"New York, Falling Apart" Chris Lanzon
«Я заеду в 16:30. Будь готов, бусинка» Белый лист с глупыми словами — единственная вещь, которую нашёл Гарри, открыв глаза. Какого чёрта он должен был быть готов к этому и какого чёрта этот человек решил, что может вот так распоряжаться его личным временем? Какое слово антонимично слову «восторг» на все 100%? Потому что именно этот антоним Гарри чувствует каждым волоском своего не выспавшегося тела. Он встал, спотыкаясь о пустую бутылку вина, которую вчера вечером Луи любезно допил Когда часы показывали 16:25, юноша стоял напротив зеркала в прихожей, поправляя шарф и не знал, на что он больше надеется: на то, что это всего лишь глупая шутка или на то, что Томлинсон не хотел бы выставить его полным идиотом. Хотя бы из вежливости. Гарри вышел из подъезда, побаиваясь смотреть по сторонам. Громкий звук прервал его беспорядочные мысли. Недалеко от подъезда стояла глянцево-чёрная машина. Парень подошёл ближе, нервно поправляя волосы. Он сел на пассажирское сидение, глупо смотря в лобовое стекло. — Мог бы и поздороваться, — усмехнулся Луи, оглядываясь назад, чтобы выехать на проезжую часть из дворика многоэтажки. — Заткнись, — выпалил Стайлс, но тут же прикрыл рот рукой. — Привет, — тихо произнёс он. — Привет. — Куда мы едем? — В тир, — ответил Томлинсон, не отрывая взгляд от дороги. — Почему мы едем в тир? — Гарри смешно свёл брови, из-за чего между ними появилась складочка. — Потому что ты, глупый мальчик, не веришь в то, что я отлично стреляю. Гарри только закатил глаза, устремляя свой взгляд на машины, проезжающие рядом. Вывески торговых центров мигали, клубы ещё были закрыты, поэтому их модернистические здания казались грустными и серыми. Тогда была всего лишь шуточная беседа. Какой к чёрту тир? Это ведь не свидание, потому что если да, то... — Если что, это не свидание. Просто не люблю, когда меня недооценивают, — стуча пальцами по рулю, сказал Луи, заставляя Гарри кивнуть головой, сжав губы в тонкую полоску. И слава Богу, что это не свидание. Машина остановилась на светофоре, глаза мужчины следили за людьми, перебегающими дорогу. — Милая шапка, — прокашлявшись, добавил он. — Спасибо, — так же тихо ответил Гарри, пряча в воротнике пальто порозовевшие щёки. Его шапка была голубого цвета с вышитой надписью «покоряя мир, покорил тебя». Он купил её в прошлом году на маркете, целью которого было продвижение молодых дизайнеров. Так что, да — его шапка была достаточно милой.***
На стекле рядом с Гарри таяли снежинки. Этот день был странным. Начиная с утренней записки на смятых простынях и заканчивая покрасневшим от мороза носом Стайлса, который несколько минут назад нёс в руках плюшевую черепаху, шагая по бордюру в парке. — Боже, как ты сделал это?! Ты прострелил каждую банку!! Меньше, чем за минуту, Луи! — кричал он, случайно задевая прохожих игрушкой. — Чёрт, теперь у меня есть черепаха размером со слона, — в его голосе были заметны нотки детского восторга. — Ага, теперь ты настоящий денди, — тихо посмеиваясь, ответил Луи. Гарри вопросительно выгнул бровь, уже зная, что за этим последует глупый флирт. — Не смотри на меня так. Твоё тело словно произведение искусства и всё такое. — Я ждал шутку про дэдди, — притворно расстроившись сказал парень. Это вызвало у Томлинсона едва заметную улыбку. Они медленно шли рядом друг с другом по слабо освещённым улицам, пытаясь вспомнить, где припаркована машина. Холод забирался под одежду, нежно обнимая. Гарри смеялся с глупых шуток Луи и надеялся на то, что память парня действительно плоха. — Хэй, ты голоден? — спустя несколько минут спросил Томлинсон. Гарри пожал плечами. — Можем заехать куда-нибудь, или ты спешишь? — Нет, всё в порядке. Должен был встретиться с подругой, но… — Садись, — мужчина кивнул на Мерседес, к которому они наконец подошли. Через полчаса Луи уже делал заказ в МакАвто, старательно не обращая внимание на хихиканье Стайлса. — Не понимаю, что тебя так рассмешило, — нахмурился Томлинсон, он протянул парню их ужин, пока, выкручивая руль одной рукой, заезжал на парковку. — Ты издавал эти странные звуки на протяжении всего времени, пока я добывал нам еду! — Эти странные звуки люди обычно называют «смехом», идиот. Её выражение лица, — посмеиваясь, ответил Гарри. — Я имею в виду девушку за кассой. Ты смущал её, великий и пугающий, — парень протянул Луи стакан с кофе. — Спасибо, — мужчина сделал радио тише, откидываясь на спинку сидения. — Это она ещё не знает, как я стреляю. Звонкий смех Гарри разнёсся по салону, Луи снова улыбнулся, наблюдая за тем, как голова Гарри откидывается и... чёрт! — Чёрт! — вскрикнул Гарри, ударяясь о стекло. Из-за удара его картошка оказалась на Луи, который теперь был ближе, чем секунду назад, и встревоженно смотрел на юношу даже не замечая жирные пятна на чёрном пальто. Почему-то это развеселило Стайлса, и он снова потерялся в приступе хохота, пока Томлинсон убирал беспорядок, бормоча себе под нос проклятия. — Прости, пожалуйста, — тихо сказал юноша, наконец успокоившись. Он устроился на сидении, согнув ноги в коленях и положив на них подбородок. Перед ними расстилались яркие рекламные щиты и вывески. Гарри на секунду посетила мысль о том, что это может стать традицией — вот так смотреть на Нью-Йорк, пока Луи рядом. Из динамиков тихо доносились слова песни, играющей на какой-то малоизвестной радиостанции: «If what we left in New York was a work of art». И почему-то Гарри так чертовски сильно не хотелось, чтобы эта песня становилась напоминанием о сегодняшнем вечере. Напоминанием о Луи. Но, наверное, так и будет. От них останется строчка из песни, связанный мальчиком жирафик, которого он хотел подарить Саре, но оставил в глянцевой машине, пару фотографий Гарри со странной голубой шапкой на глазах в телефоне Луи и видео, где мужчина подпевает Бритни Спирс, улыбаясь прямо в камеру телефона Стайлса, пока горел красный свет светофора. На стекле рядом с Гарри по-прежнему таяли снежинки.***
