Вкус Малфоя

Когда следующим утром Гарри проснулся, он все еще чувствовал себя уставшим, разбитым и очень потерянным. Не желая разбудить Драко, он просто молча лежал и пытался разобраться в своих мыслях. Смешно, но сильнее всего он переживал не из-за своего дебюта в роли шпиона, а из-за раскрытия его тайны перед Блейзом. Одной из причин его нервных метаний была вина: Блейз теперь знал, а вот Рон и Гермиона — нет. Предполагалось, что они его лучшие друзья, но у гриффиндорцев не было ни малейшего намека на разгадку его истинной сущности. Гарри приложил массу усилий, чтобы сохранить свою тайну, и рядом с друзьями он становился еще более осторожным. Разумеется, отношения с Драко очень помогали сохранению тайны. Никто, особенно Рон и Гермиона, не мог ожидать, что Гарри Поттер будет целоваться с Драко Малфоем при любой возможности. Причины, по которым он сошелся с Драко в самом начале учебного года, были исключительно эгоистичными, но они помогли усилить его прикрытие. Но потом их отношения с Малфоем стали одной из причин, по которой Гарри не хотел раскрываться перед Роном, пока ситуация не станет предельно критичной. Рон никогда не мог сохранить тайну, которую ему доверяли. К тому моменту, как сам Уизли разобрался бы в ситуации, все окружающие уже знали бы правду о прошлом Дастина. Учитывая их совместные занятия, Рон постепенно привыкал к Драко. Так что, возможно, у Гарри еще есть шанс остаться другом Уизли, когда все закончится. Но в данный момент, темперамент Рона был непреодолимой преградой. Не стоит забывать и о безопасности. Одной из причин сокрытия правды было стремление защитить своих друзей. Если они не будут ни в чем замешаны, то у них будет меньше шансов пострадать. К примеру, Рон не участвовал вместе с Гарри ни в одном «приключении» этого года. С другой стороны, место Рона занял Драко, но Малфой был гораздо лучше подготовлен к роли Пожирателя Смерти. Гарри слегка тряхнул головой. Ирония ситуации вызывала ступор в мыслях при попытке обдумать ее. Решение не находилось. Поэтому Гарри перешел в своих раздумьях к Гермионе. Технически Гермиона могла бы сохранить тайну, но вместе с тем она настояла бы на том, чтобы участвовать в происходящем, а значит подвергать себя излишнему риску, как это всегда случалось в прошлом. Кроме того, девушка стала бы требовать отчета по каждому его шагу. Например, она точно не одобрила бы его поступки прошлым вечером. Конечно, Северус и Драко тоже были не в восторге, но они осознавали риски этого решения гораздо лучше, чем могла бы Гермиона. Гарри вспомнил происшествие с его Молнией и задумался над ним. Тогда она не обратила внимания на слова и желания Гарри, и сама обратилась к Макгонагалл, ощущая себя правой. Если бы она решила, что Гарри подвергает себя слишком большой опасности, стала бы она снова игнорировать его выбор? Поступила бы как считала нужным, даже если это разрушило бы его прикрытие? Почему-то Гарри был уверен, что именно так она и поступила бы, если бы узнала, что Гарри собрался на встречу Пожирателей Смерти. Да, девушка была готова выучить некоторые уловки темной магии, и она очень многое брала из того, что мог предложить Гарри. Но Гермиона не собиралась окунаться в эту магию. Она бы устроила жуткий переполох, если бы узнала, как далеко зашел сам Гарри. И как много он хотел бы им показать и рассказать. Юноша вздрогнул. Он вспомнил, как сильно сопротивлялись его решению отец и Драко, когда он сказал, что хочет научиться выдерживать Круцио. Как тяжело им давались его тренировки, чтобы быть способным сражаться после воздействия болевого проклятия. Нет, Гермиона точно не согласилась бы зайти так далеко. Гарри любил своих друзей. Но эта сторона его жизни — она была не для них. Гриффиндорцы такое не вынесли бы. Даже если бы он смог гарантировать, что они сохранят его тайну, его друзья стали бы требовать отчета по каждому его действию. Несмотря на то, что Драко и Северус прекрасно понимали, что стоит на кону, как важны действия самого Гарри, юноше временами было невероятно сложно убедить их в своей правоте. С Роном и Гермионой так не вышло бы совсем. Мысли Гарри вновь вернулись к Блейзу. Забини, судя по всему, вообще не станет задавать вопросов. Ну, по крайней мере, не таких, как Рон и Гермиона. Конечно, Блейз — крайне любопытный, и он, разумеется, начнет задавать вопросы. Но если ему ответить отказом — он точно не будет навязываться. Блейз лучше многих знал, что есть такие вопросы, которые лучше не задавать. И такие, ответы на которые лучше не знать, ведь иногда от этого зависит твоя жизнь. Этот урок он хорошо выучил еще в раннем детстве, проживая со своим отцом. Гарри иногда задумывался над тем, как Блейзу удалось вырасти таким положительным человеком, учитывая его детство и воспитание. Однажды он спросил об этом Драко, но Малфой лишь посоветовал ему вспомнить детство самого Гарри. Может, именно поэтому Гарри несколько симпатизировал Блейзу. Их окружение не было одинаковым, но детство было трудным у обоих. Но, несмотря на это, они оба сохранили доброту в своих сердцах. Его отец и Драко не раз говорили ему об этом. И Гарри их понимал. Это странно — чувствовать безнадежное одиночество, находясь в толпе друзей. Но что есть, то есть. Постепенно это начинало сильно раздражать Гарри. Он стал уставать от двойной жизни. Иногда юноше казалось, что он уже не понимает, кто он. Всего пару дней назад Гарри потратил не один час, пытаясь объяснить отцу эту проблему. С одной стороны, он знал, кто он. Гарри был уверен в своем решении, он не собирался отказываться от убеждений. Его устраивало развитие ситуации. С другой стороны, он все еще прятался. Никто не знал, что он — Гарри Поттер. Никто не знал, что их Герой вырос и изменился. Так был ли он Гарри Поттером? Или он теперь стал новым Дастином Снейпом? Технически, он был обоими, но его пугала возможность потерять в себе Гарри Поттера. При попытке объясниться об этом с отцом, Гарри оказался в тупике. Его не напрягало быть Дастином Снейпом. Это не было проблемой, но главной личностью оставался Гарри Поттер. Дело ведь не в том, чтобы он снова хотел стать собой прошлым. К подобному Гарри совершенно не стремился. Но остался ли он Гарри Поттером? Тем Гарри, которого любят его друзья? Или Гарри Поттер растворился в Дастине Снейпе? Временами Гарри чувствовал себя шизофреником. И хотя они с отцом посмеялись над этим предположением, в нем была горькая правда. Определенная доля правды. Заканчивая разговор, Северус сказал сыну, что ему нужно просто найти способ сосуществования обоих своих личностей. Это было настолько близко к понятию шизофрении, что Гарри стало неуютно. Однако отец убедил его, что разум юноши все еще адекватен — пусть и несколько переполнен гриффиндорскими чертами. Гарри просто нужно воссоединить старого себя и нового себя, но, к сожалению, это невозможно сделать прямо сейчас. И не то чтобы он постоянно думал о проблеме своих личностей. Или это создавало для него невыносимые страдания. Просто эта проблема выскакивала то тут, то там. К примеру, Северус решил, что Блейз должен знать правду. Гарри не собирался рассказывать правду о себе окружающим, но Блейз… Это был неплохой выбор. Так у него появился еще один человек, который знает о нем правду. Рядом с еще одним человеком он мог спокойно проявлять обе свои сущности, что должно помочь сохранить ясность разума и рассудка. Гарри вздохнул. От этих мыслей он начинал чувствовать себя словно пациент Особого отделения Святого Мунго. Большую часть времени он был уверенным в себе, сильным юношей. И вот такие приступы слабости очень сильно его раздражали. Гарри с огромным нетерпением ждал того дня, когда он сможет быть самим собой. Просто самим собой. К сожалению, для начала нужно было избавиться от Волдеморта. Именно из-за него всю свою жизнь Гарри Поттер оказался вынужден скрываться в той или иной форме. И это был еще один из раздражающих фактов его биографии. Дамблдор продолжал настаивать, что сильнейшей стороной Гарри была его способность чувствовать сильные эмоции: любовь и боль. И, каким же чертовым образом, эта способность должна помочь ему победить Волдеморта?! Как она может вернуть ему нормальную жизнь? С началом учебы Гарри продолжил читать так же много книг, как привык летом. Драко часто присоединялся к нему. Гарри знал, что Северус и Люциус тоже нередко просматривали книги. У всех была одна-единственная цель — найти способ победить Волдеморта. Главной проблемой было то, что мага оказалось невозможно убить как нормального человека. Это уже было однажды доказано. Кроме этого, ситуацию сильно осложнял тот факт, что хотя был известен принцип, использованный Томом Риддлом для достижения своего бессмертия, но неизвестны детали. Гарри был уверен, что Дамблдор продолжает поиски ответов уже десятилетия, и пока все также далек от разгадки. Если самый могущественный волшебник столетия оказался бессилен перед этой задачей, что мог здесь придумать сам Гарри? Ради Мерлина, они ведь живут в магическом мире! Ну должен быть способ, чтобы притянуть все осколки души Волдеморта в его тело, чтобы Гарри смог, в конце концов, убить его! Гарри отчаянно хотел знать, что это за сила такая, «о которой не знает Темный Лорд». И его уже чертовски замучили намеки и наставления Дамблдора о том, что его главное оружие — это его эмоции. Как чувствовать — Гарри знал. Именно его чувства, его эмоции вели его сквозь хаос его жизни. Его любовь к Драко, любовь к отцу и друзьям. Боль от потери Сириуса, Джеймса или Лили. Боль, которая так и не покинула его. Вина за то, что он привел Сириуса на смерть — она все еще осталась важным мотивом всех его поступков. Страх потерять еще кого-нибудь близкого — тоже очень серьезная причина. Надежда. Гарри иногда казалось, что именно надежда был основной, поглощающей эмоцией его жизни. Он не утратил веры в то, что однажды, рано или поздно, но наступит мир. Юноша прикладывал максимум усилий, чтобы наполнить этой надеждой и других студентов. В АД он давал им веру в то, что они смогут защитить себя, своих близких, свой дом и свою школу. Все его действия и поступки совершались в надежде защитить других. Он пытался дать надежду слизеринцам на лучшую жизнь. Больше всего он надеялся, что однажды сможет жить без страха. Десятки разных эмоций помогали Гарри преодолевать Волдеморта. И кого волнует, что он не умеет скрывать своих чувств? Конечно, теперь он намного лучше, чем раньше, контролировал себя. Но он не мог не признать, что едва появлялась возможность, он тут же отпускал себя. В данный момент основной эмоцией Гарри было обычное раздражение. Он усилием воли постарался выкинуть из головы мысли о Волдеморте. Ведь подобные мысли ни к чему хорошему не могут привести. Гарри вздохнул и подумал о Драко. Мысли о Драко обычно очень легко вызывали у Гарри улыбку. — Итак, ты, наконец, выйдешь из своей депрессии? — хмыкнули рядом. Гарри вздрогнул, широко открыл глаза и понял, что удивленно смотрит прямо в обеспокоенные серые глаза. Юноша смущенно улыбнулся. — Я не знал, что ты проснулся. — Я уже давно не сплю. Но только один Мерлин знает, как долго ты уже изводишь себя грустными мыслями, — сухо ответил Драко. — С чего ты решил, что я накручивал себя? — запротестовал Гарри. Драко закатил глаза. — Ты лежал, такой весь невероятно напряженный, все время пока я не спал. Это во-первых. И, кстати, наверное, поэтому я и проснулся так рано. Во-вторых, тебя выдало твое лицо. Ты кривился и хмурился почти все это время. — Ну, я не думал, что за мной кто-то наблюдает, — заметил Гарри. — Никого другого здесь нет, а ты спал. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты слишком много думаешь? — спросил Драко. Гарри проказливо улыбнулся. — Ты говоришь мне об этом впервые, сегодня, по крайней мере. Драко покачал головой. — И, наверное, это будет не в последний раз. И о чем таком ужасном ты думал на этот раз? Прошлая ночь? Разговор с Блейзом? Сокрытие правды от Грейнджер и Уизли? Спасения мира? А может личностный кризис? Гарри заерзал. — Ну… Я не обдумывал события прошлой ночи, но над всем остальным я размышлял. — Ангел, ты слишком много нервничаешь, — заявил Драко. — Тебе нужен отдых. Гарри засопел. — Ага, типа того, который у меня получился на этих выходных? — юноша выгнул бровь. — Учитывая АД и Волдеморта, все мои планы накрываются медным тазом. Драко насмешливо ответил: — Ну, сделать что-либо с Волдемортом я точно не могу, а вот по поводу АД… Мне кажется, ты уже достаточно хорошо нас натренировал. — Похоже на то, — игриво произнес Гарри. — Так что, ты поможешь мне расслабиться? — Нет, нет, нет, — воспротивился Драко. — И почему так? — заныл Гарри. — В том случае, если ты забыл, мы находимся в Больничном Крыле, потому что прошлым вечером ты решил превратиться в отбивную, — сухо заметил Драко. — Ты уже пытался двигаться? — Эм, нет. Я не хотел тебя разбудить, — сказал Гарри, скривившись. — Так попробуй, — приказал Драко, скептически скрестив руки на груди. Гарри попытался встать с постели, и тут же застонал от боли. Драко покачал головой и прижался к юноше. — Иногда ты такой упрямый идиот, — пробормотал он. — Пойду-ка я к нашей Леди Дракон. — Удачи, Драко, — крикнул ему в спину Гарри.

***

Несколькими часами позже Гарри пробирался к себе в комнату. Согласно курсирующим по школе слухам, Гарри провел время в Больничном Крыле заботясь о Драко. Именно ради поддержания его личины и сохранения тайны прошлой ночи, его выпустили из Больничного Крыла, правда, под приказ строго соблюдать постельный режим. День близился к вечеру, поэтому после дневного сна Гарри отправил Драко к Блейзу, чтобы понять, как он воспринял последние новости. Малфой вскоре вернулся с нервным Забини, плетущимся за ним по пятам. Драко жестом предложил Блейзу присесть на край кровати, а сам прижался к Гарри. Гарри крепко обнял Малфоя, пытаясь справиться с нервозностью. Драко закатил глаза. — Вы двое все время ворчали друг на друга, так что не вижу причин, перестать делать это сейчас, — буркнул он. Гарри и Блейз повернулись к Драко, и тот самодовольно хмыкнул. — Вот, вот, видите, у вас есть кое-что общее. — Ага, мы оба уверены, что ты временами бываешь такой гадиной, — сухо заметил Гарри. — Но вы все равно меня любите, — проказливо улыбнулся Драко. — Я — нет, — быстро отказался Блейз. — Ты — нет, а я — да, — нежно сказал Гарри, целуя Драко. — Мерлин, — выдохнул Блейз. — Мне казалось, что это какой-то сон. Но нет — Драко Малфой действительно встречается с Гарри Поттером. Гарри и Драко одновременно хмыкнули. — Нет, это не сон, — сказал Гарри. — Ты рассказал Драко правду о себе — это была истинная причина, по которой вы поссорились тогда, так? — спросил Блейз. Гарри скривился, а Драко ответил. — Да, я не очень хорошо воспринял тогда эти новости. — А ты нормально относишься к тому, кто я? — нервно добавил Гарри. Блейз передернул плечами. — Думаю, да. Но должен признать, что я до сих пор… потерян. Гарри внимательно посмотрел на друга. — Я думал, отец объяснил тебе все. — Да, он рассказывал, — признал Блейз. — Типа того. Об основных событиях я теперь знаю. Но я все еще не понимаю, как так получилось, что вы с Малфоем вместе. Или почему в итоге ты решил помогать мне и остальным слизеринцам. Я совершенно не могу понять, как так получилось, что Гарри Поттер добровольно посещает собрания Пожирателей Смерти только потому, что я не хочу получить Темную Метку на каникулах. Вы с Драко — мои лучшие друзья, но у меня не было даже малейших намеков на то, что ты — не тот, за кого себя выдаешь. Я даже не могу понять, мне чувствовать себя невероятно глупым или гордым, — глухо выдал Забини. — Чувствуй себя гордым из-за того, что один из твоих лучших друзей такой потрясающий слизеринец, что он смог обдурить почти весь Хогвартс и даже Темного Лорда, — фыркнул Драко. — Кто только мог подумать, что Гарри Поттер станет таким хитрым слизеринцем? — восхищенно поглядывая на Гарри, сказал Блейз. — Сортировочная Шляпа, еще на первом году, — весело ответил Гарри. — Что?! — вскрикнул Блейз. После этих слов Гарри начал объяснять ситуацию, и вскоре друзья вновь перешли к легкому, незатейливому стилю разговора, к которому уже привыкли за последние пару месяцев. Справившись с первым шоком, Блейз пришел в восторг от того, кто такой Дастин Снейп. Ведь тогда получалось, что шансы выжить у его семьи только возросли, да и возможностей начать встречаться с Невиллом тоже прибавилось. За исключением того, что Блейз снова стал надоедать Гарри с просьбой поговорить о нем с Невиллом, следующие несколько дней прошли весьма спокойно. В общем-то, Гарри не проводил эти дни исключительно в постели, как того желала мадам Помфри — слишком много дел и занятий у него было. Но юношу очень радовал тот факт, что во всех этих мероприятиях ему приходилось участвовать лишь минимально. Кроме того, Драко всегда следил за тем, чтобы то время, которое Гарри приходится проводить в постели, не было для него мучением. Гарри и Драко старательно избегали остальных студентов в эти дни, используя в качестве предлога травмы, полученные Драко во время матча по квиддичу. Вечера с ними обычно проводил еще Блейз, тогда он и рассказывал им о происходящем в школе. Забини, очевидно, приводил в дикий восторг тот факт, что никто в Хогвартсе даже намека не имел на события той ночи. Никто даже не спросил о том, почему Дастин неотрывно находится около Драко, потому что все знали об их отношениях. Гермиона спрашивала Блейза о том, как у Малфоя дела, но даже она совершенно ничего не заподозрила. Самого Малфоя эта новость очень удивила — он даже представить себе не мог, что Гермиона будет серьезно переживать о его здоровье. Даже с учетом той встряски, которую он недавно пережил, в эти несколько дней Гарри чувствовал себя гораздо лучше, чем последние пару месяцев. Так как почти все время он проводил в своей комнате и в покоях отца, он мог почти все время «быть Гарри». Оказалось, что он даже не представлял себе, насколько нуждался в этом. Было так прекрасно хотя бы какое-то время не думать о сохранении тайны.

***

Гарри медленно просыпался, чувствуя себя в тепле и уюте. За его спиной сопел Драко. Они очень часто так просыпались, но именно сегодня Гарри задумался над происходящим. Хотя официально эта комната все еще считалась личной комнатой Дастина Снейпа, последний месяц все говорили о ней, как о комнате Дастина и Драко. С момента их примирения Драко больше никогда не спал в общей спальне. Все его вещи медленно, но уверенно перекочевали в эту комнату. Буквально вчера вечером домовые эльфы перенесли забытые в общей спальне вещи. А сегодня наступило Рождество. Лежа в своей постели, Гарри думал о том, что он уже получил свой лучший рождественный подарок. Вот он — сопит за его спиной. — Мой, — пробормотал Гарри. — Этим утром у тебя взыграли собственнические инстинкты? — прошептал Драко, прижимаясь губами к шее Гарри. Гарри ласково улыбнулся, сильнее прижимаясь к Драко. Уже не впервые Малфой просыпался, а Гарри это не сразу замечал. — Да, — просто ответил юноша. Все его внимание было приковано к рукам, которые гладили его грудь, и члену, прижимающемуся к его заднице. — Тогда хорошо, — пробормотал Драко. — Потому что ты — мой, — свои слова он подчеркнул поглаживанием наливающейся эрекции Гарри. Гарри тихо застонал. — Да, — снова сказал он, радуясь, что прошлым вечером они отказались от одевания пижамы. И не удивительно — как могло быть иначе: поцелуи-укусы Драко, приходившиеся то в шею, то в плечо; его рука ласково, но сильно сжимающая эрекцию Гарри… Поттер спиной чувствовал тепло тела любимого. Гарри подвигал бедрами, и уловил вздох наслаждения, сорвавшийся с губ Драко. Теплый воздух послал дрожь по его коже. — Вот так? — прошептал Гарри. — Ты знаешь, как, — протянул Драко. Его низкий голос был полон желания. — Тогда трахни меня, — практически промурчал Гарри. — Вновь докажи, что я — твой. Гарри довольно улыбнулся, когда Драко призвал смазку. Практически тут же его улыбка сменилась гримасой недовольства, так как Драко отпустил его член, чтобы поймать баночку. Недовольство стало еще больше, когда Драко отодвинулся от него. — Драко, — запротестовал Гарри. Малфой тихо засмеялся, и окончательно скинул одеяла на пол. — Этим утром ты также нетерпелив, как и страстен. Гарри повернулся и втянул Драко в изумительно страстный поцелуй. Когда Драко попытался отодвинуться, Гарри прикусил его нижнюю губу. Укус был нежным, но цепким. Услышав стон Драко, Гарри потянулся языком в рот любимому. Он освободил губу, провел языком по кромке зубов, поласкал небо и стал скользить своим языком вдоль языка Драко. Захватив рот Драко, Гарри опрокинул блондина на кровать и прижался к нему всем телом. И Драко вполне поощрял его действия. Гарри поймал руки Драко своими, завел их за голову и соединил вместе — теперь он удерживал оба запястья Драко одной рукой. Он продолжил исследовать и захватывать все новые уголочки рта любимого. Гарри толкался бедрами вперед, чтобы тереться членами друг об друга. В итоге, потерявшись в ощущениях, он чуть не забыл о своем плане. Жар заполнял его, обжигая нервы. Вслепую нащупывая палочку, он все же смог схватить ее. В ту же секунду он откинулся назад и пробормотал заклинание. Драко шокировано уставился на Гарри, который даже не скрывал чувства собственного удовлетворения. — Что ты сделал? — задыхаясь после страстных поцелуев, хрипло спросил Драко. Дыхание Гарри было таким же сбившимся, как и у Драко. — Завернул свой рождественский подарок, — довольно объяснил юноша. Драко удивленно застыл, а потом попытался убрать руки из-за головы, не до конца понимая, что же сделал Гарри. Сам Гарри хищно улыбался, вновь оказываясь на коленях у бедер Драко. Он наслаждался потерянным выражением лица Драко. Но вскоре блондин пришел в себя. — Ты привязал меня к спинке кровати, — несколько раздраженно выдохнул Драко, внимательно всматриваясь в любовника. — Ага, — довольно произнес Гарри. — Такой красивой зеленой шелковой лентой. Даже бант завязал. Не был уверен, что получится, — добавил он, любуясь своей