Restart

Когда вода начала остывать, Нил выключил душ, натянул мешковатую одежду поверх скользкой кожи и вышел из душной ванной. Эндрю стоял в коридоре, вероятно, в ожидании Нила. Джостен резко остановился перед ним, опасаясь его намерений. Вместо того, чтобы что-то сказать, Эндрю повернулся и повел его через гостиную, где спали Ники и Кевин, к входной двери. У Эндрю уже была зажженная сигарета. Он передал ее Нилу и сел на первую ступеньку крыльца. Нил заколебался, все еще стоя на ногах, но когда Эндрю не забрал сигарету обратно, медленно потянулся к ней и поднес к лицу. Он сделал затяжку, разжигая огонек, а затем помахал ею, чтобы рассеять дым и позволить запаху себя успокоить. Если закрыть глаза, можно увидеть горящую машину, почувствовать вонь бензина и заметить обугленные вспышки. Нил вздрогнул, когда отвращение сжало его горло холодной рукой. Он открыл глаза. – Знаешь, это пустая трата никотина, – тихо сказал Эндрю, не глядя на парня. Вместо этого он смотрел на одинокие снежинки, которые начали падать, пока он осторожно курил сигарету. Нил провел по голым рукам. На нем были только футболка и спортивные штаны. Он не подумал надеть обувь или хотя бы носки, прежде чем последовал за Эндрю на прохладный воздух. Он даже не знал, почему пошел за ним. Ему следовало уйти прямо в свою комнату и запереть дверь, но он нуждался в ответах. – Отец сделал это с моим лицом, не так ли, – сказал Нил, не задавая вопроса. Когда Эндрю кивнул, Джостен опустился на ступеньку и сел рядом. Он оставил значительный промежуток между ними, в который могли поместиться Кевин и Ники вместе. Нил всегда знал, что отец рано или поздно его догонит. В прошлый раз это убило его мать; в этот раз это должно было убить Нила, но этого не произошло. Голос был тихим и неуверенным, когда он спросил: – Ты сказал, мой отец мертв. Это правда? Эндрю снова кивнул и, наконец, повернулся к Нилу. Выражение его лица было бесстрастным, но в глазах появился резкий блеск, который Нил счел отсветом уличных фонарей. Он молчал, пока не докурил первую сигарету и не затянулся второй. Нил спокойно ждал, несмотря на расползающуюся под кожей тревогу. Ему нужно было знать, что случилось, нужно было знать, действительно ли он в безопасности. Струйка дыма окутала голову Эндрю, прежде чем раствориться в воздухе. Тогда он еле слышно заговорил. Его голос был тихим рокотом в холодной ночи. Нил иногда задавал вопросы, но в основном слушал, стиснув зубы. Он злился на себя за то, что ничего не помнил. Услышать, что его отец на самом деле мертв, было облегчением. Он пытался вызвать в памяти воспоминания: похищение после игры, пытки, смерть отца, возвращение домой. Дом. Это звучало как какое-то абстрактное понятие на иностранном языке, которое Нил не понимал. У него не было дома с тех пор, как они с матерью сбежали посреди ночи, но даже тогда это не было чем-то особенным. Нил подумал о тяжелых руках и шраме от ожога на плече; он все еще помнил, как ему приходилось постоянно держать мысль об отце и его вспыльчивости. Тогда не было места таким вещам, как умиротворение и безопасность. Нил почувствовал, как к горлу подкатывает истерический смех, однако он исчез прежде, чем Джостен успел что-либо сделать. Он задался вопросом, может ли доверять Эндрю. Говорил ли он правду? С тех пор, как умерла его мама, Нилу было некому доверять, а это было около трех лет назад, хотя он помнил только один. Последние пару дней он чувствовал себя неуверенно и не знал, на кого можно положиться, если не на себя. К тому времени, когда они скурили свои сигареты, Эндрю замолчал, а Нил начал дрожать от холода, поэтому Эндрю стряхнул пепел со штанов и встал. Нил последовал его примеру и зашел в дом вслед за ним. Ни один из них не проронил ни слова, когда они разошлись по своим комнатам. Остаток ночи Нил провел, ворочаясь с боку на бок в одной из свободных спален Эбби. Он не мог забыть звук своего имени, произнесенного устами Эндрю, или ощущения холодного ночного воздуха, вызывающего мурашки на руках. Каждый раз, когда он закрывал глаза, лицо отца представало перед ним, а после – его собственное, покрытое синяками и шрамами от ожогов. Было сложно поверить, что его отец был на самом деле мертв. Он был монстром, которого, казалось, невозможно убить. Еще труднее было осознать, что он мог свободно играть в экси и быть Нилом Джостеном. Ему стало не по себе. Ничто не казалось вполне реальным; как будто он мог в любую минуту проснуться в доме в Милпорте, лежа в своем гнезде из старых одеял, служащих кроватью, и окруженным штукатуркой с гипсокартоном. Несмотря на все это, Нил почувствовал завиток надежды, о котором не хотел слишком много думать. Не все пробелы в его памяти были заполнены, и он мог так же быстро потерять все это, как и обрести. Нил перевернулся на спину и, глядя в потолок, поплотнее завернулся в простыни. Было тяжело найти удобное положение – его ребра болели, а бинты, обмотанные вокруг груди, мешали дышать. Эбби сказала, он не сможет снять их еще пару дней, но Джостен все равно подумал о том, чтобы это сделать. В конце концов, ему уже приходилось иметь дело со сломанными ребрами и при худших обстоятельствах. Только когда серый рассветный свет начал просачиваться сквозь окно, Нил наконец смог немного поспать. Ему снилась машина и подсветка приборной панели, его отец и кривая улыбка.

