Пшеничные волосы уже не выглядели так аккуратно, как было раньше, хоть всегда причесывались перед выходом на улицу и мылись ровно по расписанию. Как и блондинистые локоны, Люмин находилась в сравнительно приличном состоянии, но она была натянутой струной — ещё немного и от натяжения девушка лопнет, потеряв иллюзорное спокойствие.
Принцесса смотрела на цифры на весах. В горле встал ком слёз, который ей хотелось выплюнуть прямо на светящийся экранчик. Вчера она весила на сто грамм меньше, почему же сейчас она набрала? Прикрыв глаза, девушка прокрутила в голове прошедший день. Культурное раскуривание одной сигареты утром, стакан воды перед парами, какой-то низкокалорийный батончик и кружка черного кофе без сахара вместо ужина. Те сутки были отвратительными из-за ноющей боли в животе, которая сделала вид, что ушла после батончика, но при этом половину утра нынешнего дня девушка сгибалась в калачик на помятой простыне, чувствуя мороз, невидимыми молоточками бьющий, то тут, то там на каждом участке кожи.
Невольно нахмурившись девушка поджала губы, кусая щеки изнутри, чтобы не расплакаться на месте.
«Значит, все из-за батончика. Почему я позволила себе его съесть?»
Люмин нацепила ветровку, засовывая ноги в потрёпанный кроссовки. Они с ней уже не первый год и выбрасывать их ей попросту не хотелось, хотя девушка понимала, что те изжили свой срок.
На улице светило солнце, но это было не то теплое светило, которое пригревало своими лучиками, которое стремилось облобызать каждый волос на голове и каждую ниточку на брюках. От него исходил морозный свет, голубовато-желтый и тусклый, пробивающийся сквозь серые тяжёлые тучи и слепящий глаза. Ветер был не такой уж и сильный, но люди все равно ежились от холода, норовящего проникнуть под куртки; Люмин шла, укутываясь в лёгкую ветровку и клацая зубами. Её нервировала каждая деталь вокруг: прошлогодние листья, все ещё пытающиеся существовать в грязи земли; люди вокруг, уже явно не знающие куда и зачем идти; грязные и поломанные скамейки в парке, на которых иногда даже спали пьяницы или бездомные. Им то терять уже нечего.
— Люмка! — Резкий выкрик, вырвавший девушку из мыслей, в которых она без энтузиазма проклянала сегодняшний день, заставил Люмин обернуться, стараясь выцепить убийственным взглядом новый фактор своего нарастающего раздражения. К ней быстрым шагом направлялся, как и всегда, ярко улыбающийся Аякс, чья синева глаз сразу затянула принцессу, расслабляя и вгоняя в состояние некоторой эйфории, такой мягкой и блестящей.
— Привет. У тебя закончились пары? — Девушка выпрямилась, переставая держать края лёгкой крутки, отчего её сразу же начала бить мелкая дрожь.
— Да, сегодня освободился быстро. Хотел тебя подловить где-нибудь в универе, но не получалось, так что думал уж домой поехать. Не хочешь погулять? — Мужчина отвёл глаза, смотря куда-то в сторону. В его лице Люмин заметила какое-то напряжение. Спрашивать об этом она не осмелилась, потому как все отвечают одинаково, прикрывая что-то волнующее голову. Лучше она не получит по лице ложью, зная что это она, чем лишний раз побеспокоиться о друге.
— Я не против.
— У тебя сегодня нет работы? — Аякс, сунул руки в куртку, переводя удивленный взгляд на девушку. Ну привык он, что она всю учебную неделю мешает учебу с работой, что уж.
— Хозяйка сказала, чтобы я училась нормально и слегка сократила мне рабочее время. Теперь работаю не шесть дней, а четыре.
Физрук присвистнул, оценивая поступок «хозяйки» — не каждый работодатель столь добродетельный. Обычно люди эти держатся за каждую лишнюю смену работника, лишь бы не потерять деньги.
