. Он не хотел убивать. Но его заставят. — Лунатик, — позвал его Питер, — ты уверен, что хочешь этого? — Я не говорил, что хочу, — покачал головой Ремус. — Я сказал, что так надо. — Чушь! — возмутилась Лили. — Это не выход. Я понимаю, что с какой-то стороны отправить шпиона к оборотням — это умно, но… ты — ребенок, Рем, это не… — она задохнулась от гнева. — Да чем Дамблдор только думает?! Вот оно. Эммелина посмотрела на Блейк, вскинув бровь, и блондинка едва кивнула. Лили Эванс в праведном гневе на методы Дамблдора. Кавьяр слушала, как друзья спорили из-за необходимости Ремуса отправляться к Сивому, чтобы хоть как-то помочь Ордену, раз они смогли заполучить себе оборотня, и ей было грустно слушать его уверенность в подобной нужде. Но внутри она ликовала. Мойры благоволили ей. Они начали прясть новое полотно, и это были самые первые петли.