Заточка

— Хуя, у тебя че пломбы железные? Яся ощупывает кронку верхних зубов Штыря, тот кивает и закрывает рот, языком мягко проходясь по пальцу, который пропихивается дальше к горлу. Кольца холодят щеку. Их две штуки, оба тонкие серебряные с еле читаемой гравировкой. Слюна липко стекает по подбородку, макушка плотно прижата к стене, кровать неприлично провалилась, матрасом почти касаясь пола. Штырь прикрывает глаза и руками плотнее прижимает к себе Ясю, обхватывая голые твердые бока. Тот вытаскивает пальцы и размазывает слюну по чужой шее, чуть нажимая, а потом касается ее губами, присасываясь и оставляя красный засос, тут же целуя его поверх пятна. — На второй? — смеется, чуть отодвигаясь и обхватывая Штыря за плечи, скидывает его на подушку, подминая под себя. — Да — хрипит нацик, заводя руки за шею, тем самым спину выгибая и полностью открывая ровного орла на груди. Яся прикипает взглядом и резко тыкает в розовый шрам вместо свастики. Открывает рот, чтобы спросить, но Штырь проговаривает быстрое: — Ошибся, пытался исправить. — Всмысле — кусает губы блондин, вскидывая непонятливо брови. — Ну, типо, тринадцатилетнему набили — тянется к тумбе в поисках телефона — в семнадцать хотел избавиться, но потом передумал. Яся губы зажевал в тонкую линию, чуть хмурясь. — Всмысле, тебе было тринадцать? Обводит зеленоватые контуры и тыкает в злые узкие орлиные глаза. — Ну блять, я не помню я пьяный был — чешет нос, откидывая голову на подушку — мне дружбан вроде как сказал, что я кст бью и я такой ну давай. Да он всех забивал, типа отчима, всех остальных братьев. — Братьев? — Ну, друганов, по делу, но мы как братья друг другу были. Яся недоуменно слушает, нет, ему были знакомы такие практики, но гопари в его родной деревне были обычно мультинационального характера, да и никто не разделял неонацистской идеологии. Отдельные индивиды, конечно, везде находились — они отличались излишней агрессивностью. Однажды ему даже пришлось провести полдня в травмпункте. А Штырь, судя по всему, вырос бок о бок именно с такими ублюдками. Но где тогда расистский подтекст? Где тогда ненависть? Почему он такой спокойный, почему не ебнул его в первую же ночь? Что он, черт возьми, делает на дизайне? Яся хмыкает, останавливая поток мыслей, и кусает парня за верхнюю губу. Только схваченный телефон шлепается о грудь, будто бы придавливая рисунок. Запихивает язык поглубже в чуть приоткрытый рот, сталкиваясь со Штырем носами. Тот охотно отвечает, вцепляясь в лопатки партнёра. С громким причмокиванием Яся отпускает парня и кладет руку на чужой пах, крепко обхватывая член Штыря, заставляя того выгибаться и прижиматься ближе. Пальцами водит по розовеющей головке, надавливая на уретру, обильно истекающую предэякулятом. Пара поступательных медленных движений. Чуть придавливает ногтями попадающиеся выпуклые вены. Штырь шипит сквозь зубы — поддается бедрами. Яся кольцом обхватывает ствол и срывается на более быстрый темп, целуя и прикусывая губы напротив. — Блять. — громко стонет Штырь, откидывая голову и открывая шею. Кадык перекатывается — бритоголовый давится в чужой рот. Кончает, ногами торс обвивая — Яся активно поддаётся, чуть приподнимаясь и размазывая выступающую сперму по животу партнёра. Всматривается в закатившееся от удовольствия глаза. Пушистые частые ресницы отбрасывают подвижную тень на синеватую тонкую кожу. Близко-близко. Кровать нещадно скрипит, когда беловолосый крепче прижимается стояком к Штырю, чаще вылизывая рот парня, сплетаясь языками. Нёбо от резкости движений на вкус железом исходит. Липко и мокро.

***

Зеркало глядит вереницей оттенков фиолетового, красного по краям, синего и лилового по плечам, горлу, бедрам. Белеющий шрам на запястье напоминает о снятых не так давно бинтах. Снимает крест, который тут же вешает на прикрепленный кем-то в душевой крючок, запирается. Яся куда-то съебал, когда затюканный и замацаный Штырь вырубился в его койке. Куда тому понадобилось в почти три часа ночи нихуя не понятно. Но бритоголовый старается не думать об этом. Вообще ни о чем не думать. Он обводит шрам на груди, нож в стаканчике на полу горит лезвием. Рядом перекись, Штырь садится на мокрый пол и хватает перо, осматривая на моменты затупления. Этот маленький китайский карманный нож был совершенно не приспособлен для драк, легко выскальзывая из ладоней, но убить им по необходимости можно было или обездвижить. Это единственный режущий предмет, который он оставил из прошлого, всё остальное, не включая кухонное, он свалил в один черный мешок и вынес на мусорку. Обхватив пару раз лезвие, он подышал и на выдохе аккуратно напервяк протащил по зеленоте чернил, оно легко резануло, но совсем перерывно. Надавив глубже, он движением штукатурщика пошёл соскабливать темный пигмент с кожи. Кровь тут же выходила моросью. Через минут пять голова была успешно стёрта. На обработку сил не хватило, вставать также было тяжело. Пришлось прикладывать усилия, зацепляясь за плитку и размазывая кровь по стене. Он схватил приобретенное на такие случаи чёрное полотенце и вытер бордовые рубцы. Штырь доползает до комнаты, умудрившись одеться, хотя тонкая футболка уже и успела за нелёгкий поход пропитаться металлом. Яся сидел на смятой кровати, одеяло так и валялось на полу. Он дымил своей дрянью, всё вокруг пахло виноградом, и пырил в ноут, который подсвечивал хмурое белое лицо синим. — Доброе — прошептал, в очередной раз выпуская пар. Штырь кивнул, забывая, что беловолосый даже не глядит в его сторону, усаживаясь на стул и аккуратно раскладывая вещи из стаканчика на места, за исключением перекиси, которую он, пользуясь случаем, заливает под ворот футболки, подскакивая, когда Яся резко подает голос: — У тебя на руке что-то же было типо? Тату? — Да — выдавливает, грудь щипет. — Кто тебе так хуёво ее свёл? — наконец-то отводит глаза от экрана и всматривается в собеседника, который уж очень сильно вжимается в стул. — Блять, с тобой все в порядке? Штырь активно кивает, хрустя зубами. Яся подваливает к нему, рассматривая. — Футболку ап. — тут же выругивается, когда видит голову уже ставшего родным ему орла, резко впав в ступор от данного осознания. — Блять, что это за хуйня. Штырь дышит тяжело, хватаясь за грудь, будто бы ладонями режущую боль можно унять. — Бля, держись, сейчас. — Яся громко шарится под кроватью соседа. Прозрачный зип пакет содержимым валится на одеяло. Комки ваты, маркер-зелёнка, невскрытая пачка пластырей. — Пересядь на мягкое и говори, просто говори. Штырь размыкает искусанные губы и мерно, делая большие паузы, начинает рассказывать.

***

Широкие длинные джинсы утонули в грязи, носы таких же чумазых ботинок торчат карлоттой. Ее лицо, опухшее от слез, краснеет. Штырь пытается оттереть ее открытые участки кожи от засохшей, где-то уже запекшейся крови. — Мань, успокойся, я возьму все на себя. Она бледнеет еще пуще и перегрызает сигарету, та валится конфетти табака. — Нет. Она трясется и хватает его за руку. — Пообещай мне, — шепчет Маня — что когда я выйду ты избавишься от этих мерзких символов на теле. Девушка тычет в солнечное сплетение, другой рукой проводя по всему предплечью. Штырь кивает.

***

— Понятно, а ты этого хочешь? — мерно спрашивает Яся, обводя ваткой рубцы на чужой груди. Штырь задумывается, откидывая голову о стену. Хочет ли он этого? Он не желал об этом думать, ведь когда он позволял мыслям течь в этом направлении, то не мог жить без этого рисунка. Он сделал главное — стёр символ мужественности, в его ситуации погубленной. Птицу ему было жалко, как он не пытался с этим бороться. Он вырос, глядя в ее волевые очертания каждый день, простаивая по утрам у зеркала. Яся коснулся губами его лба, скидывая ещё одну использованную ватку в подставленную к койке корзину. Она вся горела красным, словно пожар. — Нет — тянет за Штыря, нежно пальцем проводя по контуру крыльев — ну и не надо, оставь. А на руке то, что было? — Этого было не жалко. Яся в ответ кивает, приклеивая квадратный пластырь и легко разглаживая складки. Грудь напротив вздымается спокойно, под подушечкой тепло разливается. — Зачем зеленку-то достал? — Штырь тыкается носом в подставленную беловолосым щеку, пропуская чужие пряди на затылке сквозь пальцы. — По привычке, не обращай внимания — шепотом выдыхает, прикрывая глаза. — Перекурить надо. — На улице холодно — Яся жмурится, поглаживая кончики крыльев, выступающие по бокам на рёбрах — давай здесь. Окно раскрывают нараспашку, благо кто-то до этого уже замотал малярным скотчем датчик дыма. Занавеска висит на парнях, так как сдвинуть её нормально не предоставляется возможным, ведь страшно, что она просто свалится на пол вместе с карнизом. Яся сзади обхватил чужие бедра. Широкие неровные тазовые косточки поглаживает, иногда играючи бегло ощупывая нижнюю часть живота. Штыря чуть покачивает в чужих руках, сигарета между губ ходуном ходит, глаза прикрыты. Хочется локтями упасть на подоконник и задом упереться в чужой пах, но он держится: Яся явно дал понять, что пока башка орла хотя бы корочкой не покроится, он его трахать никоем образом не будет. — Точно не будешь? — хрипит, между пальцами покурить предлагая. — Давай затяжку. — в унисон шепчет Яся и подбородок укладывает на теплое плечо, прижимаясь ближе. Штырь тяжело дышит, протягивая сигарету. Ясины губы чуть касаются сухих сгибов фаланг, набирая дым из рук соседа. Скидывает фильтр в прозрачно-розовую пепельницу. — Хочешь есть? — прикусывает за плечо беловолосый и отходит, без него становится как-то совсем холодно. Штырь кивает. — Ща бутеры сделаю — хватает под, жадно затягиваясь, и добавляет — надеюсь масло никто не спиздил. Перед дверями разворачивается и хитро лыбится: — Днем фашист сказал крестьянам: шапку с головы долой! Ночью отдал партизанам каску вместе с головой! И запел военный марш, почему-то американского мотива, вышагивая к холодильнику в блоке.

***

— Зажигалка блять хуйнулась. — шипит Яся, выкидывая кусок черного пластика на асфальт. — Купи уже нормальную. — шепелявит Алина, у неё весь фильтр розовый от блеска. Она протягивает парню простенькую жигу на газе — Только верни, а не как в прошлый раз. — Не помню. — тянет блаженно, прикуривая и лопая кнопку, рот наполняется терпким ментоловым вкусом, чуть жжет прокусанные Штырем губы. — А че ты счастливый такой, а? — улыбается Алина и толкает друга в плечо. Яся головой машет, в ответ губы только шире растягивая. — Обычно такой злой все ходишь, а тут! Давай колись! — тормошит беловолосого за черную ткань легкого осеннего пальто. — Да, не знаю, настроение хорошее. — говорит, пепел скидывая. — У тебя просто так хорошего настроения не бывает! — Алина тушит сигарету и тянет парня ближе к себе — Как у тебя с соседом кстати? Яся закусывает верхнюю губу, чуть вскидывая голову. — В яблочко! — прикрикивает девушка, в ладоши хлопая. — Наш подошёл. — перебивает её парень, утягивая в сторону подъехавшего автобуса. Когда они уселись на дальние места, телефон мигал уведомлениями. Яся, вольготно развалившись и уперев носок кроссовка в исписанную граффити спинку сидения напротив, открыл то, что пришло от Штыря, пытаясь вновь расцветшую на лице улыбку задавить. Алина глянула беловолосому за плечо и захихикала. Яся только закатил глаза. — Ой, молчи. — чуть зло прошипел и напечатал Штырю ответ на «я спать если че», что ждать его и не нужно было, но он оценил (добавил первый попавшийся глупый смайлик) и то, что приедет только завтра, может послезавтра. — Блять, а ты с собой в чём плавать взял? — тянет Алина, в сумке роясь. — А нах? — отвечает Яся с экрана телефона глаза не убирая, пытаясь обработать Штыря на какую-нибудь фотку, но тот его то активно игнорит, то шлёт, ссылаясь на то, что вставать не хочет, да и вообще спать собирается. — Ну там же бассик! Ну как же! — Мне похуй я, если что и в трусах поплаваю, да и я собираюсь быть настолько пьяным сегодня, что к бассейну лучше меня не пускайте. — коротко лыбится, все еще тщетно пытаясь выпросить у Штыря что-нибудь. — Бля, я походу забыла. — Так попроси у Ники. — фыркает, чуть телефон прикрывая, чтобы, если что Алина не заглянула. Штырь всё-таки прислал ему свою сонную моську. Тот злобно глядел на Ясю обычной светлотой глаз, которые практически белели, так как качество фотографии существенно съелось. Видна часть голой груди. Ключицы блестели сиротками шрамов. Пятно родинки ярко выделялось под тенью толстой, словно ошейник, цепи. Под глазом ребристая ямка в виде сердца. Маленькая-маленькая. Ее было почти не видно на фоне длинного розового, но она все равно постоянно привлекала внимание Яси. Щетина на голове существенно темнела с каждым днем. Как-то парень обмолвился, что хочет ее отрастить, на что беловолосый неаккуратно пошутил про «понятия» и в ответ получил осуждающе-обиженный взгляд. Ракурс на снимке не был выдающимся, где-то даже умалял внешние данные Штыря. Яся погладил телефон пальцем. На душе резко так хорошо стало, грудь защемило. Парень даже нахмурился этому неожиданному приливу нежности и заблокировал смартфон, разворачиваясь к Алине, которая очень подозрительно на него глядела. — Что? — Да, ничего. — хмыкнула девушка, бусины наушников в уши вставляя.