Молот ведьм

Когда боль немножко притупится, и воспоминания утешают…

19 октября 1978 — Что за хуету я сейчас услышал? Феликс выглядел так, как будто он сильно сомневается в адекватности происходящего. Блейк же была чрезвычайно довольна собой. — Это же просто идея! — всплеснула она руками и задела проходящую мимо Розмерту. — Вообще-то, мне нравится, — влезла в разговор Пандора, и Блейк ласково ей улыбнулась. Идея познакомить Пандору и Феликса пришла к Кавьяр в тот момент, когда они говорили с Барти на Астрономической башне. Он еще долго допытывался, что именно Блейк имела ввиду, когда говорила о помощи, но девушка не раскололась. Феликс недовольно всплеснул руками. — Ты хоть понимаешь, что берешь на себя слишком много? — вспыхнул он. — Поэтому я и говорю тебе, говнюк, — фыркнула Блейк. — Я не буду этим заниматься. Я хочу, чтобы этим занялся ты. — Я?! — завопил Лаво, и на них обернулась половина «Трех метел». — Закройся, блять! — зашипела на него Кавьяр. — Ты не мог бы не орать? Блейк сообщила о своем намерении встретиться с Феликсом через несколько дней после разговора с Барти, но не сказала, зачем. И теперь она пыталась объяснить непробиваемому другу, что идея создать сопротивление под его кураторством прямо под носом у Волан-де-Морта — это отличная идея. Пандора, приехавшая со своей практики в Отделе Тайн, смотрела на них с растущим весельем, хотя Феликс не видел ничего смешного в ситуации, в которую их собиралась поместить Блейк. Она знала риски. И прекрасно осознавала, что все может отправиться в задницу, стоит Барти и Робу хоть немного дать слабину. И Блейк также понимала, что она собирается взвалить на свои плечи слишком много. Сначала ей нужно лишить бабушку магии и удержать себя на позиции нейтралитета в отношениях с Лордом, потому что — и она хотела верить, что это не так — ее задумка была самым идиотским, что Кавьяр когда-либо делала. А затевать сопротивление в рядах Лорда — это било по нервам. Блейк действительно сначала летала на крыльях после разговора с Барти, а потом на нее обрушился ушат ледяной, как ветра в чертовой Сибири, реальности: каким блять образом она это сделает? Для того, чтобы тайно организовать тайную организацию в тайной организации ей нужно научить и Роба, и Барти такой ментальной магии, чтобы настолько сильный легилимент как Волан-де-Морт не догадался об этом. Но она не была мастером, Феликс был во много раз лучше, Блейк знала лишь основы: она могла проникать в чужое сознание — незаметно на верхних уровнях и взрывая мозг — на самых нижних. Она могла ощущать поля, но до мастерства других ей далеко. Блейк не умела общаться телепатически, к чему сейчас постоянно прибегала Ярослава. Она не могла внушать, чем не пренебрегала в свое время ее мать, и она уж точно не могла пробираться в самые скрытые уголки сознания и воскрешать в памяти то, что было отнято стирающими заклинаниями, как Феликс. Но блондинка могла научить Барти и Роба основам, а потом передать их в ждущие — если они договорятся — руки Феликса, и это будет реальная революция, которую возможно осуществить, если не обращать внимания на то, в какой заднице они все оказались. — Давай-ка еще раз, — понизил голос Феликс, ероша волосы. Его шрам болезненно натянулся на коже лица, когда он скорчился. — Ты хочешь обучить двух слабоватых, зеленых Пожирателей смерти закрывать свое сознание от одного из самых сильных легилиментов в истории волшебного мира, чтобы они прямо под его носом организовали восстание? — Что? Нет! — Хорошо, — кивнул Лаво. — А то это попахивает очень извращенной формой садо-мазо. — Я хочу, чтобы они стали шпионами, у которых в любой момент будет возможность уйти от Лорда, — поправила его Блейк, и Феликс уронил лицо в стол, что-то промычав. Кавьяр помолчала и посмотрела на Пандору. — Откуда ты знаешь? — спросила светловолосая провидица. — Что именно? — не поняла Блейк. — Откуда ты знаешь, что они подходят. — Потому что они хотят выбраться из этого, — вздохнула Блейк. — Мне нужно еще проверить Роба, но я знаю, насколько сильно этого хочет Барти. Он пошел к Лорду, чтобы избавиться от клейма отца о том, что он ничего не может. Но он понял ошибку. Крауч просто хочет мира. — И ты надеешься, что они смогут обучиться? — вскинула брови Пандора. — Я верю в это. — На одной вере не уедешь, — фыркнул Феликс прямо в стол. — Я найду способ связать себя с ними, — твердо сказала Блейк. — Я что-нибудь придумаю. Но я хочу попытаться. Это лучше, чем ничего. Нам нужны люди в рядах Лорда. Феликс побарабанил пальцами по столу. Он выглядел весьма напряженным, на его лбу пульсировала вена, и он пытался обдумать это. Блейк знала такой его взгляд. Он значил, что Лаво против этой затеи, и он отчаянно пытается найти аргумент, который позволит ему навсегда закрыть эту тему — но не может. Потому что в глубине души Феликс знает о расстановке сил в этой войне, и он прекрасно осознает, что люди Лорда, готовые работать не на Дамблдора, а на них — это огромный плюс в ситуации, где все должно пойти по одному месту. Блейк пробежалась в своей памяти по грядущим планам. Рождество ей придется провести у Блэков, и именно тогда она собирается навсегда отобрать силу у бабушки и отправить ее восвояси, чтобы женщина не мешалась. Конечно, Кавьяр думала, что Ошу легче будет убить, как завещали ей Жрицы, но пока что она не могла представить повода, чтобы сделать это. Возможно, она попросит это в качестве свадебного подарка. После Рождества ее ждет разговор с девочками, когда они соберутся на Новый год в поместье Поттеров, так любезно открытого Джеймсом для празднования, и дальше все быстро пойдет по накатной. Во временной линии, предоставленной все теми же Жрицами, она выйдет замуж где-то в июле, а солнцестояние приходится как раз на конец июня. У них уже закончатся занятия, как у выпускного класса, и ей нужно будет достать где-то портал, чтобы отправиться в Самотраки, в древнюю пещеру Гекаты. Лучше всего провести ковенат там. — Если я соглашусь, — проворчал Феликс, вырывая ее из мысленного календаря пиздеца, который ждет девушку, — я не хочу, чтобы Яра имела хоть какое-то отношение к этому. — Она и не будет, — заверила его Блейк, не веря, что Лаво согласен. — У нас будет много работы именно в ковене. — Я знаю, — фыркнул парень. Он поморщился. — Но мне нужно, чтобы у них была база. И это придется положить на твои плечи, поняла? — Блейк быстро кивнула. — Мне не улыбается возиться с придурками, которые не в состоянии совладать со своим разумом. — Спасибо, — вздохнула Кавьяр и, перегнувшись через стол, взяла его за руку. — Геката, Феликс, спасибо! Он немного порозовел от такого внимания и отмахнулся, смущенный благодарностями. — Я еще ничего не сделал, — проворчал Лаво, но едва улыбнулся. — Все, мне пора. Не напейся тут, — он с презрением оглядел «Три метлы» и, покачав головой над глупостью англичан, поспешил покинуть заведение, оставив после себя неуловимый аромат жаркого летнего Орлеана. Блейк перевела взгляд на Пандору. — Он мне понравился, — сказала она. — Милый. — Не недооценивай его, — предупредила Блейк. — Это милый паренек может разнести весь Хогвартс, если ему захочется. — Тогда я рада, что подобных желаний у него не возникает, — хмыкнула Маршал. Она вдруг прикусила губу. — Я хотела тебе кое-что сказать. — Да? — испуганно приподнялась на месте Кавьяр. — Успокойся, — со смешком попросила Пандора. Она положила на стол свою ладонь, на безымянном пальце у нее блестело серебряное кольцо с маленьким голубым камушком. Блейк ахнула. — ТЫ ВЫХОДИШЬ ЗАМУЖ?! — завизжала она и кинулась на Пандору, чтобы обнять ее. Раньше Кавьяр не позволила бы себе проявления таких эмоций, но сейчас она была слишком рада. С того самого двадцать шестого июля семьдесят седьмого ее жизнь походила на очень дрянную книгу в стиле нуар, которая никак не заканчивалась, и каждая хорошая новость провоцировала в ней неистовое буйство непонятной для Блейк радости. Наверное, ей просто хотелось во всем хорошем видеть великий праздник, потому что так оно и было. и Блейк не могла дождаться, когда Джеймс и Лили придут к ней с теми же новостями, потому что Кавьяр готова была поставить все свои деньги — которых сейчас у нее было немало — что они поженятся. Если нет, она силой запихает их под венец, чтобы погулять на мародерской свадьбе. — Да, — едва покраснела Пандора, неловко кивая, когда посетители «Трех метел» на крик Кавьяр разразились аплодисментами и поздравлениями в ее честь. Пандору знали не многие, потому что она не была самой приметной личностью на своем факультете, но все же смогла запасть в душу многим волшебникам, и сейчас все они были рады ее счастью. — Ксенофилиус? — спросила Блейк, вспоминая, как очаровательно подруга улыбалась, смотря на высокого и очень худого молодого человека, закончившего Хогвартс за год или даже два до самой Пандоры. — Да, — улыбнулась она. — Я бы хотела, чтобы ты пришла на мою свадьбу. Можешь и Регулуса с собой взять. — Регулуса? — фыркнула Кавьяр. — На твою свадьбу? Ты настолько не хочешь выходить замуж? Будущая Лавгуд закатила глаза и пнула Блейк под столом. — Я просто хочу, чтобы у него был пример здоровых отношений, — сказала она. — Не все же он из книжек возьмет. — О, надеюсь, что не все, — ухмыльнулась Блейк. — Иначе наша брачная ночь будет полностью по учебнику. Маршалл поперхнулась, но Кавьяр знала, что она сама себе врет. Она видела обрывки этой ночи. И она знала, что та будет не такой уж и плохой. Хотя, Блейк также предполагала, что эта ночь не будет брачной, что у них все случится гораздо раньше, но она не загадывала так далеко, предпочитая не думать о том, что ей предстоит увидеть голого Регулуса Блэка. — Ты покраснела, — хмыкнула Пандора. — А ты невеста, — ласково сказала гриффиндорка в ответ. — Я так за тебя рада, дорогая. Маршалл улыбнулась и благодарно кивнула. И Блейк правда была рада за нее. Просто не была уверена, так ли долго продлится это счастье. 22 октября 1978 Лили не была точно уверена, почему в комплекте с Джеймсом Поттером идет его парень Сириус, парень Сириуса — Ремус, и ребенок этой шведской семейки — Питер, но она не сильно жаловалась, потому что ехать на машине с Мародерами было весело. Идея пришла к Блэку, когда оказалось, что их четырехдневный отпуск синхронизировался у всех. Дом дяди Альфарда, оставленный ему завещанием покойного, находился в Сандерленде, в пяти часах беспрерывной езды на машине от Лондона. И пусть Люпин долго возмущался по поводу того, что ему не хочется ехать с этими алкашами в одной машине, у этого оборотня на самом деле была какая-то тайная страсть к глазам Блэка, потому что он не смог ему отказать. Питер не так давно получил права на управление маггловским транспортом, и, когда Эванс спросила, зачем ему это нужно было, парень пожал плечами и сказал, что это весело. Ее уже не сильно удивляли подобные моменты. Учитывая, что она встречается с Мародером, Лили были доверены огромные горы их секретов. И она действительно была шокирована, пытаясь подсчитать, сколько часов они в принципе проспали, пока устраивали шалости, становились анимагами, создавали Карту Мародеров, гуляли по школе и учились так, что были лучшими в классе. Видимо, эти мальчики жили на чистом кофеине и на космической энергии, потому что Лили не могла вспомнить, видела ли она их хоть когда-нибудь уставшими и сонными. Хотя нет, был один случай, когда Ремус заставил их проснуться к первому занятию по Зельям, и они ныли все время за завтраком, умоляя его разрешить им вернуться в постели. Тогда Эванс точно поняла, что Люпин — их мамочка. На переднем сидении Сириус подкрутил колесико радиостанций, и салон залили оглушительные аккорды «The Boys Are