Потому что я не могу заставить тебя любить меня, если ты не любишь.
Ты не можешь заставить сердце чувствовать то, что оно не испытает.
1 августа 1979 Подобные пробуждения стали для Блейк привычными за последнее время. Солнце пробивалось сквозь легкие шифоновые шторы, которые Регулус никогда не закрывал — ему нравилось просыпаться вместе с солнцем. После многих лет на Гриммо, а потом — в гостиной Слизерина, парню явно не хватало света в жизни. Ясные лучи скользили по ее лицу, коже, грели воздух и делали духоту в комнате буквально невыносимой — если бы у них не было Кричера, который обновлял охлаждающие чары, они просто задохнулись бы. После того, как солнце будило ее, Блейк пыталась обычно пошевелиться, но не могла — к ее телу прижималось чужое. Ее мужа. Если Регулус все еще спал, что бывало крайне редко, то Кавьяр пользовалась последними минутами его сна, чтобы посмотреть на нежные веснушки, которые выступали на его носу. Проследить за солнечными зайчиками, путающимися в черных кудрях, те становились слегка шоколадными на свету, но Блейк это нравилось. Регулус давно не стригся, и его кудри шапкой растрепались по голове, едва-едва задевая уши. Он никогда не был так красив, как по утрам. Если же Регулус не спал, то он, ощутив ее пробуждение, прижимался губами к ее обнаженному плечу. После той ночи после свадьбы Блейк всегда спала в легких майках, и не только из-за жары, но и из-за ощущения его губ на себе утром. Он — совсем как сейчас — всегда крепче сжимал ее талию и позволял зарыться головой в подушку и поворчать о раннем подъеме. Блейк уже знала, что Регулус отчаянно искал прикосновений, но она и не догадывалась о том, насколько сильно он сдерживался до тех пор, пока они не поженились. — Проснись и пой, — пробурчал он с улыбкой, прижимаясь губами к ее лопатке. Блейк застонала, желая урвать себе блаженные минуты сна. Сегодняшний день будет другим. Обычно они завтракали вместе, а потом расходились по делам — если это было не воскресенье. Воскресенье официально считалось выходным от войны, родственников и других забот, они всегда проводили этот день вместе, читали книги около камина, занимались сексом и ели на веранде, облачившись в легкие летние одежды. Блейк обычно убегала в Ираклион, где приводила в порядок работу семейных предприятий и открытых каналов перевозок, согласовывала партнерские соглашения, которые — к ее радости — не потеряли силу. В день после свадьбы она не делала ничего из этого. Приехал весь ковен, и они поднимали бокалы за скоропостижную кончину мадам Тарескильявы. Мулона и Лира сообщили, что всё в Мисмахиас переигрывается, а Оша пытается найти выход из положения, потому что более молодое поколение пока что не готово согласиться с ее доводами. Это давало им время. Когда девочки могли, они приезжали, чтобы искать в книгах то заклятие из енохианской магии — магии душ — которым воспользовался Волан-де-Морт, желая прибавить сил. Блейк все больше склонялась к темным отделам, как и остальные члены ковена — кроме Амелии. Она думала, что Лорд спрятал ответ на поверхности, где никто не догадался бы искать. И в ее словах тоже был смысл. Но сегодня этой работы не было. В воскресенье — жаркое и душное, несмотря на привычный шотландский ветер — к ним должны были прибыть гости. Уильям Паркинсон давно хотел обсудить что-то с Регулусом, но у них никак не получалось встретиться, и вот именно сегодня — в их единственный свободный день, который по умолчанию должен принадлежать им двоим — у них гребанные гости. И, что самое ужасное, Блейк придется болтать с Алексией прежде, чем они смогут разойтись. Конечно, у них со слизеринкой могли найтись общие интересы, но Кавьяр сильно сомневалась, что сможет вынести ее настолько долго. — Не бурчи, — попросил Регулус, снова целуя ее плечо. — Два часа — это не так уж и долго. — Два часа, — простонала Блейк, потягиваясь, словно