Я не в силах спасти нас, моя Атлантида, мы обречены,
Мы возвели этот город на зыбкой почве.
Не в силах спасти нас, моя Атлантида, о нет
Возвели, чтобы снести.
16 мая 1979 Если бы Барти Крауча-младшего попросили описать всю свою жизнь одним предложением, он бы задумался о самом показательном случае. Возможно, это был бы тот день, когда отец впервые поднял на него палочку. И руку. Или же это был тот день, когда они с Регулусом и Робом стали друзьями. Но прямо сейчас Барти считал, что достиг показательного момента, который помог бы ему выбрать название своей книги: «Мне это пиздецки не нравится». Он готов был дать голову на отсечение, что это был бы шедевр подростковой литературы о том, как необычно наблюдать за тем, как вся жизнь идет через задницу. Он лежал, скрытый чарами невидимости, на крыше маленького магазинчика с непотребными товарами для взрослых. К его плечу прижималось такое же невидимое плечо Роба, и они оба наблюдали за тем, как в «Горбин и Бэркс» Люциус Малфой немного похотливо улыбается Горбину, пытаясь с ним о чем-то договориться. Подробностей они не знали, Феликс их не сообщил, но зато они умело просматривали весь переулок, периодически отвлекаясь на подсчет знакомых лиц, которые приобретают товары для взрослых. Честно, Барти даже и не знал, что такой магазин есть в Косом переулке. И он как черт был уверен, что однажды, после войны, он посмеется над лицом Мальсибера, когда расскажет ему, какие места посещает его папаша. — Эй, ты чего завис? — буркнул Роб. Он поморщился, осматривая грязный переулок. Слишком аристократичен для подобного места. — Задумался. — Не знал, что ты умеешь. — По себе не суди, козлина. Барти его не видел, но Роб сто процентов закатил глаза. Блондинистый ублюдок. Этим утром с ними мысленно (и напугав до усрачки) связался Феликс. Его голос был таким недовольным, что Барти отчетливо представил Блейк, наставившую на него палочку, чтобы тот попросил о помощи. Лаво был взрослым парнем, и, наверное, самым матерым человеком, которого Барти когда-либо встречал. Их первая встреча запомнилась надолго. А также те минуты, которые они провели и с Феликсом, и с Блейк. Барти помнил тот день, когда отец прибежал домой — бледный и напуганный. Впервые в жизни Крауч видел его таким. Тогда-то старший мужчина и рассказал о случившемся с мировыми благородными домами: Бажовыми, Гёльди, Лаво, Скорсаре, Кавьяры и другие фамилии, которые Барти, признаться честно, не запомнил. Он раньше вообще не интересовался подобными вещами, историей и мировыми семьями, хотя фамилии Кавьяр, как и Бажовы, была на слуху у конкретного круга лиц. Кавьяры занимались чем-то наполовину незаконным, а Бажовы обеспечивали мир лучшими аврорами — их отделение называлось, вроде, СУМРАК, и это были настоящие черти, Барти видел их однажды, когда посещал Министерство, чтобы встретиться с отцом. Холодные, как ветра Сибири, стойкие и злые. Но речь не о том. Когда спустя долгое время Барти узнал о Блейк, он сначала и не понял почти. Кавьяр обходила слизеринцев стороной, и их роман с Регулусом казался Краучу надуманным, странным. А потом они оказались вместе сидящими за одним столом с Феликсом Лаво и Блейк Кавьяр, и Барти увидел, как почти легенды оживают на его глазах. Он и раньше побаивался Блейк. Но вместе с Лаво, с их словами, с их идеями, с их желаниями и неумолимой жаждой отмщения и справедливости за все то, что сделал Темный Лорд — это была неумолимая сила, которая заставила бы весь мир поклониться каждому из них. Почти сказочные персонажи, могущественные подростки, которые пережили уничтожение своих семей, которые не спрятались, а