Расскажи мне свои лживые сладкие сказки
О тех мрачных местах, которые ты прячешь
Поведай мне о своих проблемах, пускай они станут моими
Расскажи мне свои маленькие лживые сладкие сказки
19 июня 1979 Когда Блейк только поступила в Мисмахиас, она застала момент, когда один из старших братьев — Бут — выпускался. И она помнила полыхающие огни в больших чашах на церемонии вручения дипломов, помнила его светлый костюм и слезы в глазах его родителей, ее тети Ниссы и дяди Ипполита. Они так гордились Бутом. Блейк не пустили дальше развлекаться со старшекурсниками, потому что ей было всего одиннадцать, но она помнила, как пах тот день. Солнцем, средиземноморским бризом и смешанными запахами парфюмов всех, кто приехал. Повсюду были красивые девушки и парни, и они были такими взрослыми. Маленькая Блейк буквально умоляла маму устроить ей выпускной тоже, чтобы и она могла нарядиться в красивое платье, идти по аллеям Мисмахиас, смотреть на восход из оранжереи и громко петь вокруг костра под чью-то игру на гитаре или арфе. Теперь эти мечты никогда не сбудутся, думала она, рассматривая в зеркало свое платье. Оно было плотным, темно-синим, как глубокое море, на тонких лямках и с широким разрезом на правом бедре. Хотя лично Кавьяр привлек странный верх. Чашечки, обрамляющие грудь, были перекручены, образуя узор на ее солнечном сплетении, открывая кусок светлой, почти лишенной загара кожи. Она вздохнула. Ее мама никогда не увидит ее в платье и мантии выпускницы. Она не сможет заплакать, смотря на забирающую свой диплом дочь. Ее отец не будет громко и гордо хлопать, не станцует с ней родительский вальс, в общем… они много чего не смогут сделать. И уж точно рядом не будет веселой Коллет, которая обязательно захотела бы выйти со старшей сестрой на сцену просто ради того, чтобы посмотреть на всех собравшихся. Почему-то Коллет нравилось смотреть на большие толпы людей. Но этого уже не будет. Никогда. Возможно, подумала Блейк, однажды, когда ее собственные дети поступят в Мисмахиас (или в Хогвартс, учитывая, кто будет ее муж), Кавьяр сможет дожить до этого момента, чтобы ее детей не терзали кошмары в ночь перед мероприятием, потому что они будут полностью одни. Конечно, Блейк не была глупой — она знала, что уже не будет одна. Но ковен — это не родители. Не люди, из крови и плоти которых она состоит, не люди, которые вырастили ее, которые смотрели на ее первые шаги и слушали ее первые вздохи. А свой первый вздох она сделала именно рядом с мамой. В ее теплых, надежных руках, как и всегда. И это было ужасно. Потому что Блейк хотела семью. Она скучала по своей семье. Но у нее не будет больше того, что могло бы быть у них, если бы они действительно были нормальными, обычными волшебниками, которые не ввязались в эту войну глубже уже просто некуда. В бровь ей прилетел носок. — Ой! — возмутилась Кавьяр, отвлекаясь от зеркала. — Прости, — совершенно неискренне сказала Амелия, — ты выглядела так, как будто тебя нужно было привести в чувства. — ПИЗДЕЖ! — Закройся, — закатила глаза пуффендуйка. — Почему ты вообще здесь? — недовольно поморщилась Кавьяр. — Потому что мои соседки — лютый ужас, и я не хочу проводить время с ними в последний день учебы, — сказала Амелия, поправляя складки на черном платье с множеством кружев и очень глубоким вырезом. Видимо, она надеялась, что Люпин туда нырнет. Но платье красивое. — Блять, я опаздываю! — пронеслась мимо них Эммелина. На ее голове опасно покачивалась конструкция из бигудей и стяжек, которыми ей пришлось закреплять всю эту красоту. Блейк закатила глаза, когда она принялась неаккуратно разматывать бигуди, и подошла ближе, вытянув палочку. — Успокойся, — попросила Кавьяр и направила палочку на ее волосы. Бигуди спокойно выскользнули сквозь них, и Блейк, нагревая пряди, уложила их в более-менее аккуратные