Люмин и Аякс шли молча. Она дрожала от холода, а он от нежной любви. Она наматывала круги в своей голове, путаясь и падая, спотыкаясь об мысли, а он наматывал свои нервы на вопросы, которые хотел бы задать любимой девушке, чтобы разъяснить ситуацию. И каждый чувствовал что творится в теле, идущем рядом, но никто из них не желал заводить разговор. Им нравилось любить по-детски наивно и тихо, без сложных чувств, с свойственным детской любви трепетом. Первой заговорила Люмин.
— Пойдём в кафешку. Выпить чего хочу, — Девушка неловко съежилась, втягивая голову в плечи и бесшумно зевая. Не хотела она пить. Блондинка просто замёрзла. Смешно, что мертвая душа, перемолотый человек, выкинутый в мусорное ведро, но не попавший туда с первого раза, все ещё старался поддерживать свою физическую оболочку, хотя даже её он умудрялся губить ничтожностью своей психики.
В теплом помещении блондинка тяжело выдохнула, чувствую начинавшую закручиваться боль в животе. Запах свежей выпечки и кофе смешивались, ползли по ноздрям, попадая в мозг, отчего тот устроил очередную драку с желудком Люмин. Вроде бы у девушки было ясное, насколько это вообще возможно, понимание, что ведёт она себя нездорово, усугубляет состояние своей жизни. Но даже эта мысль вновь и вновь перебивалась воспоминаниями об отражении.
Девушка заказала капучино, осматривая ветрину, на которой сладкая глазурь отсвечивала включенные лампочки — Люмин даже показалось, что её глаза тоже способны потреблять калории, отчего она испуганно отвернулась, переводя взгляд на друга, занимающегося распросом бариста о зефирках в какао.
Когда мужчина наконец вновь обратил свое внимание на подругу, он улыбнулся ей таким очаровательным образом — если бы Люмин не была железобетонной в своём спокойствие, она бы, как это говорится в романах «упала бы в беспамятстве».
— Ты только кофеёк берешь? Может чего сладкого, а то ты такая бледная, — Аякс, забирая чек заказа, медленно подошёл к девушке, внимательно изучая бумажку в своих руках.
— Я… не очень хорошо себя чувствую. Домой приду, полежу и все будет хорошо.
— Ну как скажешь, но всё же будь аккуратна. Я тебя провожу, хорошо? — Мужчина оторвал взгляд от цифр и посмотрел на подругу, чья кожа отдавала зелёным оттенком, а глаза были такие пустые, что у физрука появился необъяснимый режущий страх где-то в районе груди. Может, сработал инстинкт самосохранения, который игнорировали уже не первый год и который надеялся, что услышат его хотя бы на этот раз. Однако нет, мужчина аккуратно протянул руку, трогая блондинистые локоны и убирая одну прядь за ухо девушки. Люмин округлила глаза, дергаясь — ужас, спавший внутри, передался в её боязливом движении головой, скованном и нездоровом.
— Прости, я… ну волнуюсь там, ты сама не своя, Люмка, — Голос был тихий, такой, чтобы никто кроме самой блондинки ничего не слышал. Девушка опустила тревожный взгляд, смотря на плитку на полу. Ей не хотелось ничего говорить и вообще двигаться, может это ощущение уюта, смешанное с страхом — лучшее, что она сможет испытать в ближайшее время. И именно сейчас в ней бурлили эти противоречивые эмоции, которые сама она не смогла бы перевести на понятный себе язык, как и то, почему они появились в ней.
— Мне понравилось.
— Что?
— Я рефлекторно дернулась, не ожидала. Но мне понравилось. — Девушка подняла голову и её резкий взгляд вперился в голубизну глаз Аякса. Она смотрела прямо во внутрь мозга мужчины, всем своим видом намекая на серьезность слов — такое на ветер не бросают. Где-то внутри истерично посмеивалась маленькая Люми, запивая нахлынувшее смущение каким-то приторно-сладким эликсиром влюбленности. Внешне она никак не изменилась, отчего физрук напрягся, боясь, что что-то не так.
Они бы так и продолжили стоять, ведя безмолвную дискуссию, в который открыть рот — сдаться. Их отвлекла официантка, сообщившая, что заказ мужчины готов к выдаче. Тот тяжело выдохнул, прикрывая глаза, но быстро развернулся, ярко сверкая всеми зубами в ослепительной улыбке. Что-то тихо сказав и заставив молодую девушку на пункте выдачи смущённо захихикать, Аякс развернулся, идя к столику в углу и по пути чуть не сбивая какой-то фикус или пальму — что это вообще за растение такое?
Люмин медленно плелась за другом, сюрпая горький кофе и морщась из-за неприятного жжения, к которому теперь присоединился раздражающий кипяток. В зале было занято от силы два столика, скрытые за растением, на которое Аякс, садясь на стул, все ещё ругался. Девушка села напротив, ставя стаканчик перед собой и натягивая ветровку на немеющие пальцы. В последнее время это происходило чаще. Ничего. Посидит немного здесь, организм успокоится и появится возможность дотащить изнывающее от слабости и боли тело в комнату.
— Люма, у тебя же день рождения был недавно? — подперев рукой голову, мужчина проследил взглядом за слегка трясущимися пальцами подруги, нервно теребящими лямку рюкзака. Между бровями появилась морщинка, но, ничего не говоря вслух, Аякс поднял глаза на осунувшееся лицо блонди.
— Был, да. А ты откуда знаешь?
— Во-первых, мне было интересно и я искал эту информацию в архиве с вашими данными. Во-вторых, твоя соседка не побоялась достать меня этим. Хотя, я даже рад, что она так сильно хотела, чтобы я не забыл тебя поздравить. Я бы и так не забыл, но все же, — Мужчина тянется к своему рюкзаку, вытаскивая из него небольшой розовый мешочек. Ткань красиво переливается на свету, переходя к голубому и фиолетовому оттенкам. Аякс нервно сглатывает, слегка краснея, и протягивает вещицу девушке. — С прошедшим днём рождения, принцесса. Заботься о себе и не угасай.
Люмин аккуратно берет мешочек в руки, пробегаясь пальцами по мягкой поверхности. Она улыбается, поднося подарок к лицу и чувствуя запах мужского парфюма, исходящий от розовой ткани.
Его парфюма.
— Люма, ну открывай уже! — Мужчина, словно ребенок, хнычет, пряча половину лица за замком из рук.
— Сейчас как не открою его, — Девушка усмехается, бросая на Аякса заинтересованный взгляд и не скрывая этого. Этот взгляд рыжеволосого даже слегка пугает поначалу, но этот страх отходит на второй план, когда мужчина видит на лице блондинки нежную улыбку. Такую мягкую, такую невинную, такую… цветочную. Да, именно такое чувство разливается в сердце — будто стебли различных прекрасных цветов обвивают орган, распускают свои лепестки, завладевая всем телом и разумом в один миг.
Но ведь какие-то цветы могут быть опасны.
В мешочке лежал черный чокер из бисера, с середины которого свисала тонкая цепочка с черным бисерным сердцем на конце. Блондинка взялась за изделие, вытягивая его на себя и внимательно осматривая.
— Ну, как? Руки капзда болели, у меня слишком плохо развита мелкая моторика…
— Ты сам сделал его? — Не дожидаясь конца предложения, перебила мужчину Люмин. Она перевела удивленный взгляд на преподавателя, слегка двигаясь корпусом вперёд — будто бы хотела услышать какую-то тайну, которую более никому знать нельзя.
— Ага. У тебя на руках много фенечек, вот я и подумал, что тебе подошёл бы чокер. Ну миленький же, да, да? — Аякс, состроив щенячьи глазки, надул губы, все больше походя на верного пса, нежели на взрослого мужчину.
— Да, мило. Спасибо, — Губы девушки тронула ласковая улыбка, от которой Аяксу действительно захотелось выть, словно пёс.
— Кстати, мне тут интересно было кое-что. Можно я задам вопрос, но, если что, ты можешь не отвечать, оки? — Мужчина взял в руки одинокий стаканчик с какао, отпивая немного и жмурясь от сладости растворившихся зефирок.
