Downtown baby

      Когда приходит время идти на съемочную площадку и проводить последние приготовления к записи, Бомгю пользуется одним из своих проверенных способов не поддаваться панике. Гонять по кругу обрывки разговора с продюсером кажется прекрасной идеей, когда на другой чаше весов — рефлексия. Черт знает, где бы он был сейчас без своих проверенных способов.       Он просто не хочет существовать в своей реальности.       Субин не зря скептично относился к этому шоу. Требования к Бомгю действительно были странными и по большей части некомфортными. С самого начала разговора по ушам било неформальное обращение по имени, без капли уважения. Если уж даже Бомгю с его работой вешалки для одежды с красивым лицом это показалось чересчур фамильярным, то он даже не знает, кому такое понравилось бы.       Он наверняка зол.       По сути, работа не сложная. Работа перед камерами и работа перед толпой зрителей — разные вещи. При первой возможны ошибки, их легко могут исправить, для этого, в конце концов, на съемочной площадке целая команда людей: стилисты, гримеры, операторы, звукорежиссеры, продюсеры. Любой дубль можно перезаписать, любую эмоцию — сфабриковать. Работа с живой толпой — совсем другое дело. Куча глаз, которые рассматривают тебя со всех углов, готовые осудить за любой промах в ту же секунду, когда он совершен. Бомгю ненавидел показы за это.       А если спустя столько лет ему плевать?       Почти все перебивки и вступительные фразы снимутся за сегодня-завтра. Один выпуск шоу — неделя или чуть меньше из жизни участников в общем доме, где они будут жить в ближайшие пару месяцев. Наблюдение за ними практически не прекращается, и в некоторых моментах, как предупредил продюсер, нужны будут ведущие, поэтому в любой час дня и ночи они должны быть в состоянии приехать в этот дом для съемки «в настоящем времени». Это условие достаточно сложно выполнить, и продюсер предупредил, что в большинстве ситуаций они обойдутся и одним из ведущих. Бомгю старался не думать по этому поводу слишком много. Болото.       У них не получится работать вместе.       Удивительно, что им с Субином почти напрямую сказали, что шоу — постанова. Постанова, результаты которой знают все на съемочной площадке, кроме самих участников шоу. Их даже… жалко. Молодые ребята, горящие мечтой, которые вскоре ею же и перегорят. Дебютируют лишь семеро, остальные еще долго будут склеивать по кусочкам сердце, раскрошенное из-за провала. Им бы по-хорошему в другую компанию, не каждому дано так взлететь, как некоторым рэперам. Зато каждому, кто не взлетел, придется несладко в этой компании. Да и в индустрии в целом.       Бомгю думает об этом с иронией. Он не понаслышке знает, каково это.       А если он хочет вернуть…       — Бомгю, — зовет Субин, и тот вздрагивает, возвращая осознанность во взгляд. — Успокойся.       Он опускает взгляд на свои руки. Трясутся.       Замечательно.       — Послушай, — Субин становится напротив и кладет ладони Бомгю на плечи, невесомо потирая. Они стоят неподалеку от декораций, микрофонов, камер в комнате, где будут записаны основные вступления и перебивки. Практически вся съемочная бригада уже на своих местах. — У всех них заниженные ожидания на твой счет. А я знаю, на что ты способен. У продюсера челюсть вниз упадет, когда он увидит тебя в действии. Тем более, камера любит тебя.       Субин смотрит на лицо своего отстраненного подопечного и хмурится.       — Но ты переживаешь не из-за этого.       Бомгю медленно кивает, глядя куда-то в пустоту. Он точно справится с работой, в этом нет сомнений. Но эта работа зависит не от него одного.       — Мы ждем звезду? — спрашивает он с усмешкой. Субин брезгливо кривит губы и кивает. — Прекрасно, — комментирует Бомгю. Действительно прекрасно. Его бы за задержку отчитали и оштрафовали. Но Бомгю не опаздывает. Никогда.       По большей части он, вообще-то, действует на опережение.       — Есть планы после съемок? — спрашивает он, чтобы просто отвлечься. Светские беседы — еще один проверенный способ. К сожалению, он не работает. Проверено.       — Неизвестно, за сколько вы закончите, — Субин пожимает плечами. — Поэтому нет. Кстати, лучше бы закончить быстро. Тогда у тебя будет свободное время после съемок.       — Давай выпьем? — предлагает Бомгю, устало, но тепло улыбнувшись. Субин смотрит на него, как на ребенка, который уговаривает маму не пойти в школу. Маму, которая его любит, и конечно разрешает, потому что ее ребенок всегда старается хорошо учиться, обычно не прогуливает и помогает по дому.       — Твой партнер не будет против? — на всякий случай спрашивает Субин. Бомгю закатывает глаза.       — Я ему отчитываться не обязан.       — Хорошо, — кивает Субин. — Тогда можешь переночевать у меня. Хотя, если ты планируешь перепить, то лучше у тебя, я не могу позволить себе услуги клининговой службы… Бомгю.       — А? — тот чуть склоняет голову и вскидывает брови. Субин сглатывает и едва заметно сжимает челюсти.       — Удачи, — говорит он. Его взгляд направлен куда-то за спину Бомгю, и тот закономерно не хочет оборачиваться. Он не готов.       Но изменить ничего не может.       — Здравствуй.       Этот голос. Голос, который электрическим током проходится по венам и бьет по сердцу, вместе с тем выбивая и воздух из легких. Бомгю пытается сделать вдох, но получается плохо. Он беспомощно смотрит на Субина загнанной диким зверем ланью.       Ему приходится обернуться.       Ёнджун не такой, как пять лет назад, и не такой, как на тех видео, что Бомгю смотрел, скрываясь ото всех. Он сильно вырос, окреп и посерьезнел. В нем нет былой юношеской беспечности или напускной беззаботности, которую он показывает на концертах, выступлениях, в интервью. На секунду Бомгю даже кажется, что Ёнджун действительно отпустил ту ситуацию, их прошлое…       А потом он заглядывает в глаза и понимает: ни черта тот не отпустил.       Ёнджун одним этим зрительным контактом бросает ему вызов. И Бомгