***
В камине потрескивал огонь. Знакомый фарфоровый зелёный чайный сервиз Минервы был элегантным, но не претенциозным. Уютным, не эксклюзивным. Кресла перед камином были удобными с вышитой спинкой и сидениями, их деревянные подлокотники были гладкими от многолетнего использования. Это место, эта комната была как дом для Гермионы. Дом? Дом. Она была возвращена в настоящее звуком чая, льющегося в её чашку. — Я не знаю, Минерва. Это похоже на Эверест. Слишком грозный. Слишком большой. Директриса была слегка удивлена такому пораженческому комментарию, исходящему от той, кого она считала несгибаемой. — Если бы это было просто, то это было бы сделано задолго до того, как ты родилась, моя дорогая. Finite Incantatem — основное контрзаклятие против большинства заклинаний. Сложные заклинания требуют сложных контрзаклятий. Гермиона позволила своему разочарованию взять верх над ней. — Создавая заклинание, создайте к нему контрзаклятие. Что в этом сложного? Минерва удивлённо фыркнула, поставив изящную чашку на блюдце. Эти слова были ей знакомы. Северус не раз так же ворчал, когда имел дело с попытками создания заклинаний несовершеннолетними, не обращающими внимания на последствия. — Возможно, это так же трудно, как тебе сейчас, Гермиона. Гермиона кивнула. Она точно знала, как трудно создать контрзаклятие. Короткий вздох подтвердил её согласие с этим утверждением. — Это так расстраивает. Я работаю над этим уже почти восемь лет. Я проанализировала только половину всех заклинаний памяти. Я придумала основу, но… Гермиона пыталась сдвинуть гору в одиночку. Минерва решила быть немного более откровенной, надеясь дать своей молодой подруге толчок в правильном направлении. — Ты знаешь, кто хорош в создании заклинаний. Северус. И более того, он всегда создаёт контрзаклятия. От его имени у Гермионы перехватило дыхание. Только когда они пили чай с Минервой, она могла узнать что-то новое о мужчине. Гермиона часто думала о нём. Северус был одной из главных причин, по которым она постоянно думала о своей работе. — О, да, это так. Muffliato принадлежит ему. И Vulnera Sanentur. Это заклинание пригодилось нам, когда мы прятались в Лесу Дин. — Да. Теперь оно стало универсальным исцеляющим заклинанием, но изначально было контрзаклятием к чрезмерно агрессивной Sectumsempra. И, на мой взгляд, его самое замечательное заклинание — полёт без посторонней помощи. Подождите. Что? Гермиона не могла понять, была ли она заинтригована или смущена. Она, конечно, была удивлена. — Я думала, что полёт без посторонней помощи был… что это заклинание Риддла. Минерва изогнула бровь, сопровождая это понимающей улыбкой. Она была одной из немногих, кто видел, как Северус летал без метлы, и действительно была посвящена в истинную историю этого заклинания. Северус посвящал в свои секреты только единицы самых близких ему людей. — Северус признался мне в этом только после того, как я пристала к нему с расспросами. Я хочу научиться. Полёты на метле в моем возрасте, мягко говоря, утомительны. Директриса хихикнула и продолжила. — Причина секретности вполне логична. Он хочет держать министерство подальше от себя. Гермиона могла себе представить, на что Министерство и те, кто менее благороден, могут пойти ради такого заклинания. Она знала, что Гарри видел, как Северус летал. Она знала, что Флитвик тоже видел это, но только потому, что присутствовал при столкновении. После того, как Северус был оправдан, Минерва попросила их троих никогда и никому без разрешения Снейпа не рассказывать о летающем заклинании. Они дали слово. — Кроме того, если бы Том создал это заклинание, можешь ли ты представить, как он делится им с кем-нибудь? Единственный волшебник, способный летать без посторонней помощи. Даже сам Мерлин не мог похвастаться этим. Северус создал заклинание, а затем предложил его Риддлу, в качестве своего рода взятки. Его слова. Очевидно, этот монстр любил ради развлечения использовать проклятие Круциатуса на своих последователях. Это был козырь в рукаве, как Северус выразился. К сожалению, это не избавило его от пыток, но спасло от смерти в