В тени династии

       Вот уже второй день как дом ла Сегадора гудел от хлопот. Милостивый герцог дома Быка решил устроить грандиозный бал, куда позвал всех графов. Возможно, это было связано с тем, что на императорский его в этом году не пустили, поданные догадывались, но вслух о таком никто не говорил. За день до начала объявили о дресс-коде: звери, на которых обычно охотятся, затевался маскарад.       И сколько же проблем свалилось на головы несчастных правителей! Нельзя было явиться в наряде, который уже надевал, а кто же сошьет тебе новое платье за день?! Пропустить торжество возможно, если волки оттяпали ногу или ты болен чем-то заразным, и то не факт, что за тобой сохраниться титул — отказывать своему лорду невежливо, мягко говоря.       Понимала свита и другой аспект: на балу будет присутствовать не только старый Бык, а еще и его сыновья. Жизнь — довольно непредсказуемая штука, и чем старше ты становишься, тем больше шансов отдать Эльрату душу. Не сегодня так завтра на трон сядет Овидио, и тогда навряд ли захочет заводить новые знакомства. К будущему герцогу надо найти подход уже сейчас, а где его увидишь, если не на балу?       Лукреции с этим делом повезло в двойне. Во-первых, ее земли были довольно близко от столицы, так что мчать со всех ног не пришлось. Во-вторых, вступив в право наследия она решила наверстать упущенное и сшила себе сотни если не тысячи нарядов, за все те разы, что Бертольд не позволял ей наряжаться, и выбрать одно ненадеванное — пустяк.        — Да какое право ты имеешь меня задерживать? — В кутерьме перед отъездом этот голос звучал громче остальных. — В приглашении было ясно сказано «семейство ла Сегадора», или ты забыл, кому служишь?!        — О нет, он отлично все помнит.       Оторвавшись от спора со стражником Джованни переключился на сестру. Гнев пришлось засунуть куда подальше, сразу стало понятно, кто запретил выпускать графа из имения.        — Почему? — Только и спросил младший. — Думаешь, я не умею танцевать, или мне лучше оставаться в стороне, как какому-то грязному нищеброду?        — Танцуешь ты превосходно. — Ухмыльнувшись ответила старшая. — А еще лучше лапшу на уши вешаешь, кто знает, какие песни споешь перед молодым наследником. Уже доигрался, что Грифоны нас знать не хотят, того и гляди после бала отправимся жить в халупу на границе с некромантами.       Еще с минуту, пока слуги таскали вещи в карету, они стояли глядя друг на друга молча. В конце концов Джованни понял, что доказывать сестре ее вину в случившемся бессмысленно, а проситься на бал — унизительно, все равно не пустит. Кто бы еще стал им так помыкать? С другой стороны, по праву первородства…        — Ты все-таки нашла ее, а я думал, Марсель ту штуку выкинул много лет назад. — Перевел тему юноша.       Речь шла о маске из дерева, обтянутой кроличьим мехом и ушами. Довольно часто герцог давал балы, но маскарадов уже давненько не бывало. Конкретно эта пережила целое поколение Сегадора, в ней щеголяла еще Мариэлла.        — Собирался. Помнишь, после смерти матери он велел какой-то девчонке достать ее из сундука и сжечь? Так вот та служанка в сундук полезла, а крышка-то захлопнулась, прямо как в тех страшилках, что мы рассказывали друг другу в детстве. «Лишь истлевший скелет лежал на дне, а рука его тянулась к замочной скважине».       Брат с сестрой рассмеялись, вспоминая, как пугали одногодок этой байкой. Сейчас те мальчики и девочки, которые визжали от концовки, могли обезглавить противника меньше чем за минуту, об отваге некоторых барды складывали незамысловатые песенки, но семейство Сегадора помнило все.       И все же, когда порыв смеха прошел, Джованни остался стоять за закрытыми дверями (даже на балкон не поднялся, чтобы проводить) а Лукреция села в карету. Ее ждал долгий путь в столицу и не менее долгий вечер. Знать бы еще, как этот Овидио выглядит (ведь того только на праздниках и можно было увидеть, а их от имени дома посещал Марсель).       