Back In Town». Лили закатила глаза, слушая, как Блэк пытается подражать Тощей Лиззи, но сама начала напевать себе под нос и перевернулась на сидении, устраивая голову на коленях Джеймса и вытягивая ноги в окно. Ремус, сидящий с другой стороны, активно делал вид, что он играет на гитаре, а сам Поттер свистел в перерывах и корчился под гитарное соло. — …that chick that used to dance a lo-o-ot…, — пел Сириус, надрывая связки. Лили хихикала, но тоже дергала ногами в окне, ощущая ветер, опутывающий ее лодыжки. На моменте в песне, когда солист говорит о готовности вступить в драку, машина вдруг начинает дергаться и, наконец, глохнет прямо посреди дороги. Сириус заглушает радио. — Че? — нахмурился Питер. Он дернул за ручник, потом попытался завести машину, но ничего так и не получилось. — Походу движок, — выдвинула предположение Лили. Джеймс неловко посмотрел на часы и нервно передернул руками. — Бля. — Что? — спросила Эванс. — Да ничего. Лили пожала плечами. — И че делать? — нахмурился Питер. — Щас все сделаем, — махнул ему Сириус и вылез из машины. Лили ехидно вскинула брови. — Прям хочется посмотреть на это, — она открыла дверцу, скрючившись на коленях Джеймса, а потом практически выпала из машины, проезжая задницей по подвеске. — Лили! — взволнованно воскликнул Поттер. — Да в норме я, — фыркнула девушка. Сириус, зажав в губах сигарету, копался в двигателе, пытаясь что-то там подкрутить. — Что с Джимом? — спросила она, прислонившись к капоту рядом с ним. — М-м? — не понял Сириус. Лили закатила глаза. — Понятия не имею, — пробормотал Блэк. — С ним все нормально. — А с тобой что? — Бля, а ты всегда была такой заебистой? — огрызнулся Бродяга. Лили опешила. Конечно, она знала, что Сириусу не сильно нравилась, но откровенно такого раньше рыжая не слышала в свой адрес. Блэк выругался себе под нос и поморщился, а потом посмотрел на Лили. — Извини, — буркнул он. — Да ничего, — все еще ошарашенно ответила Эванс. Они неловко молчали, пока Сириус, все еще зажимая в зубах сигарету, пытался починить машину, но его руки соскальзывали с нужных деталей, и он матерился себе под нос. — Мэри уезжает, — сказал он через некоторое время. — Что? — ахнула Лили. — Макдональд? — Ты знаешь еще какую-то Мэри? Рыжая не слушала его. Макдональд была напугана, возможно, даже больше, чем остальные. Но она никогда не отступала. Когда на последнем курсе на нее напали, девушка бойко выступала против слизеринцев, добившись исключения лишь одного из них благодаря неизвестному никому диалогу с родителями того парня. Лили и не помнила, как его звали. Она не могла представить, чтобы Мэри — веселая, отзывчивая и умная Мэри, мечтавшая открыть свой магазинчик для будущих магглорожденных студентов Хогвартса — хотела убежать. Но и осуждать ее Лили не могла. Мэри натерпелась достаточно, и, если она хочет сбежать, то ей действительно стоит это сделать, чтобы построить свою жизнь вдали от тех, кто собирается класть свою жизнь на алтарь этой войны. Потому что Лили действительно считала, что эта война была глупым продуктом человеческой ненависти, и ничего больше. Особенно после того, что сказала ей Блейк. Лили все еще не знала всех подробностей. Конечно, Кавьяр — а теперь в мыслях Лили звала ее только так — сказала ей всю правду о себе, а также сообщила подробности о причастности Дамблдора к делу двадцать шестого июля, но Блейк все еще хранила секреты. Она была глубоко недоверчивым человеком. Хранила свои секреты, словно белка на зиму, как будто она думала, что, когда секретов не останется, никого рядом тоже не будет. Лили могла это понять, она стремилась, если быть точнее, но Эванс никогда не была в такой же ситуации, в которой оказалась Блейк. Члены ее семьи не пытались убить друг друга в полыхающем особняке, и она не скиталась в лесу, чтобы выжить. Кавьяр было сложнее, чем можно себе представить, и Лили оставалось только