решили восстать и бороться с тьмой, искореняя ее из самого сердца. Барти не знал, как Кавьяр все еще держится — на ее лице сияла улыбка, а глаза лучились любовью, когда она смотрела на Регулуса, и Крауч начинал думать, что там действительно могло быть что-то настоящее. Феликс мог бы справиться с этим и сам. О связи Малфоя и Горбина он узнал через Блейк, а та выпытала это у Регулуса, который узнал это от Рабастана, которому рассказал брат — муж Беллатрисы — на дне рождении Алексии Норфолк, на который та пригласила Блейк, как будущую жену Регулуса и девушку, чья фамилия была Кавьяр. Малфой и Горбин, очевидно, договаривались о купле-продаже, о поддержке Пожирателей, но Барти, признаться честно, даже не знал, что могло им понадобиться в этом захолустье. Лорд мог найти местечко и получше. Так вот. Лаво не сильно был рад их помощи, но вряд ли он хотел сбрасывать это на плечи Блейк, а Ярославу, о которой Барти и Роб узнали случайно во время тренировок, Феликс берег, как зеницу ока. Крауч почти не разобрался в той шпионско-сопротивленческой сети, которую развернула Кавьяр, накрывая их план эгидой своего могущества (а именно она была тут главной, и даже Феликс не забывал об этом), но Барти знал, что Бажова тоже играет свою роль. Какую? Это другой вопрос, но он верил, что Блейк не будет держать их в неведении вечно. Вообще-то, эта сделка между Малфоем и Горбином казалась Краучу странной. Он был хорошим учеником, мало говорил, но много слушал, обладал феноменальной памятью, поэтому неплохо разобрался в слегка запутанной иерархии Пожирателей смерти. Во главе, конечно, был Темный Лорд. А вот потом вся структура делилась на аристократов и солдат. Там уже дальше по снисходящей линии в обе стороны. В самом низу цепи были существа — оборотни, великаны, горные тролли и даже парочка вампиров, поддержкой которых Лорд смог заручиться. В самые близкие аристократические семьи входили и Блэки, и Лестрейнджи (которые наполовину были и солдатами), и Малфои, и Паркинсоны, и Эйвери и многие другие из Священных Двадцати Восьми. Где-то в этой пищевой цепи было еще два лагеря, к которым принадлежали полукровки. Одни были из тех, которых заметили из-за их талантов, а уже потом взяли под протекцию. Таким был Снейп. Он привлек Лорда еще во время учебы в Хогвартсе, как талантливый зельевар, а потом перешел под опеку Малфоя. И были такие, как Барти и сраный новичок, которого сейчас тоже курировал Малфой — его имя не было известно низшим кругам. Но такие как Барти просто хотели быть частью чего-то великого. Их заметили люди, подобные Регулусу, взяли под крыло, научили стоять на вершине, а потом представили Темному Лорду. Барти помнил тот дикий трепет, который возникал в нем при виде этого мужчины. И он помнил тот ужас, который поселился в его сердце после инициации. После того, как он убил Пиппу Макмиллан, пока Регулус приглядывал за ним, невидимый и молчаливый. — Как думаешь, долго еще? — тихо спросил Роб, вырывая друга из его мыслей. — Думаю, нет, — кивнул Барти. — Он тянет деньги, а Горбин принимает. Скоро закончат. — Много ты о сделках знаешь. — Я люблю споры, — пожал плечами Крауч. — Как думаешь, — снова разрушил тишину Роб, — нам не говорят о настоящем замысле Блейк из-за того, что не верят нам. — Не думаю, — тут же ответил Барти, потому что это была правда. — А почему тогда? — Потому что, если организацию разделить на несколько частей, при уничтожении одной, другие продолжат работать, — пробормотал Барти. Блейк, может, и была его другом. Возможно, она любила Регулуса. Может, ей не было все равно на судьбу слизеринцев. Но она умела расставлять приоритеты. Она отсекла разные части своего плана друг от друга так, что никто из их небольшой группы даже не знал об участниках другой. И при этом Кавьяр была открыта. Она говорила о том, чего они хотят, скрывая лишь самые темные части плана. Она была честна, а, если не отвечала, то обещала, что однажды они все узнают. Поэтому Барти ей верил. Потому что она была аналитиком, а не типичной гриффиндоркой. Хотя, учитывая, что она вообще гречанка, вряд ли девушка действительно подходила хотя бы одному факультету Хогвартса. Мировая элита, что с нее взять. — Ты много об этом думал, — изумился Эйвери. — Я тоже не знал, как к этому относиться. А потом прозрел. — Много прозрений в последнее время, да? — фыркнул Роб, рассматривая переулок. Или, Барти думал, что он рассматривает. Они оставались невидимыми. Повисла тишина. — Думаешь, мы выберемся? — О чем ты? — не понял Барти. — Из того дерьма, в которое нас втянули родители. — Мой отец… — Он подтолкнул тебя, сам того не зная, — закатил глаза Роберт. — Так что, выберемся? Барти поджал губы. — Я верю в Блейк. И в самого себя. И, что важно, я верю в идею. Поэтому, да, мы выберемся. А если нет, то умрем не как… вот же блядство! — ругнулся он, рассматривая переулок. — Умрем как блядство? — Да нет же, — закатил глаза Барти и толкнул его в правую сторону, чтобы однокурсник увидел. — Вот это блядство. Роб повернулся и тут же сдавленно застонал, радуясь, что Феликс закрыл их непроницаемым куполом, который поглощал любые звуки. Но не запахи. Парни замерли. — Феликс, там Сивый. Выбирайся! — потребовал Барти мысленно, а в ответ ему прилетела череда ругани. Фенрира Сивого знали… буквально все. Листовки с его лишь наполовину человеческим лицом висели повсюду, и Барти помнил, что однажды видел это… существо на приеме Малфоя. Тогда Беллатриса выгнала его на задний двор. Фенрир стоял во главе иерархичной ступени существ в круге Волан-де-Морта, самый ярый фанатик-оборотень, но также и чертовски опасный волчара, который мог учуять Феликса, обратившегося в черную летучую мышь. — Блять, — прошипел Барти, поднимаясь на ноги. дезиллюминационные чары не продержатся долго, но их должно хватить на то, чтобы отвлечь внимание Сивого и его дружков до того, как они зайдут в магазин. Пусть Крауч и не понимал, зачем они вообще пришли. Сивый уже протянул руку, чтобы коснуться дверной ручки, его нос наморщился, он явно ощутил что-то странное, и в этот момент Роб поднял руку, указывая палочкой на стоящий неподалеку мусорный бак, и громко выкрикнул: — Инсендио! Мусорка полыхнула, заставив трех оборотней в бешенстве обернуться на неожиданный огонь. — Совсем больной? — зашипел на него Барти. — Ты бы еще подушку-пердушку в них кинул! — Сам попробуй, раз такой умный! — рявкнул Роб, и они вместе рванули к дальнему краю крыши, чтобы спуститься с другой стороны для большей маневренности. Позади магазинчика с товарами для взрослых Пожирателей не наблюдалось, но и Феликса — а ведь это был их пункт встречи! Мысли Лаво сбивались, и в них мелькнул запах — пот, кровь и грязь — такой исходил от Сивого. Барти тихо выругался сквозь зубы — Сивый вошел внутрь. Тогда же они и услышали этот шум. Странный шелест, как будто бы под ними текла река — что было совершенно невозможно, ведь они стояли на твердом камне. Барти решил не задерживаться на этом, не думать обо всем, просто бросился вперед, накладывая на себя второй слой дезиллюминационных чар, чтобы они точно не спали. В следующий раз надо будет варить Оборотное. Казалось, что их не было всего минуту — они оббежали здание достаточно быстро — но там уже вспыхнула перестрелка. Люциус Малфой, успешно управляя палочкой, выглядывал из магазина, пытаясь попасть заклятием в Феликса, который словно не был похож на себя. Крики и огонь из «Горбин и Бэркс» указывали на устроенный им пожар, но сажа на лице Лаво была им на руку. Барти не знал, сколько людей в курсе, что Феликс жив. — Аларте Аскендаре! — крикнул Роб, наставив палочку на Сивого. Тот сразу же взлетел в воздух, и Эйвери, словно дирижер, сменил курс, отбросив оборотня в самую дальнюю часть улицы. Сивый ударился головой и громогласно зарычал, но пока что не спешил двигаться. Барти на всякий случай вспомнил, какое сегодня число — и вздохнул с облегчением. До полнолуния еще оставалось полторы недели, сейчас Сивый не был на пике своей силы. — Конфринго! — Депримо! — КРУЦИО! Надо признать, целился Феликс просто отлично. пораженный темными чарами, Люциус рухнул на колени, хрипя от боли, но сразу же вскинул палочку: — Авада Кедавра! Барти выругался и отправил одного из Пожирателей — в котором признал Долохова — в полет. Феликс был быстрым, словно молния, гибким, но он вряд ли сможет отбежать. Когда Крауч поднял глаза, то увидел Лаво, стоящего на коленях в метре от места, куда ударил Малфой. Волна облегчения пронзила слизеринца с ног до головы — он был жив. И это было хорошо, потому что иначе Блейк убила бы их всех к чертовой матери. В дальней части улицы Сивый поднялся на ноги. Он отбросил истошно вопящего Горбина, который прижимался коленями к грязной, вонючей улице, оплакивая свой товар. После этого Сивый кинулся вперед. Его когти — острые, длинные и уродливо-желтые — задели Роберта, и он вскрикнул, прижимая к себе руку. Конечно, только оборотни могли понять, что два волшебника скрыты здесь за чарами, но Барти не знал, сможет ли Сивый понять, кто именно, распробовав их кровь. Феликс предугадал все, поэтому обильно опрыскал всех идущих раствором полыни, в котором кипятились серебряные слитки — отличная возможность испортить оборотню обоняние. — Дуро! — крикнул Барти, указывая на ноги Сивого, и те стали камнем. Мужчина — хотя Барти и продолжал думать о нем не как о мыслящем человеке или волшебнике — зарычал и прыгнул почти на метр вперед. — Фините! — бросил Малфой, отменяя проклятие до того, как оборотень разбил бы себе ноги. Барти прикусил губу — это было бы здорово. Их было меньше. Их было всего трое. Феликс, испачканный в грязи, с разорванным плечом и разбитым виском (нехилый он переполох устроил в магазине) и два недоумка-слизеринца-невидимки, которые не могли показать свои лица, потому что иначе их бы… ну… убили. А на стороне Пожирателей были три оборотня, Малфой, Долохов и какой-то очень тупой парень, который прыгал около горящей мусорки. Это была финита. Полноценный финал, и Барти знал, что им не позволят уйти живыми. Но в тот момент, когда по обе стороны от Роба и Крауча оказались Пожиратели, которых направил по запаху Сивый, а Феликс почти рухнул на колени от изнеможения, в переулке возникли две фигуры в плащах, они наставили палочки на Пожирателей, обняли Лаво за плечи и громко проскандировали: — Congelo! Крик двух фигур заставил всех окаменеть. Тела Пожирателей и оборотней застыли, как изваяния, и только их глаза бегали по переулку, пытаясь найти лазейку. Крауч увидел, как капля пота стекает по виску Малфоя, он сопротивлялся чарам, и его пальцы уже начинали двигаться, но слизеринцу, если честно, было немного все равно. Они с Робом метнулись к Феликсу, схватили его за руки, а потом все впятером они поспешили покинуть чертов Лютный переулок. Перемещаться Лаво не мог, но вот их неожиданные спасители сумели это