кудри. — Ты — дар Мерлина! — провозгласила Эммелина и убежала за своей одеждой — она решила идти против желания матери видеть дочь в платье и выбрала себе черно-золотой костюм. — Ты на пчелу похожа, — усмехнулась Амелия, а потом захихикала. — Отвали, — махнула на нее Вэнс. Сборы на выпускной в женской комнате — буквально ад подземный. Блейк помнила, как собирались на выпуск Лили, Алиса, Доркас, Марлин и Мэри, и это был жуткий хаос, поэтому она ждала подобного, но было как будто легче. Может, потому что в этот раз их было всего трое, а не пятеро, но смысла это не меняло — хаос также присутствовал. Кавьяр почти уверена, что трусы, висящие на шкафу, были уже третьей парой сексуального белья, которую откинула Амелия. Почему она вообще разбрасывала свое нисподнее в их комнате — отдельный вопрос. Повсюду валялись бигуди, которые Эммелина сняла, чтобы закрепить кудри Простоблеском, юбки, рубашки, платья и не подошедшая обувь. До выхода из башни оставалось ровно три минуты. — Мы готовы? — спросила Амелия, смотря на подруг. — Минуту! — воскликнула Эммелина и отлевитировала колдограф перед ними. — Что, прямо здесь? — скептично спросила Блейк. За их спиной был хаос из нижнего белья Амелии и их платьев, а на полу валялись кисточки, бигуди, заколки и множество туфель, которые не подошли. — Аутентично, — закатила глаза Эммелина и махнула палочкой, притягивая девочек к себе. Щелкнула вспышка. Потом еще одна. На третьей, когда они скорчили в камеру рожи, все остановилось. — Теперь идем, — кивнула Эммелина, убирая колдо в альбом, — я вам потом копии сделаю. Амелия, где твои родители? — Они внизу с нами встретятся, — провозгласила девушка. — И Эд тоже. Блейк едва дрогнула от мысли, что с ней никто встречаться внизу не собирается. — Отлично, — пропела брюнетка, — тогда идем. Я уверена, что кто-то точно протащил алкоголь. — Собираешься наблевать под ноги Дамблдора? — хохотнула Кавьяр. — Это по твоей части. Я бы сделала так со Слизнортом, — хмыкнула Эммелина. — Мудила. В башне царило настоящее безумие — и, о чудо — нашлись люди, которые решились поделиться с ними огневиски, которые девочки сразу же зажевали мятной жвачкой, чтобы не пахло. Эмили Тайлер в ярко-красном платье улыбнулась им и предложила шоты из желе, подмигнув. А после испарилась в толпе, пытаясь отыскать Анналену, чтобы прикурить косяк перед церемонией. Типичный Гриффиндор, подумала Кавьяр. Повеселев, они спустились на первый этаж, где в главном холле толпились дети и их родители, улыбающиеся и обнимающиеся. — Я пойду своих искать, встретимся потом, — сказала Амелия и тут же исчезла в толпе. — Думаешь, она пошла их искать? — с намеком улыбнулась Эммелина. — Думаю, — Блейк посмотрела на большие часы, — что потрахаться она пока не успеет. — Бедная девочка. Кавьяр рассматривала пришедших, наслаждаясь этой суетой. Она заметила Регулуса, стоящего в скоплении слизеринцев около своих родителей. Он ее тоже увидел. Махнул рукой, на что Блейк ответила. Он хорошо выглядел в белой рубашке и парадной мантии. На его глупых, бесконечно глупых и мягких кудрях, сейчас слегка растрепанных и прикрывающих кончики ушей, висела такая же глупая, очаровательная шляпка выпускника, и Блейк почувствовала, как у нее в груди растекается теплый и сладкий мед, который очень любил Ричард, при виде этой картины. Она улыбнулась ему, подмигнув, а потом снова начала рассматривать толпу семей, которые не были ее семьей, увидела, как улыбаются друг другу Барти и Роб, Джеймс и Лили, как Алексия Норф… Стоп. Джеймс и Лили? Она так резко повернула голову, что покачнулась на месте, а потом протерла глаза, забыв о туши на ресницах, потому что они были здесь. Лили и Джеймс, а рядом с ними Сириус и Ремус улыбались, о чем-то переговариваясь друг с другом. Она стояла и смотрела, не веря, что они здесь. Что они