***
Лайт умолк, заметив, что Мэтт снова не сводит глаз с Эла. Оставив питомца дремать на подушках, он подошёл к охраннику. – Мэтт. – Да, досточтимый Кира? – немедленно ответил Мэтт, тщательно следя, чтобы лицо оставалось пустым и безмятежным. – Чем я могу служить вам? – Я обратил внимание, что ты уже какое-то время глазеешь на моего питомца. Признаюсь, я хотел спросить об этом раньше, но был занят... делами. Мэтт сглотнул вязкую слюну. "Точнее, изнасилованием Эла. Может, он и стал твоей игрушкой, но лишь потому, что он не в себе!" – Да, мой Бог. Я взял на себя смелость охранять господина Эла. Среди ваших подданных ходят некоторые разговоры, которые меня тревожат. Многие не оказывают господину Элу того уважения, которого он заслуживает, поэтому я присматриваю за ним. Лайт гневно сузил глаза. Неужели он что-то упустил? Насколько он мог судить, Эла боялись и уважали все его подданные. – Вот как? Какие же разговоры ходят? И почему ты сразу не пришёл ко мне? – потребовал ответа Лайт. – Я боялся расстроить вас, мой Бог. Простите, если прогневил вас, у меня не было подобных намерений, – Мэтт заставил себя низко поклониться. – Некоторые люди говорят, что… Он замешкался. Сейчас он собирался разыграть свою главную карту, и это нужно было сделать правильно. – …что он вернёт себе память. Я не совсем понимаю, что это значит, поэтому расцениваю это как угрозу. – Вернёт память? – усмехнулся Лайт. На это нет ни единого шанса! – Уверяю тебя, Мэтт, господину Элу ничего не грозит… однако… "Если я правильно предугадал его мысли, он шутки ради сделает меня личным стражем Эла. Высокомерный подонок считает себя неприкасаемым. Ему покажется забавным, что я охраняю Эла, это будет напоминать ему о "победе" над нами", – чувствуя на себе пристальный взгляд Лайта, Мэтт продолжил стоять с низко опущенной головой. – Твоя забота о благополучии моего питомца заслуживает похвалы. Отныне ты – его личный телохранитель. "Да!" – едва не улыбнулся Мэтт, но, конечно, сдержался и вместо этого ещё ниже поклонился. – Для меня честь служить вам и господину Элу. Следует ли мне приступить к своим обязанностям немедленно или подождать, пока господин Эл проснётся? Лайт бросил взгляд на Эла, и его лицо смягчилось при виде того, как тот спит, свернувшись калачиком среди подушек. Бледная кожа была покрыта следами любовных укусов, которые Лайт даже не собирался прятать от досужих глаз, а наоборот, ещё больше подчеркнул, надев на своего питомца полупрозрачную белую рубашку и шёлковые брюки. На самом деле, у него сейчас есть несколько неотложных дел. Нужно, наконец, довести до ума план насчёт Такады и Миками и обсудить с Рюком новые сделки на глаза. Вскоре Мэтт, Мелло и Ниа обзаведутся ими, и будут служить ему. – Можешь начать прямо сейчас. Когда он проснётся, скажи, что я занят важными делами и вернусь, как только смогу. – Слушаюсь, мой Бог, – Мэтт грациозно выпрямился и направился к Элу. Встав рядом, он положил одну руку на пистолет и принялся охранять спящего питомца Киры, который когда-то был его наставником. Было заманчиво, так заманчиво просто схватить его и увести отсюда прямо сейчас, но он понимал, что нельзя. Нужно ждать. Двое проходивших мимо придворных мимоходом отметили, как крепко спит щенок Киры, и Мэтт стиснул зубы. "Сегодня – усердие. Завтра – рост. Целостность – всегда" – снова и снова повторял он про себя, пока, наконец, не успокоился. Не было смысла предпринимать какие-либо действия, пока рядом с ним нет его братьев. Эл всегда говорил, что они лучше всего работают в команде…***
Прошли ещё две мучительные недели, прежде чем Киёми начала замечать прогресс в Мелло и Ниа. Всё это время она держалась в сторонке и внимательно наблюдала, как Мэтт сближается с Элом. Элу было комфортно рядом с новым охранником, и в его присутствии он вёл себя гораздо беспечней и спокойней. Лайт тоже расслабился. Теперь, когда он уверился, что избавился от всех своих противников, он позволил своей некогда навязчивой паранойе угаснуть. На это они с Мэттом и рассчитывали. Ожидание было пыткой, но день за днём Киёми приближалась к цели. Когда до неё в полной мере дошло осознание собственных прошлых поступков, она потеряла аппетит, её мучила ненависть к себе и кошмары, усугубляемые отсутствием ошейника. А вот Миками, напротив, был полон желания снова стать питомцем