кошка. Он фыркнул ей в кожу. — Ты училась с ней два года. — Но я не жила с ней. И почти не говорила. Мы до того приема даже не здоровались, — возмутилась Кавьяр. — Может, я с вами посижу? Регулус осторожно перевернул Блейк на спину и навис сверху, упираясь локтем в подушку возле ее головы. Он улыбнулся уголками губ и покачал головой. — Я знаю, что тебе не будет скучно, но это дурной тон — оставлять жену собеседника одну. — А это считается дурным тоном — заставлять свою жену страдать? — Эй! — Она может пойти с нами и посидеть на его коленях, — заныла Блейк. Регулус рассмеялся и чмокнул ее в лоб. — Извини, но не получится. Алексия слишком… — он замялся, пытаясь придумать слово. — Тупая? — Безучастная, — поправил брюнет. — Она мало знает и мало понимает. — Какой ты вежливый, — проворчала Блейк, но потом улыбнулась. — Тебе повезло, что ты мне нравишься, — она подалась вперед и чмокнула его в нос, вызывая легкие морщинки от улыбки. После свадьбы их мир наполнился мыльными пузырьками, которые становились душными и взрывающимися молекулами по ночам. Они словно парили в этих первых днях брака, когда все казалось легким и простым. Война и другие противоречия не переступали порога их спальни. И Блейк с ужасом ждала того дня, когда это случится. Потому что она знала — они недолго протянут до того, как ее двойная игра вскроется, как и его наигранная любовь, и тогда им обоим придется платить по счетам друг друга, в тайне надеясь, что они не встретятся в сражении, когда выбор будет на совсем другом уровне. Пока что Кавьяр ловила моменты, которые закупоривала в своих воспоминаниях, отводя им отдельную полку, прятала, словно орехи на зиму и в тайне любовалась, вызывая память о его смехе и улыбках, которые Регулус дарил только ей. Алексия и Уильям прибыли к обеду. Они явно стремились осмотреть как можно больше пространства, но Регулус тут же провел мужчину в кабинет, который они обустроили, а Блейк и Алексия устроились на веранде, куда эльфы уже подали напитки. Несколько минут они неловко молчали. — Ладно, — закатила глаза Кавьяр, и вторая девушка недоуменно на нее посмотрела. — Я тебе не нравлюсь, — Алексия выгнула брови. — Не переживай, ты мне тоже. Регулус и Уильям будут болтать, а у нас есть два варианта. — Удиви меня, — лениво кинула слизеринка. — Мы можем молчать два часа, периодически говоря что-то типа, — она откинулась на спинку кресла, — какая чудная погода! Бывшая Норфолк слегка хмыкнула. — Либо мы можем просто… поболтать, а потом забыть эту встречу как страшный сон. Алексия снова нахмурилась, вернувшись к выражению лица, которое у нее было, когда девушка только пришла, а потом она расслабилась, вытянула ноги и махнула рукой. — Давай. Видела, как разнесло Лафкин? — О, черт побери! Я думала, я одна заметила! И, к ее удивлению, так они и продолжили. Возможно, Нарцисса была права на втором этапе ковена — есть что-то такое в сплетнях, что объединяет людей. Не желание подсмотреть в чужую жизнь, но желание быть включенным во все вокруг, желание контролировать знание и мысли, иметь возможность влиять на восприятие, получать способность рассматривать одну и ту же ситуацию под разными углами при помощи других людей. Они молчаливо договорились не упоминать тех, с кем близко общались, и Блейк была искренне благодарна Алексии за ее тишину относительно магглорожденных и всего подобного. Она вряд ли была бы с ней так мила, если бы услышала оскорбление в адрес Лили и Амелии. — Мужчины глупы, — возразила Норфолк, и блондинка кивнула. Она не помнила, как они пришли к этому. — Это точно. Как будто мы не смогли бы понять, о чем они говорят. — О, нет, — Алексия помахала пальцем перед лицом Блейк, — дело в том, что Уилл попросил меня узнать о твоих отношениях с Лордом. — Что? — Ага, — фыркнула Алексия. — Они не доверяют тебе. Никто из них. Эйвери еще колеблется, Крауча не спрашивают, а Мальсибер