Причина жить

Только Шэнь Юань оправился от череды нескончаемых потрясений, справедливо рассудив, что после ворвавшегося в его жизнь напыщенного демонического полукровки с вагоном проблем, даже если небо вдруг обрушится на землю, он и бровью не поведет, как ситуация переменилась. Однако как бы она не требовала его немедленного вмешательства, как бы не озадачивала своей бредовой природой, взбудоражить его была не способна. Шэнь Юань сосредоточил все свое внимание на том, что видели его глаза. Он искреннее изумлялся, чувствовал, что это, очевидно, отличается от его представлений о жизни в унынии после того, как попытка самоубийства не удалась, но по-настоящему проникнуться не мог, ровно как и выразить все, что бесследно тонуло в массе мрачных мыслей, прочно засевших в его голове. Потребность ругать и укорять Ло Бинхэ за его проступки, больше похожие на детские шалости, укрепилась в Шэнь Юане с момента, как тот переступил его порог. Он действительно злился, когда думал о том, что главной помехой на его пути стал незнакомец, а точнее — спесивый и горделивый юнец, решивший, что он знаток человеческих душ и может безнаказанно влезать в чужие дела. Может, оттуда и непреодолимое желание поучать и высказывать недовольство. Шэнь Юань не был готов утверждать, что остался равнодушным к появлению в его квартире нового обитателя: каждый день заставлял его быть на пределе своих возможностей. Эмоциональных. Он ощущал себя гораздо более уставшим, чем привык. Характер Ло Бинхэ был дерьмовым, и Шэнь Юань даже выяснять, по какой причине, не собирался. Его терпение трещало по швам; временами, вопреки всему, из его груди рвался смех, который не мог не казаться неуместным из-за его состояния; ритм, ставший обыденным после размолвок с семьей и отказа от внешнего мира, сбивался. И все же несмотря на это, лицо Шэнь Юаня практически всегда было кислым и серым. Усталость наваливалась тяжким грузом после пламенных речей, которые неожиданно для себя он произносил, пытаясь втолковать Ло Бинхэ очередные истину или закон этого мира. Истощение не перестало его преследовать, и оттого та непередаваемая буря эмоций, которая в исключительные случаи его охватывала, оказывалась взаперти. Шэнь Юань смотрел перед собой и лишь отдаленно понимал, что происходящее творится именно с ним. Он прислушивался к себе: внутри было глухо. Пусть Ло Бинхэ шокировал его и отчаянно бесил, правильную реакцию он подбирал не без усилий. Конечно, смотря в румяное лицо, где на лбу ярко пылала кровавая метка, его разум давал незамедлительную оценку: ненормально. Ненормально, что в тот день его судьбу определил подросток, чей грязный рот то и дело извергал оскорбления. Ненормально, что он спал через стену от него. Ненормально, что, вообще-то, он был не простым человеком, а темным созданием из вселенной какого-то фэнтезийного романа о заклинателях. Шэнь Юань примирился с этим откровенным бредом, перестал задавать себе вопросы и успокоился, но создавалось впечатление, что...что он все еще не до конца вник в происходящее. По правде, в нем даже брезжила надежда, что это окажется мутным сном, который посетил его в одну из холодных ночей, где он, в знойной лихорадке ворочается и нервно дышит. Но Ло Бинхэ, изуродовавший его подушку, — а еще уничтоживший тюбик мятной пасты и кучу ручек!