Киры. Когда Эл не мучил его, влюблённый кретин пускал слюни вслед своему богу и ползал перед ним на коленях. Киёми понимала, что Миками Теру безнадёжен. Он влюблён в Киру. Она тоже когда-то была влюблена в иллюзию, но смогла увидеть сквозь неё правду. Миками же был на это не способен, и, вероятно, тем самым подписал себе смертный приговор. Киёми вздохнула и снова посмотрела на двух юношей, сидящих перед ней. Она дала им листок с запиской Мэтта и велела читать и перечитывать предложение. На лице беловолосого промелькнула тень узнавания, и Такада поняла, что близка к цели. Немалому успеху способствовало и то, что она додумалась взломать серверы Киры, и показала подросткам кадры разрушения дома Вамми. Когда они смотрели на объятый пламенем особняк, в их глазах полыхал такой гнев, что Такада похвалила себя за то, что догадалась привязать их. У неё ушло много времени на то, чтобы обратить вспять лоботомию, но взгляд в эти горящие огнём глаза стоил каждой потраченной минуты. – Я убью его! – зарычал Мелло, пытаясь вырваться из ремней. Заметив Такаду, он в бешенстве сузил глаза. – И тебя прикончу! – Не так быстро, Мелло. Нам надо поговорить, – Киёми выключила запись и придвинулась на стуле к ним. – Последние три недели я работала над тем, чтобы отменить лоботомию и вернуть вам воспоминания. Мэтт попросил меня об этом. – Врёшь, сука!.. – Мелло, – тихо произнёс Ниа. – Мы не в том положении, чтобы сражаться. Давай выслушаем. Если она говорит правду, у нас может появиться шанс спасти Эла… и самих себя. Он вдруг вспомнил, как отрезал доктору язык, и содрогнулся. Киёми подавила облегчённый вздох. Хоть один из них оказался рассудительным. – Я могу доказать, что говорю правду. Хотя должна признаться, когда я только начала планировать это, меня вело желание причинить боль Элу… – на её лице отразилась горечь, но она заставила себя продолжить. – Мэтт может за меня поручиться. Как только смогу, я вызову его сюда, но сперва послушайте, что я хочу сказать. Мелло подозрительно прищурился, пытаясь вылущить правду из её слов. Она казалась вполне искренней, но он был Сиротой из Вамми. Он привык смотреть на людей через микроскоп и видеть их истинные намерения. – Говори, – сказал он, наконец. – Расскажи, что стало с Элом, и как мы можем его вернуть.***
Эл вздохнул и томно, гибко потянулся. Он чувствовал, как тёплое тело бога греет ему кожу. Приоткрыв глаза, он улыбнулся, увидев, что Лайт пишет в Тетради Смерти. – Всегда в работе, мой Бог? – спросил он, с любопытством наклоняясь к нему и целуя в шею. Потом вдруг спросил: – Почему ты не даёшь мне страницы Тетради? – Потому что я точно знаю, что ты тут же впишешь туда Миками и Такаду, – весело ответил Лайт. – А я всё ещё ищу им замену… хотя, может, уже и не нужно. Такада очень больна, я видел её медицинскую карту… "Вероятно, это побочный эффект от резкой отмены Натрана, вводимого ей через ошейник…" Эл отодвинулся. – Я никогда бы так не сделал без твоего разрешения, мой Бог. Я послушен тебе, – насупился он. Мэтт говорил с ним о силе Тетради Смерти и о том, что неплохо было бы заиметь себе страницу на случай, если понадобится защитить Лайта. Эл счёл это блестящей идеей и решил подождать подходящего момента, чтобы выпросить желаемое. Мэтт предупредил, что Бог может обидеться, если Эл объяснит ему причины, по которым хочет получить страницу, поэтому Эл последовал его совету и не стал ничего говорить. Это ведь нельзя назвать ложью. Он просто хочет защитить своего бога. При виде его обиженного лица Лайт вздохнул. – Ты точно послушаешься, Эл? Обещаешь не писать их имён, пока я не разрешу? Эл нетерпеливо кивнул. – Обещаю, мой Бог! Лайт усмехнулся, вырвал из тетради одну страницу и со снисходительной улыбкой протянул Элу. Да, он понимал, что безнадёжно разбаловал своего питомца, но как он мог не сделать этого? – Спасибо, Лайт! – радостно просиял Эл, взял невинно выглядящий листок бумаги и сложил его в несколько раз. – Я просто буду держать его при себе и никогда не стану использовать без твоего позволения. – Хороший мальчик, – улыбнулся Лайт, гладя его по голове. Лайт не мог знать, что в эту самую минуту он предрешил свою судьбу. Когда он поймёт это, будет уже слишком поздно… После обеда его любимого питомца усыпят снотворным и запрут в подвале, где трое его преемников и их неожиданная союзница приступят к нелёгкой процедуре восстановления его воспоминаний…***
