Солнце Сумеру

Неожиданный сюрприз поджидал Итэра, когда вместо Абхи в повозку села Ями. Молодой слуга спросил её, что она тут делает? А та в свою очередь сказала, что Абха послала её вместо себя. Итэр поразмыслил над её словами. Из-за выходки кухарки он почувствовал себя обескураженно. Всю дорогу до рынка и после эти двое молча шли рядом. Никто из них не желал и не знал, о чем можно было поговорить. Гнетущую тишину между ними разбавлял оживленный шум рынка. Лавки сменялись друг за другом, пока они не дошли до аптеки. Ями наказала ему ждать на улице, а сама зашла и встала в конце очереди за лекарствами. Каким бы мерзким и вспыльчивым ни был старик-аптекарь, его лекарства лучшие из всего, что может предоставить медицина Сумеру. Каждый день здесь всегда длинная очередь из самых разнообразных людей, что могли себе позволить лечение столь дорогими лекарствами. Итэр ждал, прислонившись спиной к стенке, осматривая проходящих мимо людей. До сих пор ему не дает покоя, то что произошло в доме танцев. Слова сказанные новой хозяйкой, её поведение и сама атмосфера в борделе сильно отличались от того, что он когда-то давно видел. Время проведенное там исчислялось в неделях, да и ему тогда было лет пять, точно он не помнит. Однако, он чувствовал эти перемены чутьем. И тот короткий период проведенный под крышей борделя был наполнен наставлениями прежней хозяйки. Несмотря на свою распущенность и развратность, она была доброй. Именно она научила Итэра с сестрами воровать. Когда гости напивались до бессознательного состояния, она звала малышей, чтобы те обыскали карманы пьянчуг. Или велела им втихую красть кошельки при приветствии новых гостей. Она часто повторяла, что танцовщицы из-за своей физической слабости — легкая добыча для всякой швали. Они не могут себя защитить кулаками, но могут преуспеть за счет хитрости и дальновидности. Они никогда не говорят напрямую о чем думают, но скажут об этом через действия. Лицо её почти исчезло из его памяти, запомнились лишь отдельные черты: черные кудри и две красные родинки на щеке. Лучше всего он запомнил её нежные руки, с острыми ногтями. То как она гладила его по голове, её тепло и нежность. Итэр не знает какой была его давно потерянная матушка, и когда он пытался представить её, то в голове всплывали воспоминания о хозяйке Нанне. «Точно…её звали Нанна!» вдруг вспомнил Итэр. После того, как он с сестрами ушел из дома танцев, он забыл имя приютившей их хозяйки. Сколько бы не пытался, после этого он никак не мог вспомнить имя, а сейчас оно неожиданно всплыло. Нанна относилась ко всем танцовщицам строго, но с теплотой. Девушки всегда отзывались о ней хорошо, даже если та их могла случайно обидеть своими словами. Нанна была примером для подражания для всех тех беспризорных девушек. В стремлении быть похожими на неё, они также проявляли сострадание к её «приемышам». И, возможно, новая хозяйка была из их числа. Если нынешняя хозяйка имела какую-то связь с Нанной, то могло бы получиться убедить её помочь? Вряд ли, но это может быть ещё одной зацепкой в поисках сестер. Итэр посмотрел внутрь аптеки через витрину. Очередь сдвинулась лишь на чуть-чуть, а позади Ями выстроились ещё пять человек. Это может быть рисково, но можно попытаться поискать Ави или ребят из его банды возле прилавков с едой. Он не в первый раз приходил с Ями в аптеку, и в каждом случае она проводила там довольно много времени. Он мог бы успеть пойти и осмотреться, не уходя слишком далеко. Ещё пару раз взвесив «за» и «против», он все же решился. Последний раз удостоверившись, что Ями ждет в очереди, он развернулся и пошел. Знакомая тропка понесла его к самому сердцу рынка. Капюшон натянут до глаз, сокрыто лицо от посторонних. Итэр опасливо ищет знакомых хитрецов. Сегодня на площади очень много людей и торговцев из соседних деревень и городов. «Значит, сегодня торговая суббота.» Торговая суббота проводилась каждые две недели. В этот день в Сумеру прибывали простые торговцы и ремесленники из близлежащих городов и деревень, чтобы продать свои товары. Очень удачное время для воровства. Каждый беспризорник мог урвать побольше именно в такие дни. Торговая площадь Сумеру и так всегда полна нескончаемым шумом, а сейчас это все умножилось вдвое. Нужно хорошенько постараться, чтобы не врезаться в встречного прохожего или не попасть под колеса повозки водруженную кувшинами с вином. Итэр успешно с этим справлялся, но в главном деле пока он не преуспел. Где же все воришки? Он прошел мимо десятка новых и старых лавок с едой, осмотрелся у фонтана, из которого сорванцы любили утолить жажду, и тихонько осмотрелся возле мясной лавки. Ни намека на его друзей, нигде. «Как они могут пропустить такой удачный день или я плохо ищу?» Утро — самый пик торговой субботы, а сейчас почти полдень. Вероятнее всего, что Ави с сорванцами ушли в тень, чтобы передохнуть, а вечером опять сорвутся на поиски пищи. Какие бы тревожные мысли не тревожили Итэра, время все же шло. Прошло совсем немного с момента его ухода, но ему следует поскорее вернуться. «Будет опрометчиво, задержаться на подольше. Ями и так ко мне подозрительна…» Итэр все же решил возвратиться обратно. И вот он идет назад, попутно разглядывая новые лавочки и товары. Вдруг его взгляд остановился на кое-чем необычном. Никогда прежде он не видел такого. Итэр подошел ближе к старику, перед которым были разложены семь маленьких статуэток странных существ. Очертания их тел напоминали человеческие, но в них было больше от звериного, и все это смешано в одну массу: восемь лап, два рта, длинные и острые уши и носы, костлявые руки с поломанными пальцами. Самый заядлый зоолог мог сломать мозг, в попытке разгадать к какому виду они относятся, что уж говорить о необразованном юнце. Пара статуэток были с большими животами, некоторые маленькие с глазами щелками и одна из них, похожая на человека в большей степени, была столь «костлявой» и безобразной, что смотреть на нее становилось страшно. Итэр разглядывал каждую статуэтку внимательно и скрупулезно, ему хотелось и потрогать, но он не стал рисковать. Внутри он чувствовал некую тревогу, однако интерес был сильнее: — Дедушка, что это за создания? Старик будто только очнулся ото сна, посмотрел на Итэра своим одним здоровым глазом и улыбнулся, неизвестно почему. — Эге, юнец про Архонтов что-ль не знаешь? — старик крепко держал четки в левой руке, и, видимо, читал молитвы. — Конечно, знаю. Что за глупый вопрос… Старик довольно усмехнулся: — Ну, вот. Это они и есть! Не те, что сейчас правят в Тейвате, а те что предшествовали им, — продолжая крутить четками, ответил старик. Итэр уставился на него, не скрывая своего замешательства. Сгорбленный торговец приосанился, расправил худые плечи, и пару раз откашлялся: — Нынешние властители и близко не стоят с истинными Архонтами! Эти Боги из другого мира, прибыли в Тейват более десяти тысяч лет назад. Они основали цивилизацию, от которой нынче остался только прах… — старик облизнул губы и продолжил. — Вместе они были способны убить все живое на земле. И это очень не понравилось тогдашним богам неба. Они решили изгнать их, пока те не восстали против них. Изгнание истинных архонтов длилось несколько тысяч лет. Боги неба не знали жалости ни к ним, ни к людям существовавшим под началом истинных… Но у них никак не получалось их убить. И лишь благодаря неведомому чуду прекратилось то кровопролитие. И все из-за трех других божественных созданий. Старик прервался, потянулся вглубь своего мешка и явил Итэру ещё три статуэтки идолов. Эти идолы выглядели совершенно иначе: все тело, руки, ноги и даже лицо, кроме глаз были сокрыты мантией, а за спиной у них сложены крылья. Взгляд каждой из этих статуэток отличался друг от друга: у одной глаза наполнены скорбью, у второй сведены брови в гневе, а у третьей взгляд был пуст. — Вот они. Создания, что прекратили войну между богами небес и истинными архонтами. Их облик неизвестен, поэтому принято их изображать покрытыми мантиями. Итэр провел пальцем по голове одного из идолов: — А как они это сделали? Старик резко изменился в лице. Только что светящийся восхищением глаз опасно замерцал, как острие кинжала в