Края бездны сомкнулись, дышать нечем. Стоишь на дне и понимаешь — слишком поздно.
20 ноября 1979 Несмотря на то, что с раннего утра в животе Блейк поселилось странное ощущение (во-первых, ее опять тошнит; во-вторых, она предчувствует), что мир катится куда-то в бездну, в этот конкретный момент ей кажется, что все вокруг сверкает искрами радости. Весь ковен плюс мальчики здесь. Они расположились в библиотеке, которую немного переделали под… нечто вроде штаба, если говорить честно. Поставили диваны и кресла, убрали ненужные экспонаты, помыли окна, которые успели загрязниться из-за осенних дождей. Все смотрели на довольную Лили, которая уплетала за обе щеки виноград без косточек, который для нее непонятно, где достала Нарцисса. Притащила под вечер в целлофановом пакете, помыла, закатав рукава, и высыпала на тарелку, усаживаясь около рыжей ведьмы. Блейк в которой раз удивилась — Эванс и Блэк. Куда только катится мир, а? — Как житуха в мире живых? — громко спросил Роб, покосившись на Лили. Она чуть дрогнула. Конечно, для нее — для многих здесь — было все еще странно работать и жить вместе с кем-то, кто был на другой стороне, но Блейк видела, как Роб и Барти с каждым днем все сильнее проникали внутрь этой небольшой коммуны. Самими слизеринцам тоже было немного неловко находиться здесь, но девочки из ковена были достаточно добры и достаточно верили в них, в идею о единстве, чтобы распри постепенно забывались. Иногда Амелия все еще вздрагивала, когда видела Барти в коридоре, а сам Роб не мог заставить себя сесть около Марлин за обедом, если они все собирались в доме, но это… работало. Чем бы оно ни было, оно работало, и это было чудо. — Прекрасно, — саркастично сказала Эванс, ухмыляясь. Она провела пальцами по бинтам на своих руках. Ее шрамы постепенно заживали, вернее, остатки тех шрамов, но Ярослава очень просила Лили пока что не снимать повязки. Она должна была быть уверена, что никакая зараза не проникнет рыжей под кожу. — В любом случае, — провозгласила Марлин, хватаясь за бутылку сливочного пива, — это лучше, чем смерть. Эммелина поперхнулась и расхохоталась. — Определенно, спасибо, — закатила глаза Эванс. — На самом деле, — Мулона потянулась, — что-то изменилось. Чувствуете? — Первый зов, — прошелестела Ярослава. — Это был первый зов. — Типа… — нахмурился Барти, — как брачный зов? — Что? — Крауч, фу! — Черт побери, кто его позвал? Барти покраснел. — Первое единство ковена в экстренной ситуации, — подала голос Блейк, улыбнувшись. — Считайте, что это момент, когда засыхает печать на письме из Хогвартса. Назад дороги уже точно нет. — Так мы теперь точно сестры? — улыбнулась Лили. — Бля, надеюсь нет, — Мулона качнула головой и сделала глоток огневиски, — я жила с этой парочкой пять лет в Мисмахиас, они абсолютно точно не умеют убираться. — Пошла ты, — возмутилась Блейк и кивнула в подругу украденную виноградинку. — Ты была еще хуже! — Это, кстати, правда, — кивнула Лира. — Вы знали, что однажды, когда Мулоне понравился… — Мы идем спать! — рявкнула американка и ткнула пальцем в Лиру. — Ты напилась и несешь бред! — О, это когда она настолько сошла с ума, что делала на ладони заметки каждый раз, когда они пересекались взглядами? — хихикнула Кавьяр. — Закрой рот, варвар! — возмутилась Мулона. Но смех было уже не остановить. Роб приподнял брови и внимательно посмотрел в глаза Каррас. — Привет. — Пока, придурок, — закатила девушка глаза. — Она мне нравится. — Она тебе не по зубам, — усмехнулась Нарцисса и протянула еще винограда Лили. — И то правда, — вздохнул Эйвери. — Уже поздно, — потянулся Феликс. — Я собираюсь пойти спать. И вам советую. — Конечно, — лениво отозвалась Эммелина, растекаясь по дивану. — Скоро пойдем. Он смерил девушку неубежденным взглядом, потом вздохнул и вышел из гостиной. — Ауч, — хихикнула Яра. — Он меня раздражает, — огрызнулась Вэнс. — Придурок. — Он тебя раздражает? — хихикнула