"Empire State of Mind" Jay-Z & Alicia Keys
— Алло? — Ты спишь? — Половина третьего утра, — сонно пробормотал Гарри в трубку. — Одевайся. — Что за чёрт? — Всего лишь я, — посмеялся Луи. — Жду у подъезда. Юноша откинул телефон, утыкаясь носом в подушку. В следующую секунду его глаза распахнулись. Он вскочил, убегая в ванную. Одной рукой Гарри чистил зубы, а второй натягивал на себя рваные джинсы и свитер. Его отражение мелькнуло в зеркале и тут же скрылось среди бетонных стен. Стайлс спрыгнул с двух последних ступеней, толкая тяжёлую дверь. Ночной ветер тут же обдал его с ног до головы, заставляя поёжиться. Гарри огляделся по сторонам в попытке найти чёрный Мерседес и замер. — Да ты, блять, шутишь, — выдохнул парень. — Что за... — Чёрт? — ухмыльнулся Луи, вскидывая брови. Луи, который стоял, облокотившись на грёбанный глянцевый, очевидно, безумно дорогой мотоцикл. Мужчина продолжал скалиться, засунув руки в карманы кожаной куртки, пока по пустынному дворику ни раздался вздох Гарри, перемешанный с бормотанием. Томмо рассмеялся, запрокидывая голову. — Чему ты так удивляешься? — спросил он, выпрямляясь. Гарри покачал головой, подходя ближе. — Три часа утра, — изумлённо сказал он. — Мне завтра в университет. — Ну, во-первых, ещё нет трёх, а во-вторых, тебе завтра к двенадцати. Стайлс посмотрел в сторону, потому что больше не мог выносить этот взгляд на себе. Луи подошёл ближе, нежно обхватывая подбородок юноши пальцами, чтобы тот снова вернул взгляд зелёных глаз. — Так что скажешь, бусинка? Нью-Йорк ждёт нас. Гарри поддался вперёд, обнимая талию мужчины под курткой. Поцелуй был мятным и долгим — никакого языка, только нежность трещинок на губах. Луи отстранился первый, проводя большим пальцем по щеке парня. На несколько секунд мир замер — только трепет золотого цвета, разбавляющего изумрудный. — Никаких шлемов? — поинтересовался Стайлс, усаживаясь сзади. — Не тот эффект, — пожал плечами Луи, но всё же обернулся добавляя: — Обещаю, буду осторожным водителем. Я просто хочу... — мужчина замер, прикусывая нижнюю губу и не отрывая взгляд от доверчивых глаз, — просто хочу, чтобы ты почувствовал это. Но не обольщайся, действует одноразовая акция. И пообещай, что больше никогда в жизни не сядешь на мотоцикл без шлема. Юноша рассмеялся, но не найдя намёк на шутку в лице напротив, тихо сказал: — Обещаю. Луи кивнул, отворачиваясь. Помолившись, — потому что к богу взывают лишь атеисты, — он вздохнул и тронулся с места. Легкий вертолетный двигатель Rolls-Royce Allison, помещённый в этого зверя, зарычал, приоткрывая завесу ночной жизни. Дороги были почти пустыми, лишь несколько одиноких жёлтых такси гонялись друг за другом. Шум под колёсами, музыка, доносящаяся из ночных клубов, руки Гарри, крепко сжимающие чужую талию и Луи, приручивший не только железное животное. Холодный ветер бил в лицо, но лучше это, чем реальность, которая однажды собьёт с ног. Гарри положил голову Луи на плечо, тихо напевая: — New York!! Concrete jungle where dreams are made of \ Нью-Йорк! Из бетонных джунглей, где рождаются мечты, — внезапно мужчина почувствовал, что пальцы Гарри расслабляются, и уже в следующую секунду юноша расставил руки в стороны, выкрикивая: — There's nothing you can't do! Now you're in New York!!! \ Нет ничего невозможного теперь, когда ты в Нью-Йорке! Смех Томмо слабо доносился сквозь рёв двигателя. Холодок пробирался под свитер, целуя кожу, и создавал шторм на чёрной майке под кожанкой. Редкие прохожие-призраки выкрикивали что-то Гарри в ответ на его исполнение гимна этого города. Города, в котором родились Малкольм Форбс и Лана Дель Рэй. Города, в котором творил Марк Ротко. Города, в котором на Западной 57 преподавал Джордж Бриджмен тем, чьи имена войдут в историю. Города, в котором писал Фрэнк О`Хара. Города, где просто нужно быть нужным. Города несбывшихся мечт и неразделённой любви. Города достигнутых высот и случайных встреч. Города, в котором Гарри встретил Луи. И, возможно, когда тот говорил: «Я просто хочу, чтобы ты почувствовал это», он имел в виду счастье. Постепенно замедляясь, Луи свернул с главной дороги. Они проезжали мимо непримечательных парков для собак и закрытых торговых лавок, пока Луи ни припарковался у круглосуточной забегаловки. Турист сюда точно не забредёт. Луи встал, помогая Гарри. Он улыбнулся, разглядывая покрасневшие от утренней прохлады веснушчатые щёки юноши. — Ну как? — спросил Томмо, неосознанно переплетая их пальцы. — Welcome to the bright light... \ Добро пожаловать в мир ярких огней.. Вывеска в форме огромного пончика с розовой глазурью мигала, привлекая странным свечением бездомных кошек. Гарри наклонился, чтобы погладить одну, не отпуская ладонь мужчины. — И этими же руками сейчас будешь кушать, — пробормотал тот. — У меня с собой влажные салфетки, — ответил Стайлс, высовывая язык. За прилавком сидела девушка лет двадцати пяти. В её заспанных глазах мерцала усталость. Она переключала радиостанции с помощью пульта для колонки, висевшей на одном из фонарей. — Выбор небольшой, — скучающе предупредила она, не отрываясь от своего занятия. — Нам много и не надо, — отозвался Луи. Пончики на вкус были... откровенно говоря, дерьмовыми, а кофе растворимым, — Луи даже был готов признать, что тот красный монстр из библиотеки делает лучше, — но отчего-то улыбка не сходила с лица Гарри. Они с Луи делились друг с другом ранними завтраками — Стайлс протягивал свой и, когда мужчина начинал к нему тянуться, внезапно засовывал всё в рот, невинно ухмыляясь, а Томмо просто смотрел, как Гарри пачкается в шоколад, а потом хнычет из-за пятен на одежде. Женщина за прилавком наконец-то определилась с музыкальным направлением для подступающего рассвета — из барахлившего радио послышалась тихая мелодия: «She never took the train alonе. She hated being on her own. She always took me by the hand аnd say she needs me...», — запел знакомый мужской голос. Наверное, почти каждая девочка в мире хотела бы, чтобы ей однажды посвятили эту песню. Но у Луи не было никакой девочки. У него был только Гарри, застенчиво качающий головой в такт песне. Будь не ладна эта продавщица пончиков, она точно знала, что делала. Откашлявшись, Луи поставил на асфальт почти пустой стаканчик и выпрямился. Гарри с трубочкой во рту уставился на его протянутую руку. — Подаришь мне танец? Что думаешь? — спросил мужчина. — «Сначала танцуй, потом думай»... — Ты сейчас процитировал «Грязные танцы»? — А ты понял, так что... — пожал плечами Гарри. Юноша обхватил шею Луи руками, всё ещё держа дешёвый кофе, а тот положил свои ладони к нему на поясницу, подводя ближе к музыке. Так, двое неумело переступали с места на место прямо под фонарём, свет от которого служил прожектором, словно они танцуют на сцене какого-нибудь известного театра, пока из барахлившего радио пели о ночи, плавно переходящей в день, и прекрасной улыбке. «Oh tonight you killed me with your smile... So beautiful and wild so beautiful...»***
"Stolen Dance" Milky Chance
Наверное, это должно было пугать Гарри. То есть правда пугать. Пугать, как Армагеддон; как атомная война; как экологическая катастрофа; не настораживать, не будоражить его кровь и уж точно не заставлять бабочек в его животе расправлять свои крылья – только пугать. Но сейчас он облизывал губы, наблюдая за тем, как Луи отстукивает ритм песни, играющей по радио, на руле и едва слышно подпевает. Абсолютно глупая песня, которую Стайлс никогда больше не вспомнит, но то, как мужчина рядом с ним качал головой, чувствуя мелодию, – это похоже на искусство. Луи позвонил Гарри утром как раз, когда тот был на лекции по античным фрескам, и взволновано сказал, что ему нужно познакомить парня кое с кем, при этом употребив такие вводные конструкции, как «наверное» и «возможно», раз двести. Всё ещё было странно просто договариваться провести время вмести. Было решено встретиться с этой загадочной персоной в торговом центре, и, вроде как, они приехали слишком рано. Если до конца быть честным, у них было около двух часов, чтобы неприкаянно скитаться по бутикам и брендовым магазинам. — Зайдём? — спросил юноша, кивая в сторону огромной вывески «GUCCI». Томмо только пожал плечами, направляясь в сторону входа. Он был нервным – так казалось