приехали. Джеймс ощутил ее волнение и обернулся, тут же расплываясь в довольной улыбке. Несмотря на шум и гомон, Джеймс Поттер всегда умел привлекать внимание, поэтому он громко засвистел, и Блейк знала, что Регулус пронзает их недовольным взглядом, но она кинулась вперед и налетела на бывшего гриффиндорца, обнимая так сильно, что он захрипел. — Ребята! — воскликнула она, тут же переключаясь на Лили и принимая поцелуи в щеки от Сириуса и Ремуса. К нему уже подскочила Амелия, хихикая от алкоголя и какой-то общей эйфории от выпуска. — Сюрприз, красотка! — завопил Сириус, снова подходя к ней и притягивая к себе за талию. Блейк стерла слезы, выступившие на глазах. — Не плачь, — рассмеялась Лили, хотя ее глаза тоже покраснели, она тоже собиралась рыдать. — Ты ж сирота, — махнул Блэк, за что получил несколько ударов, — вот мы и приехали, — уже тише добавил он. А потом его голос и вовсе стал шепотом. — И я не пропустил бы выпуск младшего брата. Кавьяр улыбнулась ему и благодарно прижалась ближе, смотря на друзей, на ковен. — Вы знали? — возмутилась она, посмотрев на Амелию. Та лишь пожала плечами, ее грудь слегка подпрыгнула от этого действия, и Ремус мучительно сглотнул. — Как и сказал Сириус, сюрприз. — Отличный сюрприз, — подмигнула Блейк, и ее в ту же секунду выдернули из объятий Сириуса в объятия от Джеймса и Лили — лучшие объятия в мире. Они привалились к ней с обеих сторон, словно пытались разделить игрушку, и Блейк звонко рассмеялась, запрокинув голову, а потом резко отступила, когда они захотели поцеловать ее в щеки, и, вместо этого, поцеловались сами. — Мы выбрали дату свадьбы! — ахнула Эванс, словно забыла об этом. — Мы еще пришлем приглашения, но двадцать пятого августа мы будем… — Выпускники и родители, — раздался громкий голос Макгонагалл, — пройдите, пожалуйста, в Большой Зал! — Потом, — махнула Лили, и они хлынули в зал, как и в том году вместивший в себя огромное количество человек. Под потолок повесили знамена четырех факультетов, а клепсидры, наполненные драгоценными камнями, обнулились, как и в начале года. Блейк улыбнулась, но ее улыбка быстро поблекла, когда она увидела пустующее место за столом преподавателей. Натаниэль Дрейк. Кавьяр столкнулась глазами с Дамблдором, и он слегка кивнул ей, понимая ее печаль. Возможно, это было одно из немногих, в чем они оба сходились во мнении. Натаниэль Дрейк был дорог Дамблдору, как верный ему человек, как смелый мужчина. Для Блейк он имел другое значение — последняя память о ее матери, о ее волчьем наследии. Может, однажды, она попросит директора показать ей, где именно похоронили Натаниэля. Однажды. Но не сейчас. И не в ближайшее время. Джеймс скользнул на сидение рядом с ней, заставив Кавьяр бросить взгляд через его плечо, на сияющие глаза Лили. По их связи пронеслось тепло, достигшее ее мыслей легким он должен быть рядом. Блейк благодарно кивнула и подмигнула. Обычно выпускники сидели на сидениях между своими родителями — один или два человека — а все остальные члены семей, друзья — они сидели на скамьях около стен, стояли там с колдографами. У Блейк не было никого. Был только Поттер, парный огонек, который не мог не ощущать прожигающего взгляда Регулуса на них обоих, но все равно взял ее за руку и переплел их пальцы. — Спасибо, — пробормотала ему Блейк, поджимая губы. Из ее глаз катились слезы. — Что пришел. — Смеешься? — хрипло спросил Джеймс, ухмыляясь. — Выпускной младшей сестры? Ни за что бы не пропустил. — Придурок, у меня тушь сейчас потечет. — У меня есть платок, — отмахнулся он, крепче сжимая их ладони вместе. И от этого глупого «у меня есть платок» Блейк расплакалась еще сильнее, заставляя Регулуса сменить гнев на обеспокоенность, а Джеймса — достать чертов платок, который был… — Почему он бордовый? — прохрипела она тихо, пытаясь стереть слезы. — Гриффиндорец