Лили. — Захлопнись. — О, начались женские разговоры, — вздохнул Барти. — Я тоже спать. Но серьезно, не засиживайтесь. — Лично я собираюсь очнуться только завтра в обед, — улыбнулась Нарцисса и элегантно поднялась с дивана. — К тому же, мне нельзя пить. — Да, как и Лили, — напомнила Лира, и легкая улыбка на губах Эванс дрогнула. Постепенно, все члены их небольшого общества заговорщиков разошлись по своим комнатам, и Блейк помогла Лили вернуться в ее спальню. Они устроились на постели, и тогда рыжая задала вопрос, который Блейк давно от нее ждала. — Как он? — тихо спросила Лили. — Плохо, — честно и быстро ответила блондинка. — Правда, плохо. Это что-то… твоя смерть все изменила, Лили. И так будет всегда. Даже, когда он узнает. — А он узнает? — хмыкнула бывшая гриффиндорка. — Конечно, — кивнула Блейк. — Он уже на пути к этому, честное слово. Осталось чуть-чуть. — Это глупо, что я не хочу, чтобы он был здесь? — спросила Лили. — Из-за того, что это опасно? — усмехнулась Блейк. — Нет, ты же… — Не из-за этого, — покачала рыжая головой. Она ковыряла кожу около ногтевого ложа, прикусывала губу, и Блейк не была уверена, что хоть раз видела ее настолько… нервной? — А в чем тогда дело? — Если Джеймс приедет сюда, — шепнула Лили, — то он будет… Джеймсом. Героем сказки. Кавьяр дернула уголком губ. — Я просто хочу, чтобы… — рыжая судорожно вздохнула, — я не виню его, ты не подумай. Он никак не виноват в том, что со мной случилось. Но у Джеймса есть эта убежденность, что он — главный герой всей истории. — Заносчивый засранец, я знаю, — кивнула Блейк. — Он не верил насчет Питера, не думал даже об этом… — Лили поудобнее устроилась на подушках. — Это жестоко, что я хочу преподать ему урок? Блондинка вскинула брови. — Совсем нет. Мальчикам иногда нужно напоминать, что они — не единственные игроки в песочнице. — Звучит так глупо, — покачала Лили головой. — Просто… Джеймс не сможет нормально жить, если будет думать, что он всегда прав, что он… — она прикусила губу. — Наверное, я слишком жестока к нему. — Лили, — позвала ее Блейк, — я люблю Джеймса, но если он и дальше будет верить в то, что он — великий и неприкасаемый, то очень скоро он умрет. А мне не хотелось бы этого. К тому же, он — твой муж. Если ты хочешь таким образом научить его чему-то, не стесняйся, я найду тебе мелки и доску. Эванс фыркнула. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, когда ее прервал хлопок. Они взвизгнули и схватились за свои палочки. — Простите, мисс Блейк, Кричер не хотел напугать вас, — проскрипел домовой эльф дома Блэков. Кричер выглядел… странно, если не сказать напугано. Он нервно оглядывался по сторонам и постоянно скручивал свои уши. — Кричер, — взволновано спросила у него Блейк, — где Регулус? Что ты здесь делаешь? — спросила она, подскакивая с постели. — Хозяин попросил передать мисс Блейк это письмо, — хрипло сказал эльф, протягивая девушке пергамент, перетянутый нитью. — Что? — изумилась Блейк. — Где Регулус? — Кричеру не позволено говорить, — затопал ногами домовой эльф. — Кричеру не позволено! — и эльф, выронив странный, маленький камушек из своей ручки, подтолкнул его к Блейк, а потом исчез с тихим хлопком. — Какого… — пробормотала Кавьяр, раскрывая письмо. Дорогая Блейк, Видит Мерлин, не такого конца для нас с тобой я хотел. Кричер должен передать тебе это письмо как раз вовремя. Не пытайся искать меня, не пытайся спасать — я принял решение, и я не собираюсь отступать. Когда все будет кончено, Кричер перейдет к тебе, он все тебе расскажет, но сейчас нельзя. Прости. Прости меня, любовь моя, но сегодня я умру. Так нужно. Я должен сделать в этой жизни хоть что-то важное, я обязан это и тебе, и себе, и всем тем, кому я причинил боль выбором, который сделали за меня. Я люблю тебя. Это единственная истина для меня, и я не собираюсь больше лгать. Я люблю тебя. Мне жаль, мне очень жаль, Блейк. Переживи эту