Гости выстроились у парадного входа, как раз успев к началу снегопада. Стража тщательно проверяла приглашения, прежде чем пустить на бал. Дочка Мариэллы решила подождать в карете, пока толпа немного уменьшится — ей не хотелось мерзнуть в платье, а уж тем более простудиться и зачахнуть, как это случилось с девчушкой из соседнего графства годом ранее.       Гости, прибывшие из самых дальних уголков герцогства, казались красивыми лишь издалека. Растрепанные прически, уставшие лица, голодные глаза — некоторые мчали несколько дней (кому как дошло послание) без остановки, загнанные как лошади, но вторых ждал вечер отдыха в конюшне, а первых — изнурительная суматоха.       Пройдясь по вымощенной мрамором дороге до парадного Лукреция покрепче завернулась в меховую шаль, которая была накинута поверх серебристого платья, но как только ее фамилия была найдена в списке а ноги переступили порог танцевального зала, теплое украшение тут же полетело в сторону слуги. Внутри царила духота, окон никто не открывал — сквозняк был бы хуже.       Девушка тут же осушила бокал холодного шампанского, предложенного официантом (тот, видать, знал свое дело и отлично чувствовал настроение гостей). Сразу вспомнилась история одной парочки, которая танцевала до тех пор, пока подолом платья девчушка не зацепила каминную решетку — парень отделался ожогами, а вот она сгорела начисто, ведь на то, чтобы снять парадное платье, уходило не меньше часа.        «А мне и пламя не потребуется, даже в сердце Шио и то прохладнее» — подумала графиня.       Когда все гости прибыли было объявлено о начале бала, причем объявлял глашатай, а сам герцог сидел на троне, что стоял на балконе, с которого было видно всю толпу. Его детей там не было — видимо, старик так цеплялся за власть, что не позволял им даже за спиной стоять (Мариэлла же напротив выставляла брата с сестрой позади себя, чтобы слуги всегда помнили, что после нее будут еще хозяева).       Начался открывающий танец, «имперский вальс», что ни для кого ни стало сюрпризом. Список композиций, популярных при дворе, были обязаны знать все, даже младшие наследники, слишком маленькие для визитов. У каждого графа при дворе был отдельный человек, отвечающий за новости о моде и вкусах герцога, а так же обучавший танцам его детей.       Обычно привередливая дама позволила первому попавшемуся джентльмену подхватить ее и закружить по полу. Так как тут все были графами, честь Лукреции не страдала от такого выбора, главное, чтобы юнец ее не опозорил, иначе кто-то будет знатно огребать весь последующий год.       Сокращенная версия мелодии, которую играли в театрах для дипломатов и на праздниках для простолюдин, длилась три минуты, оригинальный танец — полчаса. Все это время партнеры кружились, иногда парень должен был подымать девушку, иногда она должна была сделать поворот — и не дай Эльрат ты пропустишь этот момент в музыке, когда все вокруг подпрыгнут или повернутся, а ты одна останешься стоять столбом!       После торжественного начала перерыв в двадцать минут. Дамы толпами ломанулись в специально подготовленные комнаты, где нанятые герцогом слуги были готовы затянуть корсет, подправить макияж или прическу, освежить духами и выполнить прочие просьбы. Лукреция чувствовала себя не лучшим образом, но в таких кардинальных средствах не нуждалась. Она направилась на поиски официанта, бокал прохладительного напитка — и еще час продержится.       Увы, девушка опоздала — поднос слуги пустовал, последний бокал кто-то выхватил. Этот кто-то уже расплескал половину содержимого и в пьяном угаре что-то орал перепуганному разносчику.        — А я говорю больше, больше должны быть бокалы, и никакого шампанского, только полусладкое! Ты кому служишь, бес поганый, делай как велено!       Темные волосы, лицо закрыто маской, но глаза его выдают. А еще «полусладкое», зря он это сказал. Да, Лукреция не очень-то интересовалась жизнью брата, но такие мелочи, как предпочтения в выпивке, знала отлично.        — Плебейская погань, я же тебя предупреждала. — Прошипела, подходя к нему девушка. — Ану-ка быстро возвращайся домой, и не позорь меня.        — Это ты мне? ТЫ? МНЕ? Аха-ха-ха! — А вот смех, даже для пьяного, не походил на братца. Хотя, может это была какая-то новая степень опьянения.        — Делаю тебе последнее предупреждение. Либо ты по тихому убираешься с бала, либо я тебе особое приглашение выпишу.        — Официант, унесите от сюда эту девчонку, она, кажись, испортилась.       Это стало последней каплей. Ухватив братца за подол плаща, графиня поволокла его в коридор, где, в отличии от зала, окна были открыты и царила жуткая прохлада, от чего там никто не ходил. Не давая ему опомниться Лукреция выглянула в окно — выходило на куст терновника, да и лететь недалеко, не помрет. Прикинув траекторию дама вытолкнула младшего и мигом закрыла створку. Дома он еще получит, а сейчас надо возвращаться, перерыв окончен.       За ним последовало сразу три танца. Традиционные «кружились листья в ноябре», «неделя сахарной пчелы», и новомодная «эльфийская полька». Последняя даже не час, а полтора в длительности. Уже на втором многие начали падать, а третьего и подавно не знали, так что выкручивались как могли.       Лукреция была бы рада позлорадствовать над ними, так как в танцах ей не было равных да и партнеры (каждый танец новые) не жаловались, но ей было не до этого. От духоты можно было упасть в обморок, ноги только от того и держались, что кто-то постоянно поддерживал за талию. «Держись, не позорь свой род» — словно мантру крутила в голове графиня. Один раз даже вспомнила о магии, хотела было наколдовать льда или хотя бы ветерка — да куда там, сил не оставалось.       Наконец-то очередной перерыв. И хотя сейчас ей бы не помешала помощь слуги, девушка не стала бежать вслед за остальными в специальные комнаты. Там такая толпа скопилась, а она была слишком утончена для давки и очередей.        — Госпожа, — слуга сам подошел, и он не был похож на обычного лакея, слишком дорого одет. — вас желает видеть мой господин, позвольте, я отведу вас к нему.       По спине пробежались мурашки. Богато разнаряженный прислужник, личная встреча. Должно быть, это он — Овидио — заметил ее и решил познакомиться поближе. Ах, ведь это был ее первый бал таких больших масштабов, девушка так увлеклась танцами и попытками удержать свой статус, что позабыла о главной цели — поиске молодого наследника.        — Идем. — Коротко ответила она.       Парочка прошлась по каким-то только слугам известным коридорам и поднялась в комнату, где вместо двери были бархатные шторы золотого цвета. В один миг они отворились, тогда внутри девушки все перевернулось.       Она стояла позади балкона, а на встречу ей вышел никто иной, как сам герцог Быка.        — Почти восемнадцать лет я не видел этой маски, и вот, стоило мне снова дать бал, как она появилась в толпе, какое занятное совпадение. Синьора, если вас не затруднит, представьтесь.        — Мое имя Лукреция, господин, я старшая дочь а ныне графиня рода ла Сегадора.       О, как же близко рок подступил к ее тощей фигурке! Герцог смотрел на собственную дочь, и если слуги этого не понимали, то для него все было очевидно. Дочь Мариэллы, чуть старше шестнадцати лет, он мог скрывать это но…        — Оставь нас.       Когда слуга ушел, девушка поняла, что не догадался. Он смотрел на нее ни со злобой, ни с удивлением, без капли радости или интереса. Хотя, интерес в нем пожалуй был, но совершенно не отцовский.        — Миледи, вы очень похожи на свою мать. Я всегда говорил что она — женщина идеальная, вот только волосы светлые… Они совершенно не подходили к ее величавой фигуре, но, вижу, в этом вы ее превзошли.        — Благодарю.       Она позволила ему поцеловать запястье, а тогда приподнять рукав и пройтись поцелуями до самого локтя. Еще вчера Лукреция, пусть и в тайне, гордилась тем, что ее отец — герцог, и что она не просто аристократка, а даже немного выше других аристократов, однако теперь он вызывал у нее лишь отвращение.       Следующий танец она пропустила, а после следующий танцевала, пытаясь забыть все, что было за те двадцать пять минут. Как там говаривали о нем графы «гулял направо и налево, герой-любовник». Видать, льстили, ибо в поцелуях и ласках герцог был груб и неумел, однако и ей пришлось подыграть, разыграть стеснительность и заинтересованность.       