Молот ведьм

Лучше опасная свобода, чем спокойное рабство…

26 июля 1978 Блейк изначально знала, что этот день пойдет по пизде. На самом деле, об этом знали все, кто находился в поместье Поттеров — Джеймс, его родители и Сириус, который сейчас разбирался со своим байком в гараже, стоящем на заднем дворе. Хотя, конечно, Блейк не ожидала от него сочувствия, она была приятно удивлена, когда этим утром именно Сириус громко и четко под ее дверью сказал, что девушку лучше оставить наедине, ведь она захочет отдохнуть и хорошенько поспать. Спасибо, Блэк, но вот именно этого Кавьяр делать не собиралась. Она как раз выходила из ванной комнаты, когда к ней внутрь вломился Джеймс Поттер. — Привет? — спокойно спросила его Блейк, вскинув брови. Она прикрылась полотенцем, но совершенно не смущалась в отличие от Поттера. Он закрыл лицо руками, пискнул и отвернулся. — Ты живой? — Я как будто увидел сестру голой. — Мне приятно. Что ты тут забыл? — хмыкнула Кавьяр и подошла ближе к постели, где уже успела выложить темную шелковую юбку, расшитую цветами, и белый топ на тонких лямках. В Греции сейчас еще жарче, чем в Англии. — Зашел спросить, как ты, — все тем же пищащим тоном сказал Джеймс. — Я в норме, — пожала она плечами, натягивая юбку. Мокрые волосы приятно холодили кожу плеч, проходясь по легким царапинам и небольшим шрамам от падающего стекла, которые она не успела залечить в тот день. — Ты… — Можешь повернуться, — весело пропела девушка, она уже была одета, только едва двигала палочкой, чтобы волосы закрутились в изящные кудри, которые можно было собрать в высокий хвост. Она подвязала их фиолетовой лентой, что вместе со светлым нарядом смотрелось странно, но ей было искренне все равно. — Куда ты собираешься? — не понял Поттер. Он приблизился к ее постели и упал на простыни. Блейк вскинула бровь, но парня это никак не напрягло. Гриффиндорец — уже бывший — обратил внимание на раскрытый на столе гримуар, который она захлопнула мановением руки, чтобы Джеймс не заглянул туда. А также на небольшую сумку через плечо, в которую девушка успела закинуть солнечные очки, немного денег и нужные ей документы. — Мне нужно, чтобы ты прикрыл меня перед своими родителями, — вздохнула Блейк, затягивая ленту потуже. Подумав, накинула сверху джинсовку. В Икарии сейчас было около восьми утра, и это значило легкий морской ветер и, возможно, тучи и дождь. Июльская погода там была непредсказуемой, особенно, если учесть, что Кавьяр собиралась организовать встречу с двумя другими членами триумвирата — оставшихся в живых наследников благородных домов. — И куда ты? — всполошился Поттер. — Тебя это не касается, конечно, — сказала Блейк, забирая со стола гримуар и превращая его в цепочку, — но мне нужно решить несколько дел, чтобы официально объявить себя живой. — Жив… что? — закричал Джеймс, вскакивая на ноги. — Ты обезумела? — Тише, рогатый, — закатила глаза блондинка. — Я не собираюсь давать объявление в газету. Доверенные люди смогут сделать это без лишнего шума. Надо вступить в права наследования, пока Оша не решилась все это опровергнуть и забрать гору золота и права на поместье себе. Черт, да где моя палочка? Джеймс нашел ее среди вороха одеял и протянул Блейк. Она спокойно пристроила орудие на ручной кобуре — подарке Лиама Скорсаре на ее тринадцатый день рождения. Кавьяр приблизилась к шатену и положила руки ему на плечи. — Я буду в порядке, веришь? — Но как ты вообще доберешься до Греции? — Я дружу с нужными людьми, — девушка указала на башмак, стоящий около кровати. — Портключ, — застонал Поттер. — Ага, — кивнула Блейк. — Он доставит меня туда, куда мне надо. — Когда ты вернешься? Она поморщилась. — Не знаю. Завтра, я думаю. — И что мне сказать родителям, если тебя убьют? — серьезно спросил Джеймс. — Кого должны убить? — в комнату протиснулся Сириус. Его руки были испачканы в машинном масле, и парень немного неуверенно обтирал их