— мучаясь от нестерпимой боли и зуда во рту, был очень даже реальным. Конечно, теперь все вставало на места. У него резались гребаные зубы. Точнее, они видоизменялись? Шэнь Юань понятия не имел, как правильно будет наречь этот процесс. К несчастью, ни на одной его полке не завалялся пыльный томик по демонологии. Да даже загугли он нечто вроде «Что делать, когда демон, который выглядит как человек, собирается отрастить себе клыки?», это не принесло бы результата! Не было в двадцать первом веке подходящей инструкции, которая могла бы предложить хотя бы приблизительный алгоритм действий! Вот что он мог сделать вообще? Найти Ло Бинхэ детскую погремушку, чтобы он, пытаясь почесать десны, упаси Небожители, не начал грызть его диван или ножку стула? Купить ему слюнявчик? Но одно дело, когда Шэнь Юань, что имеет полное право быть не сведущим в особенностях представителей рода демонов за счет проживания в мире, где их не было испокон веков, не знает, как поступить и что предпринять, другое — когда даже сам демон не может сказать, почему его организм дал сбой и решил превратить его в долбаного вампира. Шэнь Юань, может быть, и выглядел так, словно подобное его нисколько не впечатляло, но это лишь потому что он отказывался это как-либо комментировать и принимать! Видеть заметно заострившиеся клыки где-то за пределами телеэкрана, где по десять раз в день крутят «Сумерки», было, скорее, страшно! Особенно, когда у их обладателя все губы блестят от слюны и крови от бесконечных попыток унять навязчивый зуд, никакого трепета априори возникнуть не может! Шэнь Юань не был поклонником тех любителей полакомиться прямиком из пульсирующих жилок на шее, но черт! Та влюбленная дура не боялась, что ее съедят? Потому что лично его мозг успел нарисовать сотню сценариев с неблагоприятным исходом, где его плотью с аппетитом поужинает демон, а он сам, конвульсивно дергаясь, когда от него станут отрывать кусок за куском, будет кричать. Спросонья застав Ло Бинхэ на кухне, он, естественно, был без очков. Будучи без них таким же слепым, как старик Чень, он в принципе не мог заметить ничего подозрительного. Потом, когда он в спешке их натянул, он и помыслить не мог о том, с чем ему придется столкнуться. Происходящее так мало походило на правду, что выдать из себя больше, чем крайне простой вопрос, Шэнь Юань не мог. — Что ты делаешь? Он включил свет, и Ло Бинхэ неподвижно замер. На его лице мелькнула паника, но он спрятал ее довольно умело, чтобы, не оправдываясь и дрожащими руками не отбрасывая потрепанную подушку, спокойно выпустить изо рта ее продырявленный и окровавленный край. Бегло он вытер губы и медленно, пока края его клыков царапали их изнутри, произнес: — Я не знал, что так получится. Со мной такое впервые и... я тоже в смятении. С нажимом он потер над подбородоком, как если бы хотел достать до воспаленных десен прямо через кожу. Остатки крови размазались по его лицу и превратились в темнеющие разводы. Невольно Шэнь Юань ощутил головокружение: он не боялся крови, но порой от ее вида он чувствовал дурноту. Ему удалось избежать этого на крыше и потом, когда он мог столкнуться с ее запахом на чужой одежде, но сейчас... Видимо, его лимит был на этом исчерпан. — Так! Сейчас же прекрати это делать! На удивление, Ло Бинхэ покорно отнял от лица руку и сел ровно, не забыв одарить его странным взглядом, будто Шэнь Юань сказал нечто глупое. Но тому было все равно. С облегчением он выдохнул, ведь зрелище не успело стать еще ужаснее. Прикрыв глаза, дабы не видеть Ло Бинхэ, он тихо скомандовал, почти попросил: — Для начала...