— По правую руку вы можете видеть…
Даг чувствовал себя, как на школьной экскурсии.
Чувство было неприятным само по себе: спешка, потом долгие минуты скучных объяснений перед банальными экспонатами и мгновенное проскакивание интересных «потому, что они слишком сложные и остальные ничего не поймут», — это и только это ассоциировалось у Дугласа с посещением научных музеев.
А такие ассоциации учёному совершенно не нравились. Поэтому он всегда старался держаться подальше от демонстрационных стендов и научно-популярных выставок, а на конференции ездил, только если другого выбора не оставалось. Но сейчас тяжёлые детские воспоминания были второстепенной проблемой.
Потому что Даг чувствовал себя, как на школьной экскурсии… под дулом автомата.
Коридор тянулся и тянулся, и каждые пять метров на потолке можно было заметить гнезда автоматических турелей. Если бы Дуглас не знал наверняка, он мог бы поклясться, что у того, кто создал это место, параноидный психоз.
А голос, льющийся из динамиков, размещённых за панелями примерно с той же частотой, что и турели, продолжал вещать.
— По левую руку вы можете видеть экзоскелет животного, получившего название
Myrmecoleon или же Львиный муравей. Данный вид впервые был обнаружен в две тысячи двести третьем году, в соляных шахтах Верхнего Мичигана, принадлежащих компании…
Даг подошёл к экспонату. Подвешенный в центре прозрачного куба панцирь насекомого слабо блестел в выставочном свете; блестели и его белёсые жвала, а длинные тонкие ноги почти касались стекла.
Учёный уже видел этих тварей раньше и был несказанно рад, что рассматривает вблизи лишь экзоскелет «львиного муравья», а не живого представителя вида.
Над пояснительной табличкой висела, мерцая и вращаясь, голографическая трёхмерная модель насекомого. Там же ярко горела объёмная надпись: «Солдат».
— … по социальному строю напоминают обычных земных муравьёв. Помимо солдат, рабочих и личинок в состав колонии входят ещё несколько типов существ. Их классификация продолжается. Напоминаем, что для изучения данного вида в Лабораторном центре Aperture Science была создана полномасштабная искусственная колония, насчитывающая на данный момент около пятисот особей. Для получения дополнительной информации вы можете посетить Лабораторный центр. Напоминаем, что незаконное проникновение в Лабораторный центр карается принудительной экскурсией внутрь искусственной колонии.
Не успел Дуглас закатить глаза, как позади него раздался наигранный кашель. Даг обернулся. Что ж, по крайней мере, Челл тоже находила всё это нелепым. Она отступила от стенда, демонстрировавшего рабочего муравья, и, догнав Дага, взяла его за руку. Переносить монотонный голос аудиогида сразу стало проще.
— Следующий экспонат представляет собой реконструированные останки существа, обнаруженного семнадцатого мая две тысячи…
Челл и Даг замерли, изучая стенд.
Там расположилось небольшое коричневатое существо с четырьмя конечностями. Больше всего тварь напоминала мешок: в нижней её части, за заострёнными хватательными отростками, находился большой круглый рот, вглядываться в который абсолютно не хотелось.
Кроме самого чучела стенд содержал монитор, на котором демонстрировалась зацикленная запись с камеры наблюдения. Мешкообразное существо, быстро перебирая лапками, вбегало в кадр, замирало и прыгало вверх, на камеру. Последним, что можно было разглядеть, было чёрное зубастое отверстие.
— Что это за… — пробормотал Дуглас.
— Мне кажется, что именно это я и пыталась объяснить вам последние сто восемнадцать секунд, — внезапно откликнулся холодный голос из динамиков. — Однако вы, похоже, не слушали. Следовательно, голосовая экскурсия является неэффективной в донесении материала. Что ж, придётся добавить визуальную составляющую.
Направляющий рельс завибрировал, и по нему с огромной скоростью пронеслось какое-то устройство, очертаниями напоминающее турель. С громким свистом она затормозило над людьми и раскрылось четырьмя лючками с линзами.
— Лазер! — Даг отпрыгнул к стене и рванул к ближайшей вентиляционной решётке, но Челл остановила его. Крепко сжав ладонь учёного, девушка наблюдала за развёртыванием механизма.
