***
Минерва попросила Северуса стать её заместителем, и он нехотя согласился. Снейп занялся подготовкой школы к началу нового учебного года. Тем временем Минерва занималась финансовыми вопросами и отвечала перед Советом управляющих. Июнь был беспокойным временем, прежде чем они смогли отправиться в свои отпуска. — Северус, ты определился с кандидатом на должность нового профессора по защите? Минерва разливала чай, когда Северус взял шоколадное печенье. — Да. Годфри Коллинсворт. Он преподавал тактическую защиту в Ильверморни на протяжении пяти лет. После вернулся в Англию, чтобы сражаться… в войне. Его мать — маггла. Его рекомендации безупречны, и он почти победил меня в нашей дуэли. Но опять же, я дрался левой рукой. Минерва чуть не выплюнула свой чай. Гремя чашкой, Минерва смотрела на Северуса широко раскрытыми глазами. — Ты вызвал его на дуэль? Северус невозмутимо взял ещё одно печенье. Время от времени ему нравилось сбивать Дамблдора с толку. Минерву же было не так легко провести, поэтому ему пришлось приложить дополнительные усилия, чтобы удивить её. — Конечно. Как ещё я должен был оценить его способности? Минерва промокнула салфеткой уголки губ и покачала головой. Она наслаждалась их чаепитиями и сплетнями. Женщина считала Северуса более чем достойным собеседником, а его быстрый, хотя и саркастичный ум, соответствовал её собственному. — Дорогой мой мальчик, пожалуйста, не убивай потенциальных преподавателей, прежде чем мы их примем на работу. Он не пострадал, не так ли? Северус потягивал чай, щеголяя хитрой ухмылкой, которая, как знала Минерва, скрывала за собой все виды озорно-игривых событий. — Только его гордость.***
Три года Гермиона упорно трудилась, чтобы справиться со всеми своими предметами и курсами, которые она изучала, впрочем она всегда так делала. Она окончила Волшебный лицей Кембриджского университета с отличием, защитив своё Мастерство в изучении магической памяти в рекордно короткие сроки. Она также получила степень в области когнитивных наук в магловском Кембридже. Гермиона планировала продолжить изучать философию в парижской Сорбонне. Непрерывное образование занимало практически все её мысли, но в центре груди всё ещё зияла пустота. Чувства Гермионы к Северусу Снейпу не ослабли. Она держалась за его последние слова: «если по истечению этого срока времени вы всё ещё будете чувствовать то же самое… возвращайтесь». Были ли это просто слова, призванные облегчить её сердечную боль, после того, как она призналась в любви своему учителю? И, смеет ли она надеяться на то, что он имел в виду именно то, что сказал? Она узнала из университетских девичьих разговоров, что влюбиться в своего профессора — это обычное дело. Романы между студентами и преподавателями в Кембридже, очевидно, были нормой. В конце концов, жизнь состояла не только из академических занятий. Правда Гермиона и тут оказалась не такой как все. Она продолжала «встречаться» с Роном, но искры не было, по крайней мере, в её сознании. Рон считал Гермиону своей девушкой, а она позволяла ему это. С тех пор, как она заворожила своих родителей, Гермиона чувствовала себя одинокой. У Рона была его семья, у Гарри была Джинни. У каждого в жизни был кто-то. У каждого, кроме неё. Возможно, отношения с Роном облегчат её боль от одиночества и потерянной любви к Северусу Снейпу. Её постоянно грызла мысль — была ли она счастлива с Роном? Парень едва держался на своём посту в Аврорате, уклоняясь от работы в угоду своему драгоценному квиддичу. Он даже не был в основном составе Пушек Педдл, всегда сидя на скамейке запасных. — Вот твоя пинта, Гермиона. Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь поесть? Паб Ревущий Гиппогриф открылся в Косом переулке вскоре после окончания войны и часто посещался более молодыми волшебниками. Еда здесь была старомодной пабной жратвой, но атмосфера и музыка были адаптированы под молодёжное поколение волшебного Лондона. — Спасибо, Рон, я в порядке. Сегодня у меня был большой обед на выпускной церемонии. Рон сгрёб чипсы в рот и, не дожидаясь, пока проглотит, заговорил, заставив Гермиону поморщиться: — Да, об этом. Извини, что я пропустил твой выпускной. Не мог пропустить тренировку. В воскресенье у нас будет огромный матч против Puddlemere United. Мы участвуем в гонке четвёрки лучших. Ты придёшь, верно? Это будет настоящий взрыв, Гермиона. Выпускной был важным событием для Гермионы, и тот факт, что Рон не проявил ни малейшего интереса, только ещё раз доказал её точку зрения, что серьёзные отношения между ними не возможны. Тем не менее, она колебалась, оставаясь с ним по большей части из-за одиночества, чем по какой-либо другой причине. — Я утром уезжаю в Париж, Рон. Я же говорила тебе. Я хочу устроиться в Сорбонне и ознакомиться с городом до начала семестра. Я очень взволнована. Париж. Сорбонна. Я так жду этого. Я же говорила тебе. Помнишь? Рон кивнул, откусывая ещё один огромный кусок своего мясного пирога. — О, да. Но ты можешь вернуться к игре. Это не должно быть проблемой. В волшебном Париже есть система каминов. В любом случае, матч нельзя пропустить, и, кроме того, что подумают парни, если моя девчонка не появится. Рон рассмеялся, и кусочки еды выпали у него изо рта. Гермиона покачала головой и испустила вздох, который должен был многое сказать им обоим.***