восхищаться, что она все еще человек, а не оболочка кого-то, кем она была раньше. Пусть рыжая и отдала бы многое, чтобы увидеть, какой подруга была до того, как вся ее семья погибла в огне и боли. Она дернулась, когда Сириус саданул кулаком по машине и нахмурилась. — Почему тебя волнует Мэри? — Она уговаривает Марлин поехать с ней, — ответил бывший гриффиндорец после нескольких секунд молчания. Лили поджала губы и кивнула. У Сириуса и Марлин была действительно странная история, которую Эванс долго не могла принять, но она знала, что ребята по-настоящему любили друг друга. Просто Сириус знал о себе прекрасно: он вряд ли сможет жить с кольцом на пальце. Это был еще один вид ошейника, который натягивали на него родители, и Марлин — прекрасная и понимающая — не давила на него с этим. Она просто была рядом. И Лили была уверена, что Сириус, если Маккиннон решит уехать, помашет ей на прощание и попросит беречь себя, но в действительности он не хотел терять девушку, которую любил. — Марлин не уедет, — сказала Лили, заставив Блэка замереть. — Я знаю ее. Она не сможет. — Ты не такая знающая, какой хочешь себя видеть, — фыркнул Сириус. Эванс закатила глаза и, опустив руку в движок, соединила контакты, отошедшие от генератора. Потом она звонко позвала: — Питер, попробуй завести! Педдигрю пожал плечами и запустил машину, которая тут же довольно заурчала, готовая к поездке. Сириус пораженно уставился на Лили, но девушка лишь захлопнула капот и поспешила вернуться обратно в машину, чмокая Джеймса в щеку. — Вы спорили, — тактично и очень тихо заметил Поттер. — У Сириуса плохой день месяца, — ответила Лили, заставив парня хохотнуть. — Точняк. Они продолжили путь, Ремус коротко упомянул, что ехать им еще час, но Лили зацепилась за мысль о том, что Марлин может уехать. Блейк уже упоминала, что она не была бы против присутствия Марлин в ковене, но это не значит, что она действительно будет рада. Насколько Лили знала, они не были слишком близки. И все же эта идея крутилась в ее голове, не переставая сейчас. Марлин достаточно сильная, чтобы подпитывать ковен, как и говорила Кавьяр, и она достаточно авантюрна и недоверчива, чтобы вступить в тайное сестринство, подальше от Дамблдора и Мародеров. Лили улыбнулась уголками губ. Черт побери, отличная мысль, вообще-то. Надо срочно написать об этом Блейк. 24 октября 1978 — Ты похож на лешего, — фыркнул Эйвери, когда они выходили с Зелий. Блейк хихикнула себе под нос, и Регулус яростно обернулся на Роба, пугая жутью в ртутных глазах. — И ты туда же? — рыкнул он. Роб еще на первое сентября прокомментировал неожиданный рост волос Регулуса. Ему показалось смешным, что обычно ухоженный наследник рода Блэков теперь носит достаточно длинные пряди, достающие до щек. Его единственной ошибкой было назвать Регулуса «бродягой», что соответствует мародерскому имени его брата, и это был первый раз, когда Блейк действительно испугалась парня. Она даже не успела заметить, когда Регулус достал палочку, а Эйвери уже скулил на полу, дергая ногами от жуткой боли. Это был не Круциатус, как можно было бы подумать, но весьма болезненное заклинание, вызывающее онемение по всему телу и ощущение, что кожу жгут. После этого Роб такой ошибки не совершал, вспоминая стальной голос Блэка, говорящего парню о том, что ему стоит помнить свое место. Но и отказаться от подшучивания над длинными волосами Регулуса он не мог, поэтому кричал что-то издалека, а потом запирался в своей спальне, игриво подмигивая Блейк. Она еще не рассказала парню о плане, которые они выносили с Феликсом. Вернее, который выносила она и на который Лаво с трудом согласился, но она и не будет пока что рассказывать парням, ей придется немного поработать с ними. Регулуса учить ментальной магии она не собиралась. — Ты и правда немного оброс, — согласилась Кавьяр, двигаясь в сторону, чтобы пропустить однокурсников. Последнее