сделать. Стоило им всем покинуть Лютный, как фигуры схватились за невидимых парней, а потом переместили всех в непонятный лес, в котором Барти через мучительные три минуты признал Каледонский лес из-за глухаря, который пронзительно завизжал, когда они появились. Кроме Каледонского леса нигде в Британии глухарей больше не водилось. Значит, либо они в Шотландии, либо их занесло в какой-то еще лесок. Барти и Роб тут же скинули чары и наставили палочки на спасителей. — Кто вы такие? — рявкнул Эйвери, но его вопрос не был встречен ответом. — Лекс, ты как? — заботливо спросил женский голос, и первая фигура стянула капюшон. За ней, поколебавшись, и вторая. И Барти уже не нужны были доказательства их верности. Пока Феликс отвечал девушкам каким-то слабым бормотанием, Крауч разглядывал еще двух сказочных для него персонажей, оживших прямо на глазах. Обе девушки были темноволосыми и кареглазыми. Но одна была немного смуглее второй, ее глаза были похожи на горький шоколад, волосы были черными и кудрявыми, тогда как вторая — худая, как палка, высокая и великолепно стоящая в грязи на каблуках — была бледнее, и ее волосы были почти каштановыми, но с темными отливами, прямыми и шелковистыми. Барти поперхнулся и показал Робу жестами, что тот может опустить палочку, потому что этим двоим можно было доверять. Крауч все еще трепетно держал в памяти — в дальнем ее уголке — ту ночь на Астрономической башне, когда Кавьяр показала ему свою школу, Мисмахиас, чудесный белоснежный замок, утопающий в мягких облаках. Он помнил статуи, он помнил ее эмоции. И он помнил, как его наполнила чистейшая дружеская любовь, когда две эти девушки появились в ее воспоминаниях. Барти едва улыбнулся, кивая им, и они ответили тем же, все еще обхаживая Феликса, счищая с него грязь. — Ты их знаешь? — спросил Роб, недоверчиво поглядывая на спасительниц. — Это подруги Блейк, — хрипло, неверящим голосом сказал Барти. — Лира Мелроуз, — шатенка махнула рукой, — и Мулона Каррас, — кудрявая поиграла бровями. Феликс ухмыльнулся и запрокинул голову, прислоняясь макушкой к коленке Лиры. — Кажется, у нас пополнение в рядах. 11 июня 1979 Блейк думала, что у нее будет больше времени на это. Она хотела верить, что у нее больше времени на продумывание плана, но этого времени не было, и она шагала по коридорам Хогвартса вслед за Регулусом на встречу к Волан-де-Морту в пять гребанных утра. Блондинка собиралась продумать каждое слово, потому что они должны были встретиться в день свадьбы, когда Рег примет Метку, но все пошло наперекосяк. Очевидно, что-то случилось, и это что-то заставило Лорда приехать сюда. Хотя после нападения Феликса, Роба и Барти на «Горбин и Бэркс» подобного не случалось. Они все еще не рассказали ей всех подробностей, но Барти передал слова Феликса — Малфой был там по поручению Лорда. Им нужно было место, через которое Пожиратели могли бы проникнуть в Косой переулок, а потом также незаметно уйти. И им нужен был тот, кто знал других продавцов черных артефактов. Когда Блейк услышала это, она подавилась воздухом. Да, темные артефакты — это одно. Это и Рука славы, и болин, и куклы-вуду, и… в общем, много чего. Но черные артефакты — это другая история. Совершенно другая, и Блейк даже представить боялась, зачем Лорду могли понадобиться продавцы этих вещей. Ее семья имела дело в подобными. Большая их часть проживала где-то на территории Бразилии, поэтому Скорсаре часто пользовались услугами подобных мастеров, когда им необходимо было наставить кого-то на пути истинный, так сказать. Подобные вещи не были тем, что можно было бы найти в земле. Но это были вещи