о собственную футболку. — О Геката, — закатила Кавьяр глаза. — Давайте весь Хогвартс еще здесь соберем. Да блять! — она запнулась о танкетку и поморщилась, а потом откинула туфли и достала из чемодана обычные и устойчивые белые босоножки, подумав, что, если ей придется убегать от Пожирателей, то нужна удобная обувь. Подумала еще раз и вернулась в ванную, чтобы переодеть юбку на легкие бежевые брюки. — Ты куда? — недоуменно спросил Сириус и покосился на дверь. — Я думал сегодня… — Да! — яростно крикнула Блейк. — Сегодня годовщина того, как вся моя семья сгорела заживо, а я не смогла спасти младшую сестру! Мы можем закончить блять этот праздник абсурда, пожалуйста? Спасибо! Есть дела поважнее. Сириус замер, поджав губы. Он не слышал таких подробностей раньше, и на его лице отразилось что-то, что заставило Кавьяр пожалеть о своих словах. Но забрать их она уже не могла, а на стирающие память чары времени не было. Да и, все равно. Оша была жива, и она была рядом с Лордом. Нет никакого смысла так тщательно оберегать свой секрет, скоро все и так узнают, кем именно является Шервуд. По крайней мере, в кругах Пожирателей смерти. — Блейк, — мягко позвал ее Джеймс, — горевать — это… — Если ты скажешь, что горевать это нормально, — угрожающе протянула ему девушка, подходя ближе к портключу, — я засуну свою палочку тебе в нос и взболтаю твои мозги в лучших египетских традициях, Сохатый! — О, вот и твой характер. — Все, — башмак запульсировал, готовый отправить ее в Икарию, — я полетела. Не теряйте. Вернусь, наверное, завтра, — потом она усмехнулась, — если вообще вернусь. — Блейк, стой… — но она уже переместилась. Знакомый крюк с треском подхватил ее за пупок и вокруг замелькало пространство. Из-за нелегальности портключа, созданного за неделю и без использования легальной магии, ее трясло так, словно Блейк решила прокатиться на быке. Ее выбросило на пустынный белый пляж, и песок — уже горячий от утреннего солнца — обжег ей ноги, забившись в босоножки. Блейк застонала и поспешила выбраться с пляжа на дорожку, ведущую к городу. С пляжа Лефкада ее обещали забрать Феликс и Ярослава. Они прибыли в Грецию несколько дней назад, тогда же к ней пришло их письмо. Сама Блейк связалась с Лаво через несколько дней после Призыва. Это позволило им немного сориентироваться относительно происходящего, а также договориться о встрече после того, как Кавьяр исполнится семнадцать. Им двоим опасно было появляться там, где люди Дамблдора или Волан-де-Морта могли засечь подобные встречи, поэтому Блейк решила, что пора бы вступить в официальные и бюрократические, а не магические права наследования. Она остановилась прямо на дороге, натянув на глаза темные очки, а потом направила на себя палочку и прошептала несколько охлаждающих заклинаний. За год в Англии она отвыкла от жары, в которой выросла, но знала, что ей будет легко приспособиться всего за пару часов. Сзади раздалось гудение мотора. Но ей не нужно было даже оборачиваться и вглядываться в блики на стекле, чтобы понять, что это были они. Блейк ощутила магию: душные чары вуду и ледяные потоки русской ведьмы. Машина затормозила в нескольких метрах перед ней, и Феликс с Ярославой выбежали наружу. Лаво замер перед Блейк. Она, едва сдерживая слезы, улыбнулась. — А ты не меняешься, — всхлипнула она прежде, чем податься вперед его сжать его в своих руках. Темноволосый обхватил ее за талию и прижал к себе, надсадно рыдая ей в шею, Блейк не осуждала — она делала то же самое. Их обоих обняли тонкие руки Яры, и Кавьяр выпуталась наполовину, чтобы прижать двух друзей к себе. Они плакали, стоя на теплой, уже достаточно горячей дороге, обнимая друг друга так, как будто это все, что у них осталось, и Блейк ощутила, что так и было. У Феликса были родители и сестры — все мертвы. У Ярославы — родители и старшие братья, тети и дяди — все мертвы. У нее самой не насчитать родственников — и почти