считает, что у тебя есть потенциал. Малфою ты не нравишься. Регулус в восторге. Блейк запрокинула голову. — Удобно крутить всем вокруг, когда ты занимаешь нейтральную территорию. — Это могло бы стать неплохой должностью, — согласилась Норфолк. — Хотя я действительно должна признать, что твои дипломатические способности — это нечто. Я бы не была с собой так мила. — Возможно, в тебе что-то есть, — пожала Блейк плечами. — Кроме ребенка? — спросила Алексия, и Кавьяр резко обернулась на нее. Бывшая Норфолк положила ладонь на живот и счастливо улыбнулась. — Поздравляю? — сморщила лоб Блейк. — О да, — хихикнула Алексия. — Это действительно праздник. В ее глазах что-то мелькнуло. Что-то дикое, странное, как будто она готова была броситься на Блейк прямо сейчас. Подобный взгляд блондинка видела только у Беллатрисы, и он ей не сильно нравился. — Ты знаешь, что Уилл бесплоден? — вскинула брови Паркинсон. Блейк нахмурилась. — Не слышала об этом. — Я узнала на выпускном, — сообщила Алексия. — Твой муж был любезен, когда предлагал мне варианты решения проблемы. Сердце Блейк пропустило удар. Она застыла. Всего на мгновение, потому что это звучало как провокация, но застыла, и этого Алексии хватило, чтобы вцепиться в нее, как акула вгрызается в свою жертву. — Он не сказал тебе, — безумно хихикнула она. — Мы с Регулусом отлично провели вместе время на выпускном. — Действительно? — снисходительно спросила Блейк. Внутри нее все кипело. Она готова была разорвать миссис Паркинсон на части — в прямом смысле. Обратилась бы в песца и перегрызла бы этой дряни глотку. — О, да, — кивнула Алексия, а потом принялась накручивать пряди на палец. — Он был так мил. Так нежен. Мне понравилось. Он почти сам предложил, — сказала девушка. — Удивлена, что ты не знала. И теперь вот — наследник Блэков. Блейк вздохнула и пожала плечами. — А есть ли в этом смысл? — И тебе все равно? — недовольно фыркнула Алексия. — Я ношу его ребенка! Кавьяр кивнула. — Возможно. Откуда мы можем знать, что ты трахалась только с ним? — окинула собеседницу неприязненным взглядом. — Если этот ребенок появится на семейном гобелене, никто не осудит обезумевшую жену, когда она захочет выжечь его с древа, не так ли? Блейк слегка повела ладонью, и Алексия вздрогнула. Ее зрение на мгновение помутилось, а ноги стали ватными. Она заскулила от этих ощущений, но Блейк еще не закончила. Ее ладонь легла на горло Паркинсон, притягивая девушку к себе. — То, что он присунул тебе, словно дворовой шавке, делает тебя лишь одной из, пока я остаюсь единственной в его жизни и постели, — Кавьяр царапнула ногтем кожу ее горла. — А когда невинное дитя родится, мало людей будут плакать об умершей в родах Алексии Паркинсон, которая не умела держать трусики надетыми. — Ты угрожаешь мне? — пискнула девушка. — Что ты? — расхохоталась Блейк. — Конечно, нет! Ты ничего такого не сделала! Ведь это только между нами девочками, правда? Паркинсон судорожно кивнула, когда блондинка отстранилась. — А вот если об этом узнает Регулус или твой муж, — Блейк цокнула языком и наигранно покачала головой, — это будет унизительно, правда? Золотая Норфолк встает на колени перед Блэком, потому что не в силах удовлетворить Паркинсона. Я бы посмотрела на это шоу. — Это не я была той, кто стоял на коленях, — зашипела Алексия, словно и не боялась совсем, и Блейк накинула ей пару баллов за упертость и тупость. — Да, — кивнула блондинка. — Но это не важно. Он все еще мой муж. Он все еще спит со мной в постели. Во всех смыслах. К тому же, какая разница, с какими шлюхами он проводил время до этого? Или проводит сейчас? Алексия побагровела от неприкрытого оскорбления. — Они лишь мошки на стекле, — расслабленно — пожалуйста, пусть она звучит расслабленно — пробормотала Блейк. — Раздавить их не составит труда. Да и, — она покосилась на Алексию, — он может трахать, кого захочет, пока я все еще