Ты можешь слышать, как я кричу:
«Пожалуйста, не оставляй меня»?
1 ноября 1979 Иногда Лили казалось, что она родилась не в ту эпоху. Ее не должно было существовать сейчас, что-то внутри магглорожденной волшебницы противилось тому, чтобы жить в это ужасное и темное время, когда лишь за сам факт ее рождения ей желали смерти. Лили все надеялась, что к ней придет добрый волшебник и скажет: мы ошиблись, мисс Эванс, вам стоит покинуть этот мир и отправиться в другой, лучший. Но время шло, а никто так и не пришел. А у нее самой, если говорить совсем честно, не было сил разбираться с этим дерьмом. Голова Лили разрывалась, и она вряд ли сможет забыть потерянное выражение Блейк, когда та рассказывала им, что именно случилось на приеме у Друэллы. Было много криков. Преимущественно от Барти, который ахуел, когда увидел, кто входит в ковен Кавьяр. Роб выглядел так, как будто его тошнит, но скорее всего, так и было. Потом были их недовольства относительно того, что Феликс покинул их странное собрание, а потом были маты о самом приеме. Потом были рыдания. Их никто не застал, кроме Лили, она хотела поговорить с Блейк, но увидела еретичку в библиотеке. Она сидела около дальней полки и, спрятав лицо в коленях, рыдала навзрыд. — Блейк? — тихо позвала ее тогда Лили, и блондинка вздрогнула, тут же принявшись стирать слезы. — Я думала, ты уже ушла, — хрипло сказала она. — Хотела поговорить с тобой, — нахмурившись и обеспокоенно пробормотала Эванс. — Что-то еще случилось? — Он спас меня, — всхлипнула Блейк. — Регулус. Глаза Лили расширились от шока. — Он спас меня, втолкнул в камин, я не хотела уходить без него, а он сказал, что он мой балласт, и что я должна бежать, и он просто… — она разразилась плачем, таким горьким, что Лили и сама захотела плакать. Но вместо этого она просто села рядом с подругой и обняла ее за плечи, притягивая к себе. — Я хотела, чтобы он пошел со мной. Почему он не сделал этого? — Потому что он любит тебя, — шепнула Лили, пораженная этим Регулусом Блэком. — Потому что ему легче самому погибнуть, чем позволить тебе сделать это. — Это не должно быть любовью. — Но это высшая ее форма, — улыбнулась рыжеволосая. — Жертвенная любовь. Это прекрасно, Блейк. — Это больно! — проревела девушка, и больше они об этом не говорили. Сейчас Кавьяр была занята тем, что погрузилась в фолианты, пытаясь найти хотя бы один крестраж. Они искали по всему Лондону упоминание Тома Реддла, но про него не было почти никакой информации, и Нарцисса незаметно пыталась говорить с Люциусом, и это тоже мало помогало. Малфой почти не упоминал хозяина сейчас, не после провала, когда от них сбежало два Пожирателя и еретичка. Поэтому Нарцисса и не догадывалась о том, где могли бы быть крестражи. Хотя у нее была мысль, что Лорд передал один из них на хранение Беллатрисе. Вряд ли, конечно, ее кузина знала, что именно ей досталось в подарок, но она точно относилась бы к этому с трепетом. Пока что никаких успехов. У Лили после побега Блейк, Барти и Роба так сильно болела голова, что ей пришлось записываться в Мунго, чтобы справиться с приступами тошноты и болями, которые сносили ее с ног. И пусть на подкорке сознания Эванс понимала, что с ней происходит, верить она в это не хотела. Слишком много всего сейчас происходило и рушилось. Они знали, чем Лорд пользовался, но застопорились на том, чтобы достать крестражи. Вместо того, чтобы переживать об этом, Лили начала переживать, когда встретила в приемном отделении Алису, а затем пыталась сдержать слезы, смотря на выписку о беременности. Феликс ушел, Лорд рассекретил и Барти, и Блейк, и Роба, они не приблизились к крестражам, а Питер был предателем — она не могла справиться с этим прямо сейчас. Лили казалось, что все вокруг нее рушилось со скоростью несущегося бладжера, и она не знала, как это остановить. Поэтому, когда Джеймс нашел ее на кухне с чашкой чая и красными, опухшими глазами, он и не понял, что сказать. Лили представляла, что выглядит так же, как в тот день, когда Поттер отвел ее на кухню, но сейчас проблемы были серьезнее, чем рухнувшие надежды на возвращение дружбы. Мир разваливался. Люди гибли. А они ничего не могли сделать. Не знали, как. Понятия не имели. Вернувшийся со смены Джеймс, едва сбросив ботинки, кинулся к Лили и опустился перед ней на колени, осматривая на предмет повреждений. Когда внешний анализ ничего ему не дал, он поправил очки и осторожно взял ее за руки. — Привет, любимая, — Лили всхлипнула, — что случилось? — спросил он самым мягким своим голосом. Когда она не ответила, карие с золотыми прожилками глаза Джеймса распахнулись, и рыжая тут же поспешила его успокоить. — Никто не… — она оборвала себя, — я не из-за этого… все… все нормально. — Хорошо, — Джеймс одной рукой выдвинул соседний стул и опустился на него, нахмурившись. — Тогда, что не так? Лили сделала глоток успокаивающего чая и вздохнула. Питер был ближе, чем просто друг для ее мужа, он был его братом, не по крови, но по… всему остальному, и Лили не знала, как именно это сделать. Как ей разбить Джеймсу Поттеру сердце? — Ты замечал что-либо странное в поведении Питера в последнее время? — спросила она, думая, что является королевой такта, но Поттер был достаточно умен, чтобы сразу же выдернуть руку из ее хватки и сказать твердо и уверенно: — Нет, Лили. — Джим, просто послушай меня, хорошо? — попросила рыжеволосая. — Я знаю, что ты хочешь мне сказать, — отрезал Джеймс, — но Питер не предатель. — Он и есть! — воскликнула Эванс. — Он предатель, а ты… — НЕТ! — крикнул бывший гриффиндорцев, и Лили поджала губы. — Он мой брат, Лили, я не хочу это слушать, понятно? Не собираюсь! Его лицо — яростное и злое — исказилось от внутренней боли от того, что из всех людей Лили подозревает именно Питера. На брови Джеймса блестела небольшая повязка на царапине от пойманного пару дней темного проклятья — его нельзя было просто залечить, поэтому след точно останется. Джеймс все еще был одет в темную форму аврора, полную карманов и специальных примочек, и он никогда раньше не казался Лили таким взрослым. — Но это он, Джеймс, — тихо выдавила из себя Лили, пытаясь приблизиться к мужу, но он лишь сделал шаг назад. — Это Питер. — Нет. — Да. — Прекрати это немедленно! — рявкнул Поттер. Лили вздрогнула, ее рука дернулась к палочке, уже по привычке, и шатен зажмурился, потряс головой, а потом вздохнул. — Лили, мы не будем это обсуждать, Питер не может быть предателем. Все странное, что есть в его поведении, из-за болезни миссис Педдигрю, и я не хочу, чтобы ты сама об этом говорила. — Почему? — спросила Лили тихо. — Почему ты просто не хочешь меня послушать? — Потому что у тебя отвратительный вкус на людей, — недовольно сказал Джеймс. — Так было со Снейпом, помнишь? — С ним было бы все хорошо, если бы он не подвергался насмешкам таких, как ты! — возмутилась Лили. — Конечно, да, — рассмеялся — он рассмеялся! — Джеймс. — Конечно, бедняжка Сопливиус лучше, чем кучка Мародеров, хотя именно он сейчас носится с меткой Пожирателя и кричит о желании убить всех магглорожденных. О желании убить тебя, — его дыхание оборвалось на миг, и Поттер покачал головой. — Джеймс, дело не в том, что я чувствую, — сказала Лили, — а в том, что Блейк пришлось бежать из поместья, когда Питер был там и докладывал Лорду. Это заставило Поттера замолчать. Его глаза комически расширились, а потом он снова нахмурился. — И Блейк точно знает, что это был он? — Да, — кивнула Лили. — Она сказала, как сильно ему было страшно около Лорда, но его никто не удерживал. — Питер смелый, — возразил Джеймс. — Он мог быть там как шпион, по заданию Дамблдора. — Да почему же ты не видишь, что он предатель! — возмутилась рыжеволосая, вскакивая со своего места. — Он мой брат! — Как и Сириус с Регулусом, да? — завопила Лили и тут же почувствовала себя виноватой. Она ведь теперь знала, что сделал Регулус, как он спас Блейк жизнь, и как она любила этого немного высокомерного и чопорного слизеринца. Но почему-то сейчас важнее были не чувства Кавьяр, а то, чтобы Джеймс поверил ей. — Не смей сравнивать это! — крикнул в ответ шатен, и Эванс поджала губы. — Питер… у нас есть эти братские узы, он… это он… он… он мой брат, Лили, — прошептал Джеймс, его глаза закрылись, и она всхлипнула. — Он мой брат, не смей говорить так о Питере. — Джеймс, пожалуйста, — она приблизилась к мужу. — Мне нужно, чтобы ты отступил от того Питера, которого ты любишь, и увидел того Питера, который помог Лорду пытать профессора Дрейка. Просто… попробуй. Он же странно себя ведет. — Его мать больна, Лили, — твердо сказал Джеймс. Он отступил на шаг, на его лице была странная решимость. — Джим, — взмолилась Эванс, — пожалуйста, послушай меня. Просто послушай меня, это Питер. Понимаешь? Это Питер, это всегда был Питер. Он предатель, он — крыса! Джеймс вздохнул. — Сделаем так, — сказал он. — Завтра у нас задание от Ордена, — внутри Лили что-то оборвалось, она и забыла, что Питер тоже там будет, — и я просто… посмотрю, как он будет себя вести, поговорю с ним, понимаешь? — Понимаю? — заорала Лили. — Ты издеваешься надо мной, Джеймс? Он предатель! Он чертов слуга Волан-де-Морта! Джеймс вздрогнул. Постепенно волшебники начинали бояться имени этого мага, его имя перестали упоминать, боясь накликать беду, но Джеймс не знал того, что знала Лили, и если раньше в Эванс жил стыд за то, что она не посвящает Поттера в эту тайну, то сейчас ей было не так уж и больно от этого. Ей бы потребовались годы, чтобы убедить Джеймс отступить от Дамблдора и его затей, а времени на это не было от слова совсем. — Не смей говорить о нем так, — твердо сказал парень. — Джим, — предупреждающе сказала Лили. — Нет, — Поттер поднял руку. — Мы не будем об этом говорить. Иди спать, Лили. Она сглотнула слезы. — Почему же ты не можешь просто мне поверить? — прошептала рыжеволосая. — Может, потому что ты не права? — спросил Джеймс. Лили издала горький смешок. — Следующий, кто погибнет по его вине, будет на твоей совести, Джеймс Поттер. И с этими словами она ушла спать. 2 ноября 1979 Внутри Джеймса жил огонь. Когда-то, наверное, так и было, но сейчас он просто ощущал себя уставшим. Они с Лили стояли по обе стороны от рабочего стола, нервно переглядываясь, пока Грюм повторял их план налета на небольшое оборонительное сооружение Пожирателей, которое те построили в районе Манчестера. По словам Дамблдора — а уж этому волшебнику Джеймс доверял — там держали нескольких магглорожденных волшебников, которые работали в Министерстве. Очевидно, в ближайшее время их должны были перевозить в другое место, поэтому сейчас — идеальный момент. Лили была напряжена. Она стреляла молниями из глаз в Питера, и тот отвечал ей тем же. В голове Джеймса не было сомнений в том, что на Эванс просто… нашло что-то, как и на Блейк. Он помнил Питера Педдигрю, неуклюжего и пухлого на первом курсе, как он боялся заговорить с однокурсниками, как он смотрел на большие компании и грустно вздыхал над своим завтраком. Этот безобидный мальчик вырос в достойного человека, в одного из ближайших друзей Джеймса, и он не собирался верить глупым бредням о том, что Питер может быть предателем. После объявления о том, что в Ордене завелся крот, все начали смотреть друг на друга волком, но Джеймс ни на минуту не сомневался в том, что его друзья предателями не были. Не друзья даже. Братья. Его семья. Те, кто был рядом, когда его родители умерли. Кто был на его свадьбе, кто стоял плечо к плечу с ним многие годы в Хогвартсе. Они никогда не смогли бы предать Джеймса. И уж точно не Питер. — Все всё поняли? — вывел его из задумчивости рокочущий голос Грюма. — Да, сэр, — весело подмигнул Сириус, а потом тут же обеспокоенно взглянул на Джеймса. Тот покачал головой. Нервы Бродяги были на пределе, ему не хотелось еще больше доставлять ему неудобств. Питер выглядел… как обычный Питер, что еще можно сказать? Он нервничал, беспокоился по поводу миссии, но он был нормальным, и Джеймс не видел того, что могло бы подсказать ему, был ли Питер предателем. Хотя, конечно, он и не допускал такого варианта. — Все разбились по парам, пятнадцать минут и отправляемся! — крикнул Грюм, и все зашевелились. Джеймс видел, как Лили двинулась в сторону Питера, он едва успел перехватить ее за руку и утащить за собой. — Не смей, — прошипел он. Лили обернулась на него, и в глазах его жены промелькнул тот редкий огонь ярости, темной и тягучей ненависти, который он видел иногда у Блейк. — Почему бы и нет? — спросила девушка. — Если он не предатель, то и поведет себя нормально, не так ли? На этих словах на них обернулся Ремус. Он смотрел с дальнего конца комнаты, обеспокоенный и уставший, но Лили не видела этого. Это видел только Джеймс, поэтому он пытался остановить Лили до того, как начнутся волнения. — Успокойся, — попросил Поттер. — Это не Питер. — Я уже сказала тебе Джеймс: просто так около Темного Лорда не сидят, — нахмурилась она. — Блейк могла ошибиться. — Блейк не ошиблась. — Прекрати верить всему, что она говорит, — прорычал Джеймс. Он ждал ответного выкрика, ярости или слез, чего он не ожидал, так это того, что Лили выдернет свой локоть из его хватки и просто выплюнет: — Прекрати верить всему, что говорит Дамблдор. Потом она ушла. Двинулась ближе к Марлин и Эммелине, которые были сегодня с Орденом. Амелия работала в Министерстве, она не собиралась рисковать. Если бы ее заметили на рейде, то тут же убили бы, и Дамблдор это понимал. И Джеймс был рад, что Ремус больше не волновался за свою девушку по поводу и без. Люпин приблизился к нему. — Что это было? — требовательно спросил он. — Ничего, — огрызнулся Джеймс. — Сохатый. Он вздохнул. — Лили убеждена, что Питер предатель. Я думаю, что это глупость. — Почему она так решила? — не понял Ремус. На его лице не было ни капли сомнения в том, что Педдигрю верен им, и за это Джеймс готов был его расцеловать. — Потому что Блейк бежала из поместья, когда увидела Питера и Лорда. О чем-то они там говорили, — хмыкнул Джеймс. — Это бред. Пит может спокойно работать шпионом, мы знаем, что Дамблдор упоминал об этом. — Конечно, — кивнул Ремус, его волосы слегка отросли и начали закрывать ему уши. Но лицо его изменилось. Оно стало чуть обеспокоенным, и он повернулся в сторону Питера. Другой Мародер заметил это, и его брови приподнялись. Он сделал было шаг к ним, но был перехвачен Бенджи Фенвиком по поводу уточнения их плана. — Ты же не веришь в это, не так ли? — уточнил Джеймс. Ремус стушевался. — Амелия упоминала что-то подобное, — пожал плечами Люпин. — Что не стоит верить Питеру. — Когда это было? — напрягся Поттер. — Вчера, — сказал Ремус. — Буквально умоляла меня сказать всем, что Пит — предатель. Люпин хмыкнул себе под нос. — Я думал, это глупости, но если они обе убеждены, то… — Блейк забила им головы какой-то дурью, — отмахнулся Джеймс. — Слушай, я бы хотел поверить в то, что она видела предателя, правда. Но… мы не знаем, что именно она делает там с Регулусом, я хочу сказать… он мог ее заставить, да? Ремус приподнял брови, его лицо выражало высшую степень сомнения. — Мы точно об одной Блейк говорим? — спросил он. — Если мне не изменяет память, это та самая девушка, которая не пошла на срезовую работу, потому что ей было холодно, и ни Макгонагалл, ни ты, ни я, ни девочки не смогли ее убедить. Ей пришлось ходить на отработки и переписывать задание, но она не выбралась из постели в тот день, — Лунатик фыркнул себе под нос. — Эта девушка слишком упряма, чтобы идти на поводу у Регулуса Блэка. — Не всегда методы убеждения законны, Рем, и ты это знаешь, — сказал Джеймс. — Возможно, — согласился Ремус. — Но! — он поднял ладонь. — Один — это случайно, два — может и совпадение, но три говорящих. Сохатый, я бы задумался. И он отошел, чтобы поболтать с Дамблдором. Наконец, все приготовления были закончены, и они готовы были отправляться. Разделившись по парам — Лили была с Сириусом, а Питер — с Бенджи — они аппарировали на нужное место. Это был небольшой заброшенный пансионат времен Второй Мировой, в котором лечили английских солдат, и он был достаточно жутким местом еще до того, как здесь обосновались Пожиратели — если кто-то спросит мнения Джеймса. Грюм подал сигнал, и они разошлись. Джеймс и Ремус, оказавшиеся в паре, обошли пансионат с правой стороны вместе с еще одной группой, в которой были Марлин и Гестия Джонс. Они кивнули друг другу и приблизились к дальней двери, которая была очень узкой и очень обшарпанной. Затем они замерли. Послышался свист, похожий на тот, что издает соловей, и Ремус со всей дури распахнул дверь. Внутри им встретились трое Пожирателей смерти. — Авада Кедавра! — заклятие пролетело над головой Марлин, и она яростно закричала, выкидывая палочку вперед. С конца ее оружия сорвался голубой огонь, и Пожиратель отлетел к стене. — Инкарцеро! — крикнул Ремус, а потом они все обернулись на Маккиннон. — Что это были за чары? — спросила Гестия. Ее розовая макушка оказалась посыпана краской, опавшей с потолка. — Я не знаю, — растерянно сказала Марлин, смотря на свою палочку. — Просто… что-то пришло мне в голову, и я… — она едва дернулась, а потом расслабилась. — Не знаю, не важно. Видимо, магия помогла. — Ну тогда хорошо, что ты с нами, — усмехнулся Джеймс, и Марлин ему подмигнула. С этим настроением они бросились дальше. В следующем коридоре уже разразились военные действия. — Оглохни! — Редукто! — Авада Кедавра! — Редукто! Заклинания летели с разных сторон, многие из них были невербальными, и Джеймс уже поплатился за невнимательность разорванным рукавом и треснувшим стеклом. — Окулус Репаро! — крикнула пробегающая мимо Эммелина. — Спасибо! Флиппендо! — они побежали дальше. Забранные из Министерства работники были на нижних этажах, и ими должны были заниматься Сириус и команда (включая Лили), и Джеймс яростно отбивался от Пожирателей, очищая голову. Наконец, он пришел к полностью автоматическому режиму. Эту находку Поттер обнаружил после прочтения книг о легилименции. Когда он начинал закрывать свое сознание, беспокойство о жене и лучших друзьях переставало мучить его, он мог нормально мыслить. — Авада… — Протего! Поттер, не спать! — Есть, мэм! Редукто! Протего! Силенцио! Они с Эммелиной переглянулись, подмигнули друг другу, а потом раздался громкий взрыв и крик Гестии Джонс. — Я прикрою! — пообещала Марлин, двинувшись к Эммелине, пока Ремус и Джеймс освобождали Гестию из-под завалов. Она стонала, правая сторона ее тела была покрыта кровью, и Джеймс быстро активировал аварийный портключ на ее шее, чтобы доставить девушку в Мунго. — Нет! — успела крикнуть она, зная, что может сражаться, но таков приказ Дамблдора. Если можно отправить кого-то в Мунго, если этот человек ранен — не нужно рисковать. Никому не нужны лишние жертвы. И почему вообще Лили сказала, что… — Орбис! — крикнул Джеймс. — УХОДИМ! — раздался голос Сириуса под Сонорусом, и Джеймс поспешил к выходу, прихватив Марлин. Ее левая рука странно и безжизненно висела у ее бедер, но она могла идти, поэтому Поттер не настаивал. Вместе они смогли пробиться к выходу, обезвредили Пожирателей и уже почти вышли на улицу, когда Джеймс понял, что ни Лили, и Питера там не наблюдается. Кажется, Ремуса рядом с ним постигли те же мысли, потому что он напрягся. — Где Лили? — на вздохе спросил Джеймс. За его спиной Пожиратель упал, пораженный заклятием Эммелины. — Была прямо за мной, — ответил громко Сириус. — Блять! — Поттер кинулся назад. — Стой! Конечно, они ломанулись за ним. Но сейчас он не хотел об этом думать. За его спиной были шаги двух друзей и крик Грюма, но сейчас Джеймс просто хотел, чтобы его жена не совершала ошибки. — Остолбеней! — крикнул он вставшему на ноги и очень потрепанному Пожирателю. Кажется, остальные из их числа уже либо сбежали, либо были мертвы. И Джеймса настораживало, что Бенджи тоже не было на улице, но он не хотел об этом думать. Не сейчас. — …дрянь! — послышался крик Питера, и это заставило их втроем замереть. — Они там! — шепнул Сириус. Они двинулись по узкому проходу пансионата к небольшому коридорчику, который сам вывел их в что-то вроде бальной комнаты, судя по размерам, но здесь были разбросаны старые кровати с пружинами, и Джеймс предположил, что это основное помещение военного госпиталя. Лили стояла прямо перед Питером, к ним лицом. Ее правые бровь и глаз были залиты кровью, а одна нога подрагивала, но девушка твердо держала палочку перед собой. — Не смей говорить так со мной! — зашипела Лили, она еще не заметила Мародеров, а они не спешили показываться на глаза. — Думаешь, можешь просто прийти сюда и сказать, что я предатель? — яростно сказал Питер, а потом вдруг рассмеялся. У Джеймса по спине пробежал холодный пот от этого смеха. — А почему бы и нет? — Авада Кедавра! — крикнул Питер, и Лили метнулась в сторону, отворачиваясь от атаки. — Да что ты можешь знать о Лорде, мелкая сука? Лили зашипела. Джеймс хотел было выйти, но Сириус расчетливо остановил его. — Я знаю достаточно. — Конечно, — хихикнул Педдигрю. — Кавьяр всем, наверное, растрепала, как ей было весело сваливать из поместья. Интересно, а она рассказала всем о том, что свалила с двумя Пожирателями, которых перетянула на свою сторону? Лицо Лили побелело. — О, я полагаю, если меня поймают, Дамблдору будет интересно узнать о том, чем именно вы, ведьмы, занимаетесь. — Остолбеней! Питер отскочил, он уже было поднял палочку, но в этот момент они решили выйти. — Что здесь происходит? — рявкнул Джеймс. Он тяжело дышал, его грудь вздымалась. — Сохатый, — вскрикнул Питер, — чувак, твоя жена сошла с ума. — И почему же это? — вкрадчиво спросил Сириус, незаметно двигаясь так, чтобы перекрыть дорогу к Лили. Джеймс был ему так сильно благодарен. — Из того, что мы услышали… И после этой фразы лицо Питера изменилось. Джеймс не был уверен, что хотя бы раз видел это выражение. Питер стал похож на Мальсибера, с которым Поттер однажды пересекся в школе. Он стал озлобленным, яростным, но почему-то очень испуганным. Направив палочку в сторону середины зала, где стояла одна развалившаяся кровать, которая все еще отделяла Мародеров от Лили, он четко сказал: — Адское пламя! — и, обратившись в крысу, кинулся по проходу. — ЛИЛИ! — завопил Джеймс, он рванул вперед, но Ремус перехватил его за плечи. Возможно, в тот момент он ненавидел Лунатика так, как никого и никогда. И пусть Джеймс головой понимал, что бежать через Адское пламя — это самоубийство, он не мог контролировать себя, когда Лили, его Лили, была по ту сторону чертового огня. Она громко закричала, упираясь в стену, когда яростный огонь лизнул ее руки. — ЛИЛИ! Рыжеволосая девушка рухнула на колени, попыталась отскочить, но на ее пути стояла очередная кровать, и Ремус потянул Джеймса на улицу. Последнее, что он видел прежде, чем сраженные огнем стены заслонили от него пространство, это любовь всей его жизни, корчащуюся в Адском пламени, которое запустил его когда-то названный брат. Следующий, кто погибнет по его вине, будет на твоей совести, Джеймс Поттер. Он не думал, что это будет его жена.