все, кроме Оши — мертвы. Они остались одни. Три ребенка благородных мировых домов, у которых этих домов больше не было. Были лишь горячие слезы горечи от долгой разлуки и потери, которые они лили. Блейк не думала об этом до, но понимала, что спустя год после того, как они всего лишились, они обрели друг друга. Ярослава захрипела и сильнее сжала пальцы на талии Блейк, обнимая, как старшую сестру, которую потеряла, а Феликс уложил свою кудрявую голову на их соединенные макушки, как взрослый брат, которому доверили заботу о младших детях. Это была правда, которую Кавьяр не могла больше отрицать. Они были одни. Больше никого не осталось. И трем детям предстояло каким-то образом решать этот бардак, который наворотили взрослые, а они даже не знали, как справиться с тем, что имели. Не знали, как бороться с миром, который хотел уничтожить их просто за неверную по представлениям чужих людей идеологию. Блейк всхлипнула и прижалась долгим, влажным от соли слез поцелуем к их головам, обнимая крепче, сильнее, чем когда-либо. Ее губы шептали их имена, и ноги почему-то подгибались. Умом Кавьяр понимала, что им пора ехать, что нужно добраться до города и решить все дела, но она не знала, как. Не была уверена, что может расцепить руки. Наконец, спустя долгие мгновения Яра отступила на шаг, чтобы оглядеть Блейк. Кавьяр, воспользовавшись случаем, сделала то же самое. На шее молодой рыжеволосой графини, чьи пряди сейчас были собраны в две тугие косы, розовел шрам — ей пытались перерезать горло, словно свинье на убой. Она не говорила, но Блейк слышала охи и ахи в своем сознании. Феликс же изменился сильнее. На внешней стороне губы у него был новый шрам — рваный, доходивший до середины щеки, и на глаза у Блейк снова появились слезы от мысли о том, что им — им всем — пришлось пережить в тот день. — Не переживай, — попросил Феликс, шагнув ближе. — Я все еще красавчик. Блондинка засмеялась сквозь рыдания и часто закивала, пытаясь справиться с желанием прижать его ближе. Они с Феликсом познакомились много лет назад, и, пусть он был старше нее на семь или восемь лет, они смогли подружиться, когда Блейк заставила его починить своих кукол, а потом — надеть корону и играть с ними в чаепитие. Помнится, Кавьяр даже была влюблена в него какое-то время, но сейчас об этом думать не хотелось. — Ты жива, — благоговейно сказал Лаво. Он опомнился и снова стал серьезным. — Нам пора ехать, если хотим быстро закончить твои дела. — Все такой же деловой, — пролепетала Блейк и поспешила забраться в автомобиль. Яра благородно оставила ей переднее сидение и устроилась сзади, положив голову на спинку сидения Феликса. — Значит, ты хочешь вступить в права наследования? — спросила она мысленно, и Кавьяр кивнула, побарабанив пальцами по коленям. — Я хочу сделать это раньше, чем Оша опомнится. Официально, глава рода — я, но, учитывая официальные данные о моей смерти, она все еще может забрать все себе, если я не потороплюсь. — Не волнуйся, — попросил Феликс. Он накрыл ее ладонь своей и сжал. — Все успеем. А поместье? Блейк вздрогнула. Это не укрылось от их глаз, и ребята поморщились. — Не знаю, — вздохнула девушка. — Я не была там с того самого дня. Оно рухнуло, насколько мне известно из новостей. Ничего не осталось. — Значит, мы восстановим его, — кивнул Лаво. — Нам же нужна база. — Пока что нам нужно затаиться, — покачала головой Блейк. — Но об этом поговорим позднее. Они приблизились к банку. Здание «Антрума» было не таким внушительным как Гринготтс в Лондоне, но, тем не менее, напоминало Блейк о тех годах, когда она жила в атмосфере родной страны. Банк был похож на собор — большой, до достаточно высокий, чтобы вместить купол с росписями и несколько барельефов. Его светлые стены напоминали Блейк о Мисмахиас, а высокие колонны возвращали в те годы, когда они с родителями и братом и сестрой путешествовали по всей Греции, чтобы посмотреть на ее