Несколько дней назад
Тусклую палату наполняет размеренный звук медицинских приборов. Тэхен никогда не любил больницы, потому что в них нет ничего хорошего. Здесь смешиваются в один большой комок боль, смерть и призрачная надежда на лучших исход. Сильнейшие чувства на изломе нервной системы, которые высасывают последние силы даже из здоровых людей. Ким останавливается у подножия кровати и пристально смотрит на неподвижно-лежащего Ли. Его глаза закрыты, но слегка подрагивают, на щеках пластыри, голова и тело обмотаны бинтами, во рту трубка, по всей вероятности, качающая в лёгкие кислород, а в вену вставлен катетер. От наглого парня, которого Тэхен видел несколько дней назад осталось лишь его призрачное подобие, бесцветная тень, стоящая одной ногой на собственной могиле. Тэхен стучит костяшками по пластиковой боковине кровати для того, чтобы привлечь внимание пациента, и Сонджон моментально реагирует, распахивая свои глаза. Писк приборов ускоряет свой ритм и изменяет обстановку в комнате на тревожную. — Привет, Ли! Смотрю, ты неплохо устроился. Отдельная палата, личная медсестра, даже очиститель воздуха поставили. Правда в твоём состоянии, я думаю, тебе плевать на этот комфорт, кожа то все равно горит, — Тэхен мягко улыбается, но в сочетании с хищным взглядом почти черных глаз получается пугающий образ. До Сонджона наконец доходит, кто именно организовал пожар и отобрал у него нормальную жизнь. Парень начинает часто и прерывисто дышать, нащупывая рукой кнопку экстренного вызова. — Расслабься, я не собираюсь тебя трогать. Просто зашёл проведать старого знакомого, даже апельсинчики принес, — Ким поднимает вверх правую руку и демонстрирует пакет с фруктами. - Тебе, наверное, интересно зачем я это сделал? Сомневаюсь, что ты догадался, раз недооценил меня с самого начала, — омега бросает пакет с апельсинами на соседнюю кровать, но он рвется в воздухе и часть оранжевых плодов приземляется на пол. Сонджон наконец находит заветную кнопку и начинает яростно на неё давить, но ничего не происходит. — Не думаю, что тебе нужно дальше стараться. Я её отключил, — Тэхен напоминает посланника смерти, который безмятежно наблюдает за жалкими попытками своей жертвы выкарабкаться из его чар. Эти манипуляции бессмысленны, потому что они лишь продляют агонию и причиняют дополнительные страдания. К тому же, итог их встречи в любом случае не изменится и дьявольское воплощение всё равно заберёт то, за чем пришло. — Очень печально, что у тебя во рту пластиковая штуковина. Я бы с удовольствием выслушал твои жалкие оправдания. Хотя, с другой стороны, так, ты не можешь позвать на помощь и, если я вырублю ещё и приборы, то получу полную свободу действий. Ли замирает под жгучим взглядом Кима, пытаясь предугадать его намерения, но это всегда было неразрешимой задачей. — Знаешь, почему я выбрал именно огонь? Однажды, ради забавы, я облил руку Чонгука кипятком. Он корчился от боли, хотя к тому времени уже многое научился терпеть, не выдавая своих эмоций. Тогда его кожа лишь слегка покраснела, но даже при таких незначительных повреждениях, он проходил с повязкой почти месяц, — омега говорит монотонно, будто читает молитву. В его речи нет выразительных ноток или акцентов, лишь гипнотизирующая размеренность, которая уничтожает остатки морального настроя пациента. — Мне стало любопытно, почему же ожоги так долго заживают, и чуть позже, я залез в интернет. Признаюсь, было противно смотреть на фотографии спаленного мяса, но оно того стоило. Ли начинает вдыхать воздух всё чаще и чаще, мысленно возвращаясь на место пожара. Он долго и истошно умолял кого-нибудь спасти его, пока жгучие языки пламени заживо сгрызали его плоть. Все это время Сонджон видел незнакомца, который просто стоял перед окнами ресторана и смотрел на его муки. — Когда что-то горячее касается твоей кожи, она сначала приобретает пунцовый оттенок, потом покрывается волдырями, а затем начинает плавиться, как масло, только не при тридцати пяти градусах, а при восьмиста, постепенно превращаясь в шашлык. Ты страдаешь от невыносимой боли и чувствуешь этот прекрасный запах еды, но, хуже всего то, что