однажды, гриффиндорец навсегда, — пожал Джеймс плечами и, закинув руку ей за спину, притянул к себе. У меня есть платок. В чем бы ты не нуждалась, у меня есть это для тебя. Вот, чем это было. Чем-то большим, чем просто дурацким платком. Как гарантия, что Поттер рядом, и, блядский Мерлин, она так была ему рада. — Джеймс? — тихо позвала Блейк, все еще стирая слезы. — А? — он отвел глаза от толкающего речь Дамблдора и посмотрел на нее. — Ты знаешь, что ты один из моих самых любимых людей? — Мне лучше быть первым в этом списке, Шервуд, — рассмеялся Поттер и потрепал ее по плечу, а потом нахмурился. — Тебе стоит рассказать своему жениху о нас, иначе он убьет меня до того, как я уйду из Хогвартса. Блейк фыркнула от смеха. — Не смеши мои каблуки, Сохатый, — она боднула его лбом в плечо, — ты никогда не сможешь уйти из Хогвартса по-настоящему. Он перевел на нее недоуменный взгляд. — Забыл? — Блейк кивнула на его карман, где пряталась Карта Мародеров, которую она вернула. — Мародеры прощаются, но не уходят. Джеймс оскалился. — Ты еще не знаешь, что мы приготовили на сегодня. И зал разразился громогласными хлопками, когда Дамблдор объявил, что они окончили школу. Джеймс и Блейк тоже присоединились к овациям, поднимаясь на ноги, и она все еще держала этот глупый, бордовый платок, на котором были вышиты его инициалы. Началась церемония выдачи дипломов — перевязанных разными ленточками пергаментов. Одна лента всегда была в цвет факультета, а вторая, если и присутствовала, то лучилась золотом, как медаль за отличную учебу. — Регулус Блэк! — послышался рой аплодисментов со стороны Слизерина, и Блейк с готовностью присоединилась к ним, счастливо улыбаясь, когда ее жених, такой довольный и на удивление гордый собой, забрал свой диплом с двумя лентами, а после даже поцеловал руку Макгонагалл, улыбнувшись родителям. Он мельком глянул куда-то в сторону стены, на мгновение его взгляд потеплел, а после переместился на нее, став текучей ртутью. Кавьяр обернулась. Сириус, громко хлопая и свистя, поднял вверх кулак, смотря на своего брата, с которым обменялся взглядами. Блейк посмотрела на Вальпургу. Та же смотрела на старшего сына, хлопая младшему. На его форму аврора, которую Сириус не мог не надеть, на его яркую улыбку и счастье, и она поджала губы, но не в недовольстве. И это поразило Кавьяр. Вальпурга Блэк сдерживала слезы. И судя по взглядам, которые на нее бросал сам Сириус, он прекрасно об этом знал. — Амелия Боунс! Шатенка, улыбающаяся, выбежала на сцену, запутавшись в платье, чуть не уронила Дамблдора, а после и профессора Стебль, налетев на нее с громкими рыданиями. Ремус — услужливый и красивый — помог ей спуститься (с ее-то каблуками) и оказался в ловушке, прижатый к женским губам. Мародеры взревели, засвистели, и Блейк с готовностью присоединилась с ним, поигрывая бровями, сталкиваясь взглядом с Эммелиной, которая ей подмигнула. — Эммелина Вэнс! Эмс была более плавной. Более сдержанной. Но и она не сдержала слез, когда к ней подлетели Сириус и Лили, принимая в ждущие объятия. Родители были забыты, и девушка присоединилась к компании, громко всхлипывая в — кто бы сомневался — бордовый платок, на котором миссис Поттер вышила инициалы Сириуса (Блэка) Поттера. Блейк закатила глаза. Она мало общалась с однокурсниками, только Эми с Амелией, но она не переставала хлопать. — Барти Крауч! К нему никто не приехал, поняла вдруг Блейк. Никого не было. Она знала о сложных отношениях с отцом, но не думала о том, как на самом деле это тяжело. Что ж, их было двое, поэтому Кавьяр без страха подождала Барти у сцены. Он не плакал, хотя его глаза были покрасневшими, и все слизеринцы, которые дружили с ним, хлопали громче и сильнее, чем остальным, чтобы как-то заполнить пустоту отсутствия родителей. — Я закончил школу! — объявил он, спускаясь