силы. Медальоны и перстни сильных волшебников, которые пропитывались их магией. Контрабандисты черных артефактов специализировались на тех разделах магии, которая позволяла заговорить сильный предмет на сильное зло. Они обучались этому и выполняли ювелирные заказы, которые приходили к ним со всего света. Сама Блейк знала только одного такого контрабандиста, Огастуса фон Штраус, немецкого волшебника, который помогал еще нацистам во время войны. Ее бабушка однажды заказала у него обложку на книгу, когда подозревала эльфа в воровстве. Оказалось, что это была Антея, которая просто забирала книги из библиотеки. С тех пор рука Антеи так и не восстановилась — обложка почти выжгла все. Контрабандистов было мало. Сейчас — человек пятнадцать, разбросанных по всему свету, но дедушка Блейк все еще помнил те времена, когда они были единой гильдией, населяя все города и столицы мира. У Лорда достаточно денег и влияния, чтобы отравить этой магией все вокруг. — Эй, — Блейк перехватила ладонь Регулуса и посмотрела на него, — как думаешь, что нужно Лорду? — Не знаю, — честно признался слизеринец, переплетая их пальцы, — но я буду рядом все время. — Даже если он тебя прогонит? — хмыкнула Кавьяр. Она знала, что против воли Волан-де-Морта Блэк никогда не пойдет. — Я что-нибудь придумаю, — пообещал Регулус. — Не стоит, — покачала девушка головой, а потом привстала на носочки и легко его поцеловала. — Не рискуй ради меня, договорились? Я не хочу снова видеть тебя раненым. — Я буду в порядке. Как и ты, — сказал брюнет. — Идем, не то опоздаем. Они вышли из Хогвартса, и Блейк захотела остановить этот момент, заморозить в янтаре, пока есть возможность. По всей территории стелился теплый, молочный туман, придающий зеленой траве какое-то неестественное свечение. Над горизонтом занималось летнее солнце, пачкая темные крыши Хогвартса светом, бликами играя на витражных окнах. Кавьяр вздохнула. Она вспомнила рассветы Ираклиона. Они золотили стены ее светлой комнаты, играли на звездной инсталляции под потолком и бегали по морской глади, играя на ее ряби, вызванной ветром. Неосознанно, она покрутила кольца, которые забрала из шкатулки Коллет. Она скучала по Ираклиону, но в последнее время у них не было возможности выбраться в Грецию, и это сильно сказывалось на ней. Блейк вздохнула опять и передернула плечами, методично закрывая сознание. Сейчас не было времени на глупые мечты. Блондинка покосилась на Регулуса. Она хотела бы однажды взять его с собой. Показать ему залитый солнцем и жарой Ираклион, смотреть на каплю пота, текущую по его лбу. Хотела бы сидеть с ним на светлой веранде, где еще не так давно ковен обсуждал свои планы. Она бы взяла его в маленькую бухту поздней ночью, чтобы искупаться. И она бы отвезла его в Агиос-Фокас. Точно отвезла бы, потому что Регулус как никто другой оценил бы эти звезды. Но времени на это не было. Волан-де-Морт ждал их около старого поваленного дерева в дальней части Запретного леса. Блейк честно не знала, почему Регулус так хорошо ориентируется, пока не заметила, как странно растут здесь деревья, словно образуя невидимый для глаза обычного человека проход куда-то в другой мир. Лорд стоял возле старого, широкого пня, на котором все еще сидели светлячки, обычно исчезающие к рассвету. Его лицо было темным и удивительно спокойным. — Регулус, мисс Кавьяр, — поприветствовал он. — Лорд, — кивнула Блейк, подходя ближе. Регулус почтительно кивнул и остался на расстоянии за ними. — Регулус, оставь нас, — попросил мужчина, едва скривив губы при виде ее гриффиндорского галстука. — Мисс Кавьяр отправит тебе Патронус. — Конечно, мой