Когда Эл очнулся, он не сразу понял, где находится. Оглядевшись, он обнаружил, что почему-то сидит в подвале, привязанный к стулу. – Бог! – закричал он, охваченный страхом. Если он умрёт, его Бог будет очень расстроен, а Эл этого совсем не хочет! – Лайт?! В лицо ударил яркий свет, и Эл сощурился. Он не узнал блондина, стоящего перед собой. – Какого чёрта здесь происходит? – в ярости прорычал он. – Я хочу немедленно видеть досточтимого Киру! "Господи, Эл, если б ты только видел, в кого он тебя превратил… впрочем, скоро увидишь". Мелло отвернулся, не в силах смотреть на привязанное к стулу существо, бывшее когда-то его наставником. Мэтт понимающе сжал его плечо и выступил вперёд. – Мэтт! – прошипел Эл. – Твоих рук дело?! – Да, Эл. Прости, но это для твоего же блага, – он сделал знак Ниа, и тот подошёл к Элу с тряпкой и кувшином воды в руках. – Поверь, Эл, я очень не хочу этого делать, но… только так можно преодолеть твою травму. Увидев, что держит Ниа, Эл бешено забился в верёвках. – Нет! Не надо, умоляю! Я буду хорошим! Только не лейте на меня воду! Прошу, не надо! Такада закрыла глаза, не в силах слушать эти отчаянные, душераздирающие мольбы. Её задачей было разблокировать и снять с Эла ошейник, но это можно было сделать только одним способом – если Эл сам захочет избавиться от него. В ошейник встроен датчик, который не даст его снять никому, кроме собственно Эла. В том была жестокая, но гениальная задумка Лайта: тот Эл, каким он был сейчас, никогда добровольно на это не согласится. До тех пор, пока не столкнётся со своим самым большим страхом и не будет вынужден это сделать… – Прости, Эл, – Мелло запрокинул ему голову, изо всех сил стараясь не смотреть в перепуганные серые глаза. Мэтт закрыл лицо Эла тканью, и тот начал рваться так, что Ниа и Киёми пришлось навалиться на него всем телом. – Это необходимо! Именно это Лайт сделал краеугольным камнем его дрессировки! Он должен захотеть снять ошейник! – закричала Киёми, и Мэтт принялся лить воду Элу на лицо. Эл захлебнулся, панически завопил, из его глаз брызнули слёзы. Вода потекла ему в горло, перекрывая доступ кислорода. Охваченный ужасом, он не мог дышать, а они кричали на него, требуя, чтобы он снял ошейник. "Нет! Это ошейник моего Бога… о, господи! Боже, я тону!" – Давай же, Эл, – прошептал Ниа, сильнее наваливаясь на его дёргающиеся ноги. – Вернись к нам! Мэтт вытер со лба пот и бросил взгляд на настенные часы. Кира скоро заметит отсутствие Эла, и они как можно скорее должны вернуть ему память. Ошейник был ключом ко всему. Эл добровольно надел его, чтобы защитить их, теперь же он должен захотеть его снять. – Чёрт бы тебя побрал, Эл, упрямый ты засранец! – зарычал Мелло, сильнее запрокидывая ему голову. Эл забулькал, вода начала проникать в лёгкие. Его сердце заполнил ужас, абсолютный, первобытный ужас, настолько всепоглощающий, что пересилил даже его слепую преданность Кире. Эл дёрнул головой в знак согласия, и ткань тут же убрали. – Я хочу снять его! Снимите его с меня! – закричал он хриплым, срывающимся от слёз и тяжёлого дыхания голосом. Такада молнией метнулась к нему и сдёрнула ошейник. Вся кожа под ним была покрыта мириадами мелких кровоподтёков и следами от инъекций. Изменения наступили сразу же, Эл сощурил глаза и перестал кричать. – Что… – он в замешательстве уставился на Мэтта. Ему показалось, будто в мозгу щёлкнул переключатель. Чем дольше Эл смотрел в эти зелёные глаза, тем более знакомыми они ему казались. – Мэтт? – прохрипел он, когда имя всплыло в его мозгу. Мэтт был его охранником, но он был и чем-то большим… – Да! Это я! Я твой преемник! Я твой друг, Эл! – задыхаясь от счастья, вскричал Мэтт. Он хотел сжать Эла в объятиях, но удержался. У них было очень мало времени, а права на ошибку не было вовсе. – Ошейник снят, Эл. Теперь ты должен сосредоточиться на мне и вспоминать, хорошо? Эл медленно поднял руку, дотронулся шеи и поморщился – исколотая кожа болью отозвалась на прикосновение. Он сделал так, как сказал "Мэтт" и попытался сосредоточиться. Блондин и беловолосый тоже выглядели знакомо. Он что-то чувствовал к ним… И только когда Ниа повторил ему девиз дома Вамми, всё встало на свои места. Эл издал сдавленный крик и сжал руками голову. Он всё вспомнил…