по сцене к Блейк, пока директор объявлял следующего. — Удивительно, не так ли, — усмехнулась блондинка и крепко обняла его. — Горжусь тобой, — шепнула она, заставив Барти смеяться. Он толкнул ее в плечо, словно они были братом и сестрой, а потом притворно сморщился. — Ты ведь в курсе, что ты не моя мама? Мне надо, чтобы ты это понимала. Блейк ударила его ладонью по затылку. — Заткнись и проваливай. Крауч засмеялся, и Кавьяр вернулась под крыло Джеймса. — Вы сблизились, — пробормотал Поттер ей на ухо, его тело было напряжено, но не в ревностном жесте, а в желании защитить. — Барти лучше, чем все они, — напрямую сказала Блейк, поднимая на него глаза. Обмен длился ровно шесть секунд. Столько потребовалось Сохатому, чтобы понять, о чем они говорят. — Ты… — Ничего не говори, Джеймс, — сладко протянула Блейк. — Я понятия не имею, о чем ты подумал, но мы сблизились, когда готовили вместе проект. Знаешь, он, я, Эйвери. — М-м, — понимающе протянул Джеймс. — Блейк Шервуд! Лили засвистела, и Блейк, махнув копной волос, уверенно направилась к выдаче диплома, зная, что, во-первых, на нем будет две ленточки. А во-вторых, ее семья была здесь. Ее сестры и братья, ее будущий муж, ее друзья и люди, которым не было все равно и которые гордились. Сириус и Джеймс поднялись на скамьи и стулья, не обращая внимания на недовольство родителей рядом, и принялись свистеть так громко, что у сидящих рядом студентов заложило уши. Но Блейк только посмеялась и заплакала, пожимая руку Дамблдору и профессору Макгонагалл. — Учить вас было удовольствием, мисс Шервуд, — честно сказала декан факультета. — Учиться у вас было удовольствием тоже, — кивнула Блейк и направилась к спуску с лестницы. Джеймс не дал ей этого сделать. Подхватил на руки и, как гребанная ракета, полетел к местам скопления Мародеров, где уже сидели все остальные, кому вручили дипломы, бросившие свои места. Блейк захохотала, принимая от всех объятия, а потом ее пальцы переплелись с пальцами Лили, и они обнялись. — Поздравляю, сестра, — шепнула Эванс. — О, я могу к этому привыкнуть, — расплакалась Блейк. — И правильно, — кивнула Лили. Ее зеленые глаза сияли, она смеялась, почему-то тоже плакала, и вокруг всех обнимали. Блейк оторвалась от их сборища только один раз, чтобы громко похлопать Робу, помахать ему рукой, а после подбросить вверх шапочку выпускника. И после этого она позволила себе утонуть в тепле, которое они дарили ей. Когда все дипломы были выданы, речи сказаны, а громкая хлопушка от Мародеров разлетелась на миллион искр прямо в Большом Зале (Макгонагалл была очень недовольна, что больше не сможет их наказать), столы убрали, превращая помещение в грандиозный танцпол с группой. И понеслась. Блейк не помнила, чтобы на прошлом выпускном кто-то так сильно отплясывал. Но в этот раз все — и даже слизеринцы — решили оторваться как можно сильнее. Блейк не знала, как так получилось, но в какой-то момент толпа отстранила ее от гриффиндорцев, и следующее, что она видела перед собой, это лучившееся удовольствием лицо Регулуса. Блейк хихикнула. — Мы закончили школу, — шепнула она, обнимая его за шею. — Мы закончили школу, — спокойно, но с улыбкой в глазах сказал он в ответ. — Итак, — он тут же помрачнел, — Поттер? Блейк оглянулась, а потом потянула Регулуса за собой. Джеймс был прав. Стоило ему рассказать. Они вдвоем устроились на ступеньках лестницы, и Кавьяр заправила волосы за уши, рассматривая непривычно растрёпанного Регулуса. Его родители еще были здесь, поэтому он пока что не позволял себе сбросить мантию, но он танцевал, а, судя по расширенным зрачкам, еще и пил. — Итак, — Регулус взял ее за руку и переплел их пальцы, — ты собираешься рассказать мне, как хочешь сбежать с парнем Эванс? Он не назвал ее грязнокровкой. Пожалуй, это прогресс. — Ты знаешь, что такое geminae