***
Он нерешительно остановился перед дверью в лекционный зал. Ровный гул аудитории уже стал фоном для зычного голоса профессора, а свободных мест в зале практически не осталось. Стоит ли идти туда, зная, что он пропустил добрую половину лекции? До Дага донесся голос лектора. — Существуют реальные факты, предметы, которые живут, изменяются и погибают, но остаются как идеи, а вот сами идеи вечны и неизменны. Таким образом, мир легко делится на «мир идей» и «мир реальный». Он решился, и, стараясь быть как можно более незаметным, прошмыгнул в аудиторию. Забился, не глядя, с кем садится, на один из последних рядов, и раскрыл тетрадь. Помятые клетчатые листы были покрыты смесью корявых записей и пугающих рисунков: у обладателя этой тетради явно не ладилось с философией. Как бы он ни старался, это была вовсе не логичная математика и даже не четкая и определенная физика, и беспорядочный разум Дага наотрез отказывался принимать философские хитросплетения. Разве что мир идей, и… Юноша протянул руку над листом, завороженно наблюдая за изгибами тени и совершенно не обращая внимания ни на что больше. Лектор давно ушел далеко вперед, но Дуглас был уверен — ему совершенно необходимо наблюдать за тенью и тетрадным листком. Он полностью ушел в себя. Тем сильнее был его испуг, когда кто-то дотронулся до его плеча. — Ратман? Вот уж не ожидала тебя здесь увидеть. Даг неохотно вышел из транса и обернулся к окликнувшей его девушке. Случайная знакомая, учащаяся на курс младше, но упорно посещающая лекции старшекурсников, желающая добиться в жизни абсолютно всего, Джуди сегодня была худшим из возможных соседей для Дугласа. Угораздило же… — Что у тебя с рукой, прогульщик? — Джуди улыбалась. Машинально попытавшись спрятать левую руку, густо замотанную бинтами, за спину, юноша почти сразу признал свое поражения и неохотно ответил: — Разбил зеркало в общаге. Ерунда. — Серьезно? — В глазах Джуди возник чуть ли не энтузиазм. — Я могу посмотреть! Знаешь, я ходила на медицинские курсы… Кстати, зачем ты это сделал? Ах да. Она еще не знает. Она не его однокурсница, и никто еще не рассказал ей, что Дуглас Ратман, главное посмешище потока, оказывается, психически нездоров. Совсем спятил. Безумен, как мартовский заяц. И бьет зеркала, потому что видит в них не только свое отражение, но и отражение каких-то других… идей. Даг прикрыл глаза, сдерживая желчь и сочиняя мягкий ответ. — Случайно… В любом случае, э… идея зеркала навсегда останется в мире идей, верно? Джуди хихикнула. — Ты понимаешь все слишком буквально, Ратман. Кстати, ты не боишься теперь влипнуть в неприятности? Говорят, разбить зеркало — к неудаче! — Да нет… — Даг помотал головой и уткнулся в тетрадь, надеясь, что это спасет его от продолжения неприятного разговора. — Странный ты, Ратман. — Джуди начала собирать свою сумку, а Даг украдкой взглянул на часы, надеясь, что она уже уходит. — Ну ладно. Сегодня магистрантам читают про аномальные материалы, и мне бы очень хотелось успеть туда. Так что, если не возражаешь, я тебя покину… Даг не возражал. Он пропустил Джуди к выходу и вернулся к выведению в тетради закорючек, отдаленно напоминавших буквы. Его занимала единственная мысль: что, если осколки зеркала, лежащие сейчас в мусорной корзине, все еще содержат идею и образ его утреннего видения?***
