Солнце Сумеру

Златокудрый мальчуган затаил дыхание; худые ноги крепко прижаты к груди. Смотря на цветы, его взгляд мерцал от трепета: — Люмин, эй, Люмин! Как эти цветы зовутся? Люмин лежала на спине, качая скрещенными ножками, жевала травинку: — Это — лилии. — Люмин прикрыла сонные глаза и зевнула. — Что за вопрос? Совсем уши развесил и не слушаешь, когда объясняют. Ты ведь слышал их…– Люмин упрекнула братца за невнимательность. Итэр услышал ответ на свой вопрос, а язвительную фразу пропустил мимо ушей. Внимательно, с интересом и некой опаской, как обычно смотрят на все новое и невиданное, изучая растение. Он склонился над цветком и ткнулся в бутон всем лицом. Вдохнул — пыльца защекотала нежный нос, такой сладкий и яркий аромат он вдыхает впервые; Выдох — и в сопровождении громкий чих, вдохнул слишком много пыльцы. — Эй, Люмин, Люмин! — опять позвал мальчик. Люмин лениво протянула: — Ну что, а? — Ей пришлось открыть глаза, когда в волосах что-то зашуршало. Итэр ярко улыбнулся: — Это тебе… — Невидимым движением Итэр вплел в золотые локоны три белых цветка разных размеров. — Они очень красиво смотрятся в твоих волосах. Как настоящая молодая госпожа. — Нежно произнес мальчик в лохмотьях. Люмин густо покраснела и от смущенья сон полностью отпустил. Кончиками пальцев, коснувшись украшения, она попыталась вернуть самообладание: — Что за глупости, опять дурачишься! — слова брата были восприняты как насмешка. — Какая я тебе молодая госпожа. Итэр замотал головой не согласный с ней: — А вот и да! Паймон, разве я не прав? — мальчик позвал вторую сестренку, нежившуюся в тени кустов с ярким фруктом в обнимку. Малышка пару раз моргнула и внимательно посмотрела в сторону Люмин: — Совсем-совсем, как настоящая! Даже лучше, — Беловолосая малышка радостно подскочила и обняла сестру. Столь драгоценный фрукт оказался мгновенно отброшен в сторону. Итэр победно хмыкнул: — Ха-ха, она точно лучше и красивей. Те девчонки дальше своих отбеленных носов не видят. Не хотят! Все из себя такие важные и разукрашенные, бряцают браслетами. Итэр привстал на коленки, и стал изображать походку «юных аристократок», их приветствия и нелепые взмахи рук, которые они сегодня видели на фестивале. Мальчишка делал это так уверенно, повторил все до последнего движения и эмоции, но преувеличенное в несколько раз. Девочки не смогли долго продержаться и схватились за животы и повалились на спины, а за ними и Итэр: — Они так глупо выглядели. А их танец, помнишь? Дергались, будто их ощипывали, как куриц. Ещё строят из себя невесть что! — Точно-точно! — Поддакнула Паймон. Детишки вновь и вновь прокручивали у себя в голове, выступление «знатных особ» на празднике. Каждый год в Сумеру проводился фестиваль «воспевания наследия». В этот день Сумерийцы демонстрировали свои давние и, почти, забытые традиции культуры. Но не только Сумеру; на праздник приглашали представителей всех наций, ради ценного культурного обмена, и не только. Фестиваль организовывал главный совет города, и обязательно приглашал высокопоставленных дипломатов и богатых торговцев из-за границы. Праздник по-настоящему грандиозный: много прилавков с экзотическими деликатесами и фруктами; пестрые и незаурядные костюмы семи народов; редкие украшения и драгоценные камни, звери. Устраивались также конкурсы и представления. Особенно нравилось гостям фестиваля танцевальное шоу. Это всегда было захватывающе: костюмы танцоров украшены многочисленным звякающим, звенящим и блестящим декором; музыкальный вой и гул, пение и нежные мелодии. Разность колоритов семи наций контрастировала между собой. Танцевать мог каждый, но выступать за страну разрешалось только избранным. Никто не хотел падать в грязь лицом. Танцоры подходили к этому не как к потехе, а как к демонстрации своей культуры, своих нравов, порядков и жизни в целом. И каждый, разумеется, чтобы