красоты, порадоваться и немного поплескаться в Средиземном море, наполниться солнечным светом до самой макушки, отчего кожа на носу начинала облезать, а тела покрывались золотистым загаром, о котором сейчас Кавьяр могла только мечтать. Год в Хогвартсе привел к тому, что она стала бледной, как поганка, и это немного напоминало ей о том, как сильно Блейк рада, что родилась под палящими лучами жаркого солнца. — Готова? — спросил Феликс, тормозя около банка, который для обычных туристов был вечно закрытой на реставрацию церковью. — Да. — Пойти с тобой? — Блейк обернулась на Ярославу, та едва улыбалась, тяжело дыша. Ее пальцы сжимали сидения. Блондинка знала, что, попроси она друзей последовать за ней, они сразу же сделают это, но Бажова не была готова к тому, чтобы выйти из метафорического шкафа, а Феликс за это время привык заботиться о девушке — нельзя было не заметить нечто подобное — поэтому Блейк покачала головой. — Нет, не нужно. Это мое дело. Просто…подождете? Феликс махнул палочкой и набросил гламур на машину. — Мы рядом. — Спасибо. — Маякни, если придется быстро убегать, — хихикнула графиня, и Блейк закатила глаза, толкнув ее в лицо. — Отвали, — проворчала она и вышла из машины. В банке ее встретила прохлада и полнейшая тишина. Даже волшебники не сидели в приемном, кроме одного охранника. В отличие от Лондона, гоблины не работали в «Антруме», сколько бы их не пытались к этому привлечь. Здесь не было длинных рядов, которые Блейк видела, когда заходила переводить валюту, не было золотых чаш и высокого постамента. Были лишь одинокие окошки, в которых для обращений ждали волшебники. Блейк немного огляделась, не снимая темные очки, а потом нашла того, кто был ей нужен. Ромул Фернандес переехал из Испании около десяти лет назад, и Блейк знала, что именно с ним ее отец вел все дела. Этому мужчине можно было доверить все, что хотелось, даже личные переживания, поэтому Кавьяр, недолго думая, подошла к нему и опустилась на мягкое кресло. — Добрый день, — занудно произнес Фернандес. Его темные волосы были зачесаны назад и затянуты в небольшой пучок, хотя обычно, как помнила Блейк, они доставали ему до плеч, — я приветствую вас в банке… — он поднял глаза и задохнулся. — Привет, — едва улыбнулась ему Блейк. — Поговорим где-то в уединенном месте? Он рвано кивнул и поднялся с места, указывая девушке на дальнюю дверь, ведущую в уединенную переговорную с темной мебелью. Это было так разительно иначе, отлично от остальной части банка, что Блейк поморщилась, но позволила себе опуститься на диван и снять очки. — Мисс Кавьяр, — вздохнул Фернандес. Он не сумел перебороть себя и схватил ее за руку. — Мне так… я соболезную. — Спасибо, — сухо поблагодарила его Блейк. — Но я здесь не ради этого. Моя бабушка… — Волан-де-Морт, — понимающе кивнул Ромул. — Она пыталась связаться со мной, но пока что мне удавалось игнорировать ее письма. — Она не глава рода, — сказала блондинка, — но официально — я мертва. Как и она, к слову. Мне нужна верификация, чтобы я могла вступить в обязанности. Но сделать это нужно скрытно. — Хотите стать главой? — вскинул брови Фернандес. Блейк едва махнула рукой, и камень Признания, стоящий на полке в правом шкафу кабинета, вспыхнул глубоким синим цветом. Ромул поджал губы. — Вы уже глава. — Мне нужно, чтобы это было официально. Но тайно, — снова напомнила девушка. — Еще не время возрождаться. — Хорошо, — кивнул мужчина. — Дайте мне десять минут, я все подготовлю. Но нам понадобится свидетель. — Зачем? — не поняла Кавьяр. — Я не могу просто так дать вам права. Нужно провести небольшую проверку, для этого — нужен независимый эксперт. — И кто же? Кому вы доверяете? — Мой хороший друг здесь начальник, — усмехнулся Фернандес и принялся писать ему служебную записку. — Дайте нам пятнадцать минут, чтобы все подготовить. И еще двадцать, чтобы провести все проверки. Потом нужна будет лишь ваша подпись. Блейк