Гарри. Действительно нервным, но делал вид, что волноваться не о чем. Яркие цвета одежды будоражили, блёстки заигрывали с заинтересованными покупателями, сверкая в лучах солнца, пробивающихся сквозь широкие окна. Гарри вдруг подумал, как сильно хочет, чтобы у них тоже были такие огромные окна; чтобы свет наполнял комнаты и озарял лица, заставляя глаза блестеть. Едва улыбка расцвела на его устах, непослушный луч заставил Луи зажмуриться, и Гарри испугался. Он не хотел огромные окна для себя, он хотел для них с Луи. Подавив крик отчаянья, юноша схватил фетровую шляпу розового цвета. Он покрутился в ней перед зеркалом, а потом повернулся лицом к мужчине. — Нравится? — Эээ… да? — испуганно ответил тот. Гарри хихикнул, одевая вещь на Луи. — Тебе идёт. Губы Томмо едва тронула улыбка, он снова пожал плечами и снял шляпу, вешая её на место. — Тебе больше идут все эти странные вещи, — тихо ответил он, оглядываясь на сотрудника, стоящего недалеко от них. — На мне это выглядит глупо. — На мне тоже это выглядит глупо, — Гарри поджал губы, фыркая. — Нет, на тебе красиво. Гарри ещё никогда не чувствовал чего-то, что было бы подобно этому – лёгкость пробиралась ему под кожу, оставляя ожоги. Ему хотелось, чтобы это ощущение никогда не заканчивалось, либо никогда не начиналось. Впервые было легко дышать. Впервые смех Гарри звучал так по-настоящему. Впервые чьё-то присутствие не тянуло вниз, а заставляло вскидывать руки вверх, воображая полёт. Впервые в жизни Гарри вокруг витала сказочная мелодия, даже если на самом деле это всего лишь попсовая песня в торговом центре. Впервые он чувствовал, будто отрывается от земли, паря в невесомости, как те принцессы на огромных качелях, украшенных цветами, даже если это всего лишь их маленькая шалость. Воображая диадему у себя на лбу и голубую кровь в венах, парень сидел в тележке для продуктов, еле как уместив туда ноги. Кудри Гарри давно уже спутались, а Луи не переставал разгоняться, крепко держась за ручку их транспорта. Он разбегался, скользя по белой плитке, и набирал скорость, толкая «карету» вперёд. Прохожие бурчали себе под нос, пару раз даже что-то выкрикивали им вслед, но было так наплевать. Гарри смеялся, держась руками за холодные железные бортики, и по всему его телу проходили искры, заставляя юношу громко хохотать. Звонкий смех Луи вызывал мурашки. Если бы их родители только могли увидеть этот беспредел... Миссис Стайлс, наверное, скакала бы за сыном с бинтами и перекисью в руках, чтобы обработать несуществующие раны, а мистер Остин давно бы уже прострелил что-нибудь. Детство и юность этих мальчиков — вечная борьба за нормальность. Но жизнь, настоящая жизнь — одно сплошное сумасшествие, и прямо сейчас они разрешают себе сойти с ума. Гарри вскрикивал каждый раз, когда Томмо резко тормозил, хватаясь ладонями за плечи кудрявого и притягивая к себе, чтобы тот не вылетел из тележки. В ногах юноши болтались два пустых стаканчика от молочных коктейлей – клубничного и шоколадного – и Луи был другим. Таким простым, сбросившим оковы загадок, и улыбчивым. Они продолжали мчаться на бешенной скорости по коридорам продуктового отдела, но вдруг Томмо резко затормозил прямо перед огромными часами. — О, Боже, Гарри, они, должно быть, уже здесь! — нервно произнёс мужчина, смотря Стайлсу прямо в глаза. Едва Гарри успел спросить, кто именно здесь, Луи уже вытаскивал его из тележки и расправлял складки на одежде. Он схватил Гарри за руку, и они быстрым шагом направились в другую часть здания. Это напомнило Гарри детство. Мама всегда крепко держала его ладонь и никогда не говорила, куда они идут. Но сейчас это чувствовалось по-другому. Ладно, с Луи всё чувствовалось по-другому. Луи замер, из-за чего остановился и Гарри. Они оказались среди фудкортов, игровых автоматов и детских комнат. Юноша проследил за взглядом Луи, неотрывно смотрящим в сторону катка. Две одинаковые девочки лет семи сидели на низкой лавочке около льда и завязывали шнурки на коньках. Они были одеты в спортивные костюмы, дутые жилетки – розовую и жёлтую – и такого же цвета тёплые наушники, их смех был похож на смех Луи. Гарри сжал руку