остаюсь мадам Блэк. И мадам Кавьяр. Напоминание о настоящей греческой крови заставило Норфолк сглотнуть. Она уставилась перед собой и замолчала, сложив руки на коленях. — Думаю, мы исчерпали все темы для разговоров, не так ли? — елейным тоном спросила Блейк. — Наверное, ты права. — Я всегда права, Алексия, — Кавьяр вздохнула. — Напомни мне потом прислать открытку Уиллу, думаю, он будет счастлив узнать, что его недуг излечен, а жена ждет наследника. — Не переживай, — вздернула подбородок Алексия. — Ты узнаешь об этом первой. Регулус Блэк. Ублюдок! Последние двадцать минут они сидели в тишине, и Кавьяр не могла отказать себе в удовольствии периодически заносчиво посматривать на Алексию. Она ясно дала понять: не важно, с кем Регулус занимается сексом. И неважно, сколько бастардов будет у него на стороне. Она новая мадам Блэк, этот мужчина принадлежит ей, кто бы не грел ему постель. И Блейк могла бы сказать, что ей все равно. Что она даже рада, что ее муж нашел себе отвлечение, потому что она не любит его, но тогда она солгала бы, а Блейк зареклась лгать самой себе. Что она даже рада, что у него будет ребенок, потому что она не хотела бы иметь детей с генами Блэков, но… это все еще ложь, потому что в ней жила вера в счастливый брак. Какая-то очень сломанная часть ее искренне любила Регулуса и тянулась к нему; какая-то весьма доверчивая половина — обожала его, ловила каждое его слово; какая-то весьма отчаянная половина ее сердца верила в него. Какая-то тоскующая, испуганная и разрушенная капля внутри нее тянулась к Регулусу и любила его сильнее, чем многих других. Хотела быть с ним до самой смерти. Чтобы как в сказках — умереть в один день на старости лет одним чудесным солнечным днем. А теперь вот это дерьмо. Уильям и Регулус закончили своим дела немного раньше, чем Блейк ожидала (а она только додумалась положить яд в чашку Норфолк), и Паркинсоны исчезли в пламени камина. Блейк наблюдала за тем, как искажается яростное лицо Алексии, видящей их сцепленные с Регулусом руки, но Кавьяр расцепила ладони, стоило девушке исчезнуть. — Эй, все хорошо? — заботливо спросил Регулус, и Блейк вдруг вспомнила дни после выпускного. Он был отстраненным — еще больше, чем обычно. Он не говорил с ней, лишь однажды ей пришлось помочь ему с ранами, но он избегал общества будущей жены, словно чумы, и Блейк подумала, что могла бы спросить его об этом. Но Кавьяр не славилась чувством такта. Поэтому она перевела взгляд на их расцепленные ладони, потом на мужа и нахмурилась: — Ты трахал Алексию на выпускном? Его маска треснула ровно на долю секунды. Как и у Блейк, стоило гостье рассказать об этом. Этой секунды хватило. Кавьяр ощутила тошноту. Он женился на ней, они провели брачную ночь меньше, чем через месяц после этого. Блейк захотелось прилечь. — Я не… — Алексия поделилась, если тебя это интересует, — вздохнула Кавьяр, а потом прошла до ближайшего дивана и упала на него, закрывая лицо руками. Эта беременная сука не солгала. Оказалась приличней, чем ее муж, потому что не стала врать, пусть ее причины и не были настолько альтруистическими. Из ее горла вырвался истерический смешок. — А я надеялась, — пробормотала девушка. — Я так надеялась, что у нас получится. Он издал странный звук, мучительный стон вырвался из его горла. Она действительно надеялась на их будущее. — Блейк… Кавьяр подняла глаза. Регулус походил на побитого жизнью щенка, в его глазах была вина. — Я был зол на тебя, — признался Регулус. — Я только узнал о том, как ты говорила с Лордом. Матушка рассказала мне. Я был… я был в ярости, а она была рядом, и я просто…выпустил пар. Блондинка посмотрела на него. Она думала, что сейчас из нее польется тирада — злобная и колкая — но этого не случилось. Казалось, Регулус тоже ждал взрыва и был удивлен, когда его не последовало, потому что Блейк не хотела с ним говорить. Ей не хотелось даже