головы были их высоко подняты, а лицо сияло в лучах всеобщего признания, тренировался до седьмого пота. Только вот беда. В Сумеру было одно правило, или традиция, по которому представлять свой народ могли лишь дети аристократов страны. Последние пару лет Сумеру уступал в этом шоу, так как их представляли не профессиональные танцоры, а дочери этих самых богачей. За свою короткую и наполненную праздностью жизнь, эти юные «дамы» не двигались столько, сколько Итэр с сестрами за один день. Не привыкшие лишний раз шевелить пальцем, подготовились они к выступлению спустя рукава своих парчовых и шелковых туник. С виду танцовщицы опрятные и красивые, на деле обделенные природной пластичностью и артистизмом. Девочки выступили, мягко говоря, смехотворно, но сами считали, будто не годятся им в подметки танцовщицы Селестии. Одно бахвальство и только! Их представление сопровождали зевки и смешки. Им хоть бы хны — восприняли как уважение и благоговение. Как же они ошибались. Троица, наблюдая за ними, уснула, но стоило им сойти со сцены, начался бой барабанов, и их тут же разбудили. Инадзумские артисты начали свой танец-поединок. Главные актеры одетые, как самурай и злобный они. Каждое их движение точное и быстрое, превращающиеся одно в другое. Безупречное фехтование и танцы создавали гармоничную историю о противоборствующих силах.Захватывающий и страстный танец, и зрители настолько восхитились, что минут пять не могли успокоиться. На фестивале собрались все бедняки, сироты и оборванцы города, ведь в этот день все так радостны и навеселе от заграничного алкоголя. Поддатые, а некоторые в стельку пьяные, богачи и торгаши расщедривались и одаривали почти каждого либо деньгами и украшениями, либо вкуснейшими закусками и питьем. В обычный день нельзя было рассчитывать даже на объедки из помойки, за которые часто приходилось соперничать. Ребята наелись и набегались на празднике, и когда они уходили, им пришла в голову рискованная мысль: отдохнуть в саду одного богатого торговца. Они не раз пробегали мимо этого сада, спасаясь от разъяренных стражников, и мельком видели, что находится внутри. Им повезло — в день праздника, почти вся, стража отсылалась следить за порядком на фестивале. Стражники, поддаваясь всеобщему веселью, частенько напивались, и это сходило им с рук, при этом не получая нагоняя от начальства. Так что, детишки чувствовали себя фривольно в столь желанном для них месте. Сад оказался намного краше, чем они себе представляли. Самое то для дневного укрытия. Здесь проводила экскурсию та самая девчонка с танцевального шоу, а с ней какой-то юноша одетый, как молодой ученый. Проходя мимо зарослей, где прятались сироты, он стал называть имена всех цветов, что встречались по пути: стрелиция, роза, анемон, нарцисс, пион, шелковица, сесилия, астра и т.д. Среди них мелькнула и лилия. Парень с восторгом воскликнул, что этот сад настоящее чудо, ведь здесь растут цветы, которым абсолютно непригоден климат и почва Сумеру. — Мой дорогой друг, не стоит так удивляться. Это отец постарался — два года назад он познакомился с одним алхимиком, и попросил его создать этот уникальный сад специально для меня. Второго такого не существует во всем Тейвате! — похвасталась девочка. Мальчик не зная, что сказать, пожал плечами и посмотрел в сторону кустов, где за ними наблюдали. Близнецы скрутились и сжались, кусты шелохнулись. Если он подойдет, то точно их заметит! К счастью ребят парнишка смотрел на цветок, который, потом, сорвал и украсил им волосы юной дамы: — По-моему, юная госпожа красивей любого цветка, — И нежно коснулся тыльной стороной ладони её щеки. Девушка ахнула, довольно наиграно, и прикрыла алые губы рукавом своего праздничного наряда. Прижавшись к руке спутника, она стала с ним заигрывать. Пока парень отвлекся на столь интимные действие, она позволила себе чуть больше: два легких поцелуя покрыли щеки юноши. Тот раскраснелся, и яркая помада слилась с цветом его щек. Девчонка хихикнула, приблизившись к уху спутника, она стала что-то шептать. Сладкая парочка перестала что-либо замечать вокруг, полностью отдалившись от всех посторонних звуков мешавших их перешептываниям. Итэр и Люмин одновременно прикрыли глаза и уши Паймон, а сами отвернулись. Выглядит слишком приторно и сладко, даже мерзко. Кажется, еще немного и весь съеденный праздничный стол вылезет обратно. Возможно, пожалев невинность детей, парочка поспешила удалиться. Может они продолжили прогулку, может им стало стыдно за свои действия и они захотели разойтись. Главное — покой вернулся на полянку, где спали ребята. Стоило им скрыться из виду, Итэр снова стал дурачиться: пародировал молодую «кокетку», которая бессовестно заигрывала с ухажером — в исполнении Люмин. — Ах, мой дорогой друг ~ Как же прекрасен сад, подаренный МНЕ отцом. Разве вы не восхищены тем насколько Я богата и благородна! Ох, дозвольте подарить вам мою благосклонность! — Мальчик надул губы и ринулся к Люмин, попутно покачивая бедрами и извиваясь, как червячок. Люмин от такого прикрикнула и прыснула со смеху. Она начала отбиваться от столь настырных ухаживаний «спутницы»: — Что вы, что вы! Госпожа одумайтесь, я так смущен и не готов к такому… А-а, отстань балбес, ха! — Люмин была захвачена в объятия брата, и теперь по-настоящему пыталась увернуться от него. Крики и возгласы пронеслись над тенистым садом в солнечное небо, далее растворяясь в шуме фестиваля. Итэр и Люмин весело кувыркались и хулиганили, Паймон, посмеиваясь и хлопая в ладоши, смотрела на них. Близнецы, заметив насмешки младшей, втянули её в клубок. Дети веселились и хохотали. Вдоволь насмеявшись над гордыней богачей, и натанцевавшись, они свалились оземь. Вскоре они совсем позабыли о той гадости, что только что видели. Дел поинтересней было больше, чем вечное обсуждение неуклюжих аристократок. Паймон собирала маленькие цветочки и пыталась сплести из них что-то, а рядом покоился тот самый брошенный фрукт. Итэр, подложив руки под голову, нежился в мягкой травке, после впал в послеобеденную дрему. Люмин внимательно посмотрела на братца, посидела так пару минут. Девочка перевела взгляд на лилии. Сорвала несколько, теперь ряд белоснежных цветов поредел на десяток. Хозяин сада может это заметить, но это случиться лишь тогда, когда он перестанет пить — через неделю, в день окончания фестиваля, только вряд ли он узнает, кто надругался над его садом. Проверив, уснул ли он, уселась у головы брата с цветами, и взяла в руки золотую косу: Шепотом позвала младшую: — Паймон, помоги мне! — та услышала не сразу, пришлось повторить дважды. Сестры, с присущей им ловкостью рук, аккуратно стали возиться с косичкой Итэра. Мальчик — полностью беззащитный и расслабленный — даже не чувствовал, как они усердно возятся с его волосами. Спокойно спит тот, чей желудок насытился. Девочки тихонько посмеивались над его беспечностью. Закончив свой тяжкий труд, как раз проснулся этот лежебока. Девочки хотели лишь подшутить, но они так восхитились своей собственной работе. Цветы умело вплетенные в косу, украшали и без того красивенькое личико мальчика. Прическа держалась до самого конца фестиваля. Помнится, он даже хвалился перед другими ребятами, показывая свою прическу, а сестричкам было и приятно и забавно. Он так четко запомнил тот фестиваль, эти воспоминания его сердце берегло, как драгоценность. Тепло и радость навевало оно на разум. Но почему оно сейчас поблекло? И никак не почувствовать теперь того счастья, что оно хранило. Остальные события пролетели в голове галопом, растворяясь и смешиваясь между собой. Все сплелось в один большой ком. Чаще стали видеться какие-то совсем чужие лица. Нигде не сыскать Люмин и Паймон, будто их стерли. Из последних воспоминаний мальчик видел себя окруженным этими незнакомцами, и чьи-то крики. Похоже на его голос, но абсолютно ему не подвластный, а чьи-то руки пытались одновременно его сдержать и успокоить, стискивали, щупали и сжимали до посинения. Итэр, наконец, пришел в себя. Теперь он понял, что находился в совсем неизвестном месте. Богато украшенная спальня, с огромной кроватью и лазурными росписями на стенах. Прежде чем паниковать, он принялся анализировать. С трудом воскресли воспоминания: ночь, река, плот, вторженцы и кровь, много крови. Холод, а потом тепло. Кто-то привел его сюда, и ему оказали помощь. Мальчику неведомо сколько он тут провел времени: сон был непостоянен, а иногда и вовсе не удавалось уснуть. День и ночь смешались, из-за чего организм потерял счет времени. Тело до сих пор болело, и всё, начиная от поясницы до пяток, с трудом чувствовалось и двигалось. Не зная как поступить и куда деться, он просто лежал в кровати. Все равно у него не выйдет сбежать вот так! Периодически приходил мужчина, назвавшийся врачом, который следил за ним, давал всякие лекарства и обрабатывал раны. Итэр не сразу хотел принимать эту помощь. В первый раз он наотрез отказался от пищи и лекарств. Опрометчивое решение, потом думал про себя мальчик. С тех пор он послушно принимал их, так как не хотел повторения той ночи. Так проходили его дни: весьма туманно и расплывчато, однообразно и скучно, не запоминаясь. «Вот, и сегодня также» Подумал он, дожевывая последний кусочек горячего хлеба, принесенный кем-то из слуг его добродетели. Съеденный хлеб приятно тяготил желудок. Дальше нужно принять лекарства, обычно врач приходил после завтрака. Итэр поудобнее расположился на шелковой постели, подмял подушку, и стал смирно ждать. Одежда на нем была совершенно другая. Мальчик сам не знал в какой момент его переодели в белую тунику длиной до колен. Он совершенно не ведал в каком виде его повели сюда. Что же сделали с его лохмотьями, он никак не решался спросить. Скорее всего выбросили, хоть мальчик и старался следить за их опрятностью, и считал, что они выглядят достаточно прилично для бездомного. Волосы ниспадали на плечи блестящим водопадом переливов золота. Серьгу оставили в ухе, хоть на том спасибо. Время шло и шло, врача не было. Мальчик посмотрел сначала на дверь, потом в открытое окно: рассвет отступил, и солнце поднялось на треть. Просидев в тишине, мальчик вдруг скинул покрывало, повернулся в сторону окна. Хочется выглянуть. Босые пятки почувствовали холод мрамора. По телу пробежали мурашки. Блондин слегка нахмурился, волнуется. В прошлый раз, когда он попытался встать, ноги попросту подкосились, а тело обессилело. Тогда было очень страшно, а он беззащитный валялся на полу. На языке до сих пор чувствовался привкус испытанного в тот день страха. Воздух судорожно вышел из легких, с ним же вышли и плохие воспоминания. Держась за изголовье кровати, он медленно встал. Холод уже не чувствовался, онемение отсутствовало, только легкие содрогание колен выдавали в них слабость. Он посмотрел на свою цель: до окна шагов десять, а по пути к нему можно опираться лишь на стену. Мальчик сосредоточился на ногах. Двумя руками опираясь на стену. Первые шаги неуверенные, в ногах колет. Следующие, два более твердых шага, остановился, глубоко вздохнул. Будто заново учишься ходить. Еще шаг, еще один. Споткнулся, он слегка утомился. Итэр посмотрел вниз, потом на окно — осталось чуть-чуть. Отпрянув от стены, он решил бросить вызов собственной слабости. Покачиваясь, все же получилось достичь столь желанного окошка во внешний мир. Восторг накатил теплой волной. Ноги до сих пор колет изнутри, но достигнутая цель откинула назад это неудобство. Блондин казал кончик носа из окна. Там снаружи гулко дышал зеленый сад растений и ручейков. Прохлада и благовония цветов, мягкие раскидисты тени стройных пальм, и фруктовых деревьев. Голубое и чистое небо, по которому проходил дневной путь огромный огненный господин. Птицы, шуршащие в траве, в поисках съестного, летели с места на место. Взлетали до самых верхушек деревьев. Порой парировали и стрелой летели вниз, и в последние секунды, когда казалось что разобьются, они ловко хватали навстречу пролетавшего жучка и летели обратно в гнездо, к птенцам. Итэр наблюдал за этим, заворожено, не моргая. Ветер подул в лицо, играясь с распущенными локонами, дергал воротник туники, и нежно поцеловал щеки, будто радуясь встрече после долгой разлуки. И тут в голову пришла мысль. Не важно, шепнул ли это ветерок или сам мальчик додумался: «Хочу туда…» На волю, где не было этих надоевших стен роскошной спальни, по кому душа изнывает, как зверь в клетке. Одна мысль, и в груди вспыхнул огонь, как разжигает пламя искра в сухой траве. Оно теснит и сковывает грудь, сбивает дыхание, и уж перестать думать о нем невозможно. Итэр нервно облизнул губы, это шанс. — Какое счастье! — раздался за спиной бодрый возглас. — В последний раз, когда я видел тебя, ты ползал, не в силах удержаться на ногах. Прошло десять дней, и ты уже ходить можешь. Ну-ну, чего ты так всматриваешься, как зверь. — Рыжие волосы, легкий, и одновременно опасный взгляд и эта полуулыбка. Едва услышав его, Итэр чуть ли не потерял вернувшуюся силу в ногах. Тот самый парень, что привел его сюда. Сквозь замкнутые двери воспоминаний той ночи, просочился его образ. Образ спасителя, с руками по локоть в крови. Именно эти сильные руки так крепко держали его тогда. Шок и трепет застали его врасплох от этой встречи. Они не виделись с тех самых пор. Итэр молчал, его будто бы приковали к полу. — Эй, ты что, не поприветствуешь меня. — Немного расстроился парень. — Печально. Я принес лекарства. — Он повертел в руках склянками с мазью и пилюлями, пустую наполовину. Юноша зашел в комнату, спрятав руки за спиной.— Да, хороша твоя спальня, надеюсь, тебе было удобно здесь отдыхать… Ох, я пришел довольно поздно. Скорее, прими пилюли, пока плохо не стало. Итэр никак не мог расслабиться в его присутствии, но после упоминания о приеме лекарств, в животе кольнуло. Мальчик схватился рукой за то место. Это послужило напоминанием от тела, что ещё чуть-чуть и может начаться приступ. Вся робость и опаска исчезли, из-за единственного укола внутри, и он, решительно, преодолел, тот короткий промежуток между ними, совершенно забыв, что только что еле держался стоя. Чуть ли не с жадностью вытряхнул пилюлю и разом проглотил. Закашлялся, застряла где-то в горле. Тут уже гость оказался быстрее, и протянул мальчику стакан с водой, налитой из графина, стоявшего на столике. Итэр принял протянутый стакан, и частыми глотками осушил. Пилюля, наконец, попала внутрь. Облегчение пришло быстро, а за ним расслабление. Так как, этот юноша был выше, Итэру пришлось поднять голову, чтобы взглянуть ему в лицо. От этого действия молодой человек хихикнул: — Теперь не боишься? Итэр поджал губы, и, не отводя взгляда, мотнул головой из стороны в сторону. — Молодец. Теперь поспеши, тебе нужно встретиться с учителем. — Стакан из рук быстро сменился на баночку с мазью. Немного замешкав, парень решил все же убедиться. — Сам сможешь справиться? Итэр слегка покраснел и закивал. Этими мазями обрабатывали поврежденную кожу. Некоторые раны были в весьма интимных местах, так рассказывал врач, который приходил сюда. Мальчишка особенно не любил эту процедуру. Стыдно даже вспоминать, но Итэр не мог нормально сидеть, не издавая стонов. Тогда он был совсем слаб, поэтому доктор помогал ему с этим, нанося лекарства в самые сокровенные места. Гость знал про всё. Довелось увидеть в тот злосчастный день. Понимающе кивнув, он тактично вышел за дверь дожидаться. Итэр закончил скоро, ему самому было противно разглядывать все внизу.

***

Этот парень был выше Итэра вдвое, соответственно и ноги у него длинные. Юноша шел спокойным шагом, а Итэру приходилось то и дело ускоряться, чтобы не отстать. С горем пополам они добрались до арочного входа на террасу. Двое стражников кивнули юноше, и пропустили вперед. Густой туман из занавесей скрывал вид внутрь. Итэр сглотнул накопившуюся слюну. Тут он, уже пятка в пятку, шел за своим проводником, неосознанно стараясь скрыться за его спиной. Где-то впереди слышались голоса. Блондин выглянул из-за спины парня: два кресла, двое мужчин, одного из которых Итэр знал в лицо, а второго не разглядеть. — Здравствуйте учитель, доктор. — Рыжий отвесил поклон, и отошел в сторону, открывая на всеобщее обозрение мальчишку. Теперь второго мужчину стало возможным разглядеть, но после сразу, оробел, и потупил взгляд. Колени затряслись, язык прилип к небу. Что-то с ним не так. — Здравствуй. — Низкий голос, проникновенный, будоражащий рассудок. Чувствуется лишь в одном его голосе могущество. — Как твое здоровье? Тут Итэр явно почувствовал эту ауру. Мальчик замер, перед ним не человек, это точно. Блондин не мог сказать, почему именно, он просто знал это. Обычный человек, сколь ни был он свиреп, не мог сравниться с ним — с господином, от которого несло силой. Зажат большой каменной дланью — вот как чувствовал себя он под этим взглядом. Мужчина хотел повторить вопрос, но его перебил доктор: — Господин Чжун Ли, у мальчика повреждено горло, и разговоры причиняют ему сильный дискомфорт. Будет лучше, если он будет меньше разговаривать, до полного выздоровления Чжун Ли понимающе кивнул: — Вот в чем дело… — он затих ненадолго, и вновь спросил. — Почему ты скрываешь взгляд, посмотри сюда. Не приказ, но ослушаться Итэр не решился, если даже и захотел бы. Робко, скованно, от страха, представил он взгляд черноволосому мужчине. Чжун Ли испытующе вглядывался в лицо ребенка, пытаясь найти что-то. Тот, стараясь больше не показывать страх, смотрел ему в ответ. Взгляд мальчишки живой, прямой, но блеска он найти не смог. Чжун Ли тяжко вздохнул: — Прошу, не бойся мне отвечать. — Чжун Ли постарался удалить все напряжение из голоса, чтобы мальчик перестал трястись. Удивительно, но это и вправду сработало. Итэр кивнул в знак согласия. — Твое самочувствие улучшилось? Итэр кивнул. Чжун Ли: — Кровать, на которой ты спал, по душе тебе? Итэр: «Да» Чжун Ли: — А еда пришлась по вкусу? Итэр: «Да» Чжун Ли: — Есть ли у тебя имя? Итэр: «Да» Чжун Ли: — Сможешь его сказать? Итэр отрицательно покачал головой. Чжун Ли: — Есть ли у тебя родные? Итэр замешкался, не зная как ответить. Не получив ответа, он переспросил. Молчание. Пришлось этот вопрос отложить. Мальчик успокоился после череды заданных вопросов, пускай и последними, немного, его смутили. Настало время для заключительного вопроса: — Ты знаешь, почему оказался тут? — Итэр затих… на этот вопрос ответил сам Чжун Ли. — Каждый вор должен нести наказание за кражу. За весь «допрос» Итэр, только сейчас, осмелился посмотреть в упор на этого мужчину. Вся та расслабленность растворилась с одной этой фразой. Итэр дрогнул, и опустился на колени. Чжун Ли спокойно наблюдал за мальчиком. Его реакцией, действиями. Его цель не было запугивание, но у него прекрасно получалось и без всяких усилий: — На базаре, я повстречал маленькую девочку с белыми волосами, и решил угостить её. Пока я был занят с ней, в спину врезался беглец, чье лицо я не видел, но точно запомнил тот золотистый кончик косы. — Он сделал паузу. — Мальчишка бежал от стражников, и быстро скрылся. Тогда я почувствовал, как кто-то потянул кошелек, сорвал его с пояса и скрылся с девочкой на руках. У неё точно такой же цвет волос, как у тебя — твоя сестра, верно? Так, как же мне тебя наказать? Сердце пропустило удар. Ноги окоченели, спина вся взмокла, хотя сегодня не было жары.