мужчины, заставляя посмотреть на себя. — Всё в порядке, — прошептал юноша. Всё это до сих пор оставалось странным, как и было в самом начале – вот, какая мысль не давала покоя. Пугало не чувство лёгкости, а их с Луи негласный уговор внушать друг другу, что всё будет в порядке. Постоянно и везде. Иногда без слов. Иногда прямо посреди трагедии. И порой Гарри спрашивал у себя: «Что, если это всё, что у них есть?» Луи подвёл Гарри ближе, и только тогда парень заметил, что рядом с девочками стояли два охранника. Томмо неловко покашлял, будто собирался что-то сказать, но одна из близняшек – та, что в розовой жилетке – заметила его. — Лу-Лу! — вдруг завизжала она, запрыгнув на шею к мужчине. Тот отпустил руку Гарри, чтобы подхватить вторую девочку. Он обнимал их, прижимая к себе. — А это кто? — спросила Жёлтая Жилетка, и Гарри готов был поклясться, что услышал нотки приказного тона Луи в её голосе. — Это Гарри, — тихо ответил тот, уголки его губ едва заметно приподнялись. — А он умеет кататься на коньках? — подхватила разговор вторая девочка. Луи вопросительно выгнул бровь, бросая взгляд на юношу. Гарри закивал головой так быстро, что на секунду Луи подумал о возможности обморока от головокружения. Жёлтая Жилетка наклонилась к уху мужчины, громко прошептав: — Он очень хочет нам понравиться! Щёки Стайлса покраснели, но, слава Богу, Луи вспомнил, что им нужны коньки, и повёл всех в сторону проката. Примостившись за оранжевым столиком, Гарри ковырялся вилкой в овощном салате. Пару минут назад его отправили на перерыв, потому что он, возможно, не совсем умел кататься на коньках. Юноша почувствовал нежные пальцы в районе затылка. — Не вкусный салат? — спросил Луи, присаживаясь рядом. Его ступни всё ещё были в чёрных фигурных коньках. — Хочу кататься, — буркнул Гарри. — Бусинка расстроена? — пролепетал Томмо, пытаясь сдержать улыбку. Стайлс возмущённо посмотрел на него, но потом перевёл взгляд на кружащихся по льду девочек. — У них здорово получается, — заметил он. — Они занимаются уже несколько лет, даже выигрывали соревнования, — с гордостью в голосе сказал Луи, оглядываясь по сторонам. — У нас разные отцы, — через некоторое время тихо начал он. — Думаю, что от моего вряд ли можно что-то скрыть, но он делает вид, что ничего не знает. Им было тяжело после… ну, ты знаешь, — Гарри тут же кивнул, зачем-то обхватывая запястье мужчины пальцами. Ему всегда казалось, что этот жест похож на поддержку. — Наверное, они единственные по-настоящему родные для меня люди. Я просто… — растерялся Томмо, будто вдруг осознал, что он вообще творит. Зачем он привёл Гарри сюда? — Пойдём к ним? — предложил юноша. — Думаю, они правда скучают по тебе. Луи кивнул, грустно улыбаясь. Он тоже скучает. В этот раз всё шло лучше. Гарри даже научился сам разгоняться, но ему очень нравилось держать Луи за руку, неуклюже переставляя ноги. Пару раз длинный шарф попадал ему прямо в лицо, вызывая хихиканье у всех, в том числе и охранников девочек. Гарри показалось, что Дейзи, одна из близняшек, заметила его маленькую ложь, поэтому он приложил указательный палец к губам, шепча: «шшш». Дейзи только рассмеялась, кивнув. Луи нахмурился, явно не понимая в чём дело. Но ему нравилось всё это. Луи нравилось, что Гарри ладит с этими маленькими человечками – это было важно для него.***
"The War" SYML
Гарри открыл глаза только потому, что ладонь исчезла с его колена, а машина остановилась. Он нахмурился, сквозь дымку сна улавливая движение рядом. Стайлс заснул, как только они с Луи выехали с парковки торгового центра. Юноша легко улыбнулся, вспоминая, как близняшки попросили мужчину приводить Гарри чаще, но улыбка тут же исчезла – он услышал хлопок двери. С улицы доносились голоса, но из-за темноты разглядеть что-то просто не было возможности. Время близилось к десяти вечера. — Ты отвёз Гарри домой? — Гарри не мог точно определить, кто это спросил, но он точно знал этого человека. — Он спит в машине, — ответил уставший голос. — Какого чёрта, Лу- — Нет! — Луи злился. — Это я должен спрашивать, какого чёрта! Я просил не трогать меня один, блять, вечер! — Ты нужен нам, — спокойным тоном ответил кто-то. Кулак Луи прошёлся по крыше машины, что заставило Гарри зажмуриться, притворяясь, будто он всё ещё спит. Только когда шорох и разговоры перестали проникать в салон, юноша распахнул глаза. Он осторожно, попытавшись не создавать шум, открыл дверь. Под ногами шуршали листья, вокруг хаотично качались деревья – они были в роще? Лесу? Кто должен спрашивать «какого чёрта?» – так это Гарри. Юноша уловил голоса и едва заметное движение света – наверное, от фонариков. Он медленно шагнул вперёд, стараясь высматривать веточки под ногами, чтобы не нарушать жуткую тишину. Гарри резко замер, когда чётко услышал знакомый голос. Пришлось прислониться к дереву, выглядывая на открытую местность. Он будто оказался в триллере. Луи стоял рядом с Зейном, нахмурив брови. Воротник его пальто едва покачивался из-за ветра, задевая челюсть, в руках он держал телефон с включённым фонариком. Оба мужчины смотрели на парней с лопатами. В тусклом свете лица этих людей пестрели от синяков и ссадин. Юноша почувствовал, как его сердце начинает биться чаще, громыхая в груди, – только бы его никто не заметил. Недалеко от места, где двое копали землю, с ноги на ногу переминался Доминик. Пальцами он крутил пистолет, и даже на расстоянии примерно трёх метров Гарри видел, молнии безумия, прорезавшие чужие зрачки. Рядом с ним стоял ещё один человек, лицо было невозможно разглядеть, но его манеры казались смутно знакомыми. Напротив, прямо на грязной траве, сидел мужчина лет тридцати, лицо которого искалечено больше, чем остальных. Лопата валялась рядом с ним, руки связаны толстой верёвкой. — Я не буду повторять дважды, — отрешённо сказал Луи, но Гарри чувствовал, что эта беспечность не больше, чем хорошая актёрская игра. — Мы ждали тебя несколько часов, значит ты тоже можешь подождать, — ядовито выплюнул мужчина. — Или, что? Малышу Томмо нужно разрешение папочки, чтобы- Связанный мужчина не успел договорить – его прервал выстрел. В одно мгновение Луи оказался рядом с Домиником, он выхватил пистолет и спустил курок – в нём не дрогнула ни одна мускула, в лице не промелькнуло ни одно сомнение. Громкий крик мужчины разрезал ночную тишину, пугая дремлющих птиц и спрятавшихся в листьях белок. Гарри пришлось зажать рот ладонью. Ничего не было в порядке. Паника нарастала внутри него, растекалась вместе с кровью. Осознание обрушилось, словно лавина: Луи прострелил человеку ногу, эти люди копали себе могилы. И не было сомнений, что они доведут дело до конца. Всего час назад Гарри думал, что влюблён. Пряча ладони, чтобы не оставить случайно царапины от стволов деревьев, юноша добрался до стеклянной машины. Он упал на сидение, бесшумно закрывая за собой дверь. Около пяти минут его взгляд неотрывно следил за ветвями через лобовое стекло. Потом голоса начали приближаться. Гарри закрыл глаза.***
— Эй, бусинка, приехали, — уставший голос Луи разлетелся по салону. Гарри почувствовал прикосновение пальцев к своей щеке. Его тошнило. Юноша нахмурился прежде, чем открыть глаза. — Спасибо, — тихо ответил он. — Ты бледный, — обеспокоенно заметил мужчина. — Всё в порядке? — Просто устал, — Гарри кивнул, прижимая ладонь ко рту. Нашарив ладонью ручку, парень открыл дверь, перегибаясь через собственные колени, пока его выворачивало на асфальт. Луи сразу же придвинулся ближе, придерживая волосы Гарри, пока тот не пришёл в себя, снова принимая сидячее положение. Луи наклонился, чтобы оставить нежный поцелуй на щеке Гарри, но тот даже не шелохнулся, из-за чего брови мужчины свелись к переносице. Гарри завис на несколько секунд, просто рассматривая голубые глаза. Ему вдруг стало больно. «Почему ты делаешь это?», – чуть не сорвалось с губ, но в этом вопросе не было осуждения, только желание понять и помочь. Гарри пугал сам себя. Ничего не было в порядке. Наконец Гарри очнулся, моргая несколько раз. — Прости, — прошептал он, выходя из машины. Холодный воздух обдавал его, заставляя на секунду затаить дыхание. Как только за ним хлопнула громоздкая подъездная дверь, стеклянная машина отъехала. Гарри поднялся на нужный этаж, на автомате открыл дверь в квартиру. Он прислонился к ней спиной, зажмуриваясь. Слёзы начали неконтролируемо течь по щекам, Гарри рухнул на пол. Из его груди вырывались рыдания, громкие всхлипы. Ему казалось, что он погружается под воду, оставляя весь мир на поверхности. Знать и увидеть своими глазами – это разное.***