"Basic Instinct" The Acid
Если выдыхать на стекло прерывисто и долго, на нём появится след, отпечаток дыхания. Если вывести на этом месте слово «СПАСИТЕ», то кто-нибудь должен заметить. Хотя бы бог. Гарри понятия не имел, что он делал здесь, но пару часов назад это казалось лучшей идеей в его жизни. Ещё ему казалось, что он заперт в доме, полностью сделанном из стекла, и каждый сантиметр этого дома просит о помощи. Кончиком пальца он написал на холодном стекле всё ту же просьбу. «С-П-А-С-И-Т-Е». Вдруг стало душно. Юноша подошёл ближе к прозрачной стене. На ней была кровь. Машинально Гарри приложил ладонь ко лбу. Там тоже была кровь. Везде была кровь. Он будто видел со стороны, как бьётся головой о стекло, о каждое «СПАСИТЕ». Видел, как его голова запрокидывается, обнажая бледную тонкую шею, и волосы развиваются, словно ореол. Он чувствовал, как делает вдох, а потом чувствовал, как соприкасается с холодной поверхностью на выдохе. Гарри зажмурился, а когда открыл глаза никакого стеклянного дома не было, только размытое очертание толпы у клуба. Он согнулся пополам. Желчь подступила к горлу. Волосы спутались, ресницы снова смыкались. Казалось, одно лишнее движение, и он окажется на асфальте. Или на небе. Он ещё не определился. Его тело толкнули на что-то твёрдое. Затылок болел, а глаза сопротивлялись яркому свечению вывески клуба. — Открой чёртовы глаза, Гарри! Гарри слышал знакомый голос, но лишь улыбался. Он сполз вниз, его тут же снова подняли, припечатывая к стене. Только бы она не оказалась стеклянной. — Открой, блять, свои глаза! Сейчас же! Он всё-таки разлепил веки, расфокусировано смотря на человека перед собой. Это Луи. Очень злой Луи. Гарри давно не видел Луи. Что Луи здесь делал? Как он пробрался в его стеклянный дом? — Лу? — пробормотал юноша, его язык лип к нёбу, из-за чего он проглатывал окончания слов. Гарри поднял руку, ощупывая свой лоб. — Лу, почему ты тут? Мы поедем стрелять? — Что ты принял, Гарри? — голос мужчины всё ещё был жёстким и грубым, но прикосновения, когда он убирал спутанные волосы с бледного лица, оставались нежными. — Что ты принял и где ты это взял? Гарри снова стало плохо, он согнулся пополам, едва не пачкая Луи рвотой. Луи ударил кулаком кирпичную стену, прежде чем отойти в сторону, собирая волосы Стайлса в ладонь. Он глубоко дышал, пытаясь прийти в себя и не сломать нос кому-нибудь в радиусе двух-трёх метров. Если бы у Луи спросили, что происходило, ответом стала бы тишина, синонимичная клубной музыки. Окказиональность всегда вгоняет в ступор. Луи не знал, что вдруг на него нашло, когда он увидел этого совсем ещё мальчика,— худощавого и ещё более бледного, чем обычно, — его выворачивало наизнанку у грязных окон, в темноте ночи, которую разбавляло мигание перегоревшей лампочки и пьяный лепет толпы. Это казалось неправильным. Просто Луи всё ещё помнил, как мерцали разноцветные гирлянды в ярких глазах Гарри тем вечером в тире. Мальчик снова поднял голову, теперь обвивая себя руками. Он выглядел уставшим и вымученным. Белки его глаз покраснели, в уголках скопились слёзы, а дыхание потяжелело. Луи провёл ладонью по щеке Гарри, тяжело вздыхая. У него самого кружилась голова — он до чёртиков испугался. Чего? Знать бы самому. — Малыш, с кем ты приехал? Ты один? — уже более спокойно спросил Луи, всё ещё придерживая юношу за плечи. — Не знаю. Я не знаю, где он, — пробормотал тот, пялясь в одну точку. — Что ты принял? — Я не знаю, таблетки. Луи разглядывал лицо напротив, но даже не пытался найти там, в отрешённой туманности глаз, ответы. Луи давно уже нигде не искал ответы. Порыв ветра потрепал кудрявые пряди Гарри, заставляя его поёжиться. Парень обнял себя руками, ссутулив плечи. Луи стянул с себя пальто, подходя ближе. Чёрная тяжёлая ткань должна была добавить Гарри несуразности, но добавила лишь картинности, — будто сейчас придёт художник и напишет с его непринуждённой позы свою лучшую работу. — Кто тебе дал таблетки? — Не знаю я, понял?! — резко крикнул Стайлс, толкая мужчину в грудь. Он замер, закрывая лицо руками. — Не знаю, это было в уборной на втором этаже, — шепотом добавил он. Луи только кивнул. Он подошёл ближе, осторожно проводя подрагивающей ладонью по спине Гарри. — Пойдём, — тихо произнёс мужчина, ведя юношу к машине. Как только Гарри устроился на сидении, руки Луи, повинуясь неведомому порыву, снова коснулись мягких прядей, холодных щёк. — Подожди меня здесь. Гарри кивнул, укутываясь в пальто и прижимаясь лбом к холодному, запотевающему от тепла разгоряченного лица, стеклу. Кто-нибудь должен заметить...***
