***
Кира был в бешенстве. Он немедленно отправил на поиски целый отряд. С тех пор, как Эл пропал, прошло уже шесть часов, но ведь он никак не мог уйти сам с ошейником на шее. "Если только он ещё носит его…" – сердце Лайта сжал ледяной страх, и он потянулся за Тетрадью Смерти. Он жаждал убивать, но не знал, кого, и что вообще происходит. Возможных вариантов было всего два. Либо Эл сумел каким-то образом преодолеть влияние ошейника и избавился от него, либо, что более вероятно, его похитили. Мэтт упоминал что-то о заговоре среди придворных и об их неуважении к Элу. Лайт распахнул двери и ворвался в тронный зал, как фурия, его грудь тяжело вздымалась. Смех в зале немедленно стих, люди склонились в глубоких поклонах. Лайт стремительно прошагал к своему трону. – Кто знает, что случилось с моим питомцем?! Рюк посмотрел на Лайта и противно хихикнул. Отчего-то цифры над его головой стали вдруг выглядеть не очень хорошо… Рюк знал, что Эл сбежал вместе со своими преемниками и Такадой, но вовсе не собирался уведомлять об этом Лайта. Он был шинигами, и ему следовало заботиться о собственной шкуре. Конечно, Лайт неплохо его развлекает, но стоит ввести его в курс дела, это немедленно приравняется к спасению его жизни, а значит, от Рюка останется лишь горстка пыли. "Нет уж. Лучше просто досмотреть шоу до конца. Извини, приятель, но, как по мне, это будет грандиозный финал!" Рюк сунул в рот яблоко и громко захрустел, привлекая внимание Лайта. Едва псевдо-бог обернулся, Рюк злорадно и загадочно ухмыльнулся. – Рюк. Шинигами подлетел ближе, его оскаленные зубы сверкали в свете свечей. – Ты что-нибудь знаешь про исчезновение Эла? – Неа. Ничего не могу об этом сказать, – Рюк снова хрустнул яблоком. – Хотя он жив. У него ещё есть цифры над головой. Рюк указал когтистым пальцем на висящую возле трона фотографию Эла: – Ему ещё много осталось. "В отличие от тебя", – мысленно добавил он, с трудом сдерживая смех. – Его похитили. Наверняка его похитили, – Лайт в отчаянии схватил себя за волосы, пытаясь придумать, что делать. От него волнами исходил гнев. Ему нужны имена. Лица. Он убьёт ублюдков. Он разрушит весь мир до основания, лишь бы только вернуть своего питомца. – Рюк, я хочу совершить сделку на глаза, – внезапно сказал он, глядя на шинигами горящим взглядом. Эл стоил половины его жизни. Рюк с интересом посмотрел на него. Текущая продолжительность жизни Лайта составляла всего два дня. Не так чтобы очень выгодная сделка… с другой стороны… будет любопытно посмотреть, как Лайт распорядится глазами шинигами, ведь все эти годы он заставлял своих последователей совершать эту сделку вместо себя. – Конечно, у тебя в запасе ещё полно времени, – Рюк склонился над Лайтом и прижал когтистый палец к его глазам. Когда он отступил назад, он заметил в безумном янтарном взгляде красный отблеск и усмехнулся. Лайт окинул глазами заполненный людьми зал и приказал охране запереть двери. Его элитная стража, состоящая из бывших преемников Эла, отправилась, как он считал, на поиски его питомца. Не в силах справиться с отчаянием и паранойей, он решил пока допросить придворных. Миками, стоящий рядом с ним, трясся от страха – от его бога исходили почти осязаемые волны гнева. – Никто не покинет этот зал, пока мой питомец не будет найден. Если кто-нибудь владеет какой-либо информацией, ему лучше начать говорить, – Лайт ещё раз оглядел толпу и записал несколько имён. Четверо человек захрипели и повалились на пол, схватившись за грудь, кто-то завизжал так, что зазвенело в ушах. – Я убью вас всех до последнего! – прорычал Лайт. – Миками, есть донесения от поисковой группы? Миками отрицательно покачал головой, придерживая возле уха гарнитуру. – Пока нет, мой Бог. Но они обыскивают весь дворец, а ещё один отряд прочёсывает ближайший лес. Лайт заклокотал и записал ещё шесть имён. Пока он не вернёт своего щенка, никто не будет в безопасности… Он и не подозревал, что все его действия сейчас контролируются тем самым оружием, которым он убивал других. Рюк затрясся от восторга, видя, как глаза Лайта понемногу затягивает пелена смерти. Похоже, что маленький щеночек Лайта всё же показал зубы. Он просчитал, что высокомерие и гордыня Лайта не дадут ему поверить в то, что Эл способен бросить его по собственной воле. В противном случае Лайт скорее всего принял бы меры и записал имя Эла прежде, чем в тетрадь вписали бы его самого. Для Киры самым логичным был вариант с похищением. Он считал, что ошейник и дрессировка его питомца слишком продуманы и надёжны, чтобы их влияние смог преодолеть даже такой человек, как Эл. Именно это гипертрофированное самомнение и позволило Элу Лоулайту первым вписать имя Киры в тетрадь.***
Эл вспомнил о странице из тетради, только когда они уже мчались к охраняемой военной базе на угнанном фургоне. Он даже начал проклинать себя за глупость, ведь как можно было забыть о столь монументальном оружии и всех его преимуществах, но потом решил, что вправе сделать себе поблажку. Он до сих пор не вышел из шокового состояния и действовал на автопилоте. Если бы не поддержка мальчишек, он, вероятно, давно бы уже рассыпался на мелкие кусочки. Когда на заправке он зашёл в туалет и увидел на своём бедре татуировку Киры, его долго рвало в унитаз. Он вынул из сосков пирсинг и смыл туда же, ко всей прочей мерзости. "Не могу поверить, что я из-за тебя сделал. Не могу поверить, что смог так низко пасть. Даже сейчас я продолжаю чувствовать к тебе какую-то привязанность. Возможно, дело в Натране… а может быть, права старая поговорка, и от ненависти до любви один шаг", – Эл оторвал взгляд от своего отражения и поспешил обратно к фургону, набросив на голову капюшон. Сейчас он был в зелёных контактных линзах, купленных для него Мэттом, и в светлом парике, что издалека делало его совершенно неузнаваемым. – Я должен записать его имя, – объявил он вдруг, залезая в фургон. – Это обеспечит наш успех! Он чувствовал себя очень плохо, голова раскалывалась, по спине ручьём тёк холодный пот. Эл гадал, не результат ли это резкой отмены Натрана. Возможно, это убьёт его. Но он вдруг понял, что ему всё равно, главное, чтобы Кира умер первым. Киёми молча протянула ему ручку, и все они столпились вокруг, глядя, что он пишет. Лайт Ягами умирает 13 января. Лайт запирается в тронном зале. Заключает с Рюком сделку на глаза. Начинает убивать своих подданных и не замечает пропажи своей личной стражи и бывшей любовницы. Он пребывает в уверенности, что его питомца похитили. Когда на дворец нападает эскадрилья бомбардировщиков, он не отдаёт приказ контратаковать. Лайт выходит во двор и сгорает в огне. Он умирает в агонии, понимая, что пал от руки собственного питомца. – Чёрт возьми, Эл, – восторженно выдохнул Мелло, его глаза засверкали. – Это гениально! Эл попытался улыбнуться в ответ, но его взгляд был потухшим. – На этой странице хватит места, чтобы вписать имена всех ответственных лиц на военной базе. Вы же можете видеть их имена, верно? Киёми нервно облизнула губы и кивнула, не сводя глаз со слов, написанных на листке бумаги. Её сердце бешено колотилось. Скоро всё закончится. Скоро тот, кого она любила и кому поклялась служить, будет мёртв. – Здесь налево, – пробормотала она, не в силах больше смотреть на страницу. – Дайте мне с ними поговорить. Если что-то пойдёт не так, я зачитаю их имена. – Они тоже должны умереть, – произнёс Ниа у неё за спиной. – Нужно убить всех его последователей. Эл вздохнул и уронил голову на руки, ему казалось, что череп вот-вот расколется надвое. Всё, чего ему хотелось, это свернуться в клубок и заснуть, и только жажда мести помогала ему держать глаза открытыми. – Мы убьём всех до единого, – сухо