лучах света: — Этого я тебе сказать не могу. Летопись тех времен увековечена в священной книге — единственной в своем роде! Хранится она далеко-далеко отсюда. Селестия и нынешние архонты постарались, чтобы никто и никогда не узнал о существовании такого рода вещей. Лживые и горделивые глупцы! Придет день, придет…когда они будут давиться собственными мольбами о пощаде… — голос старика становился всё ниже и ниже. Наполняясь какой-то кровожадностью, он тихо хихикал и вторил сам себе, как сумасшедший. Итэра напрягли слова старика, и он отпрянул от идола. Старый идолопоклонник бросил ему вдогонку: - И проклят будет тот, кто верит в милость почивающих на небе… — костлявый палец указал точно в спину Итэра, о чем тот не догадывался. Молодой слуга с жалостью подумал, что старик просто фанатик. Потому и он чувствовал эту неприятную тяжесть в своей груди. Сколько бы раз Итэр не встречал таких людей в прошлом, они до сих пор вызывают у него отторжение. Фанатики, что забывали свой дом, семью, а порой даже собственное имя, чья цель жизни заключалась в восхвалении с пеной у рта неведомых или выдуманных богов. Не дают они покоя ни себе, ни другим своими призывающими возгласами. «Истинные архонты, война между ними и небесными богами…что за глупости, зря время потратил.» До аптеки оставалось немного. Время его отсутствия не столь велико, так что Ями не должна ничего заметить. А если она что скажет, то он может легко оправдаться. Из аптеки вышла Ями. Она хмуро огляделась, очевидно кого-то искала. Итэр был не близко и она не увидела его. Он хотел её окликнуть, но вдруг Ями пошла в противоположном от Итэра направлении. Молодой слуга сразу понял, что идёт она не к повозке. В голове появилась идея последовать за ней.

***

Итэр шел на расстоянии двадцати шагов позади, чтобы быть точно уверенным в своей незаметности. С такой дистанции он видел ее очень хорошо. Ями шла неспешно, и вдруг завернула в переулок, Итэр не стал бежать за ней по пятам. Он замер не зная что делать дальше. Вместо этого, он заглянул за угол. Плотно прижавшись к стене. Здесь была одна из тропинок в трущобы, по которой Ями шла достаточно уверенно. Подол её плаща скрывался то за левым, то за правым поворотом. Она шла уверенно, не сбавляя темпа. Итэра поразила такая уверенность в передвижении. Наконец она остановилась посреди улочки. Шум с торговой площади доносился сюда эхом, а до трущоб было рукой подать. И самое поразительно, Ями была не одна в этом месте. Кто-то стоял здесь и ждал: — Почему ты так долго? — голос принадлежал мужчине. Он с ног до головы укутан в черные одежды, даже лицо сокрыто. — Дай мне это! Ями рефлекторно шагнула назад: — Ничего тебе не отдам, пока не покажешь… Мужчина не стал дожидаться пока она закончит, и перебил её, достав из-за пазухи невзрачный мешочек. Он демонстративно раскрыл его и повертел в руках пару склянок с розоватой жидкостью: — Здесь запас на целый год. А теперь отдай мне мое! Ями не церемонясь вырвала у него из рук мешок, и передала свой, который прятала во внутреннем кармане плаща. Мужчина с жадностью вцепился в него, и поспешил удостовериться все ли на месте. Лишь когда в его руках появилась снопа пахучих пилюль и мешочек с толченой травой он угомонился. Итэр начал строить догадки, для чего Ями вообще могла прийти в столь мрачное место, ещё и одна. Он не показывал себя, и предпочитал наблюдать из-за угла. Больше здесь нечего было делать, и Ями решила воратиться обратно. Служанка развернулась к мужчине спиной. Она не заметила, что что-то не так. Мужчина, затихший на какое-то время, вскочил и рывком кинулся на Ями. Он схватил девушку за горло так крепко, что её лицо исказилось от боли. Она немедленно стала вырываться. Одной рукой она крепко держала мешочек, а второй вцепилась в руку нападавшего. Этого было мало чтобы освободиться, и она со всей силы ударила пяткой по ступне мужчины. Он болезненно взвыл, однако его хватка стала только крепче: — Угх! Прекрати вырываться! — Мужчина получал все больше и больше ударов ногой, и тогда он специально рухнул вместе с Ями на грязную землю. Навалившись