Луи ворвался в клуб, словно сорвавшейся с цепи цербер. Девушки и парни, переплетение тел в танце, пальцы о пальцы. Найти того, кто был нужен, не составило никакого труда. В машине спал Гарри, а Луи прижимал парня в отвратительно голубой толстовке к стене, пока Зейн стоял чуть поодаль. Его несуразно худое тело практически сливалось со стеной. — Я не знал, что это твой мальчик, Томмо, клянусь, — стонал парень, прикрывая лицо руками. Схватив того за воротник, Луи приложил его затылком об плитку. Он оставил несколько ударов на лице непутёвого «бизнесмена». Кровь стекала по рукам Луи, несколько пятен осталось на рубашке. Окутанные угаром глаза смотрели на мужчину с удивительной наивностью, стоящей с безразличием на разных сторонах тонкого мостика. Скорее всего, эти глаза всегда смотрели на мир так. Улыбка обнажила окровавленные зубы. У парня теперь сломан нос и, скорее всего, психика. — Советую тебе больше не появляться здесь, дружище, — коротко бросил Зейн, пока Луи поправлял закатанные рукава своей рубашки и отчищал кровь с пальцев под холодной водой. Малик догнал его уже перед самым выходом. Лёгким движением он достал сигарету, которая была за ухом, и зажал её между губ. — Куда ты сейчас? — Отвезу Гарри домой, — стальной тон мужчины полностью соответствовал его тяжёлым шагам. В такие моменты он казался Зейну непозволительно взрослым. — К нему домой? — Нет, в квартиру. — Ладно, — парень закатил глаза. — Но мы покупали её не для того- — Не сейчас. Зейн кивнул сам себе, наблюдая за тем, как напряжённая фигура, освящённая неяркими лампочками с разных сторон, удаляется.***
Луи ударил руль, с опаской оглядываясь назад. Не хотелось будить Гарри. — Мы приехали? — сонно спросил тот, садясь ровно и потирая руками опухшие глаза. — Да. Это моя квартира, можешь выходить, — ответил парень, сразу же выскакивая из машины. — Эй, почему ты привёз меня сюда? — хрипло крикнул Стайлс, следуя за Луи. Холодный ветер хлестал его по лицу. Район был совсем тихим, только качели на детской площадке жутко скрипели. В двух-трёх окнах горел свет, здесь было скорее просто спокойно, чем пугающе, но по спине проходил холодок. — Потому что не хочу, чтобы ты захлебнулся в собственной рвоте, придурок! — бросил мужчина, заходя в подъезд. — Хотя сам понятия не имею почему, — себе под нос пробормотал он. Квартира Луи была пустой. Совсем пустой. В ночной темноте бледно серые стены казались неестественным свечением. Вокруг не было вещей, только разбросанные по углам футболки. Гарри стоял неподвижно. Ему казалось, что сейчас его снова начнёт тошнить. Квартира была такая же пустая, как сам Луи. — Раздевайся и иди в душ, — сказал тот, роясь в ящиках комода. — Я принесу тебе чистую одежду. Парень кивнул, стягивая с себя пальто. Он зашёл в ванную, прикрывая за собой дверь. Его рубашка оказалась на полу, вслед за ней джинсы и нижнее бельё. Будто под гипнозом Гарри сел в ванную, включая горячую воду. Он обнял колени, закусив губу. Кипяток стекал по коже, смывая следы чужих рук, что хватали его на танцполе. Смывая бледность, заменяя её краснотой. Мокрые волосы липли к шее. Юноша набрал в рот воды, пытаясь убрать отвратительный привкус алкоголя и рвоты. Слёзы рисовали на щеках блестящие дорожки. Дверь приоткрылась. Луи зашёл в ванную, держа в руках растянутую футболку. Он опустил взгляд на Гарри, готовясь сказать, что заварил чай, но его глаза встретились с опухшими от слёз и горячей воды глазами мальчика. Казалось, это стало последней каплей. Громкий всхлип, больше похожий на крик, разбил тишину серых стен. Луи потом долго будет казаться, что он слышит этот крик, похожий на звук разбивающегося на мелкие осколки стекла. Футболка выпала из рук мужчины, он в секунду оказался на коленях перед ванной. Луи сразу же переключил воду на тёплую, другой рукой прижимая Гарри к своему плечу. На рубашке Луи оставались пятна от слёз и мокрых пальцев, цепляющихся за него. — Не надо, Гарри, не надо, — шептал он. — Малыш, перестань. Не плачь. Почему ты плачешь? Перестань, — Луи взял в ладони лицо юноши, заправляя ему за уши волосы и вытирая большими пальцами слёзы. Он вдруг вспомнил, как в детстве его успокаивала мама: нежно гладила по волосам и целовала мокрые щёки. — Тихо, тише, — продолжал бормотать мужчина. Луи показалось, что это всё происходит не с ним; что он просто смотрит грустный и несправедливый фильм, в котором главный герой страдает и всем его жалко. Ведь красивые люди не должны страдать, правда? Но тот, кто ценит настоящее искусство, всегда находит прелесть в рыданиях, красных пятнах и всхлипах, принадлежащих тем, кого зовут прекрасными. Неважно, что говорят. Мы все — будь то очаровательный юноша, ненавидящая себя девушка или ребёнок, ещё далёкий от осознания главной мирской истины, — склоняемся над своим горем, словно Боги над арфами, и лелеем его так, как никогда не будем лелеять себя. Луи помог Гарри вытереться полотенцем. Он опустился на колени, осторожно натягивая на юношу нижнее бельё, его пальцы едва касались горячей кожи. Старая растянутая майка делала тело Гарри практически мраморным, ненастоящим. Гарри лёг в постель, обнимая руками подушку. На тумбе рядом с кроватью лежали часы на кожаном ремешке — 2:44. Луи сел на край кровати, проводя пальцами сквозь его мокрые и спутанные волосы. Тихие всхлипы снова заполнили комнату. Луи осторожно лёг рядом. Гарри только придвинулся ближе, протягивая свои бледные пальцы к пуговицам на рубашке Луи и расстёгивая её ровно наполовину. Он отодвинул ткань, утыкаясь носом в грудь мужчины. Томмо замер, не зная, куда положить руки, но потом обнял парня за плечи, чуть сжимая. — Что там случилось? — тихо спросил Луи. Теперь его ладони переместились на щёки Гарри. Стайлс грустно улыбнулся, оставляя поцелуй на запястье мужчины. Кожа под его губами была шершавой и грубой — шрамы. — Наши сердца могут перестать биться в любое мгновение, а мы даже не поймём этого, — прошептал мальчик. В его покрасневших глазах снова скопились слёзы. — Почему ты так говоришь? — Мой младший брат умер. Майлз. Его зовут Майлз, — теперь голос Гарри был не просто тихим, он был сломленным. — И я ничего не могу сделать. Почему я не заметил? Почему никто не заметил? Почему ему было больно, но он молчал? Почему слова, которые я сказал ему в последний раз, когда звонил, были такими глупыми? Ему было пятнадцать, Луи. — Шшш, тише, — прошептал мужчина, вытирая с щеки мальчика слезу. — Люди уходят, милый. Это нормально. — Нормально, но чертовски больно, — глаза, наполненные не пролившимися слезами, смотрели на мужчину с непониманием, потерянностью, граничащей со злостью на то, как устроена вселенная. Луи захотелось уничтожить всё, что оставалось болью в этих глазах. Но он только прижал парня ближе, поглаживая по спине и оставляя поцелуи на макушке. Гарри всхлипывал в его шею, невесомо касаясь её солёными губами. Он надеялся, что Луи может спрятать его от всего этого разрушающегося мира. Потому что сейчас, засыпая в его руках, Гарри не думал, что мог бы оказаться где-то в другом месте, с кем-то другим. Не думал о том, что рассказал важные вещи человеку, которого не знал. Он думал только о том, что ему было больно. И о том, что Луи оказался в нужном месте в нужное время. Больно. Потому что наши сердца могут перестать биться в любое мгновение, а мы даже не поймём этого. Потому что, если быть честным, человек умирает ровно за одну секунду. Ту самую, которая становится последней. Ни больше, ни меньше. «… умер. Только что написали.» Это страшно. Сесть в машину и услышать о том, что кто-то умер. Услышать голос, перебиваемый монотонным писком из-за того, что ремень не пристёгнут. Просто не успел — так и замер. Сесть в машину, узнать о том, что кто-то сегодня умер, и вспомнить, что ты сегодня смеялся. Нет, смерти Гарри не боялся. Всё никак не получалось понять: а почему нужно? Это естественно — мы не знаем, как по-другому. Не знаем, как жить, не ожидая конца. Но присутствие смерти дестабилизирует. Неужели это и правда естественный отбор? Почему кто-то живет относительно счастливо и долго, а кто-то — чертовски мало и никудышно плохо? Почему кто-то делает выбор сам — делает шаг и ощущает полёт, а кто-то даже не понимает, что в последний раз видит любимого человека? Смерть — это глупо. Да и жизнь — глупость какая-то. Дестабилизирует осознание того, что в один из дней кто-то сядет в машину, и на месте многоточия будет твоё имя. Потому что это естественный отбор. Потому что мы не знаем, как по-другому. И кто-то не заплачет. Кто-то скажет: «О, мне жаль.» И правда жаль. Жаль мысли, которые за секунду до смерти верещат и метаются из стороны в сторону, пытаясь найти выход, — они не хотят исчезать. Не хочется быть романтиком, но хочется дать надежду: может, именно из этих мыслей и рождаются новые вселенные?Для того, чтобы пережить чью-то смерть, требуется секунда. Для того, чтобы принять чью-то смерть, требуются года. Для того, чтобы смириться с чьей-то смертью, иногда не хватает жизни.
***
"You get me so high" The Neighbourhood
Юноша шагал по лужам, пачкая розовые кеды. Его большой жёлтый шарф был обмотан вокруг шеи, а пальто распахнуто. Снежинки путались в кудрях, обнимали за плечи. Как его руки. Эти мысли въелись в кожу, остались горечью на губах. Боль сплелась с удовольствием. Гарри поднял голову, разглядывая серое небо. Пустое. Как его глаза. В последний раз он видел Луи пять дней назад. Они столкнулись около той же станции метро, что и в первую встречу. Это была случайность... наверное... Их разговор продлился около десяти минут. После он уже пачкал брюки о резиновый коврик в машине, пока оставлял лёгкие поцелуи на тазобедренных косточках мужчины, телефон которого разрывался от чьих-то звонков. Потом была тишина. Они лежали на заднем сидение, пока Луи перебирал его волосы. И Гарри было противно от самого себя. Почему они делали это? Вечером того же дня он наткнулся на Луи в булочной на углу улицы. С ним был один из его друзей. Луи улыбнулся и подмигнул, кивая в знак приветствия. Второй парень только закатил глаза, подталкивая друга к машине. Это было неприятно. Но всё это помогало отвлечься от молчаливых похорон, потому что их семья не была в восторге от мысли, что они дерьмово справлялись со своими обязанностями милых родителей, тёть и дядь; от собственных проблем и походов по больницам. — Стайлс! — Эштон вдруг появился рядом, закидывая руку на плечо друга. — Не виделись уже недели две! Хорошо, что ты выбрался. — Ага, прости, — Гарри улыбнулся, поёжившись от порыва ветра. — Все уже внутри? Парень кивнул, следом открывая дверь кофейни и пропуская Гарри вперёд. За самым дальним столиком в приглушённом тёплом свете и обложенные разноцветными подушками сидели Сара и Митч, облокотившись на кирпичную стену позади, и... эээээ... кто это? — Привет? — Гарри неловко улыбнулся, глядя на парня и смутно припоминая, что уже видел его где-то. — Гарри, здравствуй! Меня зовут Найл, — тот самый блондин с благотворительного вечера поспешно встал, чтобы обнять Гарри. — Будь осторожен, — прокашлялся Митч, на что Гарри только закатил глаза. — Прости, да, прости, — Найл неловко улыбнулся. Отлично, значит, он уже знает. — Приятно познакомиться, — Стайлс похлопал его по плечу, про себя отмечая, что у этого парня достаточно милый свитер со странными каракулями. — Не переживай, вопреки ожиданиям и надеждам этих троих, я не умру от