выйти из этого ада — значит попасть в другой, — Тэхен начинает передвигаться по палате из стороны в сторону, так, как будто рассказывает другу увлекательную историю. — Больница не является спасением для таких, как ты, потому что нельзя выпить волшебную таблетку и вернуться к обычной жизни. Поджаренное мясо будет очень долго и мучительно гнить, отторгаясь организмом. Тебе очень повезёт, если не разовьётся сепсис, ведь именно кожа не дает микробам и грязи попасть в организм, а иначе твое тело начнут разделывать, как свиную тушу, отрезая кусок за куском. Сонджон продолжает задыхаться, снова долбя по спасительной кнопке, но ничего не происходит. Они все также вдвоем с Тэхеном в маленькой мрачной палате. — Но даже если все будет хорошо, когда твоя кожа начнет заживать, она будет стягиваться в безобразные узоры, превращая тебя в уродца, на которого другие люди будут смотреть с отвращением, а ты будешь каждый день видеть его в зеркалах, витринах магазинов, на поверхности водной глади и даже в чужих глазах, проклиная себя за эту ма-а-а-ленькую ошибку. Приборы истошно сигнализируют о критическом отклонении параметров, а это значит, что через несколько секунд палата заполнится медицинским персоналом. — Зря ты к нему полез. Мог бы просто прийти ко мне и поговорить. Глаза Сонджона закатываются и он впадает в судорожный припадок. Тэхен знает, что его спасут, но он и не собирался лишать Ли этого ничтожного существования, ведь наказание должно быть получено сполна. Омега в последний раз бросает взгляд на живой труп и незаметно покидает палату, позволяя врачам сделать свою работу. Они больше не встретятся.***
— Хватит! — слишком громко, потому что сил выслушивать ложь больше нет. — Не изображай из себя дурака! Я знаю, что это ты! Хлопушка. Кадр сменяется точно также, как и эмоции Тэхена. Омега делает шаг вперёд, потом ещё один, нахально нарушая пространственный барьер. — Предположим, чисто теоретически, что ты прав. Где доказательства? — ядовитый бас обрывает хрупкую надежду, которая подобно крохотному огоньку всё ещё теплилась внутри Чонгука. — У Сонджона обгорело все лицо! Он почти ослеп и дышит через трубки, — младший не поехал к Ли, потому что не смог бы выдержать подобного зрелища, зато позвонил лечащему врачу и узнал о его состоянии и нуждах. — Я видел и это замечательно! Теперь этот инвалид со своей уродливой физиономией не будет нужен ни одному альфе, — Чону хочется заткнуть уши и никогда не слышать того, что говорит сейчас Тэхен. — Как ты так можешь?! Он человек! Такой же как я и ты! — Чонгук не верит тому, что омега может быть таким жестоким. Вероятно, Ким просто запутался, не справившись со своим взрывным характером в попытке защитить Чонгука, и в глубине души точно сожалеет о содеянном. — Н-е-е-т. Он ублюдок, который хотел забрать то, что принадлежит мне, а так как всё в этом мире имеет свою цену, ему пришлось за это дорого заплатить, — основы капитализма можно трактовать по-разному, вплетая в них любые утверждения, оправдывающие свои недостойные поступки, точно также, как и в религию. — Сонджон мог умереть… — последний аргумент и в уголках глаз Чонгука появляются солёные капельки. — В таком случае я обязательно бы принес на его могилу белые хризантемы, — Ким никогда не был славным парнем и, тем более, не считал себя таковым. Чем раньше младший это поймет, тем лучше будет для них обоих. — Ты чудовище! — альфа очень сильно заблуждался, наивно пытаясь разглядеть в Тэхене хоть что-то путное. — Спасибо за комплимент, но не стоило. Главное, чтобы ты помнил, Чонгук’и, что так будет с каждым, кто приблизится к тебе, а если подпустишь сам, пожалеете вдвоем, — вот оно, привычное для Кима поведение, — давление и угрозы, иначе он просто не умеет. — Я думал, ты другой, — Чонгук не хотел это озвучивать, но мысли, как предательские изменники, сами сорвались с губ. — Какой? — Киму правда интересно узнать то, каким представлял его альфа в своих наивных фантазиях. — Весёлый, открытый, сочувствующий… — Чон может долго перечислять прекрасные качества, вот только они никогда не принадлежали омеге. Чон просто наделил его ими в своей