работой. — И что ты планируешь делать дальше? — спросил Драко, сузив глаза. Гарри обвел глазами распростертого перед ним Драко. Запястья зеленой лентой привязаны к изголовью кровати. Серебристые волосы живым шелком расстелились по подушке. Серебряные глаза с желанием смотрят на него. Губы опухли и покраснели от поцелуев. На щеках легкий румянец. Молочно-белая, шелковистая кожа так и манит к себе. Гарри опустил взгляд ниже — на эрекцию Драко, гордо стоящую в обрамлении серебряных завитков. Юноша сглотнул, не в силах оторвать взгляд от совершенства во плоти. — Так хочу сделать тебя своим! — сказал Гарри. Его желание, его страсть, его любовь ярко проявились в тоне его слов. У Драко сбилось дыхание. — А как же твое желание о том, чтобы тебя взял я? — выдохнул он. Блондин был совершенно не огорчен таким изменением плана. — Я передумал, — ответил Гарри, проведя руками вдоль любимого тела. Оперевшись ладонями по обе стороны головы Драко, он вновь захватил губы любимого в страстном поцелуе. Потом лизнул языком скулу, а дальше — шею. Прикусил плечо, удовлетворенно услышал протестующий вскрик Драко. Блондин вскинул бедра в поисках более тесного контакта. Но Гарри не позволил ему это — юноша продолжил нависать над Малфоем, опираясь на колени и ладони. Гарри ласкал любимого только при помощи губ, языка и зубов. Он наслаждался легким соленым привкусом кожи, снова и снова вылизывая горло Драко. Спустившись ниже, Гарри по очереди втянул в рот каждый сосок. От стонов и вскриков любимого, член у Гарри несколько раз дернулся. Старательно вылизав тазовые косточки Драко, Гарри перегнулся через кровать и забрал смазку, вчера завалившуюся на пол. — Я хочу прикоснуться к тебе, — прохныкал Драко. — Это не честно, Ангел. Гарри сквозь ресницы посмотрел на него, встретив взгляд стальных глаз. Вместо ответа юноша проскользнул смазанным пальцем в узкую дырочку. Он с наслаждением наблюдал, как Драко выгибает спину и бессильно сжимает и разжимает ладони. — О, боги, — простонал Драко. — Больше. Гарри быстро подготовил Драко и вошел в него одним слитным движением. Оказавшись внутри, он застыл на пару мгновений, наслаждаясь тугими, шелковистыми стенками. — Драко, ты хоть представляешь насколько это потрясающе — быть в тебе? — на выдохе произнес Гарри. — Ты такой горячий, такой узкий — мне кажется, я могу сойти от этого с ума, — с восторгом протянул юноша. Драко обхватил Гарри ногами, скрестив лодыжки за его спиной. Это оказалось единственно доступным действием, учитывая привязанные к кровати запястья. — Это потому что ты — мой, — рыкнул Драко. — А теперь трахни меня! — приказал Малфой. Гарри вышел и резко вошел в Драко. — Мой, — зарычал он. Драко яростно кивнул, потеряв возможность говорить от наслаждения размашистыми и глубокими толчками Гарри. Сам Гарри тоже чувствовал, как проигрывает подступающему оргазму. Не только движения внутри Драко, но и сам вид блондина — тяжело дышащего, с закатившимися глазами и отчаянно вцепившимися в зеленую ленту пальцами — все сильнее подталкивали Гарри к финалу. Понимая, что они оба уже какое-то время балансируют на краю, Гарри обхватил член Драко рукой, парой движений доведя его до оргазма. Гарри зачарованно смотрел. Как жемчужные струйки брызнули на грудь Драко. Ощутив, как усилилось сжатие вокруг его члена, Гарри отпустил себя и сорвался в оргазм, с хриплыми стонами изливаясь внутри Драко. Перед тем как свалиться на кровать, Гарри схватил палочку, провел по их телам очищающими чарами и освободил Драко. Тот вздохнул, чувствуя себя очень довольным и расслабленным. — Счастлив? — спросил Драко, прижимаясь к Гарри. — Определенно, — ответил юноша, ухмыльнувшись.