Лорд, — покорно кивнул Блэк и удалился в тень леса. Это заставило блондинку недовольно поморщиться. — Не выносите жениха? — иронично спросил Волан-де-Морт. — Не выношу слепого раболепства, — парировала Блейк. — Зачем я здесь? — Ваш учебный год подходит к концу, — пожал Лорд плечами. — Я хотел бы обсудить дела. О. Конечно. А Блейк так надеялась, что ей вручат подарок на свадьбу. — Да, точно, — кивнула она, оборачиваясь на лес. — И я могу быть уверена, что за то, что я скажу, вы не попытаетесь убить меня? — Я готов дать клятву. — Хорошо, — улыбнулась Кавьяр, посмотрев на него. Она опустилась на пень, проводя рукой по столетним кольцам, а потом глубоко вздохнула, как перед погружением. — Вы мне не нравитесь, и я не собираюсь воевать на стороне Пожирателей, — спокойно сказала она. Волан-де-Морт действительно был отличным легилиментом, но Кавьяр успела заметить отблеск слепой ярости в его глазах. — Не стоит злиться, я не говорила, что не согласна с вами, — отмахнулась девушка и похлопала по пню. — Присядете? Лорд опустился рядом, и Блейк знала, что, не используй она сейчас ментальную магию, то начала бы трястись. — Вам нужны мои доводы? — Вы говорили, что не собираетесь отбирать поддержку Кавьяров, — резко и холодно сказал Волан-де-Морт. — Вот вам мои приоритеты, Лорд, — хмыкнула Блейк. — Из-за вашей и бабушкиной тупости погибло сорок человек, вся моя семья. И все другие семьи, которые выросли вместе со мной. — Слишком много в этом мире отводится любви и семейным связям. — Извините, я что-то сказала о любви? — надменно вспыхнула Блейк. — Я, кажется, не упоминала этого. И это заинтересовало Лорда. Он задумчиво приподнял брови. — Вы совершенно не понимаете, что вам не нужен был союз, — покачала блондинка головой. — Вам не нужна была поддержка такая, какую вам оказывает семья Малфоев. Или Лестрейнджей. Самые яркие примеры. — Я прекрасно знаю, какая мне нужна была поддержка. — Вы хотели, чтобы самые древние семьи стояли на коленях перед вашим могуществом, но они пожали бы вам руку за хорошие мозги и умение работать с ними на равных. — фыркнула Блейк. — Вы всего лишь глупец, не знающий, как управлять своей яростью. — Не смей называть меня глупцом! — рявкнул Волан-де-Морт. Кавьяр невпечатленно вскинула брови. — Знаете ли вы о том, что еретики крайне чувствительны к магии и магическим полям? — перевела она тему. — Ваша бабушка рассказывала. — Ах, значит она добровольно преклонила колено перед полукровкой, — сказала Блейк, — занятно. — Закрой… — Об этом никто не узнает, — подняла Кавьяр руку вверх, и Лорд кивнул. — Вы мне не нравитесь. Не нравится тупая мысль об убийствах, геноциде и непонятных категориях отбора Пожирателей. Не нравится расточительство человеческой жизни и обман, а также ваши методы работы. Но, — сказала она прежде, чем Волан-де-Морт, раздув ноздри, — мне также не сильно нравится Дамблдор. Мужчина недоверчиво покосился на ее галстук, вскинув темные и густые брови. — Разве это не закладывается в головы Гриффиндорцев, как только они ступают на землю Хогвартса? — Вам известно что-либо о шпионах директора, которые были на местах нападений двадцать шестого июля? — Его людей видели неподалеку уже после. Блейк посмотрела в немного настороженное лицо Лорда. — А известно ли вам, что на месте каждого нападения был свидетель Дамблдора? Что они пытались спугнуть нападавших? — Кавьяр передернула плечами. — Директору было приятно узнать мою фамилию от идиота Дрейка, который не может держать свои мысли при себе. Он хотел собрать всех брошенных детей и построить армию против Пожирателей. И здесь начинается самое интересное, — продолжила она. — Никто не дал показаний. — Это ожидаемо, — скривился Волан-де-Морт. — Старик всегда любил ходить пешками. — Знаете ли вы, что такое trêve de Noël? — спросила Блейк. — Это термин на французском, который означает «рождественское перемирие». Во времена Первой Мировой известны случаи, когда в праздничные календарные дни солдаты двух враждующих армий выходили друг к другу и обменивались подарками, общались и ели из одной тарелки. Это называлось «нейтральная земля» — короткий перерыв между кровавыми битвами, — Блейк дернула уголком губ. — Я — ваша нейтральная земля, Лорд Волан-де-Морт. — И что представляет из себя ваш нейтралитет? — С моей стороны к вам? Ничего, — пожала она плечами. — Я не выдам ни единой крупицы информации этому тупому Ордену Феникса, несмотря на моих друзей, которые смотрят на Дамблдора так, словно у него из задницы светит солнце. — А что насчет них? — дернул Лорд подбородком. — Как я уже говорила, мне не нравится директор, испытываю к нему сильнейшую форму отвращения. Но я не хочу помогать тем, кто убил моих близких, — призналась Блейк. — Я буду передавать вам сведения лишь в том случае, если посчитаю нужным. Лорд молчал. Кавьяр вытянула из кармана свернутый квадратик бумаги и передала мужчине. — А это мой рождественский подарок, — сказала девушка, дожидаясь, пока он откроет послание. Блейк долго над этим думала. Такие заклинания использовались в подобных ей семьях, хотя — и Кавьяр действительно была удивлена — Нарцисса, происходящая из семьи Блэков, никогда о таком не слышала. Если Лорд хочет, чтобы их татуировки имели хоть какой-то смысл, ему нужны подобные чары. Чтобы связывать Пожирателей, чтобы призывать их в одну точку, когда это нужно. Словно маггловский телефон, только удобнее, короче. Настоящая змея призыва, живущая внутри каждой прогнившей душонки этих… ублюдков. — Я полагаю, что ваше мнение не поменяется, мисс Кавьяр, — вздохнул Лорд. — Вы можете убить Регулуса, можете пытать моих друзей, — кивнула блондинка, — но ничего на этом свете не ценится мной больше, кроме моей собственной свободы и независимости. Я помогу построить новый мир, защищая свой. А так уж получается, что это две полярные позиции, и отступать от собственных принципов я не собираюсь. — Это похвально, — сказал Волан-де-Морт. — И я всегда ценил подобную приверженность и честность. — Это мое лучшее предложение, — сообщила Кавьяр. — Других не будет. Я глава своего рода, даже брак не помешает мне собрать вещи, убить ваших людей и просто уехать из душной Англии. Или Шотландии, называйте, как хотите. Волан-де-Морт выглядел так, словно ему нужно много обдумать, но в его глазах было желание получить хоть какую-то толику от Кавьяр. Семья еретиков могла сделать для него многое, и он понимал — сейчас, по крайней мере — что Оша была самым жалким ее представителем. — Возможно, все было бы иначе, если бы я сразу обратился к вам, — хмыкнул Лорд, убирая листок бумаги с заклинанием в карман. — Мы никогда этого не узнаем. Он не стал прощаться. Просто пронзил ее яростным, но на удивление покорным взглядом и растворился в лесной темноте. Блейк достала палочку, чтобы позвать Регулуса, потому что не смогла бы сориентироваться в этих дебрях даже, если бы захотела. А превращаться в лису пока что не было смысла — не стоит давать больше информации, чем она готова была получить. — Экспекто Патронум, — пробормотала Кавьяр, и белоснежная лисица скользнула меж деревьев, унося за собой и весь свет, который был рядом. Потом Блейк опустила голову в ладони и застонала. Девочкам — и Феликсу — это очень не понравится.