иди умойся. Потом все остальное. Ло Бинхэ с сомнением спросил: — Неприятно на меня смотреть? Тебя кровь так смущает? — Может, обойдемся без лишних вопросов? И разве тебе не больно говорить? — Нет. Так что там с кровью? Шэнь Юань бросил в ответ: — А с Шэнь Цинцю у тебя что? От возмущения Ло Бинхэ моментально надулся. Его вид был настолько глубоко оскорбленным, что он даже не успел возразить. Тем временем Шэнь Юань сурово настоял: — Бегом в ванную. Выражение Ло Бинхэ было настолько хмурым, что когда он проходил мимо и слегка потеснил его в проеме, Шэнь Юань насторожился, готовый к тому, что его грубо заденут плечом или толкнут. Но демон, лишь высоко задрав свой нос, безмолвно скрылся в глубине коридора. Он слышал, как зашумела вода. Беспокойство немного улеглось. До смерти утомленный, Шэнь Юань переживал, что и ноги его начнут подводить. Он сел на диван, измученно уставился на истерзанную подушку, где было посажено багровое пятно, и со сдавленным стоном уткнулся лицом в ладони. Оставалось надеяться, что они найдут разумное объяснение тому, что вызвало в теле Ло Бинхэ метаморфозы. Чтобы если однажды его внешность до неузнаваемости изменится, а он сам обратится в злого монстра, Шэнь Юань был готов. Конечно, все имеют право хранить секреты, но только не тогда, когда они рискуют превратиться в неприятные сюрпризы! Если ты собираешься купить кошку, лучше знать заранее, что она может нагадить тебе в ботинки. Еще когда Ло Бинхэ поделился тайной своего происхождения, что было скрыто даже от него самого какое-то время, ему стоило догадаться, что ребенок изучил свою сущность не до конца. Вряд ли он мог расспросить об этом своего любимого наставника или других учеников. Кажется, у заклинателей с высоких гор демоны не в почете? Он не был посвящен в тонкости его взаимоотношений с Шэнь Цинцю, но, очевидно, у того, за исключением личной неприязни, были мотивы и более весомые. Неудивительно, что он сбросил его в пропасть: так или иначе, родословная не позволила бы ему остаться в рядах совершенствующихся. Интересно, понимал ли Ло Бинхэ, что рано или поздно, ему пришлось бы уйти? Шэнь Юань не знал Шэнь Цинцю лично. Он также не мог прочесть его мысли, понять, но... Представить, почему Ло Бинхэ так себя ведет, еще как мог. К несчастью, ему уже приходилось — и до сих пор приходится — иметь дело с озлобленным, разочарованным подростком, чья цель — побольнее тебя задеть. Эти дети от чего-то винили себя в первую очередь, и объяснять, что твои действия — не их вина — пустая трата времени. Они слишком много на себя берут. До тех пор, их главный враг — ты. В конце концов, у Шэнь Юаня был младший брат. Разумеется, он привык терпеть как затяжные истерики, так и бесконечные оскорбления! Нинхэй* к своим годам, увы, не обрёл должного благоразумия. Собственно, поэтому Шэнь Юань и не горел желанием общаться с ним лишний раз. Его брат никак не мог понять одно: агрессия и крики лишь отталкивают его, вызывают отвращение. Как и с отцом, с ним было невозможно найти общий язык. Он лишь нагнетал и заставлял его чувствовать себя ответственным за чужие проблемы. Почему-то Нинхэй взял на себя обязанность достучаться до него путем упреков, навязчивых звонков и сообщений. Десять раз на день после выписки Шэнь Юаня из больницы, он не ленился писать:

Ты эгоистичный засранец! Ответь матери сейчас же!

Или:

Она плачет. ТЫ довел ее до слез, братец. Неужели так сложно было позвонить ей вчера?

Шэнь Юань знал, как волновалась его мать после того случая, но связаться с ней, а потом охотно пуститься в объяснения, он не мог. Это было выше его сил. Тогда еще он винил себя за ее слезы и переживания. Однако их мать была не единственным его рычагом давления. Нинхэй принимал очень близко к сердцу то, что Шэнь Юань, игнорируя всю семью, общался с одним лишь дагэ. Он спешил напомнить ему не только о себе, брошенном в неведении, но и о их младшей сестре.

Вы ходили с дагэ гулять? Какого хера, Шэнь Юань?!!

Значит, ты игнорируешь нас всех, но ему даже дверь открыть можешь? Классно устроился)))

Это из-за денег? Если да, то поздравляю, ты продажная шваль, братишка)

Но неужели на А-ли тебе тоже плевать? Она каждый день спрашивает, как ты и где ты, а тебе жалко ХОТЯ БЫ РАЗ позвонить ей.

Шэнь Юань не знал, что ответить. Ему хотелось бы больше не видеть подобного, чтобы не загоняться и не думать о том, почему он молчит столько времени. Мэйли** не заслуживала такого гадкого отношения, но он действительно не представлял, какой разговор мог бы у них состояться. Она даже не знала, почему ему так отвратительно жилось на этом свете! Но то, что он не желал втягивать ее в это дерьмо — не единственная причина. Он устал и собирался уйти в бессрочный отпуск, где даже из благих намерений его не спросят о самочувствии. Смотреть на Мэйли, говорить с ней, улыбаться, как ни в чем не бывало... Вряд ли он мог бы вернуться к этому. Даже когда он видел дагэ, он чувствовал себя неуютно. Честно, перед своей семьей он всегда был беззащитным и уязвимым, потому поначалу ему было сложно такое игнорировать. Резкие слова его задевали. Днями и ночами он убивался. Но вскоре, когда это перестало его заботить так сильно, Шэнь Юань стал находить Нинхэя утомительным. Он все еще был его братом, но тратить на него последние нервные клетки он определенно не станет. Легче было заблокировать его и жить со спокойной душой. Что, собственно, он и сделал. Без сожалений. Разве что, это не принесло плодов. Нинхэй предсказуемо позаимствовал телефон у их младшей сестры. Я не понимаю, почему ты продолжаешь так поступать. Столько времени прошло, но вместо того, чтобы попробовать помириться с отцом, ты делаешь какое-то дерьмо. Скажи, Шэнь Юань, чего ты добился, а? Тебе не кажется, что твой тяжелый период затянулся? Ты делаешь плохо не только себе. Мы все устали.

Не пиши с ее номера

Ахахахахаххахаха, а то что? Заблокируешь опять? Ну давай Только и А-ли писать тебе больше не будет

Мне уже все равно

Что? Ты не поступишь так. Ты не можешь Шэнь Юань. Не смей пропадать прямо сейчас, ублюдок Только попробуй что-нибудь сделать и я САМ убью тебя Если мама снова заплачет из-за тебя, ты труп, обещаю Даже не пытайся Зачем ты это делаешь? Самому не надоело? Тебе не жалко А-ли? А дагэ? Аххахахахаххаха, ну да, ты же у нас крутой такой, братец Тебе никого не жалко...