— Чего там? — Люмин убрала украшение обратно в мешочек, клятвенно обещая себе почитать как похудеть в шее.
— Почему ты Чжун Ли избегаешь?
— Не избегаю, а сокращаю количество возможных случайных и специальных встреч.
— Но это же одно и то же считай! — Аякс в возмущённом жесте вскинул кулаки, потряхивая ими в воздухе.
Люмин задумалась, о том, стоит ли выдавать кому-то ту историю прошлого года, с которой, фактически началась черная полоса ее жизни. Девушка скрестила руки на груди, откидываясь на спинку стульчика.
— Пообещай, что я тебе рассказываю это сейчас не как преподавателю, а как своему другу.
— Обещаю, — Мужчина протягивает мизинец, сплетая его с слишком тонким пальцем девушки. Закрепив клятву, рыжеволосый положил лицо на раскрытые ладони, поджимая губы и с интересом разглядывая лицо подруги.
— В прошлом году господин Чжун провел ночь в моей общажной комнате с моей прошлой соседкой. Ещё через какое-то время, уже в этом году, про меня и господина Чжуна пустили кое-какой слух. У меня просто отсутствует желание давать людям больше поводов для сплетен. — Девушка, прикрыла глаза, успокаивая кружащуюся голову.
— Так из-за этого тогда все вокруг тебя шептались? — Мужчина поднял брови в вопросительном жесте, но почти сразу нахмурился, морща нос. — Мерзость какая. В любом случае это даже не их дело!
Ещё полчаса парочка тихо болтала, прячась от чужих глаз за фикусом-пальмой, который Аякс назвал Захаром. Ещё через минут пятнадцать после этого друзья шли к общежитию девушки.
В немного приподнятом настроении блондинка зашла в комнату, отмечая, что дверь открыта — значит Паймон дома. Кинув телефон на стол, а рюкзак прямиком на мятое одеяло, Люмин начала стягивать с ноги кроссовок, только сейчас оглядывая комнату. Соседка сидела на своей кровати, широко раскрыв глаза и не обращая внимания на человека, потревожившего слишком напряжённую, слишком темную пустоту комнаты. Челюсть девушки неестественно дергалась, будто даже не ей принадлежала, а взгляд был настолько пустым и стеклянным, что по телу Люмин побежали стаи мурашек. Девушка, забивая на все ещё не снятый второй кроссовок, бросилась к подруге, падая перед ней на колени и хватаясь за трясущуюся челюсть ладонями. Пустая, такая неправильно мертвая, ещё более бледная, чем обычно. Коротышка моргнула, переводя взгляд на лицо подруги. Она дернулась, пытаясь вырваться из хватки блондинки, но сил на это не хватало. Единственное, на что был способен её организм — это пустить из ноздри каплю крови.
— Нет, нет Люма, — Паймон рвано выдохнула, все ещё пытаясь отвернуться, сбежать, бросить подругу, которая вытягивала из ящика стола салфетку, начиная вытирать кровь с подбородка соседки трясущимися руками. — Нет, не смотри, нет-нет, уйди, уйди…
— Паймуша, как ты можешь так говорить? Боже, что же это такое… — Блондинка старалась вкладывать в слова как можно больше ласки, но чувствуя, что руки уже испачкались в бордовой жидкости, с большим напором текущей по губам, подбородку и шее коротышки, голос её начинал дрожать, превращаясь в едва слышное бормотание. — Надо вызвать скорую… — Девушка отстранилась от лица подруги, бегая взглядом по комнате и пытаясь отыскать телефон, мирно лежавший на столике у входа. Она было хотела вскочить, чтобы быстрее взять мобильный и позвонить куда надо, но соседка внезапно схватила ее. Слабо так, Люмин легко могла вырваться, но то, насколько пальцы Паймон аккуратно держали запястье блондинки, то, как умоляюще смотрела коротышка на подругу, заставило ту остановиться, недоуменно смотря на подругу сверху вниз.