находиться с ним в одной комнате. Разочарование. Слово дня, подумала Блейк. Разочарование. Вот эмоция, которая осталась с ней, когда первоначальные недовольство и ярость прошли. Кавьяр зачесала на затылок пряди волос и вздохнула, а потом поднялась на ноги: — Я посплю сегодня в гостевой спальне, — отрезала девушка и прошла мимо него. Регулус пытался что-то сказать, но она просто проигнорировала. У Блейк были дела, которые не терпели отлагательств. Она на мгновение задумалась. Они продержались десять дней. По крайней мере, это на десять дней больше, чем она надеялась получить. 18 августа 1979 Лили думала, что она должна быть готова к чему-то подобному. Но она не была. Новости обрушились на них яростной волной, сбивающей с ног, и девушка первые минуты просто стояла на месте, не могла поверить в то, что случилось. В понедельник к ним в дом вбежала Эммелина, рыдающая и покрытая кровью. Она только из Мунго, ее не держали ноги, и она рухнула на пол, заливаясь слезами, давясь чем-то внутри, возможно, болью, а, может, чем-то хуже. Вот тогда-то они и узнали, что Доркас больше нет. — Предатель! — кричала Вэнс, пока Лили пыталась уговорить ее выпить Успокаивающий бальзам. — В Ордене предатель! И Эванс знала, о чем именно думала брюнетка. Если бы Доркас была частью ковена, ничего этого не случилось бы. Но они все голосовали против, хотели подождать, потому что Меддоуз была слишком… на стороне Дамблдора. Слишком верила в него и его величие. И вот, как директор отплатил ей. Эммелина сказала, что Дамблдор сообщил им о предателе, но не стал менять план, когда члены Ордена направились на тактическую стоянку нескольких Пожирателей смерти, которые планировали нападение на маггловскую деревушку, в которой жили магглорожденные. И за это Доркас пришлось заплатить собственной кровью. Из-за этого сейчас все они стояли около могилы их подруги, пытаясь сдержать слезы. Нарцисса и Блейк работают над тем, чтобы найти предателя, но пока что никаких новостей — Кавьяр точно не сможет получить этой информации, ей не так сильно доверяют, как они все надеялись. На похороны пришло огромное количество человек. И из Хогвартса, и из Аврората, и даже из самого Министерства. Доркас была настолько дружелюбной, что Лили совсем не удивилась, заметив в толпе несколько особо угрюмых домовых эльфов, которые пришли попрощаться. — А он тут что забыл? — спросила Марлин, стоящая рядом с Лили. Они обе обернулись, покосившись на притаившегося в тени деревьев Регулуса Блэка. — Он не отпустил меня одну, — недовольно проворчала Блейк, не смотря на мужа. — Эй, — Лили тронула ее за локоть, — у вас все хорошо? Блондинка вздернула подбородок. В ее глазах было горе. Но это горе — не такое сильное, как у других — тонуло в зеленой боли, кроющейся в самом сердце. То, чего Лили больше всего боялась. Регулус нравился Блейк. Возможно, она даже его любила. Это действительно был вопрос времени, когда он разобьет ей сердце. Эванс ждала, что Блейк сейчас скажет, что все хорошо, но она лишь обернулась на Регулуса, чуть дернувшегося от ее взгляда, а потом горько пожала плечами. — Десять дней отличного брака, — сказала она и вздохнула, распрямив плечи. — Это больше, чем я когда-либо рассчитывала получить с ним. Лили кивнула. Блейк вряд ли хотела говорить об этом сегодня. — Вы перенесете свадьбу? — спросила Кавьяр тихо. — Нет, — Эванс едва улыбнулась. — Доркас не хотела бы этого. Мы поднимем каждый бокал в ее честь. Когда тело Доркас опустили в закрытом гробу, люди начали расходиться. Блейк видела родственников Меддоуз, которые не смотрели на волшебников, пришедших из Ордена. Они не хотели видеть тех, за кого Доркас пролила свою кровь, но Кавьяр хотела облегчить их боль. Поэтому, оставив Лили на попечение Джеймса, она приблизилась к миссис Меддоуз, Линде, и слегка ей улыбнулась. — Миссис Меддоуз? — Да, — хрипло сказала женщина. Ее смуглая кожа