Графиня пыталась отыскать в толпе Овидио — тот должен был выделяться нарядом, гербом семьи, в конце концов! Увы, попались только два его братца-монаха, а тогда темноволосую в маске белого кролика отыскал и сам Бык, перевоплотившись в кабана. Пускай тот надел другой костюм и маску, девушка его узнала, видать, сильно Мариэлла старику запала в душу, и она от матери не отставала. Танец длился, пока в центр зала не выбежал кое-кто другой, он-то и приказал остановить торжество.        — Ты! — Закричал «Джованни», указывая на сестру. — Ты оскорбила и унизила меня. Стража, немедленно выкиньте эту самозванку с нашего дома!       Стражники возникли по одному его зову. Ну да, это в действительности был ее младший брат, только не тот, которого прозвали «дурачок», а тот, которому герцогство переходило в наследство.        — Не смейте! — Теперь вмешался и сам герцог, он снял маску. Растерянные слуги поочередно глядели то на отца, то на сына, не зная, как им поступить. — Я готов всеми ангелами поклясться, что эта девушка — дочь графини Мариэллы, она и ее семья всегда были желанными гостями на МОИХ торжествах, так будет и впредь, а твои обиды ничего не решают.       Сын не смог перечить отцу — он мог бы собрать армию и устроить переворот через пару недель, но этого не случилось, так как сам Овидио оказался крайне ленивым, да и «оскорбляли» его чуть ли не каждый день, а в свите было достаточно слуг, чтобы отомстить и отыграться на других.       Спустя неделю о случившемся судачило все герцогство. Многие отмечали, что герцог танцевал только «с той дамой в маске белого кролика», хотя изначально танцевать вообще не планировал. К тому же днем ранее к дому Сегадора прислали целых шесть сундуков различных подарков, коими было гоже баловать императора и его детей.       И вот Лукреция сидела у сундуков, разбирая добро, слугам она такого доверить не могла. Последнее время в голове вертелась только одна мысль — что делать дальше? В новоиспеченную свиту будущего правителя она явно не вписывалась, зато приглянулась старому, который в лучшем случае лет десять побудет у власти, не больше. Ее обаяния хватит на год, максимум — два, а там уж строить глазки не получиться, придется сохранять пригретое место, да теперь и титул графини тоже, через постель.       С другой стороны, не было ли это надежным планом? Он ведь любил ее мать, овдовел недавно, и деньгами особо не заморачивался. Это же сколько можно подарков выпросить, начиная от колечка и заканчивая новым земельным наделом. Потом ко власти придет сын, и уж он то сделает все возможное, чтобы испортить жизнь, но к тому времени богатства можно будет упрятать.       Да, рискованный шаг. Имение Сегадора, бесценную усыпальницу предков и титул девушка потеряет в любом случае, однако имея деньги можно достигнуть высот и где-то среди магов или там в посольстве каком эльфийском. Семейное обаяние попросту не позволит ей остаться какой-то там безымянной слугой.        — Хочешь спать с родным отцом, чтобы вытягивать с него деньги?       Старшая обернулась. Теперь уж точно он — Джованни — стоял позади нее. И как этот паршивец пробрался в комнату? А, нашел способ, уворотлив, как уж на сковородке.        — Ты что ли лекции о праведном поведении будешь мне читать? — Ожидая очередного подкола спросила сестра.        — Не сегодня. Хотел выразить свое восхищение, — театрально зааплодировав, младший резко перешел с осудительного тона на веселый, — не каждый день ты делаешь что-то такое, что у меня вызывает чувство гордости. Ей-богу, был бы на твоем месте, еще бы и титул у него отобрал.        — Вот поэтому-то я и не пустила тебя на бал. — Окончательно помирившись со своей совестью ответила Лукреция.       И зачем же ей понадобилась власть? Молодая графиня хотела с утра до ночи отдавать приказы, хвастаться большими землями, или гордо называть себя госпожой? Но ведь тут речь идет не о личном, а о семейном величии. Все дело в том, что Сегадора родилась и выросла в семье, где власть необходима, как воздух. Это ее естественная потребность, так что не вам судить о поступках аристократки.