царапины. Это бред. Со мной всё в порядке. Гарри снял пальто, вешая его на крючок рядом с их столиком. Когда его кофе наконец был готов, он обхватил пластиковый стаканчик холодными пальцами, всё ещё пытаясь согреться. Все уже увлечённо болтали, планируя какую-то поездку и вскользь приглашая Найла присоединиться. Когда Гарри успел пропустить то, что их неизменная команда пополнилась новым ирландским игроком? — Кстати, Хазз, ты был на какой-то ярмарке в Рождество? — Сара нахмурилась, заправляя прядь, выбившуюся из хвоста, за ухо. Она удобнее облокотилась на плечо Митча. — Видела фото у тебя... Гарри замер со стаканом около рта. Он испуганно посмотрел на своих друзей и лучезарно улыбающегося блондина. Эштон кивнул головой, спрашивая — «ну?». — Я... эм... я... — начал Гарри, отставляя кофе в сторону, — вроде как, я был с Луи? Это было не свидание или типа того. Просто встреча, — как можно более небрежно добавил он. Это вправду была просто встреча. Гарри закусил щёки изнутри, наконец поднимая взгляд. Все молчали. Было ощущение, будто можно услышать, как внутри их голов крутились шестерёнки. — Луи? — спросил Найл, глаза парня были настолько широко распахнуты, что это казалось комичным. — Типа тот Луи, который... вы трахнулись? — Нет! — тут же выкрикнул Стайлс, но его уши уже были красными, выдавая его. — Вы трахнулись, — заключил Хоран. — Но это не так странно, как то, что у вас было свидание- — Это было не свидание! — Стоп, — начал Митч, пялясь в свой чай, — вы сейчас о том Луи, который, блять, убивает людей? — Да? — тихо произнёс Стайлс, поспешно добавляя: — если это вообще он! Придумали себе какие-то теории заговора! Он не похож на убийцу или типа того, ясно? — В голове Гарри, будто молотком стучали мысли о простреленных банках, пустой квартире... Твою мать. Нет. Просто глупые домыслы. Никто больше ничего не говорил. Они просто смотрели на кудрявого мальчика, которого знали уже так долго, о котором заботились ежедневно, и не понимали, в какой момент вселенная встала с ног на голову. Гарри не... Гарри вообще-то не то, чтобы был когда-то кем-либо увлечён. — Ничего серьёзного, — всё также чуть слышно вымолвил тот. — Ничего серьёзного, — он зачем-то повторил это ещё раз, будто обращался к себе. — Луи не такой уж и плохой, и вы не можете быть уверены в том, что он убивает людей. Не все богатые люди связаны со смертью, ладно? И это была одноразовая акция. Не думаю, что мы ещё когда-нибудь встретимся. — Гарри пожал плечами. — Стой, сегодня утром я заходил к тебе, чтобы забрать свою спортивную сумку, и на столе лежала записка про бусинку. Она была от Луи? — нахмурившись спросил Эштон. Гарри впервые пожалел о том, что у его друга есть запасные ключи. — Бусинку? — Найл выгнул бровь, усмехаясь. — Скажи, что ты шутишь! — «Будь готов, бусинка», — процитировал Ирвин, пряча улыбку. Гарри удручённо простонал, утыкаясь лбом в ладони. — А он твоя лесочка? — спросил Митч, закатывая глаза. Его комментарий вызвал лёгкие смешки друзей. Всех, кроме Гарри, конечно. — Подожди, — вдруг снова сказал Эштон. — Из клуба тоже он тебя забрал? Он точно знает, что у тебя с ним нет ничего серьёзного? — Он просто помог мне, — пробормотал Стайлс. — Я был... мне было не очень хорошо. Он просто оказался в нужное время в нужном месте. — Ладно, — Сара всё ещё была удивлена. — Но если что-то пойдёт не так- — Я знаю, — Гарри перебил её. — Например, если заметишь у него где-нибудь татуировку со стаей птиц, — снова встрял Митч в своей неповторимо безразличной манере. — Это типа тайного знака. Гарри нахмурился, роняя салфетку на пол. Он проводит пальцами по предплечьям мужчины, очерчивая татуировки, ненадолго задерживая пальцы на контуре стаи птиц. — Мы гуглили Луи Остина ещё на первом вечере, — Эштон пожал плечами. — В таких бандах это считается чем-то типа метки. Ну, так было лет сорок назад, но Остины приверженцы традиций. Не кипятись. В любом случае, если бы это было правдой, это бы не было написано в Интернете. Лучше всего ложь скрывается в правде, а правильный ответ в тысячи бессмысленных. — Кто вообще называет влиятельную семью мафиози «бандой»? — усмехнулся Найл, наблюдая за выражением лица Гарри. — У него ведь нет никакой татуировки, правда? — спросила Сара, заметив немного отрешённый взгляд друга. — Нет, — закусив губу, ответил Стайлс. — Может быть съездим в клуб в субботу? — улыбнулся блондин, наконец отводя взгляд от Гарри. Все одновременно кивнули.***
Сидеть в vip-кабинке, зажатым между Митчем и что-то громко рассказывающим Найлом, было... не так плохо. Хоран убеждал всех, что это лучшее место во всём Нью-Йорке. Ага, когда Гарри был здесь в прошлый раз, он думал, что умрёт от таблеток. Стакан с голубым сладким коктейлем был уже наполовину пуст. Иногда Гарри вслушивался в рассказ Найла, но было сложно уловить суть. Речь шла то о психологических приёмах, то о рецепте курицы, то о милой собаке его друга. Поэтому большую часть времени юноша просто наблюдал за людьми, которых было видно с их места. Там, внизу, десятки тел создавали общую неоновую жизнь. Жизнь на одну ночь. Никто из них не предавал смысла сегодняшнему вечеру. Они просто плыли по течению, хватаясь друг за друга. Разбиваясь друг об друга. Спасаясь друг от друга. Через час или два Сара наконец встала со своего места, оповещая всех о том, что пора собираться по домам. Никто особо не пил. Возможно, только Найл, но он стоял на ногах, а это уже было хорошо. Они вышли на улицу, дожидаясь такси. По крышам снова тарабанил дождь. Митч закурил сигарету. Из клуба приглушенно доносилась музыка. В какой-то момент один из охранников приоткрыл рот, устремив свой взгляд за парковку. Послышался звук колёс. Шум привлёк всеобщее внимание."Gangster" Labrinth