"To Be" The Irrepressibles
Прозрачная занавеска подлетала вверх из-за сквозняка, пробирающегося внутрь. Ежедневная рутина: он залетал через приоткрытое окно, задевая лёгкую белую ткань, доходил до волос, путался в кудрях, призрачно целовал в губы и вылетал прочь. И каждый раз единственным, за что цеплялось внимание Гарри, была прозрачная занавеска. Он сидел на кровати, обнимая ноги и положив подбородок на колени. Рядом лежал открытый блокнот. Где-то в углу мигал телефон. Кто-то не тот писал ему. Наверное, Луи снова был занят. Не хотелось знать чем. Иногда Гарри казалось, что он видит, как где-то далеко летит птица. Её было жаль. Она, свободная и следующая за порывом, застряла среди многоэтажек и дождя. Почему она оставалась здесь? Или её вообще не существовало? Ещё реже Гарри казалось, что птица падает, но потом он открывал глаза. Его ресницы были влажными. Солёные капли, одна за другой, скатывались на губы, иногда попадая на чёрную рубашку. Когда ему было совсем больно, он сжимал ткань в руках, но это не помогало. Ничего не помогало. Юноша смотрел в зеркало и видел человека, которого будто никогда и не существовало. Луи делал больно. Психотерапевтка Гарри сказала, что ему нужно больше проводить время на воздухе, ведь ему всегда помогали прогулки. Вообще-то давно уже не помогают. Месяц назад, когда Рики приезжала в Нью-Йорк, она обеспокоенно спросила: — Что произошло, Гарри? Он поднял на неё взгляд, грустно улыбаясь. Его глаза были красными и немного опухшими. Бледные пальцы перебирали края вязаной кофты. Это было за две недели до того, как Луи появился на вечере, а потом в цветочном магазине. — Я не знаю, — ответил он. — Я не знаю, почему он до сих пор не вернулся. — Кто он такой? Кто такой Луи? — Я не знаю. Он сам не знает. — Нет, Гарри... кто он для тебя? Гарри закусил губу, взглянув в окно, находящееся со стороны стола. Капли стекали по стеклу. — Он похож на дождь. Мисс Фортис кивнула, поджав губы. Взгляд этого мальчика снова стал будто прозрачным. Не пустым или наполненным болью — просто прозрачным. Проходящим сквозь всё, что его окружает. Он не был одним из множества пациентов. Если быть до конца честным, то она всегда думала, что Гарри никогда не был одним из множества людей. Он всегда был особенным. Шестнадцатилетний мальчик появился на пороге её кабинета с этими зелёными глазами и перебинтованными запястьями. Когда Рики спросила, есть ли что-то, что ей нужно обязательно знать о нём, Гарри просто ответил: «Иногда мне хочется содрать с себя кожу». Через неделю он столкнулся с Анной, которая как раз забегала подарить утренний поцелуй. Гарри начал извиняться, собирая бумаги, которые рассыпала девушка. Вечером того же дня, когда время уже близилось к полуночи, Анна вдруг спросила, задумавшись: — Что с мальчиком, которого я видела сегодня утром? — Гарри Стайлс, — вздохнула Рики. — Он убеждён, что у него ничего не получается. Чувствует боль и думает, что не имеет никакого права на это. Этот юноша уверен, что ни один человек не сможет заинтересоваться в нём. Уверен, что он должен отдавать больше, чем получает. Он мог бы чувствовать слишком много, поэтому выбирает не чувствовать ничего. Живёт в своём мире. И, если честно, я не понимаю прекрасен этот мир или трагичен. — У него есть друзья? — тихо спросила Анна. — Он не говорит мне, но нет. Думаю, нет. — Я могла бы стать его другом! Но будь уверена, я не расскажу тебе ничего из того, что он мне скажет, когда начнёт доверять. — Если, — вздохнула Рики, — если он начнёт тебе доверять. И Анне действительно удалось стать хорошим приятелем для Гарри. Они никогда не переступали невидимую черту, за которой были страхи мальчика, но иногда проводили время все вместе. Прогресс был на лицо — со временем Гарри позволил себе не бояться, больше не причинял себе вред, познакомился с