Линзы в устройстве просветлели, и пространство перед людьми пошло волнами. Оно мерцало, будто телевизионное изображение, и от пола до потолка пробегали светлые полосы. Когда они ускорились, в деформации начала угадываться призрачная фигура человека. Поначалу свет проходил сквозь неё, но изображение, формируемое устройством на рельсе, становилось всё чётче, пока не превратилось в фигуру женщины средних лет.
Её образ был безупречен: брючный костюм прямого покроя, блестящие чёрные туфли на невысоком каблуке, затянутые в тугой пучок тёмные волосы, строгий деловой макияж, — настоящая бизнес-леди. Степенная, немного высокомерная. При взгляде на неё воображение сразу дорисовывало зал заседаний и людей, внимающих каждому её слову.
Несомненный лидер. И не узнать эту женщину было просто невозможно.
— Кэролайн?.. — прошептал Дуглас, все ещё сжавшийся, и непроизвольно протянул к ней пальцы.
— Держите себя в руках, доктор Ратман! — голограмма отошла чуть назад и ударила по его руке.
Даг не почувствовал этого, но ощутил лёгкое движение воздуха и тепло в тот момент, когда виртуальная ладонь коснулась его кожи.
Челл медленно обошла вокруг фигуры. Определённо, это была Кэролайн. Именно такой она была на портрете в старых испытательных зонах. До того, как превратилось в ГЛэДОС.
— Это ASHGP —
Aperture Science Holo-Gravity Projector — устройство, проецирующие трёхмерное изображение на воздух, модулированный с помощью стоячей гравитационной волны, — сухо прокомментировала проекция своё появление.
— Значит, ты видишь себя… Такой? — спросила Челл, не слишком поражённая технической справкой. «Кэролайн» ответила:
— Формально этот образ является собирательной интерпретацией моей личности, основанной на моём… — она на миг запнулась, — прототипе.
Челл сделала шаг к голограмме и выставила перед собой свободную руку, касаясь объёмного изображения. «Кэролайн» лишь закатила глаза. Ощутив некоторое сопротивление, рука Челл проникла сквозь плечо голограммы.
— Надеюсь, я удовлетворила твоё любопытство? — елейным тоном спросила ГЛэДОС. — Продолжу рассказ… Данный экспонат…
— А почему ты не сделала себе механическое тело? — поинтересовалась Челл. Голограмма прервала рассказ, явно недовольная тем, что её опять перебили.
— Ты имеешь в виду робота? Человекоподобное тело из металла и пластика?.. — голографическая Кэролайн фыркнула. — Это вульгарно и не эстетично. Кроме того…
Наблюдая за светской беседой Челл и голограммы, Даг был готов заскрежетать зубами. Всё это было совершенно нелепо. Обзорная колония муравьёв, биологическая секция выставочного зала… сам выставочный зал, в конце концов! Аудиовизуальный гид, пояснительные таблички на нескольких языках… Какой смысл устраивать всё это, если ни здесь, ни где бы то ни было ещё больше нет…
— Людей больше нет! — мысль сорвалась с губ Дугласа, и, начав, учёный решил не останавливаться. — Ты сошла с ума, и, поверь, я знаю, о чем говорю! Похоже, что последних представителей нашего вида погубила именно ты. А теперь строишь из себя невинную хранительницу Науки так, словно ничего не произошло. Думаешь, изображая из себя миссис Джонсон, ты сможешь всё исправить? Но в этом нет смысла! Кому, чёрт возьми, нужна твоя наука, если наш вид мёртв?!
— О, — голограмма едва заметно дрогнула, выдавая свою виртуальность, — поздравляю, доктор Ратман. Вашей короткой тирадой вам удалось сбить меня со счета тех вещей, в которых вы не правы. Думаю, начать стоит с того, что, пока живы хотя бы две разнополые особи репродуктивного возраста, вид нельзя считать умершим…
Челл закашлялась. ГЛэДОС осеклась.
— В любом случае это не то, зачем я привела вас двоих сюда. Как видите, мы достигли конца экспозиции. Поэтому я спешу представить последний экспонат моей скромной выставки. Жемчужину коллекции, так скажем. Прямо перед собой вы можете видеть живую особь вида…
Даг ожидал чего угодно. Он был готов увидеть антропоморфное красноглазое существо с одной из репродукций, птицу Додо, огромную разумную личинку или, возможно, оленя. Но к такому самому очевидному, самому простому варианту учёный оказался не готов.
— Homo sapiens sapiens.
Перед людьми раздвинулась и скрылась в стенах панель, обозначавшая конец экспозиции. За ней, оказался большой прозрачный бак, заполненный зеленоватой жидкостью. В нём, окружённый стайками пузырьков, в тёмной дыхательной маске, скрывавшей большую часть лица, замер человек.
— Дэвид Хэндрикс. Астрофизик. Один из двадцати трёх научных сотрудников Aperture Science, добровольно согласившихся участвовать проекте «Миллениум», которому, я надеюсь, будет посвящена наша следующая экскурсия.
Челл отпустила руку Дага и осторожно коснулась стекла капсулы консервации; разум Дугласа сразу же захватило отчётливое воспоминание о пробуждении девушки внутри подобного бака. Пузыри воздуха. Блики света. Беззвучный крик.
Сдавленным голосом учёный поинтересовался:
— Он… жив?
— Вполне, — отозвалась ГЛэДОС. — Есть только одна небольшая проблема…
Люди переглянулись. Челл отошла от капсулы и пристально взглянула на стоящую позади голограмму. Сверху вниз.
— И в чём же она?
«Кэролайн» косо ухмыльнулась. Затем последовал холодный смешок.
— О, сущий пустяк. После вывода из гибернации с ним всё будет в полном порядке. Он даже будет жить долго и счастливо… примерно сорок восемь часов.
Челл сделала шаг навстречу проекции. Даг ощутил сильнейшее желание убежать и спрятаться.
— Что будет с ним потом? — полным металла голосом поинтересовалась девушка. Показалось учёному — или «Кэролайн» правда отступила назад?
Так или иначе, ответ не заставил себя ждать.
— Следует ожидать так называемой постконсервационной болезни. Вывод из консервации участников проекта «Миллениум» сопряжён с рядом трудностей, главной из которых является то, что после примерно двух суток существования вне консервационной капсулы всех испытуемых ожидает мучительная смерть.
***
Тесный конференц-зал освещался только тусклым мерцанием старого медиа-проектора: здесь ГЛэДОС не удосужилась сменить оборудование. Или не смогла, хоть древняя техника и была полностью под её контролем.
Свет проектора падал на пыльный экран, вырисовывая первый слайд презентации, которая, похоже, была ещё старше, чем это место. На ядовито-жёлтом фоне с трудом читалась зелёная надпись: «Постконсервационный синдром».
— Итак, как вы уже могли догадаться, темой нашего сегодняшнего совещания является постконсервационный синдром.
Даг нервно заёрзал на жёстком стуле и подвинулся поближе к столу. Учёный был весьма удивлён, что ГЛэДОС удалось убедить Челл отправиться сюда ради ответов на свои вопросы. Мужчина до последнего был уверен: девушка идёт в Главный зал, чтобы высказать всё ГЛэДОС всё прямо «в лицо».
Но нет. Главный зал висит там, в пустоте, за потемневшим стеклом; а Челл здесь, как ни в чём не бывало сидит, закинув ногу на ногу, и разве что нетерпеливо постукивает по столу пальцами.
Дуглас вздохнул. Слайд сменился. Теперь экран демонстрировал плоские диаграммы и мутные графики неясного содержания. Челл подалась вперёд. Учёный прикрыл глаза. ГЛэДОС начала вещать.
— Постконсервационный синдром — это серьёзное препятствие, с которым только предстоит справиться биоинженерам нашей корпорации. Однако уже сейчас…
— Ближе к делу, — прошипел Даг, не поднимая век. — Мы не инвесторы. У тебя больше нет инвесторов.
— Возможно, ты и прав… — динамики разразились то ли вздохом, то ли смешком. — Ломать комедию — твоя прерогатива. Приступим.
Учёный встрепенулся; хотел было ответить, но Челл остановила его, мягко накрыв его ладонь своей. Изображение на экране снова сменилось: один из мутных графиков «выехал» вперёд, закрыв собой остальные.
— После первых четырёх часов стабильного состояния вне консервационной капсулы у испытуемых проявляются признаки простудных заболеваний…
Пауза, новый слайд.