Ко входу подъехал чёрный Мерседес. В ночных огнях казалось, что он сделан из стекла. Дверь открылась. Гарри наконец оторвался от телефона. Двое уже знакомых Стайлсу парней вышли из машины в своих идеальных дорогих костюмах. С ними был ещё один парень: кончики его волос выкрашены в красный, глаза подведены. Можно было подумать, что он сумасшедший, то есть вообще без тормозов. Между пальцами он сжимал поводок, на котором огромный очень устрашающий чёрный пёс шёл рядом. Он бросился лаять на Найла, но тот сразу же отскочил за спину к Эштону. Хозяин этого монстра только присвистнул, ухмыляясь. Кто, чёрт возьми, вообще приводит в клуб собак? Луи захлопнул дверь своей стеклянной машины. Он на секунду замер, будто переводя дух, но в следующее мгновение провёл рукой по волосам и, поправив рукава пиджака, направился в сторону клуба. Его глаза на секунду метнулись в сторону Гарри. Он ничуть не удивился, будто заранее был готов к встрече. — Уходишь? — тихо спросил он, когда поравнялся с парнем, укутавшимся в жёлтый шарф. — Уйдёшь со мной? — чуть слышно произнёс тот. Губы мужчины тронула едва уловимая улыбка, и если бы Гарри и ещё восемь пар глаз так внимательно не следили за его лицом, никто бы и не заметил. Луи закусил губу, кивая. На щеках Гарри появились ямочки. Три ноль. Он схватил Луи за рукав пальто и потащил обратно в машину, напоследок бросая: — Прошу нас извинить, у мистера Томлинсона срочные дела.***
Огни ночного города мерцали за стёклами автомобиля, что мчался по дороге. На лице мальчика, которого недавно целовало солнце, теперь играл свет от фонарей. Он медленно моргал, будто сейчас уснёт. Его улыбка была лёгкой. Бледные длинные пальцы перебирающие край пальто, иногда случайно сталкиваясь с холодными руками рядом. «Словно август», — подумал Луи, разглядывая юношу. Красивый, но в его красоте есть что-то грустное. Будто болезненно увядающее. Будто цветы на деревьях ещё зелёные, но уже начинают медленно-медленно опадать. Будто дни длятся долго, но недостаточно. Его улыбка словно солнце: ещё светит по-летнему, но ты ждёшь подвох. Ждёшь, что вот-вот по асфальту начнут стучать капли — по его щекам потекут слёзы. Томмо посмотрел на Гарри, пытаясь ухватиться за каждую секунду, подаренную им госпожой случайностью, он знал, что осень всегда наступает. И в этот раз осень точно придёт позлорадствовать над тем, как угасает август. Но Гарри так сильно хотел пополнить свою коллекцию засушенных цветов улыбками Луи. — Приехали, — сказал водитель, вырывая из мыслей."Lost my mind" FiloChill
Машина остановилась возле здания, в котором жил Стайлс. Их быстрые шаги эхом отдавались по бетонным стенам. Гарри открыл дверь на крышу. — Решил сбросить меня? — спросил Луи, устало улыбаясь и немного ёжась от ветра. Гарри пожал плечами. Он подошёл к краю, садясь совсем близко. И снова посмотрел куда-то вдаль. — Только давай ты не будешь проверять будет ли мне холодно, если вдруг решишь столкнуть? — сказал Луи, заставляя Гарри закусить щёку, чтобы не улыбаться. Мужчина подошёл ближе, опускаясь рядом. — Снова снег, ночной город и ты, — тихо заметил Гарри, грустно усмехаясь. — Deja vu? — Луи запрокинул голову вверх, пытаясь разглядеть очертания звёзд. — Здесь нет лебедей, — Гарри пожал плечами. — Они всего лишь утки, — произнёс Луи, не отводя взгляд. — Да мы с тобой и без них достаточно трагичны. У тебя был паршивый день сегодня? — тихо добавил он. — Типа того, — мальчик поправил волосы, откидывая их назад. — И у тебя? — Пфф... — Ясно. — Ага. — Ага. Спустя несколько минут Луи поднялся на ноги. Он стоял на самом краю. — Не нужно так близко, — попросил Гарри. — Я не спрыгну. Луи вдруг развёл руки в стороны. Пальто немного задралось, обнажая круглые ранки на запястьях. Это были не те же следы, что Гарри заметил в ночь в квартире, этим было всего лишь несколько часов. Юноша тут же подскочил. — Кто это сделал? — он невесомо дотронулся кончиками пальцев, боясь причинить боль, если это ещё возможно. Теперь Луи пожал плечами. Он снова поёжился от ветра, забирающегося под пальто, смаргивая слёзы. Он не любил плакать. И жить тоже. Гарри притянул его к себе, обнимая за плечи. Будто защищая, он положил ладонь Луи на висок.Идеально разрушенный. Как они оказались здесь? На крыше, укатанные в жёлтый шарф и сломанные. Случайная встреча стала грустной историей. И это не честно. Гарри ничего не знает о Луи. И Луи ничего не знает о Гарри. Может, это должно делать всё проще? Почему-то не делает. Может, они просто никогда не смогут узнать друг о друге то, что знают о них, кажется, весь мир? Может, они никогда не захотят этого? Грустные истории со шрамами от сигарет на запястьях не становятся чем-то большим, чем сцена из дерьмового фильма. Пришло время оставить яркие огни города позади, скрываясь за железной дверью, ведущей в подъезд.***