кивнула и откинулась головой на спинку. Все шло на самом деле не так уж и плохо, как она думала. Никто не доставал факелы и вилы, не пытался убить ее. Но проверка была самым нудным, что Блейк когда-либо делала в своей жизни, а ведь ей однажды пришлось слушать лекцию Лиры по поводу парней около трех часов. У нее взяли кровь, потом палочку, потом дали сыворотку правды, что заставило ее выболтать цвет нижнего белья, и… Короче, это были долгие двадцать минут, но практически сразу после этого она вылетела из банка, запихивая в сумку документы о том, что она стала главой рода, официально. Конечно, в волшебном мире эта бумажка никому не нужна, но Кавьяр важно было видеть доказательство того, что она спокойно может ткнуть в это лицо Оши, когда они встретятся. Потому что Блейк знала, что они встретятся уже достаточно скоро. В видениях, которые ей показали Жрицы, это случилось летом. Значит, либо это произойдет в августе, когда она будет знакомиться с родителями Регулуса (ее пробрала дрожь), либо это случится в следующем году, когда они, очевидно, поженятся. И какой бы храброй Блейк не старалась выглядеть, она не могла представить свою реакцию, если они с Ошей столкнуться в этом году. — Ну что? — спросил Феликс, стоило ей сесть в машину. Блейк улыбнулась уголками губ и помахала бумагами, настолько ветхими, что они грозили развалиться. — Отлично, — вздохнула Яра, — я голодная. — Поехали в отель, — кивнул Лаво. — Закажем что-нибудь с собой. Я жду от тебя подробного рассказа, Кавьяр. — Договорились, — усмехнулась девушка. Они миновали несколько улиц, и Феликс остановил машину, оставив девушек наедине. Наверное, в этом был плюс того, что они знакомы столько лет. Лаво прекрасно знал, что Яра не переваривает острую пищу, что она не любит тушеные овощи, а Блейк ненавидит капусту в любом ее проявлении и может продать душу за хорошую пасту. К тому моменту, как они добрались до отеля, снятого Ярой и Феликсом, за окном была та самая полуденная жара, в которую даже цветы предпочитали опускаться к земле, чтобы не сгореть. Было безумно душно, и Блейк чувствовала, как капли пота собираются на ее коже, заставляя ткань липнуть к разгоряченной спине, и эти ощущения пронзили ее воспоминаниями о будущем, которое она видела. Две пары рук и переплетенные пальцы… горячие укусы на шее и хриплое дыхание… И она видит, как капля пота, стекая по его лбу, падает ей на грудь, разбиваясь, кажется, громко, но блондинка не слышит это, пытаясь уловить странную мелодию в его хриплом, сбившемся дыхании… Машину тряхнуло. — Ты в норме? — спросил Феликс. — Вот сейчас и расскажу, — невесело хмыкнула Блейк и первой вышла на улицу, натягивая на глаза солнечные очки, осторожно придерживая дужку мизинцем. Они устроились на широкой террасе, поглощая еду, пока Яра устанавливала охлаждающие чары. Блейк и Феликс не нуждались в подобном: первая выросла в этом климате, а второй не мог не привыкнуть к жаре после духоты и потного мира Нового Орлеана, но ради русской графини, любившей холод, они согласились на такие условия. Ну, и не то, чтобы они жаловались, будем честными. Постепенно, пока они ели, Блейк говорила и рассказывала. О том, что случилось в Ираклионе. Она убрала особо жуткие события из речи, чтобы не заставлять Феликса и Яру возвращаться в тот день, ведь и их воспоминания еще были свежи, как была свежа кровь на руках ее бабушки. Блейк поведала о дне, когда ее нашел Дамблдор. О новых друзьях, о том, как ее раздражал поначалу Хогвартс, но ей начало нравиться время, которое она провела в гостиной Гриффиндора. Особенно после недель в Гиблом лесу. Блейк рассказала и о Регулусе, и о шпионах Дамблдора. И даже о пророчестве, и о том, что она планирует делать. Два рекрута уже есть, осталось найти остальных, но Кавьяр точно знала, что и они объявятся довольно скоро. — Не нравится мне эта фигня с Регулусом, — мрачно заявил Феликс, убирая тарелки в сторону и