А идея была хороша. Зная, что главные убытки компания несет из-за промышленного шпионажа, совет директоров решил создать информационный шум. Рассуждали они примерно следующим образом: если секретность головного проекта, Генетической Формы Жизни и Дисковой Операционной Системы, ни в коем случае не должна быть нарушена, значит, компании просто необходимо множество прикрытий. Бессмысленных проектов, ширм, экранов, благодаря которым конкуренты никогда не догадаются, чем же на самом деле заняты лучшие умы Aperture Science. И все, кто был недостаточно талантлив для участия в основном проекте, либо уже сыграл там свою роль, были брошены на то, чтобы эти ширмы создать. Поэтому Даг сидел сейчас в своей тесной коморке, изучая непонятного происхождения блок питания, и слышал, как за панельной стеной одобряются исследования, по абсурдности сравнимые разве что с запуском горшка с геранью на Луну. — Система автоматического оповещения и тестирования на случай апокалипсиса? Вы серьезно? — Вполне! — Голос аспиранта был полон энтузиазма, а Даг никак не мог решить для себя, настоящий этот энтузиазм, или наигранный. — Подумайте сами! В нашем криохранилище около двух тысяч испытуемых, так? Представьте себе, что в случае глобальной катастрофы в ближайшем будущем именно они окажутся единственными выжившими представителями нашего вида. Наш долг, как ученых, обеспечить им достойный прием в постапокалиптическом мире. Даже если нас самих к тому времени уже и не будет! Вздох секретаря показался громким даже Дагу. — Кто же разбудит этих испытуемых, если нас уже не будет… Ладно, давайте сюда. Воспользовавшись паузой, повисшей в диалоге секретаря и аспиранта, Даг вернулся к блоку питания. Странная это была штука. Угловатая, с нестандартными разъемами, светящаяся синим и неработающая в принципе. То ли сломана, то ли просто бутафория. Хотя чертовски детальная бутафория. Уж не Черная ли Меза развлекается, подбрасывая ученым Эперчур подобный хлам? Не успел Дуглас как следует обдумать данный вопрос, как соседний кабинет наполнился тяжелым и наигранным кашлем. — И это список реплик?.. Разумное облако!.. Первобытное племя!.. Вы с ума сошли!.. А впрочем — валяйте. Только финансирование минимальное, так что диктора ищите сами. Можете попросить штатного. Если он еще не закончил с записью оповещений для реактора и не вернулся на поверхность, конечно… Следующий! Даг справился с приступом смеха и снова прислушался. Новый кандидат оказался покладистым, говорил тихо, и Дуглас мог слышать только усталый голос секретаря. — Так. Грузовой куб с сердечками на гранях. В двух вариантах. Для поднятия морального духа испытуемых? Повисла пауза. Даг не знал, отвечает ли автор проекта на вопросы, или просто дает рецензенту время ознакомиться с материалами. Наконец, секретарь заговорил снова. — Что ж, ладно. Это, пожалуй, лучшая идея за сегодня. Даже похоже на реальную почву для исследований по психологии. Зайдите к Кэт, может, она поможет вам выбить побольше финансирования. До свидания. Следующий! Уже не прислушиваясь к разговорам за стеной, ученый задумался, неожиданно пораженный идеей куба с сердечками. Мигая голубыми индикаторами, блок питания отправился в мусорку.***
Голубые индикаторы панелей горели спокойно, заполняя весь Главный зал тусклым, призрачным светом. Ученый поежился: свет словно дотрагивался до него, забирался под кожу, свет был холодным и безжизненным, он замораживал и не давал двигаться. И хоть каждая стена, каждая плитка, каждый провод Главного зала были освещены, он ощущал себя в кромешной тьме. Свет был иллюзией, готовой исчезнуть, лишь только он поверит в ее реальность. Поэтому он не верил. Собрав в кулак остатки самообладания, он стоял, опустив голову и внимательно изучая трещинки в темном покрытии. Он никак не мог решаться взглянуть наверх, увидеть, наконец, то, что застыло перед ним, словно в тумане. Он был не способен взглянуть этому в глаза. И все же это необходимо было сделать. Зажмурившись, ученый выпрямился, зная, что назад пути нет. Его уши уже уловили безумно тихий, шуршащий, пугающий звук. Уже начали где-то там вращаться шестеренки, поршни пришли в движение, и искусственные мышцы рукотворного существа, нависшего над ученым, приготовились в первый раз сократиться. Он открыл глаза. И увидел ее. Впереди, в центре Зала, спиной к ученому, возвышалась совершенная и изящная машина. Обезумевший, безумно сложный механизм. Ученый вздрогнул. Она заговорила. Обжигающе-холодным и неожиданно знакомым голосом. - Я тебя слышала. Ты зря пришел сюда. Ученый кивнул, сам не зная, с чем именно соглашается. И сразу же увидел, как мышцы машины, сжатые в ожидании, расслабляются, и ее огромное белое тело поворачивается к нему. — Ты трус. Уходи. Он отступил на шаг, и только тогда заметил, что яркий глаз ИИ горит серебристо-голубым светом.***