пробормотал он. – Разбомбим военную базу, чтобы они не смогли предупредить дворец. Наш удар будет быстрым, жёстким и беспощадным. Мелло хлопнул Эла по плечу, его глаза засияли гордостью. – Вот почему тебе нельзя умирать, Эл. Когда этот говнюк станет пеплом, мир будет нуждаться в тебе. – Мир? – невесело усмехнулся Эл. – У меня нет никаких грандиозных планов на мир. Кира – погрязший в иллюзиях тиран, уверенный, что может его изменить. Но человеческую природу не изменишь, Мелло. В мире всегда будет оставаться доля кошмара. – Может, и так, – решила высказаться Киёми. – Но когда-то я верила, что в нём также есть доброта и хорошие люди. Мир действительно нуждается в тебе, Эл. Во всех вас. Эл сунул в рот леденец, изо всех сил стараясь не думать о других вещах, которые он сосал. Сейчас его организму необходим был сахар. – Давайте просто сосредоточимся на убийстве Киры, – мрачно пробормотал он, наконец. Его глаза невидяще смотрели на проплывающий мимо загородный пейзаж. На его взгляд, мир в нём вовсе не нуждался. Он больше не величайший детектив. Его изнасиловали и осквернили, он сам убивал и мучил людей, Кира почти сломил его. "Почти. Отбрось на хрен эти пораженческие мысли и сражайся! Нельзя просто лечь, свернуться в клубок и позволить ему победить! Они правы! О чём я вообще думаю?!" – от этой мысли Эл выпрямился и обернулся к Мелло. – Я не сдамся, – объявил он со слабой улыбкой. – Я Сирота из Вамми. Я не могу сдаться. Мелло ухмыльнулся и поднял большой палец вверх. – Так держать! Ватари гордился бы тобой! "Ватари…" И вновь он погрузился в мрачные, полные безысходности мысли, желание умереть боролось в нём с волей к жизни. Эл не мог знать, что всё это – результат действия наркотика, всё ещё текущего по его венам. Натран реагировал на его нестабильное психическое состояние и пытался снова взять его под контроль. Его воспалённый рассудок терзался болью и сомнениями, и Эл, наконец, понял, насколько хрупок на самом деле человеческий разум. Несмотря на весь ужас и страдания, через которые Кира заставил его пройти, в глубине души Эл был опечален грядущей смертью того, кого он однажды назвал своим другом. Где-то на этом нелёгком пути у него развились чувства к Лайту. Разум кричал ему: "Травма! Стокгольмский синдром!", но сердце утверждало иное. Это Лайт, а вовсе не Кира, сломил его самым чудовищным и болезненным способом. Когда-то Эл надеялся, что Лайт никогда не вернёт себе силу Киры. Он надеялся, что они смогут остаться друзьями, может быть, даже будут работать вместе. Но оказалось, что он был прав, и невинный мальчик, его друг, умер в ту самую секунду, как только вновь прикоснулся к Тетради Смерти. Лайт давно мёртв, и вместе с ним умерло зарождающееся чувство доверия и робкой симпатии Эла. Убийство Киры – ничто в сравнении с этим…***
Миками был в ужасе. Тронный зал был завален трупами, но его Бог продолжал убивать всех без разбора. За себя Миками не боялся – его жизнь в руках Бога, но он переживал за рассудок Киры. В наушнике затрещали помехи, потом раздался холодный, металлический голос, и Миками облегчённо выдохнул. "Миками, говорит командир Нихал. Мы получили подтверждение, что питомец досточтимого Киры был похищен группой мятежников. Сейчас они направляются к дворцу на угнанных бомбардировщиках, чтобы потребовать выкуп за возвращение господина Эла. Они очень хорошо вооружены. Передайте досточтимому Кире, что нужно обеспечить им доступ в воздушное пространство над дворцом. Мы перебьём их, как только господин Эл будет в безопасности!" – Понял! – ответил Миками, прервал связь и улыбнулся Лайту. Не сказать, что он был так уж рад возвращению фаворита целым и невредимым. Но ему стало легче от мысли, что страдания его бога скоро закончатся. – Досточтимый Бог! Господина Эла похитили мятежники, сейчас они направляются сюда, чтобы обговорить