процессе, когда всё вышло из-под контроля. Том заставил Северуса поклясться, под угрозой какого-то невыразимого ужаса, близкого к смерти, никогда не использовать заклинание полёта без крайней необходимости. К счастью, клятва утратила силу после смерти этого несчастного… Узел в животе Гермионы скрутился. Она схватилась за живот, чтобы облегчить спазмы. Она заметила, что Минерва делает то же самое. Том Риддл был больным ублюдком. Минерва сделала глоток чая. — В любом случае проклятия и заклятия всего лишь заклинания. Северус считает, что чтобы быть готовым, необходимо понять тёмную сторону магии. В детстве он был любопытен. Он жаждал знаний, где бы и как бы он их ни находил. Он всё ещё так делает. В этом он очень похож на тебя, дорогая. Директриса сама была награждена исключительным умом. Мимо Минервы Макгонагалл практически ничего не проходило незамеченным. Гермиона задавалась вопросом, было ли известно директрисе о её чувствах к Северусу? Гермиона снова повернулась к огню. Минерва проницательно посмотрела на неё. Возможно, тут нужна какая-то предыстория. — Северус обучался своему Мастерству у Дамокла Белби. — Белби? Разве это не он изобрёл волчье зелье? — Да, и Северус был его учеником. Белби поделился патентом с Северусом, доверив мальчику большую часть зельеварения. Северус всегда патентовал свои новые заклинания и зелья, особенно необходимые больнице Святого Мунго. Жизнь не была добра к нему, но в душе он хороший парень. Минерва потягивала чай, глядя на Гермиону поверх чашки, в то время, как младшая ведьма, казалось, погрузилась в раздумья, обдумывая варианты. Минерва понятия не имела, что та хочет сказать, но у неё была догадка. — Минерва, я не могу просить профессора… Северуса о помощи. Гермиона взглянула на Минерву и обнаружила, что женщина невозмутима, сочувственное выражение украсило её элегантные черты. — Да, дорогая? Гермиона тяжело сглотнула, пытаясь втянуть воздух через сжатые зубы. Что подумает о ней директриса? Будет ли она реагировать так же, как он, называя это романтической школьной влюблённостью? Влюбиться в своего профессора, признаться в своей любви, а затем безответно лелеять это чувство долгие годы. Мысль о нём всё ещё трепетала в её сердце. Поцелуй, украденный много лет назад, всё ещё горел на её губах. Она должна была рассказать об этом, прежде чем её сердце разорвётся от тоски по Северусу. — У меня есть чувства к нему. Они у меня долгое время, точнее, с конца войны. На выпускном я рассказала ему… о своих чувствах. Северус отверг меня. Он предположил, что я перерасту их. Сказал мне идти и жить своей жизнью. Он не захотел меня. Я не могу сейчас… Минерва улыбнулась той материнской улыбкой, которая сияет на лице родительницы, когда её ребенок самостоятельно выучил необходимый жизненный урок. Она потянулась через маленький столик, который разделял их, и взяла обе руки Гермионы в свои ладони. Их глаза встретились. — Моя дорогая, такой человек, как Северус… человек, который держит себя в железных рамках… не может позволить себе показывать свои истинные привязанности. Особенно, когда эти привязанности связаны с ученицей. Он был жесток? Гермиона покачала головой. — Нет. Он отнёсся к этому философски… после первоначального шока. Но это не имеет значения. Он прогнал меня. — Для твоего же блага. Я полагаю, таковыми были его слова? — Да. Но моё собственное благо не выгорело. Рон был… катастрофой. Другие мужчины… Я не чувствую к ним ничего, кроме лёгкой привязанности. Я ничего не чувствую ни к кому… кроме него. Так что, как видишь, я не могу и не хочу навязываться Северусу. Минерва похлопала по рукам, которые держала. — Ты теперь взрослая женщина, Гермиона. Ты пережила трудности и увидела мир. Тебя считают первоклассным исследователем, учёным. У тебя есть цель. Очень важная цель. Я, откровенно говоря, удивлена, что ты отказываешься воспользоваться единственным источником, который мог бы дать ответ, который ты так долго ищешь. Что ты сказала в своей прощальной речи? Ах, да, встретиться со своими страхами лицом к лицу и отодвинуть их в сторону.Глава пятнадцатая. Чай. Кофе. Разговоры.
