***
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор раздумывал над сложившимся положением. Обнаружить тело Поттера не представлялось возможным, палочка тоже исчезла, как будто была уничтожена, потому что Фоукс за своим пером мог проникнуть даже под Фиделиус. Гоблины Великого Светлого даже слушать не захотели, сообщив, что сейфы Поттеров для него отныне закрыты, что означало все то же — род прерван. Значит, настало время для запасного Избранного, но Августа с внуком куда-то делись — не отвечали на письма, и дом их был закрыт. Неужели она что-то узнала? — Аластор, ты мне нужен срочно, — передал Дамблдор Патронусом, чтобы через полчаса иметь возможность наблюдать не слишком довольного Грюма. — Ты меня с бабы снял, — грубо сообщил бывший аврор. — Что у тебя такого срочного случилось? — Поттер мертв, — объяснил Альбус. — А Августа не отвечает. — Лонгботтома осиротить, что ли? — почесал тестикулы Аластор Грюм. — Это не ко мне, я на такое не подпишусь. — Почему? — удивился Дамблдор, это был первый раз, когда Грюм отказался от простого, по его мнению, дела. — Платишь ты мало, — объяснил Грюм, сплевывая в угол. — Ищи другого дурака. — Сколько ты хочешь? — устало спросил Альбус Дамблдор. — Вот это уже деловой разговор, — обрадовался бывший аврор, обстряпывавший всякие дела сомнительной светлоты для Великого Светлого. Он был наемником, как и весь аврорат, поэтому за деньги мог сделать очень многое. Главное, чтобы платили. Платил Дамблдор неплохо, но хотелось-то больше… В тот день Августа и Невилл Лонгботтом посещали Алисию и Фрэнка в Мунго. Увидев налившийся красным, а потом исчезнувший браслет крестнической клятвы на руке невестки, Августа сразу все поняла, поэтому Лонгботтомы исчезли из Великобритании в течение двух часов, отправившись на континент, где их найти было очень сложно, почти невозможно. Смерть последнего Поттера автоматически означала ввод в игру ее внука, чего женщина всеми путями хотела избежать. Аластор Грюм ожидаемо Лонгботтомов не нашел, чем очень разочаровал Альбуса Дамблдора, который решил личность Избранного не менять. Проще всего было бы взять шестого Уизли и замаскировать под Поттера, но перевоспитать свинью Дамблдор не надеялся, поэтому задумался над тем, кого он может использовать для этой цели. Решение все не находилось, а время шло…***
— Давай попробуем меня в кресле? — спросила девочка. — Если я буду чувствовать твою руку, то, может быть, такой паники не будет, как думаешь? — Будет так, как хочешь ты, — улыбнулся Гарри. — Пойдем скорее, мне еще магглов проклинать, с твоими биологическими родителями разбираться и Уизли голову отвернуть. — Ты что хочешь, все самое вкусное себе забрать? — поинтересовалась Гермиона, которая миролюбием сейчас отнюдь не страдала. — Вот, оживаешь ты у меня, — мальчик прижал ее к себе, а потом аккуратно усадил в кресло. — А ты знаешь, — задумчиво проговорила Гермиона. — Удобно, но страшно очень, просто паникой накрывает… Что со мной такое? — Тише, маленькая, тише, не паникуй, — снова поднял ее на руки Гарри, помогая себе магией. — Так бывает, это пройдет, вот увидишь. Только мы тогда с тобой не в библиотеку сейчас пойдем. — А куда? — удивилась девочка, чувствуя себя вполне комфортно. — К предкам пойдем, — мальчик вздохнул и чуть покачал лежащую на руках Гермиону. — В галерею, значит… Слуга! — Что угодно Вашей Светлости? — поинтересовался появившийся слуга Крепости. — Отведи нас, пожалуйста, к предкам, — попросил Гарри. — Может быть, они знают, как помочь Гермионе. Слуга кивнул и пошел вперед, показывая дорогу Гарри. Кресло мальчик с собой не взял, потому что испытывать Гермиону страхом — очень плохая мысль, ни врачей, ни колдомедиков у них нет. Если любимой девочке комфортно у него на руках, пусть так и будет, предки перетопчутся без поклонов и реверансов. Думая таким образом, Гарри шел за слугой. Очередная дверь открылась, и мальчик с девочкой на руках оказался перед, наверное, тысячей портретов, смотревших сейчас на него с немым изумлением в глазах. — Дети? Совсем одни? Как это возможно? — раздался голос какой-то дамы справа. Дама была явно шокирована открывшейся ей картиной, а вот Гермиона тихо завизжала, вцепившись в Гарри.