Бабочки не видят насколько прекрасны их крылья

      Анна отнюдь не испытывала радостного трепета, глядя на своё имя в списке стартового состава нового игрового сезона Воронов, хотя она так долго старалась, чтобы попасть туда. Отчего же тогда в душе такая тревога? Слоски было очень неспокойно. Холодный ветер из чувств продувал сквозняк между рёбер, и она покрылась мурашками внутри, когда не нашла среди напечатанных имён инициалов Питера.       Девушка хотела попасть в стартовый состав не из-за экси. Будь её воля, она бы и вовсе навсегда вырвала этот спорт из памяти и жизни, но Анна была здесь, в Гнезде, и пока она дышит — она будет играть. Место в стартовом составе гарантировало безопасность, — крайне сомнительную, но всё же. Именно поэтому каждый Ворон глотки готов рвать, лишь бы найти себе там место. Это игра, где главная ставка — жизнь. Проще говоря, война. Для других людей, Вороны лишь кучка самодовольных ребят, купающихся в золоте и собственном яде, но из всех них, подобным занимался только капитан. И они будут, если таков будет приказ Короля.       «Каждый сам за себя», — негласное правило, закон, который обеспечивает им жизнь. Для Ворона не было чем-то удивительным или аморальным бросить товарища на растерзание, или лишний раз сболтнуть тренеру и капитану о нарушении или попытке поднять бунт. Они друг друга не осуждали, и никто другой не в праве это делать. Они не были на их месте, не знают, насколько может быть страшно, когда смерть дышит тебе в затылок абсолютно всё время. Инстинкт самосохранения и здравый смысл действовали на перевес чувствам и эмоциям, ведь не даром ворон — очень умная птица. Анна старалась изо всех сил, правда, но всё же почему-то доля человечности осталась где-то на затворках её души. Ей стоило просто смириться, даже обрадоваться, но беспокойство и липкий страх увяз внизу живота, когда девушка ещё раз прошлась глазами по фотографиям Воронов, в безнадёжной попытке найти его. Питера не оказалось и на третий, и на четвёртый раз.       «Что же ты натворил, идиот?»       Для неё не было секретом, что противно жизнерадостный блондин что-то затеял. Раз он позволял себе бродить по коридорам после отбоя, зная, чем это чревато, то он либо самоубийца, либо мазохист, либо что-то скрывает. Парная система действовала строго, однако, нередко можно было застать Джексона — партнёра Лау — одного на обеде или в коридорах университета. Где его чёрт носил никто не знал, да и не особо это интересовало. Следить за ним не решались, лишь бы самим на проблемы не нарваться. Слоски оглядела свою комнату, задерживая взгляд на пустой кровати, которую совсем недавно занимал рыжий Веснински. Сейчас он должен быть в Южной Каролине с Лисами, в полной безопасности. Его игра в качестве защитника была ужасна — нелегко переучиться из одной позиции в другую всего за три недели, особенно, когда каждая тренировка была похожа на пытку. Он не подписал контракт, а Хозяин не стал настаивать дальше и она могла лишь гадать, почему. Но одно Анна знала точно — Натаниэль выбрался не потому, что время его пребывания было окончено, а потому что Хозяин разрешил. Рико бы не позволил.       Младший Морияма будто обезумел.       После возвращения Ната к Лисам, он сорвался с цепи, которая удерживала остатки его самоконтроля и рассудительности. Холодная маска треснула, обнажая эмоции, высвобождая чистое, неприкрытое безумие. Словно одержимый, он лишь и делал, что смотрел повторы матчей Лисов, следя за чёрной макушкой Нила Джостена, впитывая в себя его образ до тех пор, пока он не отпечатается под веками.       Складывая все книги со своей полки в сумку, предназначенную для университета, она понимала, что горько пожалеет о том, что подбросила парню в сумку перед отъездом Ремарка. В университетской библиотеке недосчитаются одной книги, а потом у неё будут проблемы, и неизвестно, в каком состоянии она будет после.

***

      Мазерати отныне водил Нил. Прежде чем окончательно отдать ему ключи, Ники всё лепетал о том, что Эндрю убьет его, когда вернётся, на что Джостен неоднозначно хмыкал и говорил, что если он кого и убьёт, то только его. Вторая неделя прошла так же спокойно: раны на теле начали затягиваться, и Эбби уже позволяла ему выходить на тренировки с остальными, а не втихаря с Кевином. И хотя большую нагрузку ему не позволяли, Нил был очень упёрт, а потому получал по шее от Дэн и Мэтта, когда рыжий стонал от боли, пробегая лишние пару метров на растяжке. В университете на него бросали разного характера взгляды, но Элисон грозно закрывал его собой, а на вопросы взволнованных девиц отвечала коротко: «Решил стиль сменить».       Всё было… нормально. Нил впервые узнал значение этого слова, когда вечером сидел и смотрел с Мэттом фильм, а на утро повторил всё то же самое, что он делал вчера: пробежка, душ, университет, домашняя работа, тренировка, фильм, сон. И так вторую неделю. Ему было даже немного скучно, хотя раньше он никогда не располагал подобными эмоциями. Единственным разнообразием для него стал Кевин Дэй. Этот парень буквально всё своё время маячил где-то на периферии зрения, при чём, даже без особой на то нужды.       А Нил кипел.       Потому что не мог понять, что с ним происходит. От нечего делать он стал думать. О себе, о своих эмоциях. Каждый раз, стоит Дэю оказаться где-то рядом, он весь напрягался и шипел, словно кот, которого гладят против шерсти, не желая, чтобы его активную мозговую деятельность по такому важному вопросу прерывали, пока он не найдёт нужный ему ответ. Джостен удивился выдержке Кевина, который терпел каждую его ядовитую фразочку, брошенную второму номеру в пылу эмоций, пока сам Нил пытался разобраться в своих чувствах.       Нилу Джостену нравился Кевин Дэй. Ясно, как день. Аксиома.       А сам Дэй тянулся в ответ, ожидая чего-то, пока Нил топтался на месте, не решаясь сделать шаг, будто там, впереди, была пропасть. Он вырыл вокруг себя ров и заточил пики, глядя, как Кевин рвёт кожу в мясо, пытаясь взобраться по земляным стенам на тот берег, ближе к нему.       И вскоре Джостен сдался. Крепость пала, обнажая второму номеру всего себя.       Нил стал охотнее подставляться под поцелуи. Позволял трогать себя, обнимать. Всё своё свободное время они проводят вместе, и невольно он начинает замечать, что Лисы многозначительно наблюдают за ними, пряча ехидные улыбки. Хотя у Ники это выходит скудно.

***

— Нил!       Кевин догоняет его в коридоре университета, мягко хватая за предплечье, пока Нил шёл с урока истории, держа в руках конспект. — Пообедай со мной.       Джостен коротко кивнул, и они ринулись в толпу, протискиваясь ближе к столовой. Взяв себе салат с курицей, воду и картошку, Кевин уставился на инсайда. — Возьму то же самое.       За столом пришлось натянуть капюшон на голову, в надежде хоть как-то избавиться от надоедливых взглядов. Сейчас Нилу как никогда хотелось спрятать свою внешность от всех, вернуть себе тёмные волосы и карие глаза, лишь бы слиться с толпой. — Перестань, — улыбнулся Кевин. — Возможно они смотрят на меня.       Нил фыркнул, но не скрыл лёгкой улыбки. Джостен открыл свою сумку, чтобы спрятать свой конспект, и наткнулся на Ремарка.       С тех самых пор, как утром перед ним извинились все Лисы, стыдливо пряча глаза, он не расстаётся с книгой. Она служит ему ориентиром, тем самым маяком, который сигнализирует своим светом, что Анна-Мария Слоски не была плодом его больной фантазии, вызванной объёмной потерей крови. Он прочитал книгу дважды, любовно поглаживая каждую страницу, и даже инвентарный код и печать университета Эдгара Алана не смущала его. Ели они в тишине, а после, когда настало время возвращаться в общежитие, Нил вышел на парковку и сел за водительское сиденье, в то время как Кевин умостился рядом на пассажирское. Джостен ещё с обеда заметил его излишнюю нервозность и взволнованность. Когда Дэй нервничает, то всё время запускает пятерню в волосы, взлохмачивая укладку. За время их трапезы он сделал так семь раз ровно. Нил понял причину легко. Тот разговор, который он начал во время просмотра матча несколько дней назад, видимо, снова волновал его, а так как Нил пообещал поговорить об этом в следующий раз, значит, наверное, время пришло. Он припарковал машину около обочины, расщелкивая ремень безопасности, который больно давил в грудь, и обернулся к удивлённому Дэю. — Почему мы остановились? — Ты хотел поговорить, — не вопрос, а утверждение. — Эм-м, не понимаю о чём ты. — Кевин.       Второй номер обречённо вздохнул, повторяя его действия с ремнём безопасности. — Хотел, — признаётся Дэй, постукивая пальцем по корпусу двери.       Нил дал ему возможность собраться с мыслями, наблюдая явную борьбу на лице парня, начиная изрядно нервничать сам. О чём же ему хочется поговорить? — В общем, — начал Кевин. — Я, как бы, не думал, что вообще кому-то это расскажу… но увидев твои волосы и эти глаза… послушай, это очень деликатная тема. Ты можешь просто слушать и не перебивать? — Хорошо. — Однажды мы с Рико… хотя в основном он, конечно… короче, — Кевин развернулся к Нилу лицом, поджимая одну ногу под себя, и Эндрю наверняка убьёт его, когда узнает, что он смел положить ногу в обуви на сиденье. — Однажды Рико притащил в Гнездо одну девушку. Лидия, так её звали.       Нил слушал внимательно, и, как и обещал, не перебивал. Хотя вопросов было много. — И она была… похожа на тебя. То есть, волосы тоже рыжие, глаза голубые.       Он умолк, а Джостен неуверенно смотрел на него из под спадающей на глаза чёлки. Он правда не хотел торопить его, но такими темпами до общежития они доберутся лишь к ночи, а сердце Дэя не выдержит, если они хоть на секунду опоздают на ночную тренировку. — И? — подтолкнул он. — Рико… он… он заставил меня её- — Вы спали? — Резко перебил Нил.       Слабым, осипшим голосом Кевин ответил: — …Да.       В салоне машины повисла гробовая тишина. Дэй отвернулся к окну, глядя на проезжающие мимо машины, безумно сжимая ладонью волосы на макушке, а Нил смотрел перед собой стеклянными глазами. — И зачем ты мне это рассказал? — Тихо спрашивает он. — Я просто, — Кевин истерически усмехнулся, полностью отворачиваясь к холодному стеклу — подумал, что тебе стоит знать. Я увидел твои волосы и глаза… оно само всплыло в памяти, я не знаю почему!... — У Рико всегда так? — Неожиданно спрашивает Нил. — Он что, помешан на сексе?       Дэй медленно обернулся, глядя на профиль Джостена. — С чего ты взял? — Ну… — Он что, — Кевин молниеносно оказался на минимальном расстоянии, оглядывая Нила, будто пытаясь найти новые раны. — Что он сделал?       Он вжал Нила в сиденье, обхватывая лицо двумя руками, пока второй номер смотрел в его зелёные глаза и понимал, что сдаётся. Впервые в жизни ему не хватает сил бороться, поэтому Нил рассказал. Рассказал всё. Прежде ему не доводилось быть настолько откровенным, но перед этим человеком он не мог лукавить. Его будто бы видели насквозь. С каждым новым словом тучи в Дэевских зрачках сгущались, а зелёная радужка искрилась молниями. Вот-вот должен был обрушиться ливень его гнева, но Кевин закатил глаза под веки, делая глубокий вдох. — Что ты чувствовал тогда? — …Не знаю. Я никогда подобным раньше не занимался. Это было… просто было. Никак. Не больно, не приятно, но немного страшно.       Дэй как-то странно смотрел на него, а потом легко поддался вперёд, хватая Джостена за плечи и прижимая к своей груди. Они сидели, обнимаясь, какое-то время, слушая шаги прохожих, хотя самих будто оглушили. Нил не отстранился и после того, как понял, что в таком положении они уже больше пяти минут. Кевин грелся об миниатюрное тело перед ним, запуская пальцы в рыжие вихри. — Давай будем говорить друг другу только правду? — Попросил он. — Я постараюсь.       Да, он постарается. Это будет сложно, если учесть, что все восемнадцать лет своей жизни он только и делал, что врал, но никогда не бывает поздно начать, да? Кажется, так говорили в том сопливом сериале, что смотрела Рене.