войну, любовь моя, Навеки твой, Регулус. Блейк всхлипнула, опустившись на колени. Она сжала в руках письмо. — Блейк, — позвала ее Лили, — Блейк, что случилось? Что с Регулусом? — обеспокоенно сказала девушка. Кавьяр на минутку прикрыла глаза. Она установила сильнейшую ментальную защиту, чтобы сдержать прорванную плотину эмоций, а потом схватилась за камень, который выронил Кричер. Внимательно его осмотрела. Кричер был умным домовиком. Ему был дан приказ не говорить о том, куда направляется его непутевый хозяин. Но не было и слова о том, чтобы не давать подсказки. — Лили, — елейно позвала Блейк, — передай остальным, что мне нужно отойти. — Что? Куда? Блейк поднялась с колен и вытащила из кармана палочку. Ей было все равно, что на улице конец ноября, а она одета в одну только пижаму. Абсолютно все равно. Плевать. Не важно. — Я собираюсь притащить сюда своего мужа, — рыкнула она и испарилась во вспышке аппарации. 21 ноября 1979, раннее утро, очень-очень раннее утро Регулус сглотнул. От пещеры Волан-де-Морта исходила какая-то нездоровая аура, словно она предупреждала: ты умрешь, если ступишь внутрь. Но, если честно, Регулусу было поздно поворачивать назад. Он уже знал о крестражах. Он уже был в старом приюте Реддла, и он уже видел ту фотографию. Фотографию этого места, этой расщелины. К тому же, письмо его жене уже было доставлено. Поворачивать назад не было смысла. Не теперь. И уже никогда. Регулус принял решение. — Хозяин Регулус, — прокаркал Кричер рядом с ним, — хозяин должен вернуться домой, хозяина будет искать мисс Блейк. Хозяину нужно… — Ничего мне не нужно, — отрезал брюнет. — Ты помнишь свою роль? Кричер захлопал ушами, начал топать, явно подавляя желание наказать себя. Регулус зажмурился. Он знал, что будет тяжело уговорить домовика на подобную авантюру, но не представлял, что тот будет настолько сильно убиваться. Возможно, он недооценил, насколько Кричер был привязан к парню. — Кричер, — Регулус опустился на колени перед эльфом, хватаясь за его тонкие ручки, — повтори план. Сейчас же! — Кричер должен напоить хозяина Регулуса этим мерзким зельем, — прохрипел Кричер, царапая свои уши. — Кричер должен забрать мерзкий медальон и доставить его мисс Блейк. Кричер должен сказать, что это за медальон и попросить мисс Блейк найти способ его уничтожить, — эльфа затрясло, по его щекам потекли слезы. — Кричер должен сначала забрать медальон, Кричер не должен рисковать… — он шмыгнул носом, — не должен рисковать собой, чтобы спасти хозяина Регулуса. Кричер должен заботиться о мисс Блейк так, как заботился о хозяине. Кричер должен служить мисс Блейк и оберегать ее сильнее всех, кого Кричер когда-либо оберегал. Блэк кивнул. Это был самый тупой план, который он когда-либо придумывал. Наверное, была все же причина, по которой он не занимался этими дурацкими розыгрышами, которые так любил его старший брат — у Рега просто не хватило бы на это способности планировщика. — Ну тогда идем, — кивнул брюнет. — И помни, Кричер, — домовик в ожидании приподнял на него лицо, — вернись домой даже в том случае, если я не смогу, понял? Рыльце Кричера исказилось, его глаза сощурились, губы — задрожали, он собирался заплакать, и Регулус ощущал, как и в его горле образовался ком горьких сожалений о жизни, которую он вряд ли сможет прожить. Кричер не успеет вернуться за ним, это было без слов понятно, но Блэк постарается продержаться достаточно, чтобы домовику не пришлось наблюдать за тем, как гибнет в объятиях инферналов его хозяин. — Кричер? — требовательно позвал его Регулус. — Кричер все понял, хозяин Регулус, — прорыдал эльф. — Ну ладно, — парень кивнул сам себе и поднялся с колен, — что там, заплатить кровью? — Да, хозяин Регулус. Домовик так часто повторял его имя, что брюнету казалось, что он хочет запомнить эти мгновения, когда ему еще было, к кому обращаться. Регулус посмотрел на свою ладонь. Лунный свет отражался