голове для того, чтобы оправдать всё, что было в прошлом и отпустить обиды, позволив им сблизится. — Ха-ха-ха! Ты серьёзно так обо мне думал? О человеке, который измывался над тобой почти год? — ехидно прерывает Ким, не желая слушать продолжение. Он всегда старался быть для Чонгука хорошим, но сути, увы, не изменить. — Ненавижу! — злобно выплёвывает младший и разворачивается, чтобы уйти. — Любить необязательно. Мне будет достаточно твоей преданности, — бросает в спину альфы Ким. Ему впервые мерзко от самого себя, но не из-за Сонджона, а потому, что он в очередной раз не оправдал ожиданий Чонгука. Он бы очень хотел быть для этого мальчика идеальным, тем, кто сделает его самым счастливым человеком на этой Земле, но, к сожалению, это невозможно.Двести восьмидесятый день
Чонгук опирается рукой о стену школьного коридора и трясет головой из стороны в сторону для того, чтобы хоть как-то прояснить свое сознание, но это не помогает. Картинки перед глазами всё также беспощадно кружатся и расплываются в одно большое мутное пятно, а противная тошнота, периодически подкатывая к горлу, вынуждает Чона дышать поверхностно и часто. — Чем-нибудь помочь? — в чужом голосе нет сочувствия и именно поэтому альфа сразу же узнает его, даже несмотря на то, что окружающие звуки слышит сейчас искаженно. — Отвали! У меня все в порядке, — цедит сквозь стиснутые зубы Чонгук, отчётливо понимая, что все больше теряет связь с реальностью и сделать с этим, к сожалению, ничего не может, а самое худшее во всей этой ситуации заключается в том, что обнаружил его в таком состоянии именно Тэхен. — Ага, я вижу. Прям светишься от энергии, как лампочка накаливания, — ерничает Ким и ловит в свои руки младшего, который в конце концов падает в обморок. — Боже! Мне теперь это чудо ещё к медсестре на себе тащить что ли придётся?! Тэхен кое-как закидывает на себя Чонгука и пошатываясь направляется на третий этаж. Несмотря на то, что младший достаточно щуплый, в бессознательном состоянии он весит, как слон, а Ким в принципе не привык носить на себе тяжести будучи бесконечно нежным созданием. За него это всегда делали другие, но сейчас почему-то не хочется доверять чужакам хрупкий груз, который он в данный момент аккуратно транспортирует на собственном хребте в медицинский кабинет. — Я могу сам идти, — бормочет альфа, приходя в себя на втором пролете. Он ещё с трудом различает происходящее вокруг, но точно знает кто его несёт. — Лучше помолчи, пока я тебя здесь не бросил, — пыхтит Ким, стараясь сосредоточится на своей бесценной ноше для того, чтобы не навернуться вместе с ней с лестницы и не сломать обоим шеи. — Буду признателен, потому что мне ничего от тебя не нужно, — ворчит младший, пытаясь пошевелится, но предательские мышцы слушаться отказываются. — Кто бы сомневался, — Ким начинает считать в своей голове шаги, которые осталось пройти до нужного кабинета. Сейчас ему просто необходимо на что-то отвлекаться, ведь сил реально уже не осталось. Он больше никогда в жизни не потащит на себе этого неблагодарного борова. Тэхен значит гордость свою в жопу засунул и как настоящий герой решил помочь ближнему своему, а эта адская гнида даже ради приличия не соизволила произнести хотя бы «спасибо». — Эй, агасси, прими пациента, — Ким пинает ногой дверь и заваливается к медсестре без стука, а затем сразу же сбрасывает Чонгука на кушетку. Теперь омега наконец может облегчённо выдохнуть и размять свой несчастный позвоночник, на котором однозначно образовалась парочка новых грыж. — Что ты опять с ним сделал, Тэхен? — разочарованно ворчит Кан Юджон, натягивая на худенькие руки латексные перчатки. — Почему сразу я? — моментально возмущается Ким. — Потому что ты был причиной всех двенадцати раз, которые он тут оказывался и это только в мою смену. Сегодня, между прочим, тринадцатый! — негодует девушка, внимательно осматривая Чона на наличие внешних повреждений. В итоге, так и не найдя никаких следов, она решает, что в этот раз Киму можно поверить. — Мне жаль тебя огорчать, но я действительно не виноват. Он уже был похож на вяленый овощ, когда мы случайно наткнулись друг на друга