Restart

Сегодня у Лисов должна была состояться первая игра в зимнем сезоне, и Нил думал, что его вырвет. Он никогда не был одним из тех, кто нервничал перед игрой, когда от мысли об экси у него кружилась голова (не в хорошем смысле), но Нил понимал, что находился в совершенно других обстоятельствах. Мало того, что он возвращался в игру в середине сезона с огромным проебом в виде нового шрама на голове, так еще и Ичиро будет следить за каждым его шагом. Нил играл за свое право на жизнь. В то утро он едва мог сфокусироваться на учебе. Он прокручивал игры у себя в голове и пытался запомнить комментарии Кевина о последних матчах Бельмонтцев, которые они смотрели накануне вечером, вместо того, чтобы слушать лекцию профессора. Его рука издергалась от желания взять клюшку и тренироваться до изнеможения; его ноги издергались от желания бежать, никогда не останавливаясь. В общежитии был только Эндрю, когда Нил вернулся в Лисью башню после учебы. Джостен притормозил в дверях, но Эндрю едва взглянул в его сторону, сидя на диване с тарелкой мороженого в руках. Нил изучал его лицо, ища любые признаки раскола, но ничего не нашел. Лицо Эндрю было таким же пустым и непроницаемым, как и всегда. Он вспомнил слова Ники о том, что Эндрю посещает Бетси Добсон после рехаба. Он не был уверен, но допустил мысль, что это могло помочь вызвать воспоминания. Джостен не знал, как донести свою идею до Эндрю, если это вообще возможно. Нил, должно быть, стоял в дверях слишком долго, потому что Эндрю бросил на него взгляд и сказал: – У тебя ноги окаменели? Зайди и закрой дверь. Он послушался и затем сел на диван на самую дальнюю от Эндрю подушку. По телевизору крутили какой-то старый криминальный фильм, громкость была убавлена настолько, что почти ничего не было слышно. Нил наблюдал за черно-белыми кадрами на экране несколько минут, прежде чем почувствовал на себе взгляд Эндрю. Когда он повернулся, Миньярд смотрел телевизор и упорно поедал мороженое. – Тебе не следует есть это перед игрой, знаешь, – сказал Нил. Не отрываясь от телевизора, Эндрю усмехнулся и засунул еще одну большую ложку в рот. Шоколад стекал по его губам, но Миньярд поймал его языком, прежде чем он успел капнуть на футболку. – Может быть, я съем еще одну тарелку или две, просто чтобы выбесить Кевина. Нил фыркнул, чувствуя, как атмосфера в комнате разрядилась. – С Кевином бы случился припадок. Он скорее украдет все мороженое посреди ночи и выкинет его. Глаза Эндрю метнулись к Нилу так быстро, что он едва заметил это. – Тогда бы я пошел и купил еще. Нил молчал с минуту, раздумывая. Он не знал, как подойти к этой теме. Вместо этого он решил заговорить о другом. – Хей, разве мы с тобой не играли в правду? Эндрю вскинул голову, совершенно забыв о фильме и шоколадном мороженом. – Да, – подтвердил он, сверля Нила взглядом. – Я не мог сказать, было это на самом деле или нет. Все так затуманено, что я не могу определить, что реально, – тихо произнес Нил. Иногда у него то тут, то там вспыхивали определенные моменты, но не больше, чем крошечные проблески, ничего существенного. Это были скорее ощущения, чем настоящие воспоминания. Это разочаровывало даже сильнее, чем отсутствие воспоминаний вообще. Эндрю оторвал взгляд от лица Нила и уставился на тарелку. Он ложкой подоткнул тающее мороженое и спросил: – Ты помнишь что-нибудь еще? Нил замер. Он подумал, что, возможно, помнил Истхейвен, возможно, помнил часть своего пребывания в Эверморе, но он не хотел, чтобы все это было на самом деле. Как только Эндрю задал вопрос, помнил ли он что-то еще, Джостен не смог с уверенностью ответить, даже при том, что сам начал этот разговор, чтобы самостоятельно найти ответы. Нил покачал головой. Миньярд не смотрел на него, но он наверняка видел Нила краем глаза, потому что его челюсть сжалась, и он поднялся на ноги, чтобы отнести пустую тарелку на кухню. Он ополоснул ее и поставил в раковину. Прежде чем парень успел вернуться в комнату, Нил выставил руку, чтобы привлечь его внимание, но не дотронуться. – Почему ты сказал, что не позволишь Ичиро меня тронуть? – спросил Нил, опуская руку, позволяя Эндрю пройти мимо него. Не останавливаясь и не поворачиваясь, Эндрю ответил: – Потому что я дал тебе обещание и намерен его сдержать.

***

Лисы переоделись для игры и выстроились на внешней площадке. Нил оглядел толпу в поисках того, кто мог быть Ичиро Мориямой, но трибуны были так забиты, что он едва мог рассмотреть кого-либо, не говоря уже о конкретном человеке. Ваймак быстро рассказал о другой команде и еще быстрее произнес ободряющую речь, перед тем как выпустил их на поле, чтобы разогреться и пробежаться. Дэн похлопала Нила по плечу, пробегая мимо, и легонько толкнула его бедром. Нилу вспомнилась фотография Лисов после победы на чемпионате в прошлом году, рука Дэн, обвивающая Джостена, и ее торжествующая улыбка. Он закрыл глаза и представил, что шум публики, заполняющей стадион, – это тысячи людей, поддерживающих Лисов. Нил не вступал в игру до второй четверти. Вместо него стартовыми нападающими были Джек и Кевин. Нил старался не чувствовать себя обиженным, ведь он знал, что Ваймак хочет обеспечить большой разрыв в очках как можно раньше, а Нил все еще не дотягивал до своего прежнего уровня мастерства, но это давалось ему с трудом. Единственным утешением было то, что он тоже играл в последней четверти. – Ты в норме, Нил? – спросил кто-то. Парень открыл глаза и обнаружил Робин, смотрящую на него во время того, как растягивалась. – Я в порядке, – сказал он. Хотя Робин не выглядела достаточно убежденной, она улыбнулась и оставила его в покое. Один из судей издал протяжный свист, давая сигнал командам построиться на стартовой линии. Нил последовал за остальной частью команды на поле и принялся ждать, когда пасующий Бельмонтцев начнет игру. Игра приняла жестокий характер, как только мяч оказался в воздухе. Ни одна из команд не позволяла другой вырваться вперед даже на секунду. Игроки врезались в стенки из плексигласа и других игроков. На боковых линиях Нил мог видеть, как яростно противники сражались друг с другом. Спустя всего шестнадцать минут нападающий Бельмонтцев врезался в Аарона, и тот был вынужден прекратить игру, чтобы его заменили. Ваймак выпустил на его место Ники, но удар в самом начале игры сказался на Лисах. Нил подумал, что если бы Эндрю не стоял на воротах в первом тайме, то Лисы бы отстали, и восстановить разрыв в очках было бы невозможно. Когда настала очередь Нила выходить на поле с клюшкой в руке, ему казалось, что он вот-вот рассыплется из-за нервов. Он даже не был уверен, в состоянии ли снова играть. Пока его голова не раскалывалась от боли, он не собирался позволять травме утащить Лисов на дно. Однако, у него не было выбора; либо играть так, либо снова бежать, что вообще-то не было большим выбором. Весь поток его мыслей оборвался, когда подали мяч и Нил помчался за ним по площадке. Абсолютно весь его мир находился внутри потертых стен из плексигласа; кроме этого больше ничего не существовало, больше ничего не было важно. Мир Нила сжался, и единственная причина, по которой он должен был бежать, – это забить гол. Две желтые карточки, четыре красные отметины – наверняка, синяки – и семь очков, забитых Лисами, спустя игра закончилась в пользу Лисов. Нил вздохнул, радостный, что игра завершилась, и довольный, что они выиграли. Его тело болело, и он все еще был взбешен, что защитник Бельмонтцев не получил карточку за свой очевидно нелегальный ход в последней четверти, но Нил ничего не мог поделать, кроме как жалеть свое больное плечо. Матч прошел не так гладко, как все надеялись. В быстро развивающейся игре Лисы неровно держались, а сторона нападения Бельмонте была жестокой и сохраняла оборону Лисов в напряжении. Ники был готов упасть в обморок, но его поддержал один из первокурсников, положив руку защитника на плечо. Трудно было радоваться победе, когда они обошли их только на одно очко, но это было лучше, чем поражение. Если бы не три гола, забитые Кевином, Лисы бы проиграли, и Нилу бы пришел конец в течение следующих двадцати четырех часов. Он был просто счастлив, что забил два других гола. Оставалось надеяться, что Ичиро все еще будет рассматривать его как достойное вложение. Прямо сейчас Нил не хотел об этом думать, он хотел в душ и вернуться в общежитие. Его голова раскалывалась так сильно, что казалось, от стенок черепа отскакивает