11 апреля 2022 г. в 23:36
Как исследователь Отдела тайн, Гермиона придерживалась особого набора правил: определить цель, исследовать, доказать, написать статью, каталогизировать… Её нынешним проектом, как и все прошедшие после окончания войны годы, было восстановление воспоминаний родителям. Она разработала заклинание и с небольшим успехом, раз за разом, переделывала его. У некоторых её пациентов в больнице Святого Мунго случались проблески воспоминаний, но они быстро исчезали.
Всё это было очень неприятно, но Гермиона была полна решимости усовершенствовать заклинание, даже если оно заберёт каждую унцию крови и жизни из её тела. Она забывала о сне. Но он упорно настигал её, не спрашивая разрешения. Живя на кофе и тостах, она пренебрегала своим здоровьем. Она жаждала вернуть своих родителей.
— Кофе?
Внезапный голос заставил Гермиону проснуться. Её голова вскинулась и, казалось, вращалась сама по себе, пока Грейнджер пыталась определить, где она находится. Она снова заснула за своей чертёжной доской, поверх своих диаграмм и расчётов. К счастью для неё, она не пользовалась косметикой во время работы, иначе, наверняка выглядела бы намного хуже, чем просто истощённой. Откинув волосы с лица, она поправила блузку.
Гарри было не обмануть. Возможно, он не был глубоким мыслителем, но он был проницателен. Протягивая Гермионе стаканчик горячего кофе, он ухмыльнулся.
— Ты провела здесь всю ночь, не так ли?
Смущённо взяв предложенный напиток, Гермиона не могла не почувствовать себя ребёнком, пойманным с рукой в банке из-под печенья. Может быть, ей стоит проигнорировать вопрос.
— Спасибо, Гарри. Ты спас мне жизнь.
Гарри провёл пальцами по своим чёрным волосам, качая головой. Он считал её сестрой, не кровной, но всё же семьёй.
— Нехорошо работать двадцать четыре на семь, Гермиона. Мы с Джинни беспокоимся о тебе. По крайней мере, приходи сегодня на ужин… тогда, может быть, ты немного развеешься.
Тонкость никогда не была сильной стороной Поттера. В этот момент Гермиона поняла, что всё это время упускала то, что было у неё перед глазами. Гарри и Джинни… они заботились о ней, действительно заботились. И она заботилась о них. У неё была семья. Пустота в её сердце, казалось, немного наполнилась. Она принадлежала.
Выглянув в окно, Гермиона увидела, что наступило утро. Первый глоток кофе всегда самый лучший.
— Я всё понимаю, но я так близко, Гарри. У меня было несколько удачных опытов, возвращающих маленькие кусочки воспоминаний, но они снова исчезают… очень быстро. Мне нужно постоянное решение.
Гарри с любопытством присел на край соседнего стола. Когда Гермиона что-то вбивала себе в голову, её невозможно было отговорить. Он отхлебнул из своего бумажного стаканчика.
— Что у тебя есть на данный момент?
Гермиона сделала ещё один глоток кофе, прежде чем отставить его в сторону и разложить свои бумаги.
— Я разработала заклинание почти год назад. Заклинание Illustro Memora. Движение палочки просто обратное Obliviate. Эффект есть, но только несколько минут. Оно должно работать как обратное заклятие для Obliviate, но не работает. Чего-то не хватает…
Она была расстроена и измучена. Недостающая деталь, казалось, была вне её досягаемости. Как один из тех волшебных ключей, защищающих Философский камень. Который из них?
— Вернуть воспоминания полностью трудно, Гермиона. Я думаю, ты продвинулась дальше, чем кто-либо когда-либо. Я верю в тебя. Мы вместе охотились и уничтожали крестражи. Яйца Мерлина, если кто и может найти решение, так это ты. И ты это сделаешь. Просто дай себе время.
В волшебном мире существовало более двухсот заклинаний памяти. Гермиона изучила примерно половину. Задача, которую она поставила перед собой, была сложной. Понятно, почему так много людей сдались в прошлом. Шансы были бесконечно малы. Ей нужно было выбрать правильную последовательность.
— Спасибо, Гарри.