занятие — особенно Зелья — превращало всех в озлобленных и мерзких людей, которые не знали, как нормально функционировать, да еще и голодали. И она не хотела бы становиться приманкой для каких-нибудь голодных гриффиндорцев. Блейк все еще вздрагивала, вспоминая, какими были глаза Ремуса, когда какой-то первокурсник стащил с тарелки прямо перед парнем последний шоколадный кекс. — Чудесно, — фыркнул Регулус. Он тоже проголодался, поэтому был злым. Блейк вообще казалось, что все беды в народе идут от голода. Она задумалась, смотря на спину Роба, а потом остановила Блэка и привстала на носочки. — Могу тебя подстричь, — предложила девушка, пожимая плечами. Парень сощурился. — Тебе настолько не нравится моя прическа? Кавьяр прикусила губу. Она не могла сказать, что ей не нравилась его прическа. Когда они встретились летом, волосы Регулуса едва прикрывали его уши, задевая скулы. Сейчас же уши полностью скрылись за черными кудрями, что делало Блэка очень похожим на старшего брата, и подобное ему не шло. Так что она просто пожала плечами. Блейк просто не слишком любила длинные волосы у парней. Сириус действительно был единственным на ее памяти парнем, которому подобное шло. — Понятно, — закатил глаза Регулус и поправил ремешок сумки. — Ну давай. — Ладно, — Блейк коротко улыбнулась и чмокнула его в щеку, а после прислонилась губами к уху. — Я знаю пароль от ванной старост. И, не обращая внимания на странную дрожь в его теле, поспешила догнать Роба и Барти, идущих на ужин. Блейк опустилась на скамейку около Эммелины, устало зевая. — Зелья не нравятся никому, — простонала Вэнс, почти хныча от того, как сильно ей не хотелось ходить на эти занятия. — Зачем ты вообще взяла Зелья на последнем курсе? — спросила Блейк. — Потому что я не смогла решить, чем хочу заниматься. Кавьяр закатила глаза. Она выбрала Зелья специально для того, чтобы почаще работать со слизеринцами, потому что ей нужно было налаживать контакт. Но еще она знала, что именно эти занятия помогут ей в будущем. Руны и Трансфигурация не были такими же важными, но Блейк просто нравилось посещать классы Макгонагалл и неприятной, но все же смешной профессора Синистры. И, конечно, Защита от Темных Сил, место преподавателя которой занял некий профессор Селия. Это была тучная женщина, которая неплохо управлялась с палочкой, но не могла запомнить их имена и часто замирала в пространстве, словно после контузии. Насколько Блейк знала, Натаниэля Дрейка командировали куда-то в Австрию, но Джеймс в одном из писем сообщил, что это всего лишь прикрытие. Он занимался с Ремусом, чтобы ближе к лету его можно было официально внедрить в стаю Сивого, но пока что он не был готов. Сам директор подозрительно притих. Он не говорил с Кавьяр ни об Ордене, куда девушка перестала передавать сведения, ни о ее семье, о которой знал от Дрейка. И девушка, если честно, была этому рада, поэтому позволила себе забыть и о болтливом и ненадежном профессоре, и о опасном директоре. — Почему Блэк так на тебя пялится? — спросила Эммелина, заставляя Блейк подавиться. Она откашлялась и вытерла рот салфеткой. — Что? — прохрипела девушка и перевела взгляд на парня. Слизеринец буравил ее странным взглядом потемневших глаз, и Блейк вдруг смутилась, опуская глаза в тарелку. — О, — недовольно пробурчала Вэнс, — ты такой влюбленный беспорядок. — Эй! — возмутилась блондинка. — Это не я устраиваю гей-панику каждый раз, когда мимо меня проходят бедра Доркас! Эммелина побагровела и насупилась, отвернувшись от подруги. — Я не делаю так. — Пиздишь, — хихикнула Блейк. — Ой, да ладно, на эти ноги невозможно не смотреть. — Ты пялишься на Доркас? — вскинула брови брюнетка. — Я пялюсь на всех, — отмахнулась Кавьяр. — Вдруг они хотят меня убить. — Ты очень эгоцентрична, ты это знала? — спросила Эммелина. — Мне говорили, что я просто самодовольная. — И кто? — Зеркало. — Ну ты и