— …через следующие десять — симптомы почечной и печёночной недостаточности. К концу первых суток испытуемый теряет способность логически мыслить, а затем впадает в кому…
Новый слайд. Фотография, изображающая мужчину на больничной койке.
— …если ему повезёт, разумеется. В противном случае ему остаётся ещё примерно двенадцать часов ощущать разрушение кожного покрова, сопровождающееся обширным некрозом внутренних органов.
Даг отвернулся, не желая знать, продемонстрировал ли проектор новый слайд.
— Через двое суток после вывода из консервации мягкие ткани испытуемого деградируют до состояния однородной биомассы. Поверьте, это весьма болезненный процесс.
Челл откинулась на спинку стула. Даг отчётливо услышал её тяжёлый вздох и сам, нервно и шумно, втянул носом воздух.
— Ты позвала нас сюда… только чтобы рассказать нам всё это? — девушка покачала головой. — Не верю. Ты можешь что-то для них сделать.
Это было скорее утверждение, чем вопрос, но хозяйка Лаборатории всё же отозвалась, вернувшись к лекторскому тону:
— Для того чтобы ответить тебе, я должна немного углубиться в историю.
В этот раз на экране возникла видеозапись. Даг уже видел эти кадры: именно с них и началось это злосчастное путешествие.
— В 1968 году подразделение биоинженерии Aperture Science Innovators разработало технологию консервации живых организмов. Были проведены успешные испытания на животных и людях — подвергнутые консервации, они были выведены из состояния анабиоза три года спустя. Никаких побочных эффектов не наблюдалось и руководство… — ГЛэДОС сделала многозначительную паузу, — приняло решение о крупномасштабном эксперименте — «путешествии в будущее» для тысячи добровольцев. Они должны были проснуться через десять лет после консервации, однако, спустя этот срок, в технологии была обнаружена ошибка, а именно — несоответствие температурного профиля заморозки составу консерванта. В результате, при разморозке, микроскопические кристаллы льда разрушают белки и фосфолипидные мембраны клеток, что приводит к описанным мною эффектам.
Челл махнула рукой в сторону висящей на стене камеры слежения.
— Всё это мы уже слышали. Как именно ты собираешься поступить с этими людьми и зачем тебе наше присутствие?
Прежде чем ответить, ГЛэДОС вывела на экран новый слайд. На нём, к удивлению учёного, оказались не новые графики, а карта нижних уровней Центра развития.
— Для успешного вывода из анабиоза мне необходимы данные о начальных условиях заморозки. Они позволят выработать комплекс мер для перфузии консерванта и предотвращения развития постконсервационного синдрома. К сожалению, эти данные были утрачены во время… инцидента. Я пыталась вычислить температурный профиль, однако после трёх безуспешных попыток прекратила дальнейшие опыты.
— А что стало с теми тремя?
ГЛэДОС промолчала.
В зале внезапно стемнело, а затем зажегся ровный, более яркий свет — это выключился проектор, уступая место настенному освещению.
— Я хочу, чтобы ты спустилась вниз и добыла нужные данные. Ведь, после всех испытаний, это не составит для тебя особого труда, верно?
Даг поднялся с места и, задвигая стул, хмыкнул. Челл тоже встала, пристально глядя в красную линзу камеры.
— Мы подумаем, — ответила девушка.
Камера дёрнулась, изображая кивок.
— Ах да. Ещё кое-что…
***
Это было унизительно. Да, другие события этого дня тоже были издёвкой, насмешкой над ним, но это — унижение чистой воды. Даг был уверен: медицинское обследование совершенно бесполезно и нужно лишь для того, чтобы его достать.
Поэтому учёный старался не подать вида, что смущён, оставшись в одном белье под очередным медицинским сканером.
Это оборудование работает даже через слой отталкивающего геля. А она могла бы запросто убрать отсюда чёртовы камеры. И динамики. И его самого, раз уж на то пошло. Двое подопытных — это немногим лучше, чем один.
Тем более Челл, стоявшая в соседнем сканере, похоже, совершенно не смущалась. Или скрывала смущение — очень, очень умело.
А вот ГЛэДОС точно не чувствовала неловкости, ни на секунду не прекращая комментировать происходящее:
— Вы оба неоднократно подвергались различным видам консервации, более того, переносили их в аварийных условиях. Полное исследование ваших организмов, возможно, поможет мне пролить свет на посткосервационный синдром…
— Чушь, — пробормотал Даг. — Полная чушь. Я никогда не… не спал в установках криогенного типа.
Челл кивнула:
— А та капсула, в которой ты держала меня, была тобой же и разработана. Мы видели отчёты.
— Знать бы ещё, зачем она их пишет… — учёный закатил глаза.
— Лучше не знать, — со смешком отзывалась Челл. Даг улыбнулся.
ГЛэДОС «прокашлялась» бурей помех.
— Если вы будете так любезны и постоите спокойно хотя бы минуту, я сниму последние показания и, так уж и быть, сообщу вам результаты. Возможно, найду пару опухолей… Посмотрим, как вы посмеётесь тогда.
Даг затих. Челл с интересом всмотрелась в монитор над своим сканером.
— Ну что?
Пауза длилась не больше пары секунд:
— Все ваши жизненно важные параметры в норме. Челл, однако…
— Однако что?! — не выдержал Дуглас.
— Однако, говоря о смерти вашего вида… — ГЛэДОС неожиданно замялась. — Неважно. Я узнала всё, что хотела. Вы можете идти. Ваша одежда… была уничтожена.
— ЧТО?! — хором выкрикнули Даг и Челл, буквально выбегая из сканеров.
— Столько бактерий… — голос машины искрился весёлым злорадством. — Не беспокойтесь, я выдам вам новую. Когда-нибудь.
«Лучше всего — прямо сейчас», — подумал Даг, быстрым шагом выходя из медицинского блока в комнату ожидания. Челл уже была там и с сожалением изучала пустые полки. Да, так и есть: шкафчики, в которых люди оставили свою одежду, теперь были пусты. Дуглас опустил взгляд: сапоги-рессоры Челл остались стоять прислонёнными к скамье. А вот его собственные туфли ГЛэДОС не пожалела.
— Грандиозно. Теперь я, похоже, должен ходить по Лаборатории босиком.
Челл похлопала мужчину по плечу:
— Поверь мне, это не так страшно как кажется. В последнее время здесь не так уж много битого стекла.
Даг ответил нервным смешком и обнял девушку, заставив ГЛэДОС снова нарушить молчание помехами.
— Одежда будет доставлена через три… два… один…
Одна из вездесущих пневмонических труб распахнулась; из неё вылетели и упали на пол с мягким шлепком два прозрачных вакуумных пакета. Челл машинально подобрала оранжевый. Дуглас собрался взять оставшийся, но отступил.
— Обувь будет доставлена через… ноль.
Туда, где секунду назад стоял учёный, упал третий, более объёмный пакет. На этот раз Даг решился его подобрать. Наблюдая за тем, как Челл одевается в привычный оранжевый комбинезон, мужчина разорвал упаковку; вытащил и встряхнул, расправляя, светло-серый лёгкий пиджак с темной эмблемой Aperture на спине. В пакете остались брюки в тон, рубашка и…
— Галстук?!
— Можешь не надевать, если не хочешь, — меланхолично отрапортовала ГЛэДОС. — Но я отмечу это в твоём личном деле. Формально ты всё ещё сотрудник Лаборатории исследования природы порталов, а человек, отвечавший за дресс-код, умер, не успев его отменить.
Даг повертел тёмный кусок ткани с мелким рисунком из эмблем в руках и почти сразу забросил в угол комнаты. Оделся, подметив, что на Челл теперь однотонно-чёрная майка с белым логотипом. Вскрыл пакет с обувью. В нём оказались невысокие тёмные ботинки и рессоры, которые, видимо, крепились прямо к ним. Покачав головой, учёный обулся.
— Итак, теперь, когда вы больше не биологическая угроза номер один в Комплексе, ты, Челл, можешь приступить к нашей небольшой экспедиции… необходимое оборудование уже доставлено в твою комнату. Что же касается…
Девушка резко и довольно громко перебила хозяйку Лаборатории:
— Я же сказала: мы подумаем.
ГЛэДОС затихла. Челл, воспользовавшись паузой, скинула верх комбинезона и привычно обвязала его вокруг бёдер; туго затянув узел, она выпрямилась и положила ладонь на плечо Дага.
— …И есть пара вещей, которые тебе придётся сделать, чтобы мы согласились.