В блеклом голубом небе было пустынно: перелетные птицы не рассекали его простор кромками крыльев, ни одно облако не нарушало бледную небесную чистоту своим присутствием, не было самолетов, не было и запоздалой Луны. Лишь на востоке, едва касаясь желтеющих древесных верхушек, искрился солнечный диск. На него можно было смотреть, совсем не щурясь. Солнечные искры мерцали в пожухлой траве, многократно отраженные от не исчезнувших еще кристалликов изморози. Кроны деревьев, не выдержав ранних заморозков, уже начали терять первые листья. Красные и желтые, они падали, медленно кружась, словно в танце, в безветренном воздухе. Мгновение ока — и искрящийся мир дрогнул. Потом подернулся рябью, заблестел и рассыпался в пыль. По встревоженной поверхности пруда пробежали и угасли у берега волны, и только там, где они начались, все еще было неспокойно. Ярко-красный кленовый лист поднимался и опускался, раскачиваясь на воде, а невидимое течение медленно несло его к берегу, стремясь заслонить им блестящее отражение желтого солнца. Вот зыбкий диск исчез, скрытый листом, а вот — появился снова. Девушка, сидевшая на берегу, поднялась на ноги и направилась в сторону отдаленных строений. Ее отражение сделалось рыжим пятном, а потом и вовсе исчезло. У кромки воды остался лежать яркий венок из кленовых листьев.***
— Даг… Он слышал свое имя в мягком гуле чужого голоса. Остальных слов не разбирал и не пытался ничего ответить. Просто лежал, прикрыв глаза, тщетно пытаясь отличить галлюцинацию от реальности. — … Слова текли медленно, размеренно и ровно, изредка прерываясь негромкими вздохами. Но Даг не реагировал, воспринимая их, как фоновый шум или журчание ручья. Он не желал возвращаться в мир значений и смыслов, и только вздрагивал всякий раз, когда кто-то невидимый, а оттого несуществующий, звал его по имени. — Дуглас… Он почувствовал, как река звуков поднимает его и привлекает к себе. Ощутил воду у самых губ, понял, что вот-вот захлебнется, что вода теплая, почти горячая. Что это не вода вовсе, а кровь, кровь тысяч испытуемых, которых он погубил и еще погубит. В ужасе Даг рванулся, закричал, оттолкнул от себя ненавистный поток, но глаза распахнул позже. Только тогда, когда услышал тихий, полный досады вскрик, не принадлежавший ему самому. Челл сидела рядом, поддерживая голову ученого, в свободной руке держа чашку с травяным настоем. От чашки, клубясь, шел пар. Такой же пар валил и от одежды девушки. Похоже, Даг опрокинул на нее горячий чай, пытаясь вырваться из нахлынувшего бреда. Испугавшись, Даг отпрянул, попытался забиться в угол и спастись от окружающего мира. Но Челл удержала его, схватила, не давая пошевелиться. Или он сам поверил, что не может сдвинуться с места? Девушка держала крепко, ее хватка была твердой, она была железной, она… Вернулось кошмарное видение: металлическая клешня пережала ребра, сжимаясь, не давая дышать, выдавливая из него, вместе с кровью, остатки жизни. Дуглас забился с удвоенной силой, желая освободиться из тисков жестокой машины, но Челл была неумолима. Властным, привычным движением она разжала челюсть Дага, заставляя его выпить залпом теплый, вовсе не обжигающий травяной отвар. Потом, оставив пустую чашку прямо на полу, девушка вышла из комнаты, на ходу расстегивая и снимая промокший комбинезон. Даг сглотнул, понимая, что все кончено. На секунду прикрыл глаза, прислушиваясь к себе, ощутил разливающееся по телу тепло, увидел, как возвращаются обрывки воспоминаний, ярких образов, запахов лета: вот он объясняет Челл как и где найти пустырник, валериану и окопник. Вот девушка экспериментирует с настоями, а он вдыхает аромат ржи, радуясь, что у них есть целое поле этого злака. Вот они вместе сушат цветы и листья. Вот… Образы размывались, перетекая во все еще слышимый аромат травяного чая, и вскоре Даг перестал различать их, просто задремав, провалившись в совершенно обычный сон, первый за несколько последних недель.***