мяч для экси. Ваймак отправил Дэн и Кевина перехватить группу репортеров, направлявшихся к Нилу, поэтому Джостен нырнул между Мэттом и Элисон, чтобы избавиться от них. У него не было желания разговаривать с прессой, особенно когда ему сняли швы днем ранее, когда недавно зажившая рана на лбу все еще была слишком розовой и свежей для всеобщего обозрения. Он знал, что они собираются сказать, и он не хотел это слушать. На этот раз он даже не стал ждать, пока все примут душ. Он взял вещи с собой в кабинку и вымылся как можно быстрее. Джек попытался наорать на него за это, но Нил просто отшвырнул его и запер дверь кабинки. Вернувшись в Лисью башню, Ники и Аарон последовали за Нилом, Эндрю и Кевином в их комнату. Аарон плюхнулся на диван и поймал пакет со льдом, который ему бросил Эндрю, чтобы приложить к вывихнутой лодыжке. – Мы поедем сегодня в Колумбию? – спросил Ники. Эндрю покачал головой. – Звонили из автосервиса, я забираю Мазерати через пару часов. – Ее починили? – просиял Ники, услышав эту новость. – Нет, я просто заебался ждать, – сказал Эндрю, совершенно невозмутимый, несмотря на сарказм в словах. – Ага. Как скажешь, – Ники закатил глаза, но его губы дрогнули в сдержанной улыбке. Хэммик ушел в свою комнату, чтобы принести Xbox и настроить его так, чтобы он, Аарон и Эндрю смогли поиграть в какую-то жестокую игру про зомби. Ники предложил Нилу последний джойстик, но Джостен отказался. Ему все еще нужно было написать эссе по истории, поэтому он оставил их и пошел в спальню, где было тише. Объективно, Нил знал, что ему нужно взять карандаш и написать что-нибудь на бумаге, а не просто смотреть на нее, но это было самое трудное из всего, что он должен был сделать за весь вечер, и это еще после той игры с Бельмонтцами. Было невозможно сконцентрироваться на домашней работе, когда все, о чем он мог думать – позволит ли Ичиро ему жить, и при любом раскладе у Нила не было выбора в этом вопросе. После того, как он еще некоторое время смотрел на пустой лист бумаги, дверь в спальню открылась, и в комнату просунулась голова Кевина. – Ники сказал, что предложение поиграть с ними еще в силе, но, как мне кажется, он просто устал от того, что я все время умираю и порчу им игру, – произнес он. – Нет, спасибо. Мне нужно сделать работу по истории. Кевин всмотрелся в открытую записную книжку Нила и нахмурился. – У тебя немного записей. Это твое эссе о внутриполитических и экономических последствиях баронов-разбойников во время Золотого Века? Я помню, как писал его в прошлом году. Рокфеллер, что за осел. Голос Кевина был странным, он звучал так, будто ему на самом деле нравилась эта тема. Нил настороженно посмотрел на него. – Когда его сдавать? – спросил Дэй, пролистывая страницы учебника по истории. – В понедельник, – мрачно ответил Нил. Рука Кевина замерла в воздухе, его пальцы остановились между страницами. – В понедельник, – повторил он, и его лицо скривилось в хмуром выражении. Он толкнул Нила в плечо, чуть не вышвырнув того со стула, – Свали. Кевин был таким же властным и требовательным в истории, как в экси, но они поработали полтора часа, пока у Нила не появился приличный черновик для эссе. Кевин захлопнул учебник и подтолкнул голову Джостена, предупреждая, чтобы тот больше так не отставал. Нил был благодарен за помощь, но никогда бы не признался в этом. Он подумал, что может поднять тему игры или Ичиро, но не стал. Рассказывать было не о чем, пока Ичиро не принял решение. Нил надеялся, что Морияма позвонит ему с вердиктом. Было бы дерьмово узнать, останется он жив или мертв, от пистолета, приставленного к его голове без предупреждения. Когда Нил засунул эссе в рюкзак, а Кевин приступил к собственной домашней работе, Эндрю сообщил им, что Мазерати можно забрать. Кевин решил остаться в общежитии, но Нил увидел свой шанс. Он не был с Эндрю наедине с самой игры, и он все еще хотел спросить о своих потенциальных воспоминаниях. Когда Нил последовал за Эндрю на выход, Миньярд даже не задал вопроса. Поездка до автосервиса была короткой и тихой. Нил не знал, как начать. Это было не то, о чем он действительно мог начать говорить. Но Джостен помнил