резко контрастировала с черной одеждой и белыми лилиями, которые она несла в руке. — Если вы подошли, чтобы сказать сожаления, то не надо. — Если честно, я здесь не за этим, — пожала Блейк плечами. — Я хотела бы… — она сглотнула. — Я поступила в Хогвартс два года назад, но мы с Доркас не были лучшими подругами. Однако я знаю, что она хотела бы, чтобы вы смогли отпустить ее. — И как, по-вашему, мы должны это сделать? — рыкнул стоящий рядом парень, в котором Блейк признала старшего брата Доркас, Майлза. Она видела его на выпускном, кружащего сестру в танце. — В моей религии на месте упокоения наших волшебников вырастают оливковые деревья, как символ свободы их души от тягот этого мира, — сказала Блейк, покосившись на Майлза. — Но, когда волшебник погибает на поле боя, оливы не всегда находят возможность расти, поэтому у нас есть обряд, который… — она сглотнула, — который отсылает души к звездам. Это позволяет в последний раз увидеть павшего. Казалось, это заинтересовало миссис Меддоуз, потому что она вскинула голову. — Мы можем… — она откашлялась, — мы можем еще раз увидеть Доркас? — Она вряд ли скажет вам что-то, но вы увидите ее, если захотите. — Но ее тело захоронили! — не понял Майлз, он уже не выглядел таким враждебным. — Как это возможно? — Небольшой обряд, — пожала Блейк плечами. — Ничего дикого или странного, если позволите. — Да, — судорожно кивнула миссис Меддоуз, — да, если это возможно, да. Спасибо. Спасибо! — Не нужно благодарить меня, — сказала Блейк. — Только не для всех, — отрезал Майлз, оглядываясь. — Пусть останутся только близкие ее друзья. Вы их знаете, не так ли? — Конечно. — Друзья и семья, — согласилась мать, — никого больше. — Тогда немного подождем, — кивнула Блейк. Она вернулась к Лили и остальным. — О чем ты с ними говорила? — всхлипнула Алиса, обнимая Фрэнка за пояс. — Останьтесь ненадолго, — шепотом попросила Блейк. — Но только свои, никаких левых ребят. Только те, кто близок Доркас. — Ладно. Они ничего не поняли, но это и не нужно было. Регулус все еще стоял возле того дерева, неловко сложив руки на груди, и Блейк подошла к нему. Он протянул ладони, но девушка отклонилась. — Возвращайся домой, — устало попросила она. — И не подумаю, — возразил Регулус. — Я здесь, чтобы поддержать тебя. — Проваливай, — рыкнула Блейк, и он замер, пораженный этой яростью. — Просто уйди, серьезно. Я не… — она прикрыла глаза. — Я не думаю, что могу на тебя спокойно реагировать сейчас. Мне просто нужно немного времени, ладно? — Две недели прошло, — тихо сказал парень. Его кудри упали на лоб, и он откинул их легким движением. — Сколько ты еще будешь злиться? Блейк сжала челюсти. Она не собиралась это ему говорить, но бездонная ярость, жившая в ней, заставила ее сделать злобный шаг вперед и процедить: — Пока у Алексии не родится ребенок. Регулус опешил. — Что? — Ах, она забыла тебе это сказать, — фыркнула Блейк. — Поздравляю, мой дорогой и любимый муж, ты будешь трофейным папой ребенка Паркинсонов. Сюрприз, мать твою! Он сглотнул. — Блейк, послушай, я… — Мы на похоронах моей подруги, Регулус, — отрезала Кавьяр. — Я не собираюсь говорить о том, как ты не умеешь держать член в штанах, пока мы здесь. Уходи. — Нет, — твердо ответил брюнет, нахмурившись. Его рука коснулась ее ладони. — Ты можешь ненавидеть меня, ты можешь презирать меня. Но я не оставлю тебя одну. — Я не ненавижу тебя, — вздохнула Блейк. — И я не презираю тебя. — Тогда что? — Я просто разочарована. Не в тебе, что самое смешное. В самой себе. — Блейк, это… — он сглотнул, — дело было не в тебе. Это все я. — Что? — она нахмурилась. — Регулус, я не думаю, что ты переспал с ней, потому что со мной что-то не так. Я разочарована в себе, потому что я действительно блять верила, что у нас все получится. Что ты смиришься с тем, какая я, как я смирилась с тем, какой ты. — И что это должно значить? — яростно зашипел