Квартира Гарри находилась всего лишь этажом ниже. Луи улыбнулся, когда прошёл внутрь, стягивая с себя пальто. Ему не особо удалось рассмотреть здесь что-то в прошлый раз. На диване разбросаны подушки, а на стенах висели картины и фотографии. На полочке в гостиной сидели плюшевый мишка и черепаха, в окружении книг с философскими названиями лежал плёночный фотоаппарат. Луи пришлось прикусить губу, чтобы не ляпнуть лишнего про торчащий корешок «120 дней Содома» Маркиза де Сад. Рядом стоял горшок, в котором росло маленькое дерево. — Это Бонсай. Её зовут Дороти. Я её хороший друг, — Гарри закусил губу, пытаясь скрыть смущённую улыбку. Здесь было много мелочей, которые так подходят Гарри, но всё равно пусто. Наверное, это тоже подходит. — Может быть ты хочешь чай? — спросил Гарри, неловко прокашливаясь. Он стоял около дивана, пряча ладошки в рукавах большого зелёного свитера и поджимая губы. Луи улыбнулся, подходя ближе. Он остановился в сантиметре, ловя бегающий взгляд мальчика, а потом коснулся его губ своими. Руки Стайлса тут же сомкнулись на шее мужчины. Он отчего-то улыбнулся в поцелуй. Впервые. Они дошли до спальни и тут же упали на кровать, так и не расцепив руки. Гарри стонал от прохлады пальцев, проходящих по его шее. Он впился губами в губы Луи, перебирая его волосы. Луи привстал, стягивая чёрную рубашку. Мальчик провёл вверх по его животу, коснулся кончиками пальцев татуировки птиц на запястье и переплёл их пальцы, но Луи отпустил его, спускаясь ниже, чтобы стянуть свитер. Он целовал место над ремнём, медленно проводя языком и возвращаясь к уже красным губам, прикусывая их. Гарри хныкал, зажмурив глаза. Кровь окрасила губы в красный, немного попадая на подбородок. — Чёрт, — прошептал он. — Луи, подожди. Луи! Парень отстранился, непонимающе посмотрев на юношу и стирая большим пальцем кровь с его подбородка. Её было действительно много для ранки на губе. — У меня проблемы со свертываемостью крови, — Гарри зажмурил глаза, откидываясь на подушку. — Начальная стадия гемофилии. Это не так уж и страшно, но... да. Не отрывая глаз, Луи следил за красной каплей, медленно стекающей по подбородку юноши. Мужчина вскочил, оглядываясь по сторонам. Гарри закрыл лицо руками. Луи уйдёт. А Гарри привык обрабатывать свои раны сам. Это всё вошло в привычку. Все волнуются, переживают, будто будут рядом, когда потребуется достать новую баночку с перекисью или слабость одолеет посреди дня. — Почему ты всё ещё лежишь? — вдруг голос Луи прозвучал совсем рядом. Гарри выглянул на него из-под своих рук. Луи мягко улыбнулся. Он помог ему сесть, сразу прижимая вату к губам. — Прости, — чуть слышно произнёс он, заправляя выбившуюся прядь Гарри за ухо. На них обоих всё ещё были только джинсы. — Это я с дефектами, а не ты, — Гарри пожал плечами, отводя взгляд от голого торса мужчины. — Дурак, — Луи покачал головой. — Почему ты не сказал мне в прошлый раз? Я оставил так много синяков, Гарри, — его голос стал странно грустным и взволнованным, пока рука поглаживала острое колено мальчика. — Ты убиваешь людей. Не делай вид, что тебе есть дело до моих синяков. — Резко ответил Гарри. Не хватало ещё жалости от Луи. Всё, что угодно, только не это. Луи тут же отодвинулся, подскакивая с кровати. Он был словно олень в свете фар, но всего лишь секунду. Уже в следующую его лицо стало совсем неживым. Казалось, будто даже черты стали острее и чётче. Луи запрокинул голову, закусывая губу. — Что? Теперь убьёшь меня? — вдруг спросил мальчик. — Луи? Или ты не Луи вообще?! Ты бы выстрелил в меня? Мужчина на секунду замер, сжимая кулаки. Гарри видел, как на бледных ладонях появились красные пятна от того, как сильно Луи давил в них ногтями. Он хотел было что-то сказать, но тут же осекся. — Перестань истерить, — безразлично бросил Томмо. Глаза юноши встретились с опустошённым взглядом. Что он только что натворил? — Я... Мне всё равно, — Гарри вдруг понял, что именно сказал. Он провёл рукой по волосам, спутывая их. — Я... я просто... я не... люди говорят, я не... — Хорошо, — перебил его мужчина, поджимая губы. — Это не моё дело, и я не имею к тебе никакого отношения. — Я знаю. Гарри уткнулся лбом в ладони, едва слышно шепча: — Послушай, я просто... просто имел в виду... если однажды во время секса у меня будет внутреннее кровотечение, не вызывай скорую. — Гарри, — прошептал Луи. Мужчина будто хотел дотронуться до юноши, но его рука замерла, всё его тело напряглось в один момент. Он знал, что это не просто фраза, это даже не просьба. — Не жалей меня, — Гарри заглянул в глаза напротив. — Никогда, — одними губами произнёс Луи. Гарри вглядывался в его лицо, пытаясь найти там хотя бы один признак того, что этот человек жесток и противен ему. Хотя бы один. Он ведь нашёл их миллион, когда встретил его впервые. Когда даже не догадывался о том, кем он может быть, когда Гарри нет рядом. Что же случилось сейчас? Стайлс встал, подходя ближе. Он провёл большим пальцем по щеке парня — совсем ещё юного и такого невероятно красивого. Глаза Луи покраснели от недостатка сна, гладко выбритые щёки мерцали бледностью, усталый взгляд блуждал по лицу напротив. Гарри видел его всего лишь несколько раз, и в каждый из них этот человек был совершенно разным, но почему-то сейчас ему казалось, что он наконец смотрел на настоящего Луи. Ему хотелось, чтобы было так. Сейчас, когда тот сидел в его спальне, пытаясь остановить кровь, он не казался таким противным. В одних лишь брюках, с опущенными плечами и нахмуренными бровями. Растрёпанными волосами. Красными губами. И татуировками. Со шрамами по всему телу. Он сидел здесь такой невыносимо печальный и такой невыносимо красивый. Сейчас он не синоним разрушения, сейчас он его последствие. И Гарри так сильно хотел, чтобы он ошибался. Чтобы все ошибались. Чтобы Луи не ответил на брошенную им фразу лишь потому, что ничего не понял. Но это не так. Мальчик наклонился