их с Эндрю игру в правду и подумал, не сыграть ли им в нее еще раз, хотя он не думал, что Эндрю солжет ему, даже если бы они не были связаны правилами игры. Нил сидел в арендованной машине, пока Эндрю разговаривал с ремонтником и получал ключи от Мазерати. Он вылез из машины и направился за Эндрю к Мазерати, когда Миньярд вернулся и сказал ему выходить. Он вздрогнул, когда Эндрю подошел достаточно близко, чтобы Нил увидел ключ, зажатый у него в руке; он был таким же, как один из связки Нила. Поскольку остальные ключи были от общежития, от стадиона и от Мазерати, оставался последний ключ, назначение которого Нил не знал. Эндрю разблокировал двери, и они оба сели в машину. Поездка обратно в Лисью башню так же прошла в тишине, но на этот раз по совершенно другой причине. Хотя Нил не помнил этого, последний раз, когда они находились в машине, был прямо перед аварией. Джостен знал, что после этого пролежал без сознания шесть дней и что водитель, сбивший их, погиб в аварии. Он знал, что заживающая рана на его лбу была от сильного удара головой о стекло с пассажирской стороны, что он потерял сознание, и из-за этого началось внутреннее кровотечение. Он знал это, но не помнил. Это были вещи, которые ему рассказал Эндрю или доктор. Нил не мог найти в себе сил на разговор всю дорогу домой. Эндрю включил радио, достаточно громко, чтобы слышать, но достаточно тихо, чтобы у Нила не заболела голова. Припарковавшись, он выскочил из машины и закрыл ее после Нила. Они поднялись на третий этаж, но Эндрю не остановился около их комнаты. Он прошел мимо к лестнице в конце коридора. Нил колебался, наблюдая, как он дергает дверную ручку и открывает дверь на крышу, прежде чем решил пойти за ним. Снаружи было холодно в середине января, но Нил не знал, почему на крыше было холоднее, чем на парковке. Эндрю уже поджег сигарету и протянул ее Нилу, хотя он даже не посмотрел, пошел ли Джостен за ним. Нил взял ее, стараясь не задеть пальцами Эндрю. Миньярд поджег другую для себя и сделал глубокую затяжку. Эндрю сидел, подтянув одну ногу к груди, а другую опасно свесил с крыши. Нил не хотел подходить близко к краю, но ему хотелось поговорить с Эндрю, так что он сел, скрестив ноги, в нескольких футах от него. Они несколько минут сидели в тишине; Нил слушал ветер и вдыхал сигаретный дым, прежде чем тот развеивался, а Эндрю спокойно курил. Несмотря на внешнее спокойствие, тело Эндрю было напряжено, и его рука побелела от того, как сильно он обхватил свою ногу. – Ты боишься высоты, – произнес Нил. Он не мог точно утверждать, было это воспоминанием или просто язык тела Эндрю подсказал ему это. Эндрю надолго задержал на нем взгляд, не выкуривая сигарету и не давая ей погаснуть. Когда Нил подумал, что Миньярд проигнорирует его, Эндрю сунул сигарету между губ и произнес: – Да – Я помню, как уехал в Эвермор, – выпалил Нил, решив, что лучше нырнуть сразу туда, чем ходить вокруг да около. В любом случае это была правда за правду. Нил мог бы подумать, что Эндрю не услышал его из-за ветра, если бы его пальцы не сжали сигарету, когда он приложил ее ко рту, – Я помню тот ноябрь и родителей Ники. Что случилось с… Нил не мог себя заставить сказать это. Что-то темное мелькнуло в глазах Эндрю. Появилось и тут же исчезло. – Забавно, что ты помнишь это и больше ничего, – сказал Эндрю, хотя на самом деле это было не так, – Что их вызвало? Нил пожал плечами, разглядывая повязки Эндрю под курткой. – Я думал, что это кошмары. Мне нужно было знать, настоящие ли они. – Они настоящие. – Хорошо, – прошептал Нил, почти желая, чтобы Эндрю сказал, что это вовсе не воспоминание, что это кошмар, о котором Нил мечтал. Это было так нечестно, все это. Нил хотел помнить, но это – нет. Эндрю не мог забыть. Несправедливость грозила сокрушить Нила и поглотить его целиком. Он сглотнул несколько раз, чтобы избавиться от кома в горле или ужасного привкуса во рту – он не мог решить. Однако он получил свой ответ, за чем и пришел сюда. Эндрю потушил сигарету о бетон и выкинул окурок с крыши. Нил наблюдал за ее падением вниз на тихую улицу. Ни один из них больше ничего не сказал, пока они не вернулись внутрь.