людьми, которых мог называть друзьями, жил для себя, но всё ещё оставался совсем один. Рики помнит тот день, когда Гарри позвонил ей, и его взгляд тогда впервые пылал. Это был тот самый день, когда он встретил этого загадочного Луи. Гарри, как всегда, немного рассказал о том, как прошёл день, а потом вдруг закатил глаза на вопрос «ты в порядке?». Фортис ничего не поняла, нахмурив брови, и тут он начал рассказывать. Рассказывать и рассказывать. А потом... — Его глаза были настолько голубыми, что мне сначала показалось, что весь холод вселенной собрался именно там, но... но я почему-то знаю, что это не так. В тот, последний раз, когда они виделись, Рики вернулась в Лос-Анжелес немного раньше, чем планировала — тогда Луи ещё был где-то в Лондоне. Гарри даже был на одной из выставок, которые устраивала Анна. Конечно, было здорово встретиться с девушками лично, но он не знал, что должен сказать. Ему снова было нечего. Будто какая-то важная часть его жизни ускользала сквозь пальцы. Проблема была в том, что никакой важной части не существовало. Пространство вокруг снова наполнилось тишиной — чайник закипел. Гарри встал с кровати, направляясь на кухню. Он подпёр лбом один из шкафов, смотря на своё отражение в глянцевой поверхности. Ему действительно иногда казалось, что он проснётся и будет ненавидеть Луи, но чем больше времени проходило, тем было понятнее, что этого не случится. Гарри не понимал, что с ним происходило. Он ведь не мог... Он не мог. Он просто не мог терять то, чего у него никогда не было. Трель звонка выдернула Гарри из мыслей. Он встал с дивана, шаркая носками по полу. Несколько секунд его взгляд был прикован к коричневой двери. Кто-то не унимался, всё нажимал на кнопку снаружи, наполняя весь подъезд противным звоном. Почему нельзя было позвонить в домофон? Гарри открыл дверь, замирая. Луи был взволнован, всё перебирал в руках бумажный пакет. Его губы украшала напряжённая улыбка, капюшон зелёной толстовки был натянут почти до лба, но прядки всё равно прикрывали глаза. Юноша продолжал пялится на Луи уставшим взглядом. Целый день лепета о искусстве немного выбил его из жизни. Гарри исследовал лицо напротив, останавливая своё внимание на длинных пушистых ресницах, синяках под глазами, обветренных губах. — Мне лучше уехать? — почти шёпотом спросил Луи. — Нет, — тут же ответил Гарри. — Прости. Просто устал. Он отошёл, пропуская мужчину внутрь. Тот что-то рассказывал о фруктах по акции, каком-то фильме и Зейне – Гарри не совсем понимал, какое отношение это имеет к его приходу. Он оставил Луи в гостиной, чтобы привести себя в порядок в ванной. Гарри плеснул себе в лицо холодной водой, морщась из-за неприятных ощущений, но всё равно повторил ещё несколько раз. Когда он вернулся, Луи стоял возле Дороти, нежно поглаживая её листы. Несколько дней назад Луи прострелил человеку ногу. Какого, блять, чёрта он делал?"A Little Death" The Neighbourhood
— Я заказал пиццу, пока тебя не было, — натянуто улыбнулся Луи, поворачиваясь к Гарри. В голове юноши всё ещё роем летали мысли, заглушая всё, что возможно, оставляя его одного среди противного жужжания. Курьер добирался к ним ровно пятьдесят восемь минут. У Гарри была мысль сосчитать секунды, но он вовремя понял, что это будет слишком. Как только раздалась мелодия домофона, юноша подорвался, подбегая к двери. Луи встал следом, одновременно стягивая с себя толстовку. Он остался в чёрной футболке с белой надписью в углу. — Гарри, подожди! Надень, — мужчина протянул вещь. — Замёрзнешь в одной майке, — он пожал плечами. Стайлс забрал толстовку, натягивая её уже, когда спускался в лифте. Она приятно пахла – чем-то пряным и ещё резким одеколоном. Гарри никогда не нравился парфюм, которым пользовался Луи. Его кожа сама по себе пахла сладко. Наверное, из-за геля для душа. Поэтому было просто кощунством заглушать это неприятным слишком стойким запахом. Гарри опустил голову, утыкаясь носом в толстовку. Всё-таки она больше пахнет пряностями. Ему нравилось. Томмо сидел на диване, подогнув под себя ноги, когда Стайлс вернулся. Они разложили коробки, устраиваясь рядом друг с