Блэк. — Если бы я не приняла тебя таким, какой ты есть, — отрезала Кавьяр, — мы бы закончили это дерьмо еще в тот день на Астрономической башне, когда ты посмел устроить мне тупой скандал из-за ревности к Джеймсу! Он вздохнул, но это звучало задушено. В его сознании — Блейк слышала это — бились ее слова. Приняла тебя таким, какой ты есть. Она на мгновение задумалась, а говорили ли ему раньше подобные слова? Что он нужен и важен просто из-за того, что он существует? Радость от мысли, что Регулус Блэк есть? — Блейк, я… — Мне надо идти, — проигнорировала его слова Кавьяр, — уходи. — Я не пойду домой без тебя, — возмутился Регулус. — Мы все равно спим в разных спальнях. — Потому что… — Нет! — она выставила ладонь, упираясь руками в его грудь. — Я не буду делать этого сейчас, Регулус. Мы на гребанных похоронах. Он яростно выдохнул, словно разъяренный бык, но позволил Кавьяр отойти. По пути к могиле, около которой стояли мать и брат Доркас, Блейк пришлось остановиться из-за обеспокоенного взгляда Амелии. — Эй, — шатенка покосилась на Регулуса, — у вас все нормально? — Все хорошо, — кивнула Блейк и продолжила свой путь. — Это долго? — нетерпеливо спросил Майлз. — Нет, — ответила Кавьяр и вытащила палочку из рукава. Миссис Меддоуз рефлекторно сделала шаг назад, испугавшись мира, который принесла с собой Блейк, но потом заставила себя расслабиться. — Секо, — пробормотала она, разрезая кожу на ладони и капая ей на могилу. Майлз сморщился. Остальные подошли ближе. — Что ты делаешь? — спросил Сириус. — Не мешай, — огрызнулась на него Лили, рассматривая могилу подруги. — Anima tua in pace requiescat, — пробормотала Блейк, выставляя обе ладони вперед, словно показывая их Доркас. — Sed spiritus tuus ibit in caelum, — над могилой гриффиндорки замерцал голубой свет, окутывающий надгробие, просачивающийся в самый низ, к ее телу. — Vale dilectis tuis et pacem invenies in terra promissionis et in coelo devicto. Как только последние слова были сказаны, могила замерцала сильнее. Голубой свет, стекающий внутрь, снова всплыл наружу, но в форме призрака. Миссис Меддоуз зарыдала, смотря на силуэт своей дочери. Все, что от нее осталось. Призрачная Доркас — такая, какой она была при жизни, а не в смерти — улыбнулась Блейк и благодарно ей кивнула. Потом осмотрела друзей, побледневших от ужаса, благоговения и вины за то, что они остались живы. А затем повернулась к семье. Доркас протянула ладонь, но не коснулась щеки матери. Ее губы прошептали что-то, что только миссис Меддоуз поняла, а после призрак девушки снова обернулся на Блейк. Та сморгнула слезы и подняла ладони. — Sit tibi liber spiritus. Голубой силуэт замерцал и распался на тысячи искр, а после взметнулся высоко в небо, чтобы остаться там, среди звезд, с которых пришел когда-то в этот мир. И в этот момент случилось нечто действительно странное. Могила Доркас зашуршала. Из земли начали пробиваться корни, и Блейк изумленно отступила назад, падая плечами в ладони Ремуса. Прорастая, несмотря на неплодородную почву, перед ними появилось небольшое дерево, которое позднее станет огромным и ветвистым. — Что это? — спросила Марлин, всхлипнув. Блейк улыбнулась. — Это лавр, — сказала она, посмотрев на миссис Меддоуз, — означает «честь и слава победителя». — Доркас бы это понравилось, — сквозь слезы, текущие по щекам, пробормотала Эммелина. Майлз усмехнулся. — Она бы возненавидела то, что на ее могиле растет дурацкое дерево. Мать Доркас опустилась на колени возле лавра и прижала к нему голову. — Честь и слава, — повторила она, погладив ствол.***