палочкой отправляя их мыться в ванную. Яра на это закатила глаза, но возмущаться не стала. — Я и сама не вот прям в восторге, — закатила она глаза и оперлась поясницей на металлические перила, сейчас приятно охлажденные. — Он хоть симпатичный? — спросила графиня, и Блейк покраснела против воли, вспомнив того, чьи губы ощущала на своих чаще, чем воду. — Тебе остудиться, может? — хохотнул Лаво, а потом смех его стих, когда шрам на щеке кольнул болью. Он поморщился. — Я не знаю, — покачала головой Кавьяр. — Есть в этом что-то. Регулуса было много в моем пророчестве, есть ощущение, что мы с ним можем что-то изменить. — Это похоже на слова Дамблдора, — осторожно заметила Ярослава. Она убрала рыжие волосы за спину и продолжила. — Словно ты хочешь в это верить. — Рег не такой уж и придурок, — закатила глаза Блейк, — когда не ведет себя, как придурок и не глаголит мне о высшем чистокровном сообществе. — Ты запала на него, — обвинительно ткнул Феликс. — Отъебись. — Фу, не ругайся при ребенке. Яра метнула в него скомканную салфетку, которой еще недавно вытирала рот. — Мерзость, — прокомментировала Кавьяр, но позволила себе улыбнуться. — Возможно. Его подкаты похожи на детские дерганья за косичку, и у парня нет своего мнения, но из него еще можно сделать человека. — Ты видишь в нем надежду на то, чего не смогла добиться твоя семья, — прошелестела Яра, и хризолитовые глаза яростно впились в Бажову. Та лишь дернула уголком губ. Ярослава умела говорить то, что не было принято обычно проговаривать. Такова уж ее особенность: все тайны души она видела легко, словно это было написано на лбу у человека, и Блейк на всякий случай потерла лицо — что ее выдало? — Отвали, — слабо огрызнулась она и обняла себя руками. — Может, что-то получится, но симпатичный парень не стоит того, чтобы отказываться от других идей. — Значит, твои друзья помехой не будут? — задумчиво поинтересовался Феликс. Его взгляд устремился куда-то вдаль, далеко за океан, где все еще тлело его семейное гнездышко. Блейк вдруг задалась вопросом: а был ли он дома с тех времен? Год прошел. Блейк и сама дома не была. — Нет, — твердо ответила она. — Пока что я связана только с одним из них. Но другой — брат Регулуса, а Лили может примкнуть. — Ты уже с кем-то связана? — изумилась Ярослава. — Год прошел! — Я нашла свой парный огонек, — сказала Блейк. Их лица вытянулись от удивления. — Поверь, я тоже обалдела, — проворчала блондинка. — Но сделать с этим уже ничего нельзя, он рядом. На данный момент, остальные меня не волнуют. У нас нет связи. — У нас тоже, — заметил Феликс, и Блейк так зло на него посмотрела, что парень, на годы старше нее, поперхнулся и откинулся на спинку стула. — Не смей сравнивать это! — крикнула ему Кавьяр. — Не смей! Это — другое! Мы были рядом с детства, Лаво! Ты был рядом, Яра была рядом, Лиам, я! Мы все были рядом! Мы — семья, у нас есть связи! Твоя… у нас есть связь! — она зло выдохнула и скрестила руки на груди. — Не хочу больше слышать от тебя подобного дерьма, Феликс. — Ладно-ладно, — замахал он ладонями и поднялся со своего места, чтобы подойти ближе к девушке. Феликс обнял ее за плечи. — Я знаю, что мы — семья. И я знаю, что только мы остались. Я просто… ну, я знаю, как ты к этому относишься. — Остальное значения не имеет, — буркнула Блейк. — Да брось, — ухмыльнулась Яра, — тебе дай волю, ты всех друзей семьей сделаешь! Кавьяр насупилась. — Так было раньше, — она дрогнула. — Друзья и родственники предают и умирают. Мне по горло этого хватило. Яра едва улыбнулась и покачала головой, но подошла ближе и присоединилась к их объятиям. — Если надумаешь связать себя с ними, — рыжеволосая графиня ласково чмокнула Блейк в висок, — мы не будем возражать. — Возможно, мы будем возражать против Регулуса, — проворчал Феликс, но обнял девушек своими длинными руками и вздохнул. Блейк сморгнула слезы. Ей вдруг показалось, что она вернулась домой.