***

Следующим утром Нил попытался выйти на пробежку, но Эбби силой затащила его на кухню, строго приказав не напрягаться, пока не заживут хотя бы ребра. Она проследила, чтобы он принял обезболивающие, а затем поставила перед ним гору блинов и бекон. Ваймак уже проснулся и попивал кофе за столом, так что Эбби заставила съесть блины и его. Остальные понемногу просачивались на кухню, принимаясь за предложенные блины. Не успел Джостен доесть свой последний блин, как Эбби предложила каждому обойти стол и заново представиться Нилу. Парень пытался ее убедить, что в этом нет надобности, но Ники уже начал говорить. – Я, эм, Ники Хэммик. Я стартовый защитник и кузен Эндрю и Аарона, – Нил уставился на него, заставив Ники немного рассмеяться и объяснить, что он унаследовал смуглый цвет кожи от мамы, которая была родом из Мексики. Он неловко поерзал, и Нил отметил, что он не очень-то любит говорить о своих родителях. Эндрю наотрез отказался что-либо говорить, когда подошла его очередь, а Аарон попытался выйти из комнаты, но Ваймак заблокировал выход, велев ему сесть. Кевину не нужно было представляться, но он все равно это сделал. Его речь была короткой, однако Нил не мог позволить себе расслабиться все то время, пока он говорил. С точки зрения рационализма, он понимал, что Кевин должен был знать о настоящей личности Нила, так как Эндрю упомянул, что после возвращения команды из Балтимора, Нил рассказал им свою историю. Но в его памяти всплыло испуганное выражение лица Кевина в день, когда Мясник порезал человека на куски у них на глазах. За обедом и за завтраком девушка не произнесла ни слова, и ее голос был тихим теперь, когда она представилась как Робин – новый нападающий. Она постоянно ерзала, пока за ней наблюдали, и казалось, чувствовала себя некомфортно в центре внимания. – Хорошо. Теперь, когда с этим покончено, мы можем завершить завтрак, – Ваймак откашлялся, придвинул к себе стопку блинов и наколол пару кусочков бекона. Нил поковырялся в остатках завтрака. Он был не особо голоден, нервы заставляли его желудок скручиваться. Ему хотелось поехать на стадион и сыграть в экси. Хотелось бегать кругами, пока ноги не начнут гореть и он больше не сможет думать. К счастью, Кевин думал о том же, потому что попросил Эндрю отвезти их на стадион. – Нам нужно выяснить, как много Нил помнит и над чем нужно работать. Я не собираюсь из-за этого просирать сезон, – сказал Кевин, упорно игнорируя сердитый взгляд Эбби. Эндрю уставился на Кевина с недовольным выражением лица. – Он только что вернулся из больницы, Кев, – возразил Ники, – Разве он не должен немного отдохнуть? – Нет, я хочу поехать на поле. Я хочу играть. Я отдыхал целую неделю, – тут же ответил Нил. Эндрю это не убедило, но Нил мог бы побежать до Лисьей норы, если бы ему пришлось. Кевин торжествующе указал на Джостена. – Я отвезу вас на стадион, но клюшку в руки не возьму. У меня отпуск, – наконец согласился Эндрю. Нил ощутил, как его охватывает трепет при мысли о том, что он снова будет играть. – Нет. Ни в коем случае. Ты можешь идти, Нил, если только будешь сидеть в стороне. Ты должен поправиться, прежде чем я выпущу тебя на поле, – сказала Эбби. Нил открыл рот, чтобы возразить, но Эбби, похоже, не собиралась менять свое решение в ближайшее время. Кевин фыркнул и уже собирался разразиться целой тирадой, но тут вмешался Ваймак. – Как насчет того, чтобы Нил не сильно старался? Он может играть, но если почувствует боль – отсиживается на скамейке. Нил не стал говорить, что у него уже болела голова. Он не хотел, чтобы Ваймак взял свои слова обратно и вообще запретил им ехать на стадион. Эбби собиралась возразить, но поджав губы, согласилась. – Отлично. Поехали. – Эй, я вообще-то хочу закончить завтрак, прежде чем делать физические упражнения. Я поддерживаю Эндрю, мы в отпуске и… – начал Ники. – Ты можешь не ехать, – ответил Нил, поднимаясь со своего места и направляясь к двери. Он сделал короткую паузу, когда Ваймак протянул руку, останавливая его и напоминая, что если что-то начнет болеть, то его посадят на скамейку запасных. Нил кивнул и обошел Ваймака, стараясь не подходить слишком близко.