Возвращение в Шотландию было тихим. После того, как миссис Меддоуз смогла оторваться от лавра, расцветшего на могиле ее дочери, она потеряла цвет лица и поспешила покинуть кладбище, лишь на пару секунд сжав руки Блейк. После этого все молча разошлись. Ни у кого не было желания обсуждать случившееся, или происходящее. Регулус тоже молчал, но он открыл рот, стоило им выйти из камина. — Я больше не хочу, чтобы мы спали в разных спальнях, — признался он, нерешительно поднимая голову. — Как я могу спать в постели с человеком, который поклялся быть моим мужем после того, как обрюхатил другую? Регулус прикрыл глаза. — Я не знаю, зачем я это сделал. — Ты говорил, что хотел выпустить пар, — Блейк опустилась на кресло в гостиной, обнимая себе за плечи. Усталость этого дня и двух недель игнорирования друг друга навалилась на нее. — Но это не помогло, — покачал Регулус головой. — Я все еще злился на тебя. До того доноса. Я… Он подошел ближе, а потом вдруг опустился на колени перед креслом и ткнулся лбом в ее колени. — Не было ни дня, когда я бы не жалел об этом. Потом Регулус замер. — Подожди здесь, — попросил он. Блейк нахмурилась. — Зачем? Но Регулус уже ушел. Он вернулся через пару минут, держа в руках небольшую коробку, которую Кавьяр унесла в лабораторию. Регулус поставил коробку рядом с ней, открыл и достал оттуда знакомый девушке флакон. Веритасерум. Сыворотка правды. — Что ты делаешь? — ахнула Блейк, когда парень одним махом выпил половину флакона. Обычно для того, чтобы узнать что-то, хватало всего трех капель. — Спроси меня, о чем хочешь, — потребовал Регулус, сглотнув. Его лицо выглядело умоляюще, он все еще стоял на коленях. — О чем только захочешь. Блейк ужаснулась от перспектив, которые открылись ей. Она могла спросить о предателе в Ордене, о его настоящих мыслях о Лорде, обо всем, что только придет ей в голову, но все, о чем она могла думать, это простое: — Почему? — сорвалось с ее губ на вздохе. — Что? — Почему ты сделал это? Почему переспал с ней? — Она поцеловала меня, — выпалил Регулус. — Она поцеловала меня, и я знал, что должен был отстраниться, но в тот день все шло крахом. Я узнал о твоем разговоре с Лордом, и я подумал… я подумал, что это конец. Что свадьбы не будет, потому что в остальное время ты часто соглашалась со мной по поводу всего этого, а потом все неожиданно поменялось. И я просто… я просто не знал, что еще делать. Блейк невпечатленно фыркнула. Она зарылась пальцами в волосы. — Такое ощущение, что все, что я говорю, пролетает мимо твоих ушей, — Кавьяр покачала головой. — Я просила тебя верить мне. Просила… просто говорить со мной. Знать, что я на твоей стороне. Тебе достаточно было бы просто спросить. И я бы ответила. Ты любишь меня? — Да. Блейк сощурилась. Ее сердце ударилось чаще, и девушка спросила: — Ты влюблен в меня? Секунда молчания. — Да, — кивнул Регулус и потер переносицу. — Достаточно давно, если честно. Странно, что ты не заметила, когда забежала на нашу с тобой гребанную свадьбу. — Извини, если после того, как ты потрахался с Норфолк, я не сильно доверяю твоим словам, — фыркнула Блейк. — Ты знаешь, кто предатель из Ордена? — Нет, — вздохнул парень. — Хотел бы я знать, но этого мне не доверяют. О нем знает мало человек, все они — самые близкие Лорду люди. Блейк кивнула. — Ты хочешь быть Пожирателем? Хочешь всего этого? Он запнулся на секунду, словно его мозгу требовалось время, чтобы осознать то, что его спросили, а потом верно ответить, но, перестав сопротивляться, он выпалил. — Это не то, чего я ожидал, но это то, за что я готов бороться. Такой ответ ее устроил, и Блейк кивнула. Она откинулась на спинку дивана, и они вместе молчали, ожидая, пока действие сыворотки пропадет. Регулус осторожно прислонился виском к ее колену, позволяя Блейк медленно зарыться пальцами в его кудри, зачесывая их назад, царапая скальп ногтями. — Ты ляжешь сегодня в нашей постели? — спросил он тихо. Она помолчала, а потом вздохнула. — Лягу. И уже поздно ночью, когда Кавьяр спала, доверительно подставив спину, Регулус зажмурился и поцеловал ее в затылок, молчаливо извиняясь за ложь. Опытные окклюменты всегда легко и просто могли избегать влияния сыворотки правды.