условия его выкупа! Лайт немедленно соскочил с трона, приказав охране отпереть двери в тронный зал и разрешить самолётам доступ. Он ни за что не подвергнет риску жизнь своего питомца, а когда Эл снова будет у него, он обрушит ад на голову его похитителей. Не обращая внимания на мёртвых и умирающих, Лайт поспешил на улицу, чтобы там дожидаться прибытия самолётов. Он заметил их вдалеке, ряд чёрных точек на фоне облаков, и его переполнила слепящая ярость – где-то там сейчас находится его щенок. Сердце Лайта учащённо забилось. Он больше никогда не оставит Эла одного даже на секунду. Он сделает так, что Эл сам больше никогда не захочет остаться один.***
Вертолёт поднялся в воздух, и Эл взглянул вниз. Когда на военную базу упали последние бомбы, в небо взметнулось пламя, но теперь там остались только выжженные развалины. Жуткое зрелище кричащих, сгорающих на бегу заживо мужчин и женщин навсегда останется в его памяти и будет преследовать его во снах. Летящие следом за ними самолеты несли на себе около сотни взрывных зарядов, и Эл надеялся, что этого хватит, чтобы разрушить дворец до основания. Для пущей уверенности Мелло набрал на складах базы некоторое количество ручных гранат, пулемётов и даже один огнемёт "на всякий случай". Мерзкий запах смерти и сгоревшей плоти наполнял лёгкие, и Эл поспешил отвернуться от окна. Разглядывание этого кошмара только усугубляло его состояние. Образы смерти и разрушения и без того намертво впечатались в его память, так зачем мучить себя? Он снова и снова повторял про себя девиз Вамми, пока, наконец, не почувствовал, что успокаивается. – Мы будем у дворца через двадцать минут, – негромко сказала Киёми, с серым лицом отворачиваясь от окна. – С базы не ушло ни одного сообщения, кроме того, что отправил ты, Мелло. Мелло кивнул и продолжил готовить оружие. Конечно, большую часть работы сделают бомбы, но он был полон решимости пустить в дело пулемёты. Кира и его армия обманутых марионеток заслуживают того, чтобы их нашпиговали свинцом. Пока они летели, Эл думал о тех двух годах, что он провёл в плену у Киры, и смотрел на расстилающийся внизу пышный, зелёный пейзаж. Всё выглядело таким же, как всегда, но Эл воспринимал всё как-то по-другому. Он так давно не выходил за стены дворца, что от вида лесов и сверкающих озёр у него захватывало дух. Он вдруг понял, что имели в виду его преемники, когда говорили о дальнейшей жизни. Если он умрёт вместе с Кирой, то никогда больше увидит ту красоту, которую может предложить этот изломанный мир. Смерть – самое простое решение. Куда труднее будет продолжать жить под гнётом всего того, что произошло и пытаться выточить из охватившего его отчаяния хоть что-нибудь позитивное. Эл знал, что его дни в качестве детектива подошли к концу. Он не станет выбирать из своих мальчишек кого-то одного, а передаст имя "L" всем троим. "Когда он умрёт, я, наверно, уеду ненадолго. В какое-нибудь уединённое место", – Эл с тоской посмотрел на лес внизу. Ему не хотелось, чтобы над ним тряслись и обращались с ним, как с хрустальным. Ему просто нужно тихое место и время, чтобы попытаться примириться с тем, что произошло. Ему придётся возложить на своих мальчиков большую ответственность, но он был уверен, что они справятся. Решив пока держать свои мысли при себе, Эл подошёл к Ниа и присел рядом. Из всех троих Ниа был самым молчаливым и глубже остальных прятал свои чувства. Ниа был очень похож на него самого – закрытая книга, в которой все чувства и эмоции заперты под слоем чернил, и о них никогда нельзя говорить открыто. – Как ты? – спросил Эл, всё же решив попробовать. – Нормально, – тон Ниа был спокойным, а взгляд невыразительным. – А ты? – Нет, Ниа, – тихо признался Эл. – Думаю, что нет. – Мне жаль, Эл. Эл закрыл глаза, впуская в себя этот негромкий, монотонный голос, и вдруг поймал себя