***

«Лисья нора» оказалась всем, что Нил себе представлял, всем, о чем мечтал, всем, на что мог надеяться. Она была больше, чем стадион, на котором он играл в Милпорте. Она была настоящим стадионом. Нил прижал ладони к толстому плексигласовому ограждению и заставил себя терпеливо ждать, пока Кевин откроет дверь и впустит его внутрь. Он взял джерси и снаряжение в душевую, чтобы быстро переодеться после того, как Кевин показал его шкафчик. Нил не мог вспомнить комбинацию на замке, поэтому Дэю пришлось поискать ее в кабинете тренера. Теперь все, чего он с нетерпением ждал, – было швырнуть мяч в ворота и наблюдать, как они загораются красным. Эндрю не шутил, когда говорил, что не будет играть. Как только Кевин впустил их, Миньярд направился прямиком к трибунам и уселся на одном из рядов. Нил недоумевал, почему Эндрю отказывается играть, когда у него это так хорошо получается. Он слышал о его потрясающей статистике, но он также знал, что Эндрю отверг предложение Рико и Кевина играть за «Воронов». Нил хотел знать почему. После разминки Кевин велел делать упражнения, чтобы проверить, как много Джостен помнит. Парень не помнил сами упражнения, но его мышщы были настолько натренированы, что в этом не было необходимости. Каждый взмах и маневр словно въелся в его тело. Хотя его движения были медленными, и часто он ловил себя на том, что колеблется, ему было приятно снова играть. Его ребра заныли, но парень не обратил на это внимания и снова замахнулся, нацеливаясь мячом так, чтобы он отскочил от стены и сбил один из конусов, расставленных Кевином в линию. Мяч отскочил от плексигласа и едва не попал в конус, в который он целился. Нил разочарованно выдохнул сквозь стиснутые зубы и жестом приказал Дэю кинуть еще один мяч в его сторону. Вместо этого Кевин без предисловий выстрелил мячами в конусы и сбил их один за другим. Нил пялился на него, чувствуя глубокое желание, пульсирующее в венах. Когда Кевин закончил, он повернулся к Джостену и ткнул в него пальцем. – Тебе нужно сосредоточиться. Ты и близко не подойдешь к тому месту, где был, если продолжишь в том же духе, – сказал Кевин, подчеркивая свою позицию активными ударами пальца. Нил ощетинился. – Я стараюсь, – ответил он, ощущая вспыхивающий гнев. – Старайся сильнее, – Кевин жестом показал, чтобы Джостен собрал мячи. – Снова. И на этот раз приложи реальные усилия. Во второй раз Нилу удалось сбить два конуса. Дэй снова остановил его и велел ослабить хватку, прежде чем повторить действие. Казалось, что-то встало на место, и Нил ощутил толчок, когда его руки нашли знакомое положение на клюшке. Он взял еще один мяч и начал снова. К тому времени, как он сбил четыре конуса из шести, его голова уже раскалывалась. Он резко втянул воздух, когда ребра тупо запульсировали, и прежде чем Нил смог остановить себя, он обвил рукой живот и схватился за бок. Стук о плексиглас предупредил о присутствии Эндрю по другую сторону стены. Кевин помешал Нилу повторно замахнуться. Джостен попытался отмахнуться от него, но Дэй схватил того за руку и прорычал: – Я не стану подвергать тебя еще большей травме из-за того, что ты не умеешь останавливаться. Мы делаем перерыв. – Я в порядке, – буркнул Нил, вырываясь из захвата Кевина. Он не собирался позволять каким-то ноющим костям мешать ему играть в экси. Кевин свирепо посмотрел, когда тот расстегнул ремни шлема и стянул перчатки. – На сегодня с тебя хватит. Иди в душ, пока я сам не утащил тебя с поля и не посадил на скамейку запасных прямо перед следующей игрой. Нил хотел возразить, но Эндрю снова постучал в стекло. Джостен бросил на него быстрый взгляд и повернулся к Кевину, но тот уже толкал тяжелую дверь, оставив Нила собирать мячи и конусы самостоятельно. Дверь, захлопнувшаяся после ухода Дэя, разозлила Нила еще больше.