***

Гарри и Драко босиком забежали в гостиную Северуса. — Счастливого Рождества! — весело произнес Гарри. — Что на вас надето? — спросил Северус, потрясенно разглядывая юношей. — Он меня заставил, — недовольно ответил Драко, с комфортом умостившись на диване и притянув Гарри поближе к себе. — Это же Рождество! — запротестовал Гарри. — Зеленый и красный — рождественские цвета! — Гарри был одет в красную шелковую пижаму, а Драко — зеленую. — Красный — цвет Гриффиндора, — удивленно сказал Северус. — И что? — парировал Гарри. — И кстати, я ведь и гриффиндорец тоже. — И это твой сын, — протянул Люциус, в легком неодобрении качая головой. Северус с любовью посмотрел на Гарри. — Да, это мой сын, — мягко произнес он. Гарри широко улыбнулся. Это было их первое семейное Рождество — их первый праздник в настоящей семье. У Гарри не получалось даже представить себя еще более счастливым, чем он был сейчас — окутанный теплыми объятиями Драко, купающийся в ласковом взгляде отца. Обернувшись на Люциуса, Гарри увидел его снисходительную улыбку. — Итак, Гарри, что первое: подарки или завтрак? — спросил Люциус. Гарри немного нахмурился. — Ну, обычно к тому моменту, как меня будил Рон, большая часть его подарков уже была распакована… Так что сначала подарки, — и тут его взгляд упал на наряженную ель, поставленную отцом в углу комнаты. Юноша был потрясен. — Ммм… Откуда столько подарков? — спросил он, потерев глаза, чтобы убедиться, что это не галлюцинация. Драко крепче прижал к себе Гарри, а Люциус удивленно застыл. — Обычно подарки для студентов переносятся домовыми эльфами к их кроватям, но в этом году эльфы положили ваши с Драко подарки под ель, — подробно объяснил Люциус — Но их очень много, — выдохнул гарри. — Да нет, — не согласился Драко. — В этом году тяжелее выбраться за покупками, учитывая, что на все праздники мы практически заперты в Хогвартсе. Гарри, наконец-то, смог успокоиться и найти внутреннее равновесие. — Я всегда говорил тебе, что ты — испорченный мальчишка! — Эй! — запротестовал Драко. — Я — Малфой. Мы достойны только самого лучшего. Гарри насмешливо скривился, слегка повернувшись в объятиях Драко. — Знаешь, а я ведь уже получил свой самый лучший подарок на Рождество, — добавил он с лукавой улыбкой. — Я получил себе Драко Малфоя. Драко слегка покраснел и умоляюще посмотрел на Гарри, молчаливо запрещая ему продолжать этот разговор. — Даже не хочу ничего знать, — сказал Северус, посмотрев на влюбленную пару. — Уверен, что хочешь, — согласился Гарри. — Это совсем не то же самое, как лучший подарок на День Рождения — получение отца. Когда Северус и Драко одновременно скривились, сам Гарри громко рассмеялся. Люциус же с легким удивлением продолжил за ними наблюдать. — Итак, давайте уже начнем раскрывать подарки! — фыркнул Драко, подталкивая Гарри. Все еще посмеиваясь, Гарри приготовился раздавать подарки.

***

— Отец? — Что такое, Гарри? — спросил Северус. Его взволновал тон, которым Гарри обратился к нему. Гарри подошел и крепко прижался к мужчине. Юноша хотел почувствовать его тепло и заботу. Северус обнял сына и стал гладить его по спине. Его волновала причина, приведшая Гарри в такое состояние — но он ждал, пока юноша не заговорит первым. — Это лучшее Рождество в моей жизни, — тихо произнес Гарри. — И это тебя пугает? — спросил Северус. Гарри не мог понять, как описать свои ощущения. Предыдущее Рождество было отличным — Сириус, Уизли… Но тогда он не знал, что это его первое и последнее Рождество с Сириусом. К тому же, в этом году он все также получил подарки от всей семьи Уизли, Ремуса и Гермионы. Но к ним были еще и письма о том, что они помнят о Гарри, беспокоятся о нем, и очень-очень скучают. Гарри знал, что Драко и Люциус немного расстроены тем, что провели Рождество в Хогвартсе вместо привычного им роскошного торжества в Малфой-Меноре. Несмотря на все эти не самые веселые мысли, это Рождество все равно было лучшим в его жизни. Подарки в этот раз его почти не волновали. Да, конечно, подарки — это хорошо, но главное — с ним была его семья. Его Северус. Его Драко. Пока он не мог точно понять, к какой категории отнести Люциуса, но его присутствие тоже было важно. Сбиваясь и запинаясь, Гарри попытался объяснить отцу свои мысли. И в который раз, Гарри был невероятно счастлив тому, что может обсудить со своим папой все свои проблемы. Он слышал, как Драко и Люциус зашли в комнату, но маги не стали ничего спрашивать. Драко молча сел на ковер возле Северуса и ласково взял руки Гарри в свои ладони. Гарри рассказывал снова и снова, получая в ответ тепло и поддержку. — Это лучшее Рождество в моей жизни, — закончив свой рассказ, Гарри снова повторил это признание. — И в моей, Гарри, — тихо ответил Северус. — И в моей.