Филиус Флитвик просматривал Ежедневный Пророк. Полстраницы занимала фотография Гермионы Грейнджер. Он радостно объявил коллегам, сидящим в комнате… — Неудивительно, что наша Гермиона лучше всех закончила Магический лицей при Кембридже с двойной специализацией в области изучения магической памяти и маггловской когнитивной науки. Она скоро начнёт изучать философию в Сорбонне. Спраут макнула печенье в чай: «Как замечательно. Девочка действительно самая яркая ведьма своего поколения.» Северус оторвался от своего журнала и посмотрел в окно на пейзаж, который он видел тысячу раз раньше. Его мысли вернулись к тем нескольким ночам совместной работы и поэзии. — Как далеко эта маленькая свеча бросает свои лучи. Северус не осознавал, что произнёс это вслух, пока не услышал, как Спраут обращается к нему. — Становишься поэтичным, Северус? Быстро уткнувшись носом в свой журнал, Северус моргнул, надеясь, что никто не заметил, как он покраснел от смущения. Неофициальному комитету сплетен Хогвартса не следовало бы обнаруживать в нём даже проблеск тоски. — Просто цитирую шекспировского «Венецианского купца», Помона.***
Кубок мира по квиддичу прошёл осенью. Рон был вызван в сборную Англии из-за травм двух других вратарей. Пушки сделали его первым вратарем команды только из-за травм их основного игрока. Финальный матч проводила Франция. Гермиона обещала Рону, что будет там только из чувства верности. В действительности она совсем не хотела идти. Англия победила Бразилию и выиграла титул лучшей в мире сборной по квиддичу. Пролетая вниз со своей позиции вратаря, Рон присоединился к команде в праздновании. Он махнул Гермионе, чтобы та вышла с трибун. Она покачала головой и одними губами произнесла: «Нет!» Запрыгнув на метлу, Рон подлетел к тому месту, где сидела Гермиона, посадил её на древко и полетел на поле. Он обнимал Гермиону с широко раскрытыми глазами и целовал в щёку. Вспышки камер мигали со всех сторон, а Гермиона не могла видеть ничего, кроме белых точек перед глазами. Шум толпы был оглушительным. От Рона пахло потом. Вся команда пахла потом, когда левитированные бутылки шампанского выливались каждому на голову и в открытые рты. Гермиона жаждала вернуться в старую библиотеку, куда-нибудь, куда угодно, лишь бы в окружение книг и тишины. По правде говоря, Гермиона не очень любила квиддич. Гарри и Рон были её друзьями в Хогвартсе, и они обожали этот спорт, поэтому она размахивала знаменем Гриффиндора и подбадривала свою домашнюю команду, как хороший сторонник и друг. Поперёк первой страницы Ежедневного Пророка была опубликована фотография празднования победителей, когда сборная Англии держала Кубок чемпионов, а Рон крепко обнимал Гермиону.***
Роланда Хуч вбежала в комнату отдыха персонала, размахивая Пророком. — АНГЛИЯ ПОБЕДИЛА! Когда поднялись аплодисменты, Минерва развернула свою только что доставленную копию. — И наша Гермиона в центре всего этого. Она выглядит… счастливой. Помона Спраут жевала печенье. Квиддич не был её любимой темой для обсуждений, но она всегда ценила хорошие задницы. — Ты бы тоже улыбалась от уха до уха, Минни, если бы тебя окружали мускулистые игроки в квиддич. Минерва подняла бровь на неподобающий комментарий, прежде чем подтвердить его достоверность. — Естественно! Женщины взвыли от смеха. Филиус и Лонгботтом могли только улыбаться и качать головами. — Хорошо, что наши ведьмы предпочитают наш разум, а, Невилл? Северус так и не поднял глаз от своей газеты. — Что, Филиус, они закрывают глаза и думают об Англии? Лонгботтом покраснел с весёлым выражением лица, когда комната взорвалась смехом. Северус уставился на свой Ежедневный Пророк. Комок в горле угрожал вырваться сквозь стиснутые зубы. Он напомнил себе о своих собственных связях и других встречах, с так называемым, слабым полом. Женщины приносят ему лишь сердечную боль. Почему его вообще это должно волновать? Почему ему должно быть не всё равно, что сейчас делает Гермиона Грейнджер? Его разум воспользовался возможностью продолжить разговор с самим собой. — Я сказал ей уйти, и стать счастливой женщиной. Его глаза немного горели. Она всегда хорошо следовала инструкциям. Северус отвернулся от своего язвительного «я», чтобы подавить внутренний дискомфорт, обращаясь к ведьмам в комнате. — Похоть — непостоянное чувство, дамы. Минерва в замешательстве подняла бровь. — О чём ты говоришь, Северус? Северус наслаждался любым шансом вывести ведьм из себя. — Все женщины сходят с ума из-за подтянутых задниц и пустых голов? В прошлом месяце вы все дружно пускали слюни над ежегодным календарем со служащими Аврората. Возгласы и гогот заполнили комнату самым неподобающим для леди образом. Минерва была предводительницей. Северус закатил глаза и вернулся к чтению.