на мысли, что задаётся вопросом, выберется ли кто-нибудь из них из этого кошмара. – Дворец в пределах видимости! Эл вскочил с места, глядя на уродливое, готическое сооружение и чувствуя, как сердце бьётся о ребра. Кира в окружении охраны стоял посреди внутреннего двора, опустив руки вдоль тела и, хотя Эл не мог этого видеть, но он знал, что сейчас губы Киры кривятся в надменной усмешке. – Ждите сигнала, – напомнил Эл подросткам, особенно выразительно посмотрев на Мелло. – Не открывайте огонь, пока я не скажу. Я хочу, чтобы Лайт знал, что его убиваю именно я, а не та тварь, в которую он меня превратил. – Понял, – Мэтт бросил на Мелло многозначительный взгляд, и блондин вздохнул: – Ладно уж. Но после сигнала весь его зверинец взлетит на воздух, – Мелло ласково похлопал ладонью по лежащим рядом гранатам. – Пожалуй, я начну с Миками. Эл поморщился. Миками. Эл был таким тираном для него… "Впрочем, он заслуживает этого. Он верен Кире без всякого ошейника. У него абсолютно промыты мозги, и, думаю, он даже любит Киру". Самолёты позади них выстроились в ряд и начали снижаться. Это была ещё одна гениальная идея Эла – написать на клочке бумаги ещё шесть имён. Пилоты разбомбят дворец своего бога, после чего разобьют об него самолёты. "Камикадзе. Смерть как окончательная самоуничтожающая жертва. То же самое, что ты сделал с самим собой, Кира. Ведь Лайта больше нет, верно? Ты убил его!" Они подлетели достаточно близко, чтобы Эл смог увидеть лицо Киры. Да, на его губах играла усмешка, но глаза были пусты. В конце концов, Кира был почти мёртв. Миками, увидев кружащие над дворцом самолёты, поспешил к своему богу. Мэтт заставил вертолёт зависнуть в воздухе и прицелился, на его лице была мрачная решимость. По команде Эла он выпустит в Киру ракету. – Эл? Щеночек? Эл открыл дверь вертолёта и посмотрел на Киру. Кровь стучала у него в ушах. – Да, это я. Эл. Но не твой щенок, – он поднял ошейник и бросил вниз, с замиранием сердца наблюдая, как металлический обруч сверкает на солнце и падает к ногам Киры. Лайт медленно, недоверчиво наклонился и поднял его. – Бог! – бросился к нему Миками с искажённым от ужаса лицом. – Запиши его имя! Лайт не ответил, его пальцы бездумно поглаживали ошейник. Он оцепенел от потрясения… какая-то часть него хотела достать тетрадь и вписать туда Эла Лоулайта, но он не мог пошевелиться. Его сил хватало только на то, чтобы продолжать дышать. Реальность трескалась и осыпалась на его глазах. Он побеждён. Потерян… – Всё кончено, Кира! – звенящим от слёз голосом закричал Эл, ошеломлённый непонимающим выражением на лице Киры. Лучше бы он сейчас ярился и сыпал проклятиями. Видеть такое молчаливое, покорное принятие было невыносимо. – Ты никогда не любил меня… – прошептал, наконец, Кира, и на сияющий ошейник закапали слёзы. От этой картины у Эла сдавило горло. Это ведь должно быть легко! Почему он не может просто подать сигнал? Он беспомощно смотрел на Киру, и его глаза щипало от непролитых слёз. Рюк подлетел ближе к Лайту, оскалился в широкой ухмылке и помахал Элу рукой. – Давай же, Лоулайт! Чего ждёшь? Эл сглотнул ком в горле, сморгнул затуманивающие зрение слёзы и на мгновение заглянул Лайту в широко распахнутые, карие глаза. Их невинный взгляд молил его просто покончить со всем этим. Казалось, время остановилось. Эл вспомнил, как ревностно Лайт когда-то стремился к справедливости, какой огонь горел в его глазах, когда они арестовали Хигути. Эл горевал по тому человеку. Быть может, в другой, более доброй жизни они будут работать вместе. Может, даже смогут любить друг друга… – Прощай, Кира… прощай, Лайт, – Эл поднял кулак, подавая сигнал, и Мэтт выпустил ракету. Миками закричал, оттолкнул Лайта и рухнул на землю. Перед глазами Эла вспыхнули красные и оранжевые огни. Пламя охватило Миками, перекинулось на Киру, их охрана