~///~

Причина, по которой зубы Ло Бинхэ решили вырасти и стать, как бритва, острыми, в самом деле крылась в его (полу)демоническом наследии. И хотя это было важно на данный момент, Шэнь Юань не был в восторге от того, что на обсуждение этих вещей они потратили остаток ночи. Легкое недомогание заставляло его глаза слипаться; сонливость одолевала все больше. Он едва был способен вбить себе в голову, что это — не бред сумасшедшего! Шэнь Юань прекрасно понимал, какая безумная обстановка его окружала, но когда это говорят вслух — совершенно иное! Будто он заново переосмыслял то, чем с ним успел поделиться Ло Бинхэ за время своего пребывания в его квартире. Если это не дикость, то что? Вряд ли его мозг вообще мог усвоить подобную информацию и переварить. — Хорошо, ладно...стоит ли мне ожидать, что у тебя вырастут хвост или крылья? Рога там, когти... Ло Бинхэ невесело усмехался: — Ты узнаешь об этом первым, если это случится. — Слабо верится. Ты промолчал, когда это началось. Хочешь сказать, в следующий раз будет по-другому и ты все же соизволишь поставить меня в известность? — Почему я должен?— лениво поинтересовался Ло Бинхэ. Он заметил,— не похоже, что ты волнуешься. К тому же, я не был уверен, что за этим стоит. — И ты решил промолчать, ага. Очень по-взрослому. — Поделиться этим с тобой надо было, значит?— он уточнил,— Хочешь сказать, ты бы сразу понял, в чем проблема? — Нет, я этого не сказал,— покачал головой Шэнь Юань, — Но это мой дом, понятно? Я имею право знать, что в нем творится. — Тогда носи очки почаще, чтобы ничего не пропустить. — И мне придется в них спать, похоже. Тебя же исключительно ночью распирает! Шэнь Юань не лгал. Ло Бинхэ действительно большую часть активности проявлял в темноте время суток: он без конца ходил по комнатам, включал свет, что-то писал... «Он точно не вампир?»,— потому что у него закрадывались смутные подозрения на этот счет. — А тебя нет? Ты не спишь почти. И как он не мог не сравнивать этого ребенка с таким же упрямым Нинхэем, которому нужно, чтобы последнее слово было за ним? — Какая разница? Просто начни говорить через рот и не порть мои вещи. — Я говорю,— защищался Ло Бинхэ. Но про испорченные вещи не возражал. Радует, что он хотя бы не выставляет себя на посмешище, пытаясь убедить его в обратном. — Нет. Важное ты умолчал и теперь мы в заднице. Вот ты конкретно. У нас был шанс обдумать все и обсудить, прежде чем ты запустил это, а потом разорвал мою подушку! — Шэнь Юань потер между бровей пальцем, поправил съехавшие вниз очки и, фыркнув, усмехнулся. — И ты винишь в этом меня? «У вас что, мода такая пошла, под дурачка косить?» — А кого еще?— он огляделся по сторонам. — Я посчитал это неважным. Откуда мне было знать, что это не пройдет? Я думал, что справлюсь,— но это отнюдь не звучало как отповедь. Даже то, что Ло Бинхэ притих на секунду, не было раскаянием. Наоборот, он прервался только чтобы неубежденно, с откровенным недоверием, посмотреть на Шэнь Юаня и сказать,— кто-то вроде тебя не смог бы помочь мне. Или ты скрывал, что культивируешь духовные практики? — А давай я сам буду решать, что важно, а что нет. Твоя самодеятельность ни к чему не привела,— он красноречиво посмотрел на бедную подушку,— вообще, у тебя приоритеты странные какие-то, малыш. Посвящать меня в свои дела любовные ты можешь, значит, а сказать начистоту, что тебя непонятно от чего скрутило, для слабаков? — Я лишь не тешу себя ложными надеждами. Какой прок от тебя, когда ты даже чай не умеешь заваривать, Шэнь Юань? — То, что я отказался заварить его тебе, не делает меня неумехой,— он прищурился. — Я просто...прекрасно могу справиться сам. У меня нет привычки бежать за помощью к другим. «О, да ты крут»,— ему теперь что, пример с него брать? Похвалить? По головке погладить? — А похоже, что есть у меня?