— Нет, нет, Люма, не надо никуда звонить, — Девушка подняла дрожащую руку, до этого более-менее спокойно лежавшую на колене хозяйки, и провела ею от глаз к губам, цепляя ногтями мертвенно-бледную кожу. — Это абсолютно нормально, скоро пройдет, честно-честно. Я… просто мне… блять…— Паймон запнулась, пытаясь подобрать подходящие слова, но в голове было чисто и пусто,
ничего настолько захватило разум девушки, что даже Люмин чудилось, что она видит это самое
ничего. Кровь продолжала течь, но уже совсем слабо, хоть предыдущие «подходы» уже перепачкали кофту коротышки, попав на черные бриджи. На лбу девушки выступили капельки пота, которые блондинка увидела только сейчас; губы сухие, словно земля в особо жаркую неделю августа, а челюсть так и дёргается, будто пытается сбежать от нерадивой хозяйки.
— Ты можешь потом объяснить, а сейчас, пожалуйста, пойдем в ванную и смоем с тебя кровь. — Люмин наконец стянула кроссовок, сразу же взяла полотенце подруги с края её кровати, после чего подошла к Паймон, помогая встать. Девушка сильно качалась, а ещё казалась неимоверно тяжёлой; Блондинка и сама была слаба в этот момент, но адреналин все ещё бурлил в крови, заставляя двигаться с этим маленьким балластом под руку более уверенно. К счастью, ванная была свободна; оставив соседку упираться ладонями в край раковины, Люмин отвернулась, принимая решение не выходить, чтобы помочь подруге в крайнем случае. Хотя было бы лучше без возможности этого самого крайнего случая.
— Выйди, пожалуйста. Всё будет хорошо, честно, — Паймон дышала прерывисто, а горло при каждом вдохе издавало какие-то жуткие хрипы и шипение. Опустив голову вниз, девчушка разглядывала свои пальцы, цепляясь глазами за каждую морщинку или пору. Ей было страшно смотреть на себя в зеркало, потому что она знал, что ждёт ее в отражении — нечеткий, расплывчатый образ, который рисовал мозг, пугал и ужасал, вызывая чувство отвращения и жалости к самой себе.
— Я не могу тебя оставить здесь одну, к тому же…
— Выйди, просто выйди, Люмин, свали отсюда! — Белокурая крикнула так звонко и внезапно, что блондинка сначала сжалась от страха, ошарашенно смотря на подругу с широко распахнутыми глазами. Паймон, не видя перед собой ничего, кроме своего состояния, — липкого, сосущего кровь и растаптывающего глаза, — вытолкнула соседку из ванной, чуть ли не кидая в противоположную стенку.
«Когда в ней снова эта сила проснулась?» — Подумала блонди, почёсывая ушибленное плечо. Она слабо стукнула в дверь и сообщила подруге, что будет ждать её в комнате. Когда девушка развернулась, вздрагивая от головокружения и направляясь быстрыми шагами в сторону желанной кроватки, боль в желудке и плече начала накладываться друг на друга, замедляя скорость ходьбы Люмин.
***
Блондинка так и не получила от подруги объяснений, что было с той вечером три дня назад. Вернувшись в звенящую тишину комнаты Паймон быстро оделась, уходя подальше от расспросов подруги. Она не говорила, куда пошла, почему ее напрягает возможный разговор, нужна ли ей помощь и, что пугало Люмин больше всего…
…вернётся ли вообще.
В опустевшей комнате царила напряжённо гнетущая тишь, запахло пылью и сыростью, как происходит в заброшенных домах. Принцесса звонила, писала, даже спрашивала у одногруппниц коротышки, когда та не появлялась дома уже два дня, не подавая признаков жизни. Аякс на эту ситуацию отреагировал неоднозначно — нахмурился, качая головой из стороны в сторону, сложил руки на груди, сохраняя молчание ещё минуту, после чего вымученно вздохнул, с явно натянутой улыбкой говоря подруге, что с белокурой все будет в норме. Что ей просто стыдно. Что ей страшно показаться
неидеальной для Люмин.
Паймон вернулась через четыре дня. Все это время ни дома, ни в университете ее не было. Выглядела она поживее, но глаза начали бесцельно бегать, зрачки будто тряслись. С своеобразным трепетом, бушующим в груди, Люмин заключила ее в теплые, самые нежные объятия, на которые были способны ее содрогающиеся от волнения руки. Она уже ничего не хотела знать и единственное, о чем поспешила поинтересоваться у подруги — не хочет ли та есть.
А сама не ела уже четвертые сутки.
***
— Люмка! — Девушка встрепенулась, оглядываясь и выискивая тревожным взглядом источник оклика. Перед ней, уперев руки в бока, стояла как всегда самоуверенная Фишль. Смотрела свысока, но взгляд этот смешивал в себе необъяснимое сочувствие и ясный интерес. Люмин, уже некоторое время медленно скатывающаяся под стол, потому что вечно томящие ее разум размышления медленно вытягивали ее из реальности, резко села прямо и посмотрела на гордую блондинку во все глаза, как на экспонат какой-то. Не ожидала она, что однокурсница ещё хоть раз захочет иметь дело с «серой мышкой» в её лице.
Фишль, улавливая в лице Люмин невольную настороженность и, вместе с тем, блеск в тусклых медовых глазах, указывающий на любопытство, довольно прибоченилась к парте перед девушкой, слегка щурясь.
— Вообще я из-за другого подошла, но хочется разок позволить себе… — она отвела взгляд и самоуверенность в мимике и жестах на секунду потухла, но, вновь возвращая внимане на однокурсницу, девушка быстро вернулась в строй. — Можно с тобой сесть? Оза сегодня нет, как видишь, и то потому, что я его полчаса заставляла дома сидеть, а не переться больному в универ! Упрямец и идиот, короче говоря. Ну, так что?
— А… — Люмин запнулась, думая, стоит ли задавать подобный вопрос, однако любопытство взяло верх быстрее логики. — С Моной проблем не будет у тебя?
Фишль усмехнулась, выгибая бровь и отлепляясь от края парты.
— Это мило, что ты волнуешься обо мне, но я сама, если захочу, прибью Мону с её головоломками и развлечениями. Да и плевать я хотела — хочу сесть с тобой, значит сделаю это, если ты разрешаешь. Разрешаешь ведь?
— Да, — стушевавшись пробормотала блондинка, хотя даже так цепкий слух Фишль уловил ответ. — Садись, конечно.
Люмин подвинулась на соседний стул, перемещая вещи на часть стола перед собой. Зеленоглазая блондинка юрко уместила свой зад на пригретое место, прикрывая глаза и довольно хмыкая. До самого начала пары она что-то рассказывала соседке, живо жестикулировала, громко смеялась с собственных шуток. И серой мышке действительно было интересно. Эти бессвязные, бессмысленные и глупые истории она слушала внимательно, уже не обращая внимание, как раньше, на каждую деталь. Она слушала не чтобы понравиться, а потому что ей была интересна эмоциональная и живая манера речи Фишль. Так было только с Паймон и Аяксом.
И с Итэром.
После занятия, мучительно долгого, в силу убаюкивающего тембра преподавателя, который вообще-то вел достаточно интересно, соседка Люмин повернулась к ней, изучая профиль «серой мышки». У них сейчас был недолгий перерыв между двумя парами философии, так что можно было позволить себе вновь расслабиться и задать интересующий вопрос.
— Тебя что-то сильно волнует, да?
— Почему ты так решила? — строя невозмутимое лицо, будто не заинтригованная вопросом принцесса повернулась к Фишль, засовывая руки в карманы толстовки и переплетая ноги. С самым заинтересованным видом девушка разглядывала потёртые кроссовки, словно впервые в жизни видела их на своих ногах.
— Вопросом на вопрос отвечают только евреи.
— И я.
— Евреи и ты, — Зеленоглазая хитро улыбнулась, складывая руки ладонями друг к другу в молитвенном жесте, и слегка наклонила голову. — Не важно, почему я так думаю, важно, что я это знаю. И мне интересно. А тебе явно не с кем конкретно этим поделиться, если ты переживаешь из-за этого сейчас. Слушай, — Фишль повернулась всем корпусом к девушке, после чего внезапно протянула к лицу той руку, невесомо оглаживая зеленоватую щеку соседки. Она смотрела слишком прямо, слишком честно, слишком печально. — Я плоха как помощник или слушатель. Я даже не знаю, почему лезу к тебе с расспросами. Давай на секунду отбросим социальные ярлыки и проведем что-то вроде доверительного разговора.
— Хорошо, — Уже с более заинтересованным видом Люмин развернулась лицом к однокурснице, продолжая держать руки в толстовке. Под тканью она обхватывала ладонями живот, стараясь, видимо ментально, как-то повлиять на ноющую боль. Девушка не решалась заговорить первой, ожидая хоть какой-нибудь реплики со стороны Фишль.
— Как ты себя чувствуешь? — Зеленоглазая умиротворённо улыбнулась, уловив недоуменный взгляд однокурсницы. Конечно, та не ожидала именно этот вопрос в начале разговора по душам. — Ты не просто бледная, Люм. Ты скоро синей станешь. У тебя ужасные синяки под глазами, ты вся осунулась, волосы уложены максимум ветром и подушкой, хотя есть шанс, что расчёска тоже шла в ход. Это логичный вопрос, когда я вижу такие изменения в ранее вполне живой и очень даже красивой девочке.
— Нормально я себя чувствую, вроде, — Под ладонью Люмин ощутила вибрацию от урчания желудка, который как бы протестовал на счёт подобного высказывания. — И физически, и морально, — она задумалась было, стоит ли говорить что-то ещё, но Фишль начала раньше, по наигранному обиженно надув тонкие губы.
— Врёшь же, а.
— Не пойман — не вор. Правду говорю, — Блондинка пожала плечами, слегка наклоняя голову вперёд, но продолжая исподлобья смотреть медовыми глазами на собеседницу.
— Ладно. Из-за чего бы это не было, советую не доводить себя до точки невозврата. А что тебя всё же тревожит? Ну, я про то…
— Про что говорила ранее? — Люмин получила в ответ лишь слабый кивок. — Я задам тебе вопрос, который мне более некому задать, хорошо? — Опять кивок. — Я сблизилась в общении с одним человеком и мне кажется, что впервые чувствую симпатию к кому-то… Ну, этот человек мне нравится, но я не знаю, каково это — любить. Что мне делать, Фишль? Как понять хотя бы это щемящее чувство?
Зеленоглазая напряглась. Она и раньше видела, знала, что у девушки, которая сейчас сидела перед ней, есть какие-то проблемы с проявлением себя и своих чувств, но никогда не думала об этом глубоко.
— Поговори с ним. Возможно на честный диалог его выведет выпивка или искреннее высказывание. Может тебе будет легче понять себя, если ты поймёшь его чувства к тебе. Это то, что сделала бы я в твоей ситуации. Попробуй — авось прокатит, — Фишль добродушно улыбнулась соседке, подмечая, что другие студенты возвращаются в аудиторию. Скоро вновь начнётся безумно сонная, но такая спокойная и расслабляющая пара. — Слушай, — Девушка заговорила тихо, так, чтобы оказаться услышанной только блондинкой перед собой. — Ты можешь не бояться заговорить со мной. Мне ты нравишься, Люмин. Пусть в этом логове чудовищ, — Она обвела взглядом комнату, наполняемую шумными однокурсниками. — у тебя будет кто-то на твоей стороне.
Пара началась и будто не было короткого разговора. Миниатюрная девушка с эго выше себя и неожиданно душевным и пронецательным характером без особого интереса следила за ходом занятия, зеленью глаз усмиряя эмпата внутри. Блондинка рядом, потерянная, скомканная, слишком меланхоличная и обделенная какой-либо уверенностью в себе, снова с пустым интересом разглядывала свои кроссовки, думая над сказанным Фишль. Может это была случайность, — этот разговор, — может судьба решила подкинуть нового героя в историю Люмин. Она не знала. Почти ничего не знала.
Но
осознавала, что ей стоит поговорить с Аяксом.
