Жаркий шепот опаляет ухо, заставляя Итэра поддаться вперед. Не помня себя, он полностью окунулся в этот дурман с головой. Слова хозяйки борделя так и остались непонятыми. Женщина отстранилась от него с довольной улыбкой:
— Я только прошептала пару непристойностей, а ты уже готов взорваться. Ха-ха! Какой же ты милый, когда так краснеешь, — тонкие пальцы потрепали румяную щечку Итэра. — Вставай, малыш. Наше время кончилось…
Проститутка подняла его с пола и, придерживая за талию, потащила вниз по лестнице, заботливо скрыв золотую косу и лицо капюшоном. Итэр оказался тяжелее, чем она ожидала, и едва ли волочил ноги.
Он чувствовал, с каждым шагом все тяжелее. Желудок скручивает от остроты ощущений. Ещё чуть-чуть, и он грохнется в обморок. В таком состоянии, почти на руках, хозяйка тащила его. Первый пролет лестницы с горем пополам был пройден. Хозяйка борделя пару раз ругнулась себе под нос, сетуя на доходягу «клиента». Её руки предназначены для искусной игры на музыкальных инструментах и ловких ласк похотливой плоти, но уж точно не для того, чтобы таскать таких неумех.
Поэтому, после короткой передышки, Итэр выскользнул из её ослабших рук и полетел вниз по ступеням деревянной лестницы. Упав с такой высоты и приземлившись на пол, он точно серьезно пораниться.
К счастью, по лестнице поднимался один из гостей, он ловко поймал полетевшего кубарем вниз Итэра. Ужас на лице хозяйки быстро сменился облегчением:
— Ох, благодарю. Мы немного переборщили. От моих ласк ноги едва ли держат его, — шутливо пропела бесстыдница. С жемчужной улыбкой она посмотрела на гостя. Отнюдь, маленькая морщинка между её бровей все никак не желала исчезнуть.
Мужчина, держащий Итэра на руках, усмехнулся и предложил:
—Госпожа владелица, вам тяжело пришлось. Позвольте помочь вам его отнести, — клиент крепко стоял на ногах с Итэром. Итэр для гостя сравним, с маленьким котенком — такой же легкий.
Хозяйка немного подумала и с неизменной улыбкой проворковала:
— Раз вы, дорогой гость, сами предложили…
Благодаря гостю, чье лицо в туманной мгле борделя не разглядеть, оставшийся путь они преодолели быстро. Гость помог донести мальчика до самой двери, после чего откланялся и ушел обратно в залу с танцовщицами. Хозяйка тихонько поглядывала на мужчину, пытаясь понять, кто же он. На пороге вместе с охранником ждал Ави. Он кинулся к другу, который был ни жив, ни мертв.
— Что с тобой! — Ави крепко прижал Итэра к себе, и процедил сквозь крепко сжатые зубы. — Что ты с ним сделала, грязная потаскуха!
Стоявший вблизи охранник разозлился от оскорбления в сторону хозяйки. Он шагнул в его сторону, однако, хозяйку оскорбление никак не впечатлило. За годы работы проституткой для неё слово «потаскуха» сравнимо с комплиментом:
— Эй, остынь. Ополосни его в холодной воде, и он придет в себя, — взмахом изящной руки она остановила охранника.
Мужлан нахмурил кустистые брови, но подчинился. Он внимательно смотрел на блудницу. Прищуренные глазки хозяйки походили на лисьи: хитрые и испытующие.
— Слушай-ка, оборвыш, вали со своим дружком отсюда. Нет у меня такой девки! А если ещё раз таким образом сюда заявитесь, прикажу сломать вам руки и пущу по кругу! Среди гостей, много желающих свежее мясцо! Проваливайте!
Обругав детей, хозяйка надменно вздернула носик и вернулась обратно к своим обязанностям. Привратник с явным удовольствием схватил этих двоих за шиворот и выставил за дверь. От такой подлости, Ави не мог вымолвить и слова. Ещё вчера ему казалось, что она вполне нормальная, а сейчас сотворила с Итэром такое зло.
— Ави, здесь нельзя оставаться, — с трудом прохрипел Итэр.
Ави огляделся. Поднятый шум привлек людей, ошивавшихся рядом с танцевальным домом. Десяток затуманенных глаз, пристально смотрели на мальчишек. Не к добру. Ави спохватился и скорей надежней покрыл голову друга капюшоном. Подхватив его под плечо, они быстрее зашагали прочь от борделя. К счастью, в светлое время дня приходили сюда исключительно за дурманом, в котором остро нуждаются. А потому не стали следовать за уходящей парочкой.
Но рассчитывать, что хвоста за ними нет нельзя. Ави всё равно пошел немного другим путем, где им не встретилось ни одного человека. Они пришли к дому Ави, где их встретили пятеро мальчишек кинувшиеся им навстречу.
— Быстро принесите воды!
Один из ребят тут же кинулся в дом, и зачерпнул целый слегка треснутый кувшин воды. Ави принял его и побрызгал в лицо Итэра. Холодные капли немного остудили пылающие щеки. Итэр приоткрыл глаза. Он выхватил из руки Ави кувшин и, кое-как удерживая, прильнул к узкому горлышку. Всё внутренности Итэра пылали, будто внутри него вспыхнуло маленькое солнце. Сделав три больших глотка, он поперхнулся. Кувшин почти выскользнул из дрожащих рук. Ави помог другу откашляться:
— Ты как?
— Ещё…
Пришлось испить ещё один кувшин, чтобы Итэр вернул способность мыслить. Пелена в глазах медленно отступила и взгляд немного прояснился. Ави не смог сдержаться:
— Ублюдок! Я же кричал тебе «постой»! Зачем ты рванул сломя голову. И что с тобой теперь? Почему же ты меня никогда не слушаешь! — от неожиданного крика Ави, мальчишки, окружившие их, подпрыгнули. Итэр же продолжил осушать кувшин со звериной жадностью, даже не думал смотреть на Ави.
Итэра подташнивало, все вокруг кружилось, он попросил ещё воды. Сколько бы он ни выпил — этого мало, тело продолжало гореть. В отчаянной попытке хоть слегка унять жар, он вылил весь кувшин на горячую голову, чем порядком всех удивил.
Ему стало намного лучше. Дурман, который он вдохнул слишком много, со слов хозяйки отпускал человека лишь в случае купания. Неожиданно, её совет помог. Трезвость вернулась наполовину, но ярко алые щеки показывали, что он ещё не до конца пришел в себя. Итэр посмотрел наверх, выше грязных серых домов, но определить время не получилось. Он спросил одного из мальчишек:
— Близиться полдень…
Время шло так быстро. Когда он только приехал на базар, подходил к концу
час змеи. Путь обратно не близок, если он задержится подольше, проблем станет куда больше.
— Ави, можешь меня проводить?
Поблагодарив ребят и попрощавшись, Ави повел Итэра к базару. По пути Ави донимал друга вопросами, что же с ним там произошло на втором этаже?
— Когда входная дверь закрылась, эта женщина повела меня в зал с танцовщицами, а после наверх, позволив осмотреть комнаты…
Итэр вдруг замолчал. Ави посмотрел на плетущегося друга:
— Люмин там нет.
Итэр едва заметно дрогнул. Его взгляд сквозил нескрываемым разочарованием. Неоправданная надежда одновременно и тяготила, и облегчала. Пускай её там не было, но это намного лучше, ежели она оказалась бы среди танцовщиц. В голове невольно всплыла вереница образов сцепленных похотливых людей.
Да, хорошо, что её там не оказалось. Но слова и поведение хозяйки не давали ему покоя. Итэр задумался. Он совершил весьма глупый поступок, поддавшись чувствам. Но что он мог сделать со своей тоской, что высотой стала с гору? Посмотрев на друга, он заметил, что Ави мрачен. Итэр подверг не только себя, но и его риску. От стыда уши раскраснелись:
— Ави, прости меня… — Виновато пропищал Итэр.
Ави молчал, чтобы ещё больше не отругать «побитого», однако самообладание юного вора всегда давало слабину, когда это касалось его близких:
— Смешно просить прощения, вытворив такое. Хотя я сам виноват. Конечно, я догадывался, что ты сильно волнуешься о сестрах, но такой реакции не ожидал, — Ави вздохнул. — И как тогда нам дальше их искать, если ты продолжишь вести себя необдуманно?
Итэр опустил голову: весь вымазанный в уличной грязи и мокрой прилипшей к телу одежде, с растрепанными волосами — он вновь напоминал себя прежнего, только улыбки не хватало. Он незаметно дрожал, и тихонько шмыгал носом, как брошенный под дождь щенок. Хоть он и потупил взор, но Ави точно знал, что сейчас в глазах Итэр затаился страх. Страх, что Ави откажется помогать. От печального зрелища сердце укололо иглой жалости. Ави не смог долго на него ворчать:
— Не заставляй меня так волноваться впредь. Я же сказал, что помогу, — Ави положил покалеченную руку на голову Итэра, и потрепал его взлохмаченные волосы.
Итэр не сдержал несколько капель слез. Ещё больше унижаться перед другом он не хотел, пришлось отринуть эту хандру. Потребовалось секунд десять, чтобы вернуть самообладание. Если он вправду хочет вернуть Люмин, придется научиться контролировать свои чувства, что получалось весьма плохо.
Итэр взял себя в руки и рассказал, про всё, что случилось внутри борделя, и про слова хозяйки.
— Ави, сможешь ещё пару дней покараулить у дома танцев?
— Мне тоже показалось странным, как она себя ведет. При первой встрече хозяйка была радушна, а сейчас облаяла нас, как собака.
Мальчики достигли выхода из трущоб и вдруг Итэр застыл. Он совершил ещё большую глупость, чем думал. Он совсем забыл про Ями. Как он мог объяснить, что с его внешним видом? Одежда не успела высохнуть, а его лицо бледное. Если он не придумает достойное оправдание, то Ями окончательно в нем разуверится и может всё выяснить. И тогда его накажут. Выложив ситуацию, в которую он попал по собственной же вине, он почувствовал, как голова ещё сильнее разболелась.
Ави тяжко вздохнул. Мальчишки стали придумывать план.
Как и предполагалось Ями, вместе с мужиком-возницей, ожидала его возвращения у телеги. Горничная заметно нервничала и была раздражена. Она, то прикусывала палец, то притопывала ногами, хмурым взглядом смотрела в толпу. Она закончила дела ещё полчаса назад, а её подопечного всё нигде нет. Если он задержится, она отправиться на его поиски. Она резко перестала топать маленькой ножкой. Наконец, в толпе показалась знакомая фигура.
Итэр закутался в прежний плащ, который он припрятал в сумке, скрывая лицо и мокрую одежду. Он шел не спеша, прихрамывая. Сил почти не осталось. Увидев сердитое лицо Ями, он взмахнул рукой. До повозки оставалось десяток шагов. Ями готовилась его отругать, но неожиданно, возникший из ниоткуда воришка напал на него. Преступник столкнул Наукара в грязную лужу и вцепился в сумку. Это произошло так быстро, что никто не смог понять происходящего.
Ями с возницей ринулись на помощь. Увидев, что спешит подмога, вор быстро побежал прочь сквозь толпу. Ями подлетела к Наукару, а Извозчик попытался преследовать худосочного наглеца. Но вскоре вернулся, упустил его из виду.
— Эй, ты в порядке?
Ями помогла Наукару встать на ноги. Вся его одежда испачкалась, и пропиталась грязной водой. Он кивнул:
— Кажется, я слегка ударился головой…все не так плохо.
Его слова расходились с истиной. С лица мальчишки сошли все краски: бледное лицо, блеклый взгляд, губы и пальцы мелко дрожали. Ями помогла ему забраться на повозку. Она пристально посмотрела на него. Сердце её пропустило удар:
— Дядя, быстрее поехали!
***
Как только они вернулись обратно, Итэр скорее отправился в купальню для слуг. Ями вызвалась помочь добраться до места, но он отказался. Он не хотел лишний раз оставаться с ней наедине, вдруг чего заподозрит.
— Что ты несешь! Что мне потом делать, если тебя увидит управляющий или тетушка? Хочешь, чтобы мне опять выговор сделали! — Ями решительно шагнула к нему, пытаясь схватить за руку, но Итэр остановил её.
— Сестрица…пожалуйста, не настаивай. Сейчас все заняты работой. Мне слишком неловко тебя беспокоить… Обещаю, что не попадусь… — Итэр натянуто улыбнулся.
Ями хотела ещё что-то сказать, но её позвала другая горничная. Она ушла, к счастью для Итэра. В полупьяном состоянии он поспешил по запутанным коридорам, прежде чем она вернется. Купальня находилась рядом со служебным двором. Путь не близкий и витиеватый. Если Итэр до сих пор иногда терялся в поместье при трезвом рассудке, то сейчас он не различал бесконечных коридоров с одинаковыми арочными входами и выходами.
Раз пять он свернул в неверном направлении, но он не понимал этого. Ноги держали его нестойко. Не упасть, плюнув на всё, получается с трудом. Жар в теле опять распалился, что-то странное происходит с ним. Он почти обмяк и не желал больше идти дальше. Итэр остановился. Он прижался лбом к холодной каменной стене. Минута передышки, и он снова нетвердо зашагал вперед, пока весь мир калейдоскопом кружился вокруг…
***
…Чжун Ли в сопровождении Тартальи шел к излюбленной террасе. Они только что вернулись из академии, после встречи с учеными. Вопросы на повестке дня так и остались нерешенными, и сейчас посол чувствовал сильное раздражение, которое Тарталья мог ощутить кожей. В такие моменты, воин воздерживается от шуток и острот. Лишь идиот станет ходить по углям, чтобы обжечь ноги. Да и сам воин Снежной был полностью солидарен с учителем.
Чжун Ли, имея на руках указ леди Нин Гуан, выдвинул справедливое требование предоставления помощи в расследовании дела, то есть: дело о похищении людей из Ли Юэ. Проведя расследование, выяснили, что преступники бежали в Сумеру, а по недавним данным удалось выяснить, что они имели некую связь с академией. Леди Нин Гуан, прикрываясь укреплением торгового союза, попросила Чжун Ли отправиться в Сумеру, так как он был единственным, кто смог разгадать местонахождение преступников, и знал, что это касалось законов небесного порядка.
Чжун Ли хотел получить доступ к архивам, о последних экспедициях за пределами Сумеру. Данные не столь уж важные, так как, во время таких экспедиций ученые заполняли обязательную заявку на разрешение перехода через границу и анкету о целях своей поездки в Ли Юэ, и к ним приставляли сопровождающего. В конце экспедиции ученые писали отчет о всех своих действиях и передвижениях на территории чужой страны, которую подтверждал сопровождающий. Нужны были именно данные из академии Сумеру, так как, посланные из архива Ли Юэ отчеты об экспедициях за последний год содержали, один немного странный документ, в котором имя автора намеренно было стерто.
Старые ослы посмели заявить, что данная «просьба» превышает полномочия совета ученых. По их словам, они не в праве направо и налево давать доступ к архивам, без соглашения архонта мудрости, а архонт мудрости отсутствовала из-за неотложных дел. Они нагло заявили, что время приема окончено и попросили сопроводить посла и воина к выходу. Их отказ не имел для Чжун Ли никакого веса. Посол и воин поняли, что придется действовать тайно, и они решили вернуться в резиденцию.
Поездка затянулась из-за отчаянных попыток действовать в соответствии с регламентом, из-за опасений, что союз между странами может пошатнуться. Но то, как дипломаты и академия отпирались помогать в решении данной проблемы, их вечные переносы встреч и уклончивые ответы выматывали. Чжун Ли чувствовал, что его человеческое тело начало уставать. Раньше не испытывавший такого, посол стал раздражительным и немного рассеянным. Чайльд видел состояние учителя, и просил выделить день и отоспаться, но Чжун Ли никак не реагировал на слова ученика, и Чайльд оставил попытки вразумить его.
Они почти добрались до террасы, и как только Чжун Ли сядет в любимое кресло, он, наконец, сможет расслабиться. Едва завернув за угол, в посла неожиданно врезались. Чжун Ли не вздрогнул от такого, но маленький слуга будто столкнулся со стеной. Не удержав равновесия, он запрокинулся назад. В безнадежной попытке он схватился за мантию посла, но, увы, пальцы разомкнулись. Он почти упал на твердый пол, но Чжун Ли быстро схватил его протянутую руку. Посол потянул его вперед, чтобы поставить на ноги, однако тот не удержался и уткнулся в грудь Чжун Ли. Все трое застыли…
Из-за сильной жары, сегодня посол одет только в два слоя одежды: мантию, и тонкие нижние одеяния. Получилось так, что в попытке ухватиться хоть за что-то, неуклюжий неумеха потянул за ворот посла, оголив небольшой кусочек груди, куда в итоге уткнулся, как младенец к матери.
Мало того, что он врезался в Чжун Ли и расположился в весьма двусмысленной позе, так ещё вся его одежда была в грязи и пыли, которые запачкали облачение посла. Мальчишка бесстыдно опирался на господина, не оказывая единой попытки отстраниться. В маленьком слуге признали, осужденного безымянного воришку. В обычный день, посол просто бы отругал за такую небрежность, но сегодня явно был не тот день. Чайльд не знал смеяться ему или плакать.
Изящные брови посла сошлись, образую видную морщину на лбу, темная тень легла на его лицо, а в глазах заискрило холодное пламя. Голос сделался низким, как рычание:
— Как смеешь ты…
Однако бесстрашный неваляшка посмел его перебить:
— Прохладно…хорошо…
Рот Тартальи искривился в попытке то ли улыбнуться, то ли усмехнуться. Чжун Ли нахмурился сильнее:
— Что?..
Посол отодвинул мальчишку, схватив за плечи, и внимательно посмотрел на него: щеки мальчика горели красным жаром, глаза без блеска задернуты дымкой с ненормально увеличенными зрачками, дыхание прерывистое, и лоб, взмокший от обилия пота, как будто он пробежал большой путь. Тарталья сразу предположил:
— Учитель, у него жар.
Чжун Ли коснулся ладонью его горячего лба, который почти обжег холодную руку. Сегодня был один из тех редких дней, когда он не надел перчатки. Тарталья прав. Но что приключилось с ним, раз он слоняется здесь в таком состоянии? Да и как умудрился заболеть в такую жару? Чжун Ли отнял руку ото лба, и слуга лишился столь приятной прохлады. Не готовый мириться с этим, выскочка немедленно схватил двумя руками ладонь посла и крепко, насколько мог, прижался щекой к прохладной коже. Он терся об неё грязной щечкой, как маленький котенок, что заставило Тарталью поперхнуться от изумления, а посла второй раз испытать шок. Такое поведение столь замкнутого и немногословного ребенка, ввергло Чжун Ли в онемение. Возможно, у мальчика от жара начался бред?..
Чайльд в неведении, что ему делать, а от долгого молчания посла стало совсем некомфортно. Чжун Ли неотрывно смотрел на ребенка, который даже не думал прекращать свои «неоднозначные» действия. Бывший воришка, прикрыл глаза от приятного холодка. Попеременно поворачивая руку то тыльной, то внутренней стороной он старался унять жар. Чжун Ли прищурился.
Тарталья смотрел на них, не понимая, чего учитель ждет, не отталкивая мальчишку. Воин вдруг насторожился:
«Что за странный запах?»
Знакомый терпкий и сладкий аромат, от которого нос дико чесался. Сделав глубокий вдох, его щеки немного заалели. Тарталья перевел взгляд на учителя:
— Учитель, чувствуете странный запах?
Чжун Ли перестал пялиться на мальчишку:
—Аромат стимулятора.
Заключение Чжун Ли были верны. Тарталья быстро вспомнил тошнотворный аромат, с которым он познакомился здесь в Сумеру:
— От напитка точно не остается следов, — Тарталья ещё раз вдохнул, и задумался на пару минут. — Да и запах стал напоминать цветочный. Кажется, стимулятор немного изменили, сразу и не заметишь. Однако, как он умудрился пропахнуть им насквозь…
Внутри Чжун Ли разгоралось пламя гнева, с каждым взглядом на этого одурманенного мальчика, отчего становилось страшно. Тарталья примерно догадался, какие учитель сделал выводы. Он вспомнил, в каком состоянии он привел сюда этого ребенка: покрытый синяками, кровавыми подтеками и нечистотами… А когда мальчишка проснулся, с какой яростью он отбивался, вопил от боли и страха, как крепко мальчик вцепился в руку Аякса, почти вонзив грязные ногти ему в плоть. Во время той облавы, воин не должен был убивать никого, так как там могли быть потенциальные подозреваемые. Обычно он не пачкал клинки кровью недостойных соперников, но в тот раз он узрел одно из обличий ничтожного высокомерия в тех зверях, которые так презирал. В этом они с Чжун Ли были схожи, а потому учитель не отчитал его за избавление от мусора.
Но сейчас учитель выглядел иначе. Он открыто показывал, как одна эмоция становилась все сильнее. Его внутренний огонь в долю мгновения сменился холодом, будто бы ничего не произошло, и его настроение снова пришло в «норму». Безобразная морщина меж бровей разгладилась, делая лоб вновь гладким.
Чжун Ли стих. Взгляд его застыл и, почти телесно ощутимо, стал тяжелей. Не мигающий и сосредоточенный, почти безжизненно холодный змеиный взгляд. Радужки приобрели красно-янтарный цвет, а в зрачках замерцал золотой блеск. Будто стоишь рядом с огромным змеем, изголодавшимся и готовым сделать смертельный бросок.
По спине Чайльда прошлась дрожь, и неожиданно ком встал в горле такой, что было больно глотать. Он никогда не чувствовал такого прежде. Даже, когда-то давно в прошлом, будучи дерзким юнцом, он нахально вызвал Чжун Ли на поединок, перед самой Царицей и номером один из Фатуи, проявляя открытое пренебрежение. Чжун Ли, не открывая своих глаз, отпил глоток чая, и был вынужден принять вызов, так как юнец набросился на него. Он отражал все его атаки с такой легкостью, что это взбесило Чайльда.
В тот момент он второй раз использовал глаз порчи, но даже в
«форме короля демонов», Чжун Ли не удостоил его и мимолетного взгляда. Испытав растерянность, от столь равнодушного отношения, он по сей день не мог отпустить той досады.
Учитель никогда не терял самообладания, а лицо его всегда спокойно и скудно выражало даже самые сильные чувства. Окажись сейчас мальчишка в трезвом рассудке, то не осмелился бы и головы поднять, не то, что ответно смотреть ему прямо в глаза. Чайльд вздрогнул, когда услышал изменившийся голос учителя:
— Отведи мальчика в комнату …