flammae? — спросила Блейк, игнорируя выпад. Ее глаза чуть пьяно смотрели на него. Регулус казался другим. Словно он был мягче. Он нахмурился. — Это латынь? Огонь пары? Блейк фыркнула. — Что-то на волчьем, нет. Это парный огонек, — она сцепила их мизинцы, чуть помотав рукой. — Греки верят в перерождение души, — Кавьяр облизнула губы, и Регулус подался вперед, срывая с них поцелуй. Видимо, он был более пьян, чем показывал. — Парные огоньки, это две души в новой реинкарнации, которые в прошлой были единой душой. Зеркало человека, его половина. Две души, которые всегда стремятся друг к другу. — Это все еще похоже на то, что ты собираешься сбежать с Поттером, — честно сказал Регулус, и Блейк залилась звонким смехом. — Рег, бывает же не только романтическая любовь. Есть братская, а есть душевная. Как… твой человек. Регулус мгновение молчал. — Я так-то тебя люблю. И если я и захочу с кем-то сбежать, то с тобой, — Блейк задумалась, насколько ее слова были ложью. Поняла, что примерно наполовину, поэтому добавила. — Но нам придется поставить Джеймса в известность. — Блять. — Следи за языком. — То есть, от него не отделаться? — Неа. — Блять. Блейк потянула его за мантию и крепко поцеловала. — Ты прилипчивая сегодня. — Я? Регулус дернул уголком губ. — Иди к своим друзьям, — с усилием сказал он, и Блейк округлила глаза. Она прогнала эту фразу в своей голове где-то тридцать раз, а потом спросила: — Что? — Я… — Регулус вздохнул, делая над собой усилие, — я знаю, что их не вырвать из тебя, — Кавьяр моргнула. — Это как сорняки, от которых не хочется избавляться. И я стараюсь… — он сжал челюсть, его резкая челюсть напряглась, натягивая кожу на костях, — я стараюсь…понимать это. Быть лучше. Для тебя. Но никаких… — Спасибо, — вздохнула она, снова его целуя. — Я побежала. Люблю тебя! Бросила, дошла до дверей, а потом вдруг замерла. Сказала почти на автомате, как будто так и надо. Блейк пробежалась по своим мыслям и ощущениям по этому поводу. Краткое люблю тебя не имело местоимения. Говорить его было легче, это словно обезличивало ее робкую привязанность, позволяя преподносить странные, все еще непонятные ей чувства к Регулусу как само собой разумеющееся. Но, кроме этого, в кратком люблю тебя было что-то…домашнее. Блейк повторила эти слова шепотом и улыбнулась. Ей понравилось, как это звучит.***
Регулус стоял около стены, устав от многочисленных танцев — его ноги болели, дышать было нечем. Только что закончилась громкая, ревущая музыка от малоизвестной группы, под которую Блейк отплясывала с Эванс, Боунс, Вэнс и кем-то еще, пока позади них невротически дергались в странном подобии танца Поттер и его старший брат. Сейчас наступило время медленной композиции, и Сириус с готовностью притянул Кавьяр к себе. Ее щеки раскраснелись, глаза горели каким-то слишком живым, счастливым огнем, и она запрокидывала голову, смеясь над словами его брата, пока он мягко прижимал ее к себе за талию. Регулус никогда не видел свою невесту такой…социально активной? Может, она все еще была слишком далеко от него. Блейк танцевала со всеми, кого видела, не отлипала от своих подруг и Поттера с его братом, постоянно хохотала над чем-то, что пиздел ей Люпин, умудрялась кружиться на каблуках, веселиться и одновременно с этим плакать, и он не мог понять, почему. Особенно после того, как она разрыдалась — почти горько — перед вручением дипломов, когда этот придурок сел рядом с ней в зале. Он ей что-то сказал и дал какой-то платок, а она все плакала и плакала, и Регулус не знал, почему. Но после раскрытой ему правды понимал, что ему почти нечего опасаться. Парные огоньки. Кто бы мог подумать. Регулус мало знал о разнообразных связях между людьми, но предполагал, что эти связи различаются от человека к человеку. Возможно, Блейк рассказала друзьям о своих связях, может быть, у них двоих тоже была связь. Но что Регулус знал точно — это то, что Эванс явно была в курсе этой парной штуки, потому что на все сближения Кавьяр и Поттера реагировала совершенно спокойно. А Рег узнал самым последним. В груди кольнуло, и он не понимал, почему не заслуживал того же доверия, каким были пронизаны взгляды гриффиндорцев. — Регулус, — он обернулся на материнский голос. Он думал, что родители уже ушли. Ему, если честно, глупо и ужасно хотелось спать, но пока что уходить он не собирался. Возможно, у него получится выцепить Блейк на один-два танца. И снова поцеловать ее. — Матушка, — склонил Регулус голову. — Иди за мной, — как-то гневно и недовольно попросила Вальпурга, и они вместе вышли в коридор. В дальнем конце была дверь кабинета Чар, которым пользовались чаще всего только первокурсники — почти всех их занятия проводились на первом и втором этажах, чтобы дети не блуждали по замку больше, чем нужно. Иначе просто потерялись бы в бесконечных ступеньках, запутывающих и опасных. Матушка прислонилась к парте, нахмурившись, и дождалась, пока Регулус закроет за собой дверь, чтобы наложить Силенцио на дверь. — Ты говорил с Блейк о ее соглашении с Темным Лордом? — спросила она, скрещивая руки на груди. Регулус поморщился. Он и не собирался. Блейк уже предупреждала, что поддержка Кавьяров никуда не денется, ей просто нужно время, чтобы закончить школу, поэтому он не переживал относительно их разговора в Запретном лесу. Однако, судя по глазам его матери, что-то снова было не так. — Она поддерживает Пожирателей. — Это она тебе сказала? — едко выдала мать, и парень в ту же секунду понял, что снова провалился. Но прошло много времени, Лорд его не наказал, значит, они все же пришли к своего рода компромиссу. — Нет, я додумал. — Что я говорила тебе? — рявкнула Вальпурга. — Никогда не основывайся на одних лишь догадках, глупый мальчишка! Регулус снова ощутил себя ребенком, который впервые схлопотал Круциатус от матери за глупость, совершенную в детстве. И понадеялся, что хотя в день выпускного его не будут пытать. — И в чем смысл соглашения? — Она не вмешивается, — резко и недовольно ответила мать, поджимая губы. — Может передавать что-то от Дамблдора, если ей кажется, что старик переходит границы, но в остальном она воздерживается. Она не поддерживает Пожирателей, не поддерживает Лорда, Регулус, — рыкнула Вальпурга. — Она ему в лицо заявила, что он ей не нравится. Брюнет замер. Эта полоумная сука сказала Лорду что? — Я не знал. — А стоило бы! — закричала мать. — Тебе стоило бы знать, стоило лучше работать, Регулус! Но ты сделал недостаточно, и теперь она крутит тобой, как… — Вальпурга задохнулась собственным возмущением и сжала кулаки, а после поднялась на ноги. — Соглашение уже заключено, они не станут его пересматривать. Но мой тебе совет, Регулус, усмири свою невесту, потому что ответственность за ее тупость будет нести наша семья, а не ее. Они все мертвы. — Да, матушка, — пробормотал Блэк, яростно покачивая головой. Дрянь. Тупая дрянь, как же ему надоели ее выкрутасы! Вальпурга удалилась, не прощаясь, разочаровано качая головой. Регулус последовал за ней через пару минут, его лицо было хмурым и злым, потому что… черт побери, Кавьяр! Чем эта идиотка думает, выставляя его на такое посмешище? Ей скучно? Так нравится крутить им? В Большом Зале продолжались танцы, и Регулусу вдруг захотелось подойти ближе к блондинке — она была очень красивой — и встряхнуть ее, чтобы спросить, какого черта она творит, почему она такая глупая. Но его остановила подошедшая Алексия. Выглядела она откровенно херово, Регулус даже не боялся этого слова. Ее глаза, подведенные черным карандашом, были наполнены странными слезами, макияж смазался, а руки подрагивали, но она шла прямо, уверено, как будто не хотела показывать того, что