Осторожно, стараясь не шуметь, Дуглас заглянул в комнату, и несколько минут молча наблюдал, как Челл, стоя к нему спиной, готовит что-то на самодельной печке. Девушка помешивала варево, словно нарочно не замечая ученого. — Привет? — окликнул он ее. Челл вздрогнула и развернулась. — Привет… Уже проснулся? — Как видишь, — развел руками Даг. Челл сняла дымящийся суп с печки и, затушив огонь, осторожно села на край лежанки. — И… Как ты? Ученый пожал плечами и устроился рядом с девушкой. — Сам не знаю. Мне определенно лучше, но сама понимаешь: совсем такое не проходит. Челл молча кивнула, словно не зная, что ответить. Даг уже хотел окликнуть ее, но девушка заговорила первой. — Послушай… Я понимаю, ты не хочешь об этом слышать. Но нам… мне, действительно нужно туда. И я пойду туда одна! Не из-за них, Даг, нет. Из-за тебя. Тебе нужны лекарства, и… Ученый перебил ее. — Я прекрасно обходился без них в течении долго времени, ты в курсе. Кроме того, мы это уже обсуждали. Там не осталось ни единой таблетки. Не за чем туда идти, понимаешь? — Но ведь дальше так продолжаться не может! В этот раз Даг почти сорвался на крик. — Я – что, буйный? Агрессивный, опасный?! Опаснее того места? Совсем спятил?! Да?! Ну уж извини! Челл отвернулась и, потупившись, уставилась в одну точку. Даг прикусил язык. Почти минута прошла в молчании, хранящем в себе отзвуки взрыва эмоций, прежде чем Дуглас решился дотронуться рукой до плеча девушки. Она дернулась в ответ на прикосновение, желая отстраниться, но почти сразу остановилась. — Прости, — голос Дага дрожал, — Мне… Мне сложно сдерживать себя. Челл повернулась к нему. В ее серебристых глазах блестели слезы. — Ты меня прости. Я плохо с тобой обошлась. А ты ведь прав… почти во всем. Дуглас взял ладонь девушки в свою. В комнате снова повисла тишина. Ученый не знал, что ему делать. В главном Челл была совершенно права: там есть люди, которые гибнут из-за их бездействия; ему нужны лекарства. И если у этих проблем есть решение, то оно точно лежит внизу. Но не окажется ли спуск еще большей проблемой? Он заговорил одновременно с Челл. — Знаешь… — Там ведь… Даг улыбнулся, кивая девушке. — Давай, ты первая. — Ну… Я ведь могла бы попросить ее сделать тебе лекарство. Там есть лаборатория, и если она согласится… Да даже если не согласится! Там есть лаборатория, так что твои таблетки наверняка можно синтезировать. — Ты манипулируешь мной, — обреченно произнес Даг, качая головой. — Вовсе нет! — Челл сжала ладонь ученого, — Я правда хочу помочь, и я говорила — если нужно, я пойду одна. Я правда виновата перед тобой. Даг украдкой смахнул непрошеную слезу и осторожно притянул девушку к себе, чтобы обнять. Она сразу же замолчала. Вслушиваясь в ее сбивчивое дыхание, ученый постарался вложить в голос как можно больше уверенности и прошептал: — Не нужно. Я пойду с тобой. Я ведь тоже… во многом перед тобой виноват.***
Солнечные искры мерцали в пожухлой траве, многократно отраженные от не исчезнувших еще кристалликов изморози. Кроны деревьев, не выдержав ранних заморозков, уже начали терять первые листья. Красные и желтые, они падали, медленно кружась, словно в танце, в безветренном воздухе. Мгновение ока — и искрящийся мир дрогнул. Потом подернулся рябью, заблестел и рассыпался в пыль. Последний бит видеопотока, пройдя через десятки свичей и маршрутизаторов, достиг своей конечной цели. В полумраке потухла крохотная красная точка. Желтая линза над ней на мгновение скрылась механическими шторками. - Достигнут конец файла.