— и пока Ло Бинхэ не взялся основательно за этот вопрос, он посоветовал,— Забудь уже про свою волшебную гору. Ты не справишься здесь сам. Открой уже глаза и пойми, этот мир — другой. Мне прямо с двадцать первого этажа плевать, как ты собираешься выкручиваться. Я помощь тебе не предлагаю даже. Кому ты тут пытаешься доказать свою силу духа или чего там еще? Я просто хочу жить спокойно. Все. И еще хочу, чтобы ты учитывал это и говорил, если что-то не так. Посмотри, сколько моего времени на то, чтобы разобраться, мы потратили! «Я не подписывался на это!»,— хотелось отчаянно закричать. — Не надо читать мне нотации. Стоило этим словам покинуть чужой рот, Шэнь Юаня резко охватило желание затолкать их обратно. Прямо в глотку, да поглубже. Неблагодарность, а также полное безразличие к его просьбам заставляли автоматически терять к человеку всякое уважение. А если этого самого уважения не было и в помине — падать ниже плинтуса. Пускай он догадывался, что Ло Бинхэ не побрезгует прослыть для него бессовестной сволочью, сносить подобное он не мог. Зачем, спрашивается, он столько распинался перед ним? — Вместо того, чтобы поучать меня, позаботься лучше о себе,— стоял на своем Ло Бинхэ, даже не подозревая, что своим скотским поведением лишь подогревает его злобу, что он с таким трудом подавлял,— та груда мусора, в которой ты живешь...почему бы не навести здесь порядок? Тебе не противно? Мало того, ты сам ничего не делаешь, так еще и мне запреща... Ай! Ладонь Шэнь Юаня с глухим шлепком опустилась на чужой затылок, мельком скользнув ребром по темной макушке. Подобный жест, да еще и исподтишка, заметно обескуражил Ло Бинхэ. В тусклом свете Шэнь Юань видел, как его широко распахнутые глаза изумленно блестели, длинные ресницы мелко подрагивали, а губы, приоткрывшись и обнажив крошечные кончики клыков, замерли в немом вопросе. Он выглядел так потерянно, что внутри Шэнь Юань ликовал. Долгожданное отмщение свершилось! Полный восторг! Казалось, вся его нервозность улетучилась с одним единственным ударом. — Я запрещаю, потому что не хочу, чтобы ты рылся в моих вещах, ясно?— объяснил Шэнь Юань. Ло Бинхэ, смотря куда-то сквозь него, коснулся своей рукой затылка. «Ой, да ладно, это же не больно!» Хорошо, по правде, если этот ребенок продолжит делать такое лицо, он начнет думать, что поторопился со столь...радикальным методом. Он выглядел так по-человечески...уязвимо? Не то чтобы он бросится жалеть его, если он вдруг расплачется и начнет хлюпать носом, но...иррациональная жалость, совсем приглушенная и слабая, поднималась где-то внутри него. Наверное, ему стоило сделать вид, что он не заметил. Глупо было бы извиняться. — А если тебе не дает покоя грязная посуда... — Только что...Шэнь Юань, ты ударил меня? — Эй, не преувеличивай,— ему пришлось занять оборонительную позицию,— разве это удар? Даже моя младшая сестра не жалуется, когда ей попадает! Что Мэйли, что Нинхэй были охотниками за препирательствами. Иногда они в пылу спора забывались, тогда-то Шэнь Юань и раздавал чудодейственные подзатыльники направо и налево. После этого Мэйли долго канючила, Нинхэй же, возмущенный такой несправедливостью, дулся и уходил к себе, хлопая дверью. «Какой позор...»,— конечно, никаких предрассудков, связанных с половой принадлежностью, у него не было. Шэнь Юань также не верил в дурацкие стереотипы, однако, где это видано, что мальчишки, да еще и лбы такие здоровые, причитали больше девчонок, еще играющих в куклы? Он мог поклясться, что подобная мера носила исключительно воспитательный характер! А учитывая, какой пышной была шевелюра Ло Бинхэ, удар, который ему прилетел, был значительно смягчен волосами. Он также полагался на разумность вредного демона. Тот ведь не станет бить в ответ, да еще и в серьез? — Мои младшие брат и сестра... Порой были крайне непослушными. Чтобы они замолчали, я иногда так делал. Ло Бинхэ еще какое-то время не отвечал ему, но все складочки на его лице разгладились и бесследно исчезли. — Сколько же у тебя близких родственников?— усмехнулся он. — Не считая мать с отцом, трое: два брата и сестра,— кажется, он не спрашивал ничего сверхъестественного. Шэнь Юань счел его вопрос за праздное любопытство. В конце концов, он не расспрашивал его о семье в подробностях. Так, общие сведения. Но продолжать это ему категорически не хотелось. — У тебя большая семья,— тон Ло Бинхэ был странным. — Можно и так сказать. За окном рассветало: ночная мгла рассеивалась, становилось слышно, как по лужам редко проезжают машины. Шэнь Юань, вопреки стремлению избегать болезненных деталей и воспоминаний, утопал в череде неприятных размышлений. Его мысли текли в безрадостное русло; старые раны на сердце кровоточили. Может быть, у него и была семья, но он прекрасно осознавал неизменное: в ней ему не было места.