в коридоре, — объясняется омега, украдкой разглядывая бледное лицо младшего. Он чувствует лёгкое волнение, потому что в данных обстоятельствах не может контролировать состояние Чона. — Ладно, — сдается девушка и идёт в смежную комнату за капельницей с глюкозой, даже не удостоив Кима развернутым ответом. — Не расскажешь, что с ним? — интересуется омега ровно через секунду, мысленно проклиная медсестру Кан за её вредный характер. — Врачебная тайна, — ехидно отрезает девушка, чем ещё больше раздражает Тэхена. — Я ведь могу съездить домой и достать из чёрного ящика папку для шантажа, — игриво запугивает омега. — Какой кошмар! Что же там такого ужасного? Фотографии с изображением того, как я совращаю своим нулевым размером юных пациентов, или, может быть, документы, подтверждающие, что моя бессовестная личность в тайне от всех продает детям обезболивающие для зубов под видом наркоты? — предполагает Юджон с крайне серьезным выражением лица. — Гораздо хуже. В этой зловещей папке видео, на котором ты в возрасте семи лет бегаешь без трусов по двору моего дома и наносишь мне непоправимую душевную травму, — выражение лица Кима становится похоже на детское. Он надувает нижнюю губу и задирает к потолку нос, всем своим видом демонстрируя, что на самом деле является жертвой бессердечной Юджон. — Ну, во-первых, тебе было два года и ты даже свою пипиську не воспринимал, как половой орган, не то, что чужие, а, во-вторых, хранение кассет с голыми малолетками считается детской порнографией, за которую тебе светит кругленький штраф и тюремное заключение, — девушка нападает на Тэхена в ответ, заливаясь при этом звонким смехом. Они делали точно так же, когда были маленькими: задирали друг друга, а потом хохотали до коликов в животе. Чонгук подозрительно смотрит на Юджон, пытаясь понять на сколько близко они знакомы с омегой. С одной стороны эта парочка общается достаточно раскованно, но с другой — дистанцию всё равно соблюдает, что очень странно. — Умеете же, вы — женщины, выставить всё таким образом, что виноватым всегда оказывается мужчина, — обиженно предъявляет Тэхен. — Говори нормальным языком «выкрутить яйца» и да, мы отлично с этим справляемся по мере необходимости, — потешается девушка. — Хочешь, схожу тебе за кофе? — не отстаёт Ким, пытаясь воздействовать на Юджон с другой стороны. — Ты как змея, Тэхен. Все равно найдешь лазейку и протиснешься своей скользкой тушкой, — укоризненно отчитывает Кан хитрого знакомого. — Ладно, черт с тобой, купи мне большой латте с корицей. — Будет исполнено, — довольно лепечет омега и скрывается за дверью. — Вы знакомы? — осторожно любопытствует Чонгук. — Я уже думала, что ты так не спросишь, а будешь дальше испепелять меня оценивающим взглядом, — усмехается Юджон, вводя под кожу Чонгука иглу от капельницы. — Что касается твоего вопроса — да, мы, вроде как, родственники в каком-то там десятом поколении и раньше мои родители частенько гостили у Кимов. Тэхена хотели даже сосватать мне, но эта глупая идея быстро покинула умы наших предков, после того, как он однажды спалил волосы на моей голове до такой степени, что я полгода проходила лысая и всё это время была похожа на больную раком. — Ваш кофе, медсестра Кан, — омега появляется ровно через минуту, чем вводит в ступор Юджон и Чонгука. У них создаётся впечатление, что он волшебным образом телепортировался до автомата с кофе и обратно, иначе просто невозможно уложиться в такой короткий промежуток времени. — Поставь на тумбочку, — девушка указывает на небольшой столик возле двери и направляется к раковине для того, чтобы вымыть после медицинской процедуры руки. — Так, что с диагнозом, доктор? — не унимается Тэхен, желая побыстрее узнать причину болезненного вида младшего. — Можешь расслабиться! У Чонгука нет ничего серьезного, но запускать такое состояние нельзя. Он истощен и слегка обезвожен, поэтому потерял сознание. Нужно будет пару недель соблюдать постельный режим и регулярно питаться, — деловым тоном объясняет девушка, глядя на то, как Чон закатывает глаза. Этот парень крайне не любит болеть, а ещё не выносит, когда с ним нянчатся и