от золотого кольца на безымянном пальце, и он вдруг понял, как сильно он сожалеет о том, что не попрощался с Блейк лично. Это было, на самом-то деле, единственное, о чем он жалел — о том, что отнял у них с Блейк время. В голове Регулуса всплывали образы и мечты о счастливом будущем. У них могли бы родиться дети, возможно, не сейчас, через год или два, и Блэк не был бы таким родителей, каким были Вальпурга и Орион, он бы на самом деле любил их, не важно, какой выбор они сделают. Они бы продолжили жить в домике в Шотландии, но каждое лето, когда дети возвращались бы из Хогвартса, они уезжали бы в Грецию, в поместье Кавьяров, которое Блейк восстановила, но которое Регулус так и не увидел с тех пор. Они бы ездили на пляж. И они бы обязательно завели собаку или кошку. У них должно было быть домашнее животное, Регулусу никогда не разрешали заводить животное. Во взрослом возрасте он был позволил детям выбрать цвет стен. Регулус бы приезжал на их игры в квиддич, он бы болел за их команды даже в том случае, если бы они не учились в Слизерине. И, Мерлин Великий, он бы гордился ими. Он бы там сильно хотел ими гордиться. Он смог бы стать лучшей версией самого себя ради Блейк и ради детей. Но теперь это были лишь мечты. Регулус имел представление о том, что он вряд ли сможет выбраться из пещеры. И из-за него девушка, не нарушившая брачной клятвы несмотря на его ошибки, будет связана с призраком узами этого брака. Блейк запомнят, как вдову труса, который умер неизвестно где, оставив ей дурацкую записку, ничего не объяснив почти. Он вдруг понял кое-что. Регулус не знал этого раньше, догадался лишь в тот момент, когда Блейк попросила бежать с ней, но сейчас, когда смерть дышала ему в затылок, Регулус осознал это в полной мере. Раньше в любой ситуации, когда ему нужен был совет, он смотрел на ночное небо. Его глаза безошибочно находили яркую звезду Сириуса, которая освещала все вокруг. Он смотрел в ледяной, неизведанный космос, которому никогда не было до него дела, и на что-то еще надеялся. Но старший брат давно сошел с его орбиты, теперь он был лишь далеким небесным телом, а вот Блейк была рядом. Регулус знал, что они любили друг друга. Он знал, что еретичка любила его так, как никто и никогда его не любил. Регулус зажмурился. Может быть, однажды, он смог бы помириться с Сириусом, он нашел бы в себе силы простить и его, и себя, и они снова стали бы братьями, какими были когда-то в детстве. Наверное, Блейк помогла бы ему преодолеть это, она бы стала его путеводной звездой. Но Регулус вряд ли это узнает. Он сглотнул горечь, бросил последний взгляд на небо, жалея о последних словах, которые он сказал брату, когда тот ушел из дома, а затем снова посмотрел на кольцо. Прости меня, любовь моя, умоляю, прости, подумал он. Блейк не простит его, не простит призрака, но однажды, когда они встретятся в другой жизни, она узнает, что была его главной причиной бороться за лучший мир. — Пора, — сказал он. Оттягивать больше не было смысла. Регулус одним рывком провел палочкой по руке, а после приложил ладонь к камням. Горное чрево содрогнулось, заскрипело, и перед ним открылся проход. Дороги назад больше не было.***
Блейк выпрыгнула из вихря аппарации почти в океан. Не самое лучшее ее приземление, бывали и получше. Перед ней развевались волны океана, бушующие у острых краев утесов. Блейк с радостью осталась бы здесь, чтобы полюбоваться красотой дикой стихии, но у нее была работа, ей срочно нужно было надрать задницу смерти и забрать мужа в Ираклион до того, как он сдохнет. Ну что за драматичный ублюдок! Магия поиска привела ее к расщелине между камнями, глухо наваленными друг на друга. Блейк нахмурилась. Ее пижама, состоящая из рубашки Регулуса и каких-то старых спортивных штанов старшего брата, уже промокла от постоянных брызг, а магия упрямо показывала, что нужно пройти внутрь, за расщелину. И как блять она должна это сделать? Потом ее глаза зацепились за темное пятно на камнях. Кровь. Ну конечно, подумала она, рассекая палочкой ладонь, конечно, кровожадная пещера зачем-то требует крови. И что именно Регулусу понадобилось здесь? Как только гора вздрогнула и распахнула перед ней двери, Блейк услышала дикий крик, какие-то странные шумы и нечто похожее на умоляющий голос Кричера. Она кинулась вперед, запнулась по дороге, ободрала руку о камень в очень узком участке пути, а потом почти упала, споткнувшись о каменистые… А, неважно. Перед ней открылась самая жуткая картина в ее жизни. Вопящий Кричер прямо около нее прижимал что-то к груди и плакал, пока там, впереди, на небольшом островке, едва стоящий на ногах от… неизвестно чего Регулус отбивался от сраной армии инферналов. Блейк яростно выдохнула и дернула Кричера за его тонкую ручку. — Я убью вас обоих к чертям! — ошеломленно завопила Кавьяр. — Как это случилось? — Кричеру запрещено говорить, пока хозяин… — Жив, — подвела итог Блейк, яростно дыша. — Это то, что он тебе приказал? Тебе нельзя говорить мне, пока он жив? — Да, мисс Блейк. Блондинка издала странный звук, похожий на крик дикого животного, а потом направила палочку на инферналов. — Ты можешь забрать его оттуда? — Хозяин запретил Кричеру… — Ясно, — хмуро подвела итог Блейк. — Тогда стой здесь и будь готов забрать меня, понял? — Да, мисс Блейк. Блондинка покачала головой, помолилась всем богам, которых знала, а потом прыгнула прямо в чернильную воду, не слыша писка домового эльфа. Стоило ее телу коснуться глади воды, как вокруг нее сомкнулось море инферналов. Разваливающиеся на части трупы облепили ее тело, пытаясь утянуть на дно, и Блейк, сотворив заклятие пузыря, начала разбрасываться огненными чарами, хотя уже успела кучу раз проклясть и себя, и Регулуса, и их брак, и этот мир, и Лорда. Инферналы все наступали, и Блейк хотелось просто позволить им убить ее, и, если бы она не была ответственна за весь ковен, она определенно так бы и сделала, но девушка не могла позволить глупому желанию спасти Регулуса подставить все их дело, поэтому она направила палочку на дно под собой и произнесла слова, которые когда-то поклялась не говорить. — Адское пламя, — из-за подводного пузыря заклятие вышло немного расплывчатым, но искры начали разгораться, и Блейк, довольная испуганными инферналами, поплыла вперед, отпихивая от себя живые трупы. Вода сжималась вокруг нее. Инферналы кинулись вперед, туда, где был Регулус, но они были слишком напуганы, чтобы хватать его, и Блейк не могла видеть, но надеялась, что успеет. Ей пришлось израсходовать огромное количество душевных сил, чтобы не закричать, когда она, наконец, добралась до мужа. Тело Регулуса уже опустилась на дно. Его грудь и руки под разорванной рубашкой были покрыты кровавыми царапинами, а на лице уже наливались синяки. Блейк схватилась за него, обняла руками и ногами и завопила: — КРИЧЕР! Домовик, чудесный домовик, всего за несколько секунд добрался до них, схватился за Блейк, и выбросил их на траву прямо над пещерой. Вода, отравленная темной магией Лорда, медленно поглощала Адское пламя, но Блейк знала, что потребуется много лет, чтобы жерло открытого ей мини-вулкана погасло. Возможно, так пещера очистится. Кричер вдруг закричал, схватился за что-то, прижатое к груди, и Блейк убрала с лица мокрые волосы, с ужасом рассматривая домовика. В его кривых пальцах был зажат неизвестный Кавьяр медальон. Задетый Адским пламенем, он потрескивал, пока искра не добралась до замка, распахнула его. Черное месиво из теней вырвалось на свободу, и Блейк сильнее обхватила тело Регулуса, прижимая его к себе. Масса стала головой Лорда. Он кричал и вопил, а потом — исчез. — Крестраж, — ахнула Блейк, смотря на медальон. Глаза Кричера распахнулись, и он, упав на землю, зарыдал. — Кричер, Регулус пошел за крестражем? — рявкнула она. — Да, хозяин… — домовик запнулся. Блейк подавилась воздухом и всхлипнула. Она посмотрела Регулуса. Он отдал Кричеру приказ — рассказать обо всем Блейк только после его смерти. И, черт побери, будь Кавьяр проклята, но она не оставит своего мужа мертвым. Он столько ей задолжал! Ублюдок. — Рег, — всхлипнула она снова и посмотрела на тело, которое обнимала до сих пор. — Нет, нет, нет, эй… — он не дышал. — Регулус, пожалуйста. Ну же, очнись! Очнись, черт тебя дери! Его рубашка была покрыта кровью и слизью, оставшейся от уничтоженных им инферналов. Он был покрыт ранами, и он не дышал. — Черт побери, — яростно заплакала Блейк, — да ни в жизнь, блять. Кавьяр знала, что это плохая идея. Если честно, большинство ее идей за последние два года котировались как «не очень», но ей было все равно. Она сдернула с руки одно из колец сестры, которое тут же стало Ключом Соломона. Если семейная книга хранилась на ее шее, то наследие Натаниэля Дрейка она держала ближе. Темные и кровавые ритуалы еретиков, которыми уже давно никто не пользуется, были чем-то новым для нее, но она имела представление о содержании этой книги. И она точно знала, что найдет внутри то, что ей нужно. Пробуждение. Воскрешение. Перед ней на страницах зудели черные буквы, написанные кровью. Они призывали ее, умоляли ее дать им напиться крови, заплатить цену. Блейк не знала, какой будет эта цена. И ей было плевать. Она уже стольких потеряла, поэтому, не задумываясь, порезала запястье, словно готова была отдать жизнь. Кровь — алая и горькая, пропитанная болью и огнем — потекла по ее коже, закапала на раны Регулуса, а потом, словно ожив, впилась в его раны, исцеляя их. Тело ее мужа изогнулось от нестерпимой боли, его выгнуло, он захрипел, закричал. Кричер хотел было броситься, но Блейк не позволила. Сказать по правде, девушка не помнила, чтобы смотрела на слова из Ключа Соломона, но ее губы зашептали древние чары, и ее скрутило. Боль была неописуемой. Ничего подобного раньше она не испытывала. Казалось, что в живот вогнали колья, закаленные и жгучие, а потом начали крутить внутри, усиливая страдания. Блейк всхлипнула, застонала, но не перестала читать заклятие. Древний язык Иерихона тек с ее губ, как золотой мед, услада для глаз старинных колдунов и колдуний, ее магия бурлила в ее венах, и Блейк кричала, и кричала, и кричала. Так больно. Так чертовски больно. И вдруг Регулус задышал. Его раны все еще были тяжелыми, но он дышал, его грудь — изорванная и покрытая кровью и слизью — вздымалась, и боль постепенно стихала. Блейк всхлипнула. Она протянула ладонь, все еще испачканную в жертвенной крови, и убрала прилипшие на его лоб кудри. Осторожно, чтобы не потревожить Регулуса, она посмотрел на Кричера. — Ты можешь перенести нас туда же, куда ты доставил записку? Только найди там пустую комнату? — спросила она шепотом. Связки болели. Она кричала? Блейк не помнила этого. — Да, мисс Блейк, — радостно прорыдал Кричер. Блондинка снова обхватила Регулуса руками и прижала ближе к себе, проклиная каждую минуту сегодняшнего вечера. Они оба были покрыты кровью, оба еще не оправились от того, что случилось, но Кавьяр почувствовала себя лучше, когда оказалась прямо в центре большой гостиной Ираклиона. — Не то, что я имела ввиду, — поморщилась она, смотря на домового эльфа. — КАКОГО ЧЕРТА? — завизжала Нарцисса, стоящая в проходе. Ее шелковая ночнушка не скрывала мурашек, пробежавших по коже. — Привет, — всхлипнула Блейк, — мне не помешала бы помощь. Миссис Малфой судорожно закивала и начала голосить, призывая всех, но Блейк не помнила этого, она начала терять сознание, упав на пол. Но одна мысль, последняя мысль, все же пронеслась в ее голове. Она не чувствовала в магии ковена колебаний. Они даже не поняли, что случилось, значит, магия запросила другую цену. Но какую? И уже чуть позднее, когда над ней нависло обеспокоенное лицо Пандоры, она поняла, какую именно. Блейк всхлипнула. По ее бедрам текла кровь.