другом. Луи предложил посмотреть что-нибудь, но Гарри решил, что никакой фильм не облегчит его состояние. Поэтому сейчас он стучал в такт песне с музыкального канала. — Так… ты расскажешь мне, как так получилось, что богатенький мальчик ездит на метро, работает на двух работах и живёт не в самом центре Нью-Йорка? — неожиданно спросил Луи. Гарри нахмурился, поднося пиццу ко рту. Он переложил бекон на кусочек Луи прежде, чем ответить. — У всех нас есть секреты, да? — юноша пожал плечами, но потом вздохнул, облокачиваясь на спинку дивана. — Ты не задумывался о том, что я и так трачу очень много денег родителей? Думаешь работа в библиотеке позволяет мне заниматься благотворительностью? Платить за учёбу? Квартиру? Не-а, — Гарри поджал губы, указывая на мужчину помидором, который чуть не упал на диван. — Я имею в виду… — юноша продолжил более задумчиво: — У нас не особо хорошие отношения. И я просто… просто хочу чувствовать себя нормальным. Мужчина кивнул, в его глазах мелькнуло понимание. Позже Луи попросил переключить на футбольный матч, который, по его словам, должен был быть безумно интересным и «драйвовым». Честно, Гарри не совсем понимал, как матч может быть «драйвовым», но у него, очевидно, просто не было выбора. Сердце Стайлса на секунду останавливалось каждый раз, когда Луи громко вскрикивал, но потом Гарри даже начало нравиться. Он следил за тем, как быстро говорил Луи, возмущаясь из-за несправедливых или опасных моментов. Мужчина скакал по всему дивану, чуть ли ни запуская куском пиццы в телевизор. Гарри громко смеялся, не мешая ему. Второй тайм подошёл к концу, а потом и дополнительное время. Луи сидел на диване, закинув ноги на столик и сложив руки на груди. Его брови были сведены к переносице, губы плотно сжаты, иногда он бормотал ругательства. — Лууу, — протянул Гарри, подползая на четвереньках ближе. — Да, бусинка? — отозвался тот, всё ещё обижаясь на судью, мяч, ворота, траву, бутсы и Гарри Кейна. — Ты расстроился? — почти игриво спросил юноша. — Нет. Гарри закатил глаза, улыбаясь. — Чего ты хочешь? — Стайлс положил голову на плечо мужчины. — Хочешь завтра вся сборная будет обедать с тобой? — Ммм, — пробурчал Луи, выглядя преувеличенно оскорблённым. — Ну, милый, хочешь, они ещё раз переиграют? Мне же нужно как-то тратить деньги родителей, — посмеиваясь, мягко спросил парень, но замер, замечая удивлённый взгляд Луи. Гарри ещё никогда не называл мужчину ласковыми прозвищами. — Перестань, Гарри, — прокряхтел тот. Гарри кивнул сам себе, облизывая губы. Он отодвинулся, усаживаясь с другой стороны дивана. Какой же он дурак. Он снова позволил себе забыть, что всё это... не про них. Мужчина отложил пиццу, подбираясь ближе. Он осторожно наклонился, укладывая голову на колени парня. Гарри замер, разведя руки в стороны, но потом запустил неиспачканную сыром руку в волосы Луи. Он проводил кончиками пальцев по коже головы, немного сжимая прядки и массируя. За окном гулял ветер. Вечер опускался на город, забирая людей в новую жизнь. Опять. — Почему ты? — пробормотал Луи так тихо, словно не хотел, чтобы кто-то услышал его. Он коснулся губами неприкрытых шортами острых коленок Гарри, оставляя там поцелуй. Внутренности парня сжались, посылая по телу одновременно дрожь и ужас. Луи водил холодными пальцами по бледной коже, и только тогда тот понял, что на нём до сих пор толстовка мужчины. Возможно, он случайно оставит её себе. Луи вздрогнул, когда почувствовал нежные прикосновения к пояснице. Гарри всегда был чертовски нежным, даже в самом начале. Картинки на телевизоре начали меняться – Стайлс переключал каналы. Он остановился на передаче про пингвинов. Через полчаса Гарри лежал на плече Луи, пока тот гладил его по спине, успокаивая. Его слёзы пачкали футболку Томмо, нос покраснел из-за постоянных высмаркиваний. Стайлс ревел, словно мальчишка, потому что в сюжете показали смерть маленького пингвинёнка. Луи искренне недоумевал, какой идиот пропустил это на экраны. И ещё, возможно, когда он вытирал слёзы Гарри, держа в ладонях его покрасневшие щёки, в голове Луи на бешенной скорости пронеслось: «кажется, я люблю тебя».