жалеют. Настоящий альфа во всей красе, хотя о чем тут говорить, когда Юджон точно такая же. — Я понял, организуем в лучшем виде, — вдохновленно уведомляет Тэхен, наконец успокаиваясь после слов медсестры Кан о том, что Чонгук здоров. — Звучит так, будто ты собираешься привязать его к кровати и насильно кормить каждые два часа, — Юджон щурится и подозрительно смотрит на омегу. — Ни в коем случае. Я же мать Тереза в мужском обличии, так что буду нежным и заботливым, — наигранно уверяет девушку Ким, приложив к сердцу левую ладонь. — Ну-ну. Приходи через пару часов, отзывчивая женщина, сможешь забрать своего подопечного, а пока он полежит под капельницей и наберётся сил для того, чтобы дойти до общежития. — Благодарю! Никому его не отдавай!***
Чонгук громко хлопает дверью комнаты и, не снимая ботинок, заваливается на кровать. — Ты, блять, обзавелся нано-кроссовками что ли с волшебной подошвой, к которой не прилипают грязь и бациллы? — рычит Юнги, испепеляя младшего грозным взглядом. — Нет, извини, — виновато бубнит младший, продолжая лежать в позе бревна. — Тогда разуйся и продезинфицируй заражённое пространство, пока я из тебя самого инфузорию-туфельку не сделал, — продолжает негодовать старший. — Ладно, хватит! Я уже иду за тряпкой, — Чонгук стягивает с себя обувь, швыряет её к порогу и плетется в ванну за тряпкой. — Плохой день? — Юнги не особо интересно то, что происходит в жизни Чона, но, как старший товарищ, он изредка всё-таки пересиливает своего внутреннего интроверта. — Немного, — скромно отвечает Чонгук, не желая вываливать на друга свои проблемы. — По твоей физиономии так и не скажешь. Скорее похоже на что-то типа «у меня в жизни полный пиздец», — честно выкладывает свои мысли Мин, мотивируя младшего к дальнейшей беседе. — Ты когда-нибудь причинял физические увечья людям? — всё-таки выдавливает из себя Чонгук. — Неоднократно, — добавить Юнги нечего. Он никогда не скрывал от знакомых и друзей то, что в средней школе частенько участвовал в драках, но все же это не то прошлое, которым стоит гордиться. — Сожалеешь об этом? — Чон поднимает взгляд на старшего и перестает тереть пол. — Нет, а должен? — самоуверенным тоном переспрашивает Мин. — Я не знаю, — правильный ответ действительно Чонгуку неизвестен. Он однозначно против насилия, но иногда его почему-то хочется оправдать. — Они были мудаками, которые лезли ко мне или моим родным, так что в полной мере заслужили подобное наказание, — поясняет свою точку зрения Юнги. — Можно же просто собраться и обсудить проблемы, — последняя попытка и Чон уже знает, что проиграет доводам старшего. — Ты бы стал разговаривать с тем, кто унизил близкого тебе человека или сделал ему больно? — Я ему никто, — еле слышно шепчет Чонгук, но музыкальный слух Юнги прекрасно всё улавливает. — Ах, во-о-т, в чем дело. Ким Тэхен собственной персоной. Причина всех твоих страданий, как физических, так и душевных, — язвительно замечает старший. — Что он сделал на этот раз? Разбил кому-то башку из-за тебя или ограничился парочкой пальцев? — Откуда… — Чонгук удивлённо распахивает глаза и не моргая смотрит на старшего. — Ты действительно не догоняешь или просто набиваешь себе цену? — Юнги бесит недальновидность Чона. Где-то он прям светит своей звездой во лбу, а тут прикидывается несчастной овечкой. — О чем ты?! — всё ещё не понимает младший. — Техен, не раздумывая, убьет за тебя любого, так что хорошенько поразмысли над тем, на сколько ты для него еще не близкий. — Мне это не нужно! — разочарованно восклицает Чонгук. — Сочувствую, но ты сам принял его предложение о дружбе в кавычках, — Юнги всегда отличался от своих сверстников наблюдательностью и умением разбираться в других людях. — Я ему отказал! — обиженно вопит младший. — Уверен? — спокойно уточняет Мин, хотя ответ ему не нужен, он и так видит то, что происходит у Чонгука с Тэхеном. — Абсолютно! — В любом случае пути назад теперь нет, просто так он тебя никогда не отпустит, — слова Юнги неприятно оседают в мозгу Чона. Он давно понял, что попал в ловушку из которой выбраться уже не сможет, но до сегодняшнего дня не воспринимал эти мысли всерьез.