открыла огонь. Эл застыл на месте, неотрывно глядя вниз. Миками оторвало руку и ногу, и теперь куски плоти почти комично кувыркались в воздухе. Вокруг свистели пули, а Эл всё никак не мог пошевелиться. Кира горел. Он умирал, и Эл не был уверен, что он чувствует по этому поводу. Он даже не был уверен, чувствует ли вообще что-нибудь. Его вдруг охватило непреодолимое желание спрыгнуть с вертолёта, и он шагнул вперёд. – Нет! – Мелло схватил его за руку и дёрнул назад. – У тебя шок! Стой на месте! "Нет… мне тоже нужно умереть. Я знаю, что должен". Самолёты сбрасывали на дворец бомбы, внизу, словно муравьи под увеличительным стеклом, в панике бегали и кричали пойманные в ловушку люди. Эл, спотыкаясь, добрался до окна и взглянул вниз, на фигуру своего врага. Кира стоял на коленях, пламя лизало его кожу. Он выглядел неестественно умиротворённым, и изо всех сил пытался поднять голову и посмотреть вверх. Миками был уже мёртв, его тело, принявшее на себя большую часть взрыва, было разорвано на куски. Эл прищурился, глядя, как губы Киры шевельнулись в последний раз: "Я люблю тебя, – а потом мягко, соблазняюще: – Умри со мной, Эл". Эл закричал и рванулся к выходу. Он должен добраться до Киры. Все его инстинкты вопили, что он обязан умереть вместе с ним. – Это Натран! Эл выходит из-под его контроля, и препарат пытается вновь подчинить его! Киёми схватила Эла за руку и что есть мочи ударила рукоятью пистолета по голове. Она понимала, что если не вырубит его, он покончит с собой, а Эл не заслужил подобного. Он заслуживает жизни. Эл рухнул на пол, его тело дёргалось и билось в конвульсиях, глаза закатились. Ниа метнулся к нему, стянул с себя свитер, набросил на Эла, пытаясь согреть. – Убьём всех! – скомандовал Мелло, открывая огонь по бегущим людям. Пули разрывали их тела, и последователи Киры сотнями валились на землю. Воздух был пропитан запахом крови и смерти, и Мелло наслаждался этим. Вокруг рвались бомбы, сквозь пламя и дым были слышны вопли ужаса и мучительные стоны умирающих. Кира повалился на землю лицом вперёд, его тело было теперь не более чем почерневшей, обуглившейся оболочкой. Эл в полузабытье слабо постанывал, наркотик струился по его венам, отравляя мысли. Ему виделось пламя, лижущее его кожу, полные страдания карие глаза и зловещие красные… Вокруг царил хаос. Преемники Эла, объединившись, уничтожали всё, что осталось от последователей Киры и развеивали по ветру его дворец так же, как был разрушен их собственный дом. – Целостность – всегда, суки! – заорал Мелло, бросая последнюю гранату. Та упала рядом с телом Киры, разорвав его в клочья, и Мелло с мрачным удовлетворением улыбнулся. Мэтт отдал пилотам самолётов приказ сбросить оставшиеся бомбы и выполнить свой последний долг. Киёми вместе со своими неожиданными союзниками наблюдала за тем, как самолёты один за другим пикируют к земле. – Уводи нас отсюда, Мэтт! – крикнул Мелло, чувствуя, как кожу начинает печь жар от бушующего внизу пламени. С минуты на минуту всё вокруг взорвётся. Вертолёт, ловко лавируя между восходящими потоками горячего воздуха, поднялся в небо, унося на себе последних живых свидетелей бессмысленного правления Киры. Теперь Кира превратился в пепел, его дворец выжжен дотла, все его последователи мертвы, и всё же… Ниа встревоженно взглянул на Эла, бессвязно стонущего и потеющего во сне. И всё же часть Киры осталась жить внутри Эла. С помощью пыток, ужаса и внушённой ему больной, извращённой любви Кира оставил свою метку не только на теле Эла, но и в его душе… – Кончено! Получилось! – Мелло хлопнул Мэтта по спине, и тот усмехнулся, а Киёми расплакалась, когда Мелло вдруг заключил её в объятия. Ниа печально покачал головой и убрал с лица Эла прядь волос. "Ничего не кончено. Убить Киру было несложно. Но убить память о нём – вот где начинается настоящее испытание…"