засранка, — засмеялась гриффиндорка, стукая подругу по плечу. Они немного помолчали, поглощая ужин, когда Эммелина вдруг повернулась к Блейк и спросила у нее шепотом: — Вы уже трахались? Для справки, тыквенный сок очень сильно дерет горло, когда им давишься. Кавьяр зажала рот ладонью и возмущенно посмотрела на Эммелину. Та казалась довольна собой. — Ты — мерзавка! — воскликнула Блейк. — Я же могла сдохнуть! — Не увиливай, — Вэнс ткнула в нее вилкой, не обращая внимания на то, как блондинка ворчит себе что-то под нос. Она устало сняла со своих волос ободок, позволяя локонам упасть ей на лицо, а потом отодвинула тарелку и потерла переносицу. — Ну так что? — требовательно повторила вопрос Эммелина. — Вы уже потрахались? Блейк уткнулась языком в губу, а потом фыркнула и накинула на них купол тишины, повернувшись к Эммелине. Та сразу поняла, что ее ждет женская болтовня, которую Кавьяр, как оказалось не так давно, безумно любила. Эммелина, зная, как и Амелия, что Блейк была раньше в другой школе, предположила, что это напоминает ей о прежней школе. На Новый год она поделилась этой мыслью с Лили, но та покачала головой. — Думаю, дело не в этом, — сказала она. — Блейк не просто хочет знать сплетни. Она хочет знать все, потому что так ей легче контролировать ситуацию. Это действительно имело смысл. — Мы не трахались, — сказала Блейк. — Но мы много целуемся. — И все? — нахмурилась Эммелина. — Ну это совсем не весело. Ты хотя бы видела его член? — ВЭНС! — расхохоталась Кавьяр, запрокинув голову. — Нечестно! Ты хоть раз видела чей-нибудь член? — Сириуса, — с готовностью ответила девушка. — Что? — уставилась на нее Блейк. — Когда? — она подалась вперед. — Мне нужны были конспекты Ремуса, и я поднялась к ним в этот хламовник, — закатила глаза брюнетка. — Сириус явно не носит белье под полотенцем. Слышала бы ты, как он визжал, когда увидел меня. Блейк хихикнула. — И? Эммелина поиграла бровями. — Искренне желаю, чтобы хоть в этом братья были похожи. Блейк расхохоталась, почти рухнув со скамейки. — Серьезно? — Именно так. Кавьяр насупилась на эту шутку и отвернулась, чтобы схватить со стола дольку яблока. — Он хоть намекал тебе? — допытывалась Эммелина. — Его стояк мне об этом намекает, — пробубнила Блейк и вздохнула. — Не знаю, как я сама к этому отношусь. — Погоди, ты что… — Девственница? — вскинула она брови. — Ага. Эмс, ты ведь помнишь, откуда я? У нас все по-другому. — Почему? — полюбопытствовала Вэнс. Блейк сузила глаза, и ее лицо исказилось, но потом она опустила голову. — Пусть я и говорю всегда, что у нас все было хорошо, и я шутила тогда, что некоторые лишаются девственности на обрыве, но это все не так на самом деле. Эммелина нахмурилась. — Блейк? — она обеспокоенно положила руку ей на плечо, и Кавьяр потерла заднюю часть шеи, чтобы расслабиться. Казалось, ее не волновало, что вокруг был Большой зал, она достаточно верила куполу тишины. — В греческой традиции, у женщин всегда было мало прав, — сказала Кавьяр. — Невеста — это всего лишь предмет купли-продажи. — Мерлин, — пробормотала Эммелина, распахнув глаза. — Брачный договор заключается не как у чистокровных в Англии, знаешь. Мы не заключаем браки в детстве, но семья обязана подписать контракт, по которому невеста обязана быть девственницей в первую брачную ночь, — глаза Эммелины расширились еще больше, хотя Блейк не была уверена, что это физически возможно. — Погоди, но… если ты не невинна? — спросила Вэнс. — Тогда жених имеет право разорвать брак и жениться на ком-то другом, — хмыкнула блондинка. — Женщины, которые не были невинны, либо выходят замуж за того, кто лишил их девственности, либо уезжают из страны как женщины второго сорта, — Блейк передернула плечами. — А если, — Эммелина побарабанила пальцами по своему колену, — если девственность была отнята насильно? Блейк пронзила ее тяжелым взглядом. — Это не играет роли.