ближе, снова соединяя их губы. Луи почувствовал привкус крови. И что-то ему подсказывало, что этот вечер навсегда будет принадлежать только ему и этому кудрявому юноше. Да, им никогда не будет принадлежать жизнь или всё время мира, но у них есть этот вечер. — Я не хочу причинять боль, — прошептал Луи, утыкаясь носом в шею Гарри, тот зарылся пальцами в его волосы на затылке, кивая. Они будто снова очутились у искусственного озера, где плавают лебеди. Гарри был просто милым парнем с благотворительного вечера, который перебрал с шампанским, и теперь несвязно нёс какую-то философскую чушь, а Луи просто случайно оказался рядом и слушал его. Если претвориться, что всё до сих пор так, становилось легче. — Я знаю, — шепот слился со сквозняком, скитающимся по комнате, — я знаю. Луи улыбнулся, смещаясь на кровати и снова укладывая Гарри на спину. Он покрывал поцелуями его рёбра и впалый живот, спускаясь всё ниже. Томмо остановился, кладя голову на бедро юноши. — Ты хочешь этого сегодня? — А ты? — шёпотом спросил Гарри. Он почувствовал, как Луи встал, принимаясь стягивать с него штаны, а затем и с себя. Томмо приподнял одеяло, нависая над мальчиком. Взгляд Гарри, пропитанный какой-то необъяснимой наивностью, бегал по лицу напротив. — Лу, — захныкал юноша, Луи прижал указательный палец к его губам. Руки мужчины уже блуждали по подрагивающему телу. Томмо опустился вниз, не сильно прикусывая внутреннюю часть бедра мальчика. Гарри перевернулся на живот, чувствуя холодные пальцы, пробегающие по его выгибающейся спине. Юноша запрокинул голову, простонав. В глаза лезли спутанные волосы, губы были влажными и опухшими. Прямо сейчас Луи был готов убивать за него. — Луи, пожалуйста, — просил тот. — Я готов, пожалуйс- — громкий стон ударился о стены. Томмо уткнулся носом в шею юноши. Гарри оставлял укусы на бицепсах Луи, сжимая в кулаках простыни. Боль сплеталась с удовольствием, и это было только началом.***
Луи лежал на животе, подложив руки под подушку. Его веки слипались, дыхание было размеренным. Лицо становилось всё более расслабленным. Сквозняк всё ещё гулял по квартире, задевая разбросанные вещи. Гарри посмотрел в окно, что было со стороны парня. Искусственный уличный свет обрамлял его тело, делал похожим на мраморное творение самого лучшего мастера. Нью-Йорк тихо лепетал о том, как неправильно всё то, что происходит здесь. И это был первый раз, когда Гарри захотелось поспорить с ним. Он взглянул на Луи, который тихо сопел под звук машин, доносившийся с улицы. И почему Гарри не закрыл окно? Совсем невесомо он провёл кончиками пальцев по выступающим шрамам на спине Луи. По линии челюсти. Поправил волосы. И вновь дотронулся до спины. Гарри всё ещё не знал о Луи практически ничего, но ему уже так хотелось, чтобы этих уродливых линий не было на его теле. Лунный свет падал на них, словно прожектор. Словно боль Луи было необходимо освещать, показать, что когда-то он смеялся среди ангелов. «Там, наверное, были крылья», — подумал Гарри, снова проводя пальцами по двум крупным вертикальным шрамам на лопатках парня. Было страшно. Может быть, из-за боли, окутывающей тело. Может быть, из-за осознания того, что Луи никогда не будет принадлежать ему. Принадлежать себе. Может быть, из-за того, как быстро пронеслась ночь или из-за того, как лучи восходящего солнца играли на мраморном лице. Может быть, из-за того, что эти мысли пробрались в голову. Только солнце поцеловало веснушки на носу юноши, Луи осторожно последовал его примеру. Он тихо встал, прошёл в ванную, потом также тихо оделся. Пока один натягивал брюки, второй пытался не рассыпаться на части. Гарри знал, что с первой же утренней прохладой исчезнут все ночные прикосновения. Знал, что какая-то необъяснимая сила заставляла его хотеть, чтобы мужчина остался. Знал, что тот никогда бы не захотел того же. Знал, что между ними был просто секс. Грубый и ничего не значащий. И всё равно было больно. Гарри снова всхлипнул, может быть, из-за того, что ему не хватало воздуха, может быть, из-за шепота, за который цеплялся разум. — Я бы выстрелил, — тихо произнёс Луи, стирая большим пальцем слёзы с щёк кудрявого мальчика. Потому что он всегда стреляет. Он прицелится, и пуля полетит прямо Гарри в сердце. Он сломает его. Потому что Луи нужно разбить что-то, чтобы не разбиться самому. Но он будет тем, кто сцелует его слёзы. Боль прорезала воздух. Боль из-за синяков. Из-за крови. Из-за нежности. Из-за поцелуев. Из-за того, как тот прекрасный ангел, которого он чувствовал ночью превращался в дьявола, застёгивая манжеты рубашки. Деталь за деталью. Луи собирал подобие себя заново. Дверь тихо захлопнулась. Гарри громко всхлипывал, нарушая монотонность утренней идиллии. Где-то на середине дороги, ведущей к загородному дому, Луи задумался о том, зачем он вообще показал Гарри шрамы. Он просто хотел вернуть должок. Стайлс ведь рассказал ему о смерти брата. Только почему тогда это всё казалось глупыми, трусливыми оправданиями? Луи сжал руль крепче, надавливая на педаль сильнее. Почему он ушёл с ним? Почему не трахнул у ближайшей стены, как делал это с другими? Почему ему хотелось, чтобы этот мальчик понял, что он другой? Почему он не боялся того, что этот мальчик может понять, что он другой? Боялся ли Гарри? Луи боялся. Он думал обо всём на свете, даже не догадываясь, что, возможно, улыбка именно этого человека — недостающая часть его бракованной души. Слишком много. Слишком много для одного дня и второй совместной ночи.