собирается взорваться. Регулус приблизился к ней. — Эй, — Норфолк слегка вздрогнула, а потом нахмурилась, скривив губы. — Ты в норме? — Отъебись, — огрызнулась девушка, пытаясь пройти дальше. — Лекс, — Регулус оглянулся, чтобы никто не заметил их ухода, а потом дернул слизеринку за собой, все в тот же кабинет, где мать только что рассказала ему о том, как Блейк обвела его вокруг пальца. — Что тебе нужно, Блэк? — огрызнулась темноволосая. Вообще-то ее кудри почему-то напоминали ему безумие, творившееся на голове Беллатрисы, но уж никак не привычную аккуратную прическу Алексии. Но Регулус привык к чокнутым женщинам в своей жизни, поэтому он опустился на стул, отодвинув его от парты, и вскинул брови. Алексия напряженно молчала. Она буравила его темными глазами, нервно заламывая руки. Пока, наконец, не выдохнула, раздраженная и недовольная. Ее пальцы нырнули в глубокое декольте шелкового зеленого платья, потому что Норфолк была настоящей слизеринкой, а потом достали оттуда флягу, которую девушка тут же прижала к губам. И передала Регулусу. И он был благодарен, потому что хотелось напиться так, чтобы каждая мысль о Блейк выветрилась из его головы. Он готов был прямо сейчас отправиться на квиддичное поле, в Запретный лес и на встречу с Лордом, попросить наказания просто для того, чтобы забыть, как сильно его бесит, когда Кавьяр страдает подобной хуйней. Когда она принимает решения, не спрашивая у него ни совета, ни мнения, ни разрешения. Особенно, когда она не спрашивает разрешения. Блядская Блейк Кавьяр. Регулус вдруг задумался, а есть ли у нее второе имя. — Я блять душу отдала, потому что должна выйти за этого ублюдка, — рыкнула Алексия, вырывая его из мыслей. — А он говорит мне, что не может иметь детей. — И все? Алексия давится воздухом, злобно смотря на парня. Ее темные глаза пронзают его, и Регулус ощущает себя очень неустойчиво наедине с этой девушкой. Если честно, в его жизни слишком много озлобленных и опасных женщин, ему пока что хватит. — Суррогаты? Усыновление? Украдите ребенка? — предлагает он, пожимая плечами. Это то, что делали многие чистокровные, на самом деле, он не всегда может понять, в чем тут проблема. — Ты издеваешься надо мной? — проревела Алексия. Ее волосы разметались еще сильнее. — В том, что я положила на это жизнь. Идеальная девочка, а что я получаю? Бесполезный секс со скучным, самодовольным придурком, Регулус! Оно того не стоит, но контракт уже заключен, мать его. И, ну, Регулус видит в этом, возможно, небольшую проблему. Но не настолько огромную, о которой кричит сейчас Алексия. — Ты перебарщиваешь, — раздраженно сказал он. — Все решается легко. Найди себе кого-ниб… Он не успевает договорить, потому что немного сложно разговаривать, когда чьи-то губы находятся на его губах. И Регулус знал, что у него есть невеста. Он знал, что у Алексии есть жених. Он знал, знал, знал и думал, думал, думал, но потом его рука вплелась в безумные черные кудри, а губы потянулись вперед, чтобы ответить на глупый, опрометчивый и немного отчаянный поцелуй этой девушки, которая была его другом, одним из немногих людей, которых он уважал и ценил в своей жизни прежде всего из-за того, что она была совершенно не такой, какой его невеста. Блейк была взрывом. Еретиком, приносящим хаос, который почему-то оказывался порядком и спокойствием. Тихая гавань, наполненная взрывами молний и грозовыми ударами. С Блейк было сложно, как и с ним, Регулус знал это, но с Алексией было иначе. И лишь потом, когда они лежали на покрытой легкой влагой от их пота парте, когда их голые тела прижимались друг к другу, а Норфолк успокаивающе водила рукой по его торсу, целуя такое же потное, оголенное плечо, а сам Регулус уверенно держал руку на ее груди, его пронзило осознанием, и Регулус почувствовал, что сейчас его стошнит. Что он наделал?