сверху, он пресёк дальнейшее сопротивление неугомонной служанки. Он сел на нее сверху, прижимая её голову к земле, свободной рукой он порылся в своих одеждах и достал нечто блестящее и тонкое. — Всё будет впорядке… Ями краем глаза заметила этот блеск, и уже приготовилась к худшему. Бандит занес руку для удара, но ему не хватило пары секунду закончить начатое. В его голову полетел камень, немедленно вызвавший у него глухой стон. Итэр выскочил из своего укрытия, метнулся ко врагу и нанес сильный удар бутылкой из-под вина. Нападавшего удалось ненадолго оглушить и Итэр сразу скинул его с Ями и подхватил девушку под плечо: — Скорее, пока он не пришел в себя! Она резко вдохнула, после долгого удушья. Затхлый и сырой воздух вызвал приступ кашля. На грани обморока от асфиксии и удара об землю, она не могла разобрать, кто это рядом с ней и инстинкты девушки сработали раньше головы. Она вырывалась из его рук и отталкивала. Итэр получил пару раз по лицу, но это не остановило его: — Сестрица, это я! Он перехватил её руку, и ещё раз повторил «Это я — Наукар!». Ями опомнилась, и уже по её лицу видно, что она хотела сказать «Как ты здесь оказался?!». — Сестрица, всё потом! Сейчас, надо бежать! Итэр больше не стал ждать. Он крепче прижал Ями и, почти, неся её на руках потащился к выходу из переулка. До главной улицы недалеко, но с обескураженной девушкой под боком путь казался невыносимо далеким. Пройдя половину, вдруг Ями снова начала брыкаться: — Постой, там мешочек! Лекарство!.. Итэр не выдержал и одернул её: — Черт с этим лекарством! Не до этого!.. Ями не стала перечить, а просто отбросила его и поплелась обратно. Толчок оказался не слишком сильным и Итэру удалось удержаться на ногах, но она уже успела побежать обратно. Он взбесился от действий служанки. Выругавшись себе под нос он побежал к ней. Ями припала к земле и отчаянно стала загребать разбросанные склянки обратно в развязанный мешочек. Половина из них разбилась вдребезги, когда Ями навалилась сверху. В глазах её не скрываемая паника: — Нет, нет, нет!.. — Что за чертовщину ты творишь! — Итэр подоспел к ней и схватил её за плечо. Дальше все произошло мгновенно. Пока Итэр сосредоточился на девушке, бандит встал с земли и грозной тенью навис над ними. Молниеносный удар не был нацелен на кого-то определенного. Благодаря своему чутью, маленький вор не глядя спас их с Ями от подлеца. Толчок и они с Ями по разные стороны переулка. Служанка отделалась болезненным толчком. Итэру повезло меньше. Бандит сумел зацепить его, и тяжелый кулак впечатался прямо в левое подреберье. Даже вовремя сделанный блок не облегчил боли. Весь кислород одним выдохом вышел из легких вместе с обильной слюной. Маленького вора скрутило, он рухнул на колени. Ями крикнула что-то, но кровь в ушах стучала так громко, что заглушила все остальные звуки. Он почувствовал во рту горький вкус желудочного сока вперемешку с запахом железа. Руками он удержал равновесие, и на четвереньках его вырвало. В ладони впилось стекло разбитых склянок. Ями продолжала звать его и бандита в черном это разозлило: — Заткнись, не ори! Это все твоя вина. Я тебе велел прийти одной, без кого-либо! Если бы ты меня послушалась, всё закончилось бы иначе. А теперь… — бандит пнул Итэра в живот, и тот рухнул на бок. Испачканным сапогом он придавил Итэру грудь, как можно больнее вдавливая его. Маленький вор сдерживал стенания, крепко сжав зубы. — …Теперь, вы поделите эту участь на двоих. Я предупреждал, предупреждал тебя!.. — голос бандита перешел в яростный крик. Он задыхался от собственных слов. Гнев распирал ему грудь. Ями смолкла, она не знала что делать и теперь немощно наблюдала, как злодей раз за разом вырывает из Итэра стоны. Он пинал его и материл, срывая на нем свою злость «Ублюдок!», «Сукин сын!», «Надменная мразь…» — Думаешь, сломил меня! Думаешь, унизил! Не смей, не смей смотреть на меня свысока! Я знаю что ты творишь, блядун, я всё видел! Она мне всё рассказала, о том как ты любишь когда тебя касаются, когда сжимают твою похотливую плоть… и как ты дрожишь в конвульсиях от удовольствия! Мерзкий выродок, и ты смеешь меня унижать, говорить, что я грязная крыса!.. — бандит ослеп от собственной ярости. Они не сдерживался в своих ударах, и целился прямо в голову Итэра. Он прикрывал окровавленную голову обеими руками. В какой-то момент бандит прекратил бить его ногой и присел на корточки. Рука обернутая в черные полосы сжалась на затылке мальчишки. Он потянул Итэра за волосы, чтобы тот открыл свое лицо: — Своими руками, силой что даровали мне боги, я покараю тебя! Заставлю вкусить те же унижения. В руках бандита опять замерцал метал. Острую, как жало диких пчел, иглу воткнули Итэру прямо в шею. Маленький вор почувствовал, как жидкость вливается через неё. Горячая и едкая, казалось что она расплавила нежную кожу. Сердце Итэра забилось в диком страхе. Как жертва попавшая в клетку хиличурла. С ним это случалось не раз, знакомое чувство вновь пробудилось ото сна. Оно сподвигло его спасти себя. Бандит сосредоточился на инъекции, и не ожидал сопротивления. Руки Итэра, безвольно свисающие, резко двинулись прямо к лицу бандита. Вопль заполнил то злосчастное пространство, где они находились. В тот самый момент, когда Итэр упал на четвереньки, его руки изрезали осколки склянок. По одному большому куску они вонзились в его ладони, и все это время он их держал в сжатых кулаках, даже когда его пинали. Дождавшись момента, когда бандит потеряет бдительность, он безжалостно вонзил эти осколки туда, где предположительно были глаза закрытые черной тканью. Бандит выпустил шприц из рук. Он весь дрожал, и выл, как собака, но двинутся не мог. Итэр почувствовал, как увлажнилась область ранения — кровь пошла. Маленький вор выдернул одно стеклышко, и нанес второй удар в шею бандита. Он вложил все оставшиеся силы, и без всяких сомнений вдавливал стекло все глубже и глубже, пока не почувствовал что уперся во что-то твердое. Бандит в горьком отчаянии сжал обе руки на шее Итэра. Итэр же вдавил стекло в глаз бандита также глубоко, как и в шее. Всё предрешено, и было ясно кто из них выживет, но бандит не сдавался до самого конца. Постепенно его хватка на шее стала слабеть. Всё слабее и слабее, крови всё больше и больше. Она ручьем стекала с обеих рук Итэра и быстрыми каплями, падала на его испачканную одежду. В конце концов, бандит отпустил шею Итэра, его руки медленно сползли, а сам он начал дергаться. На его лице появилось третье пятно, уже у рта. Он не выдержал и навалился на плечо Итэра. Прямо у уха Итэра кровавая пена пузырилась даже через ткань, хрипы стали громче, а сил осталось лишь на последнюю прерывистую фразу: — П-прошу… отдай лекарство моей матушке…кх! Лицо Итэра переменилось. Пелена перед глазами рассеялась, но сердце не переставало дико биться в груди. Бандит больше не двигался, маленький вор больше не слышал его дыхания. Руки сжимающие стеклышки дернулись. Итэр оттолкнул мертвое тело от себя на землю, и в одном порыве сорвал покров с лица бандита. Вместо глаз на Итэра смотрели две зияющие кровавые дыры, в которых ещё оставались остатки глазных яблок. Рот и щеки измазаны в крови, что мешало разглядеть черты лица. Итэр дрожащей рукой, взял чистый отрез ткани и вытер его лицо. Бледная кожа, слегка кривой нос, впалые щеки и покрытое маленькими шрамами лицо молодого человека, в котором он узнал того самого оборванца, которого прилюдно унизил старик аптекарь. Который кричал и молил о помощи, кричал, что его матушка больна, который пытался достучаться до черствых сердец. Такого же оборванца, как и Итэр. Единственное различие между ними теперь, что один жив, а второй мертв. Он сидел в луже крови, над этим человеком. Всё вокруг закружилось, краски смешивались между собой и превратились в один сплошной ком грязи. Итэр не мог разглядеть ничего дальше своих рук, покрытых алыми брызгами. Кровь на руках успела засохнуть, она прилипла как вторая кожа — грубая и неприятная. Где-то рядом зазвучал голос: — Ты убил его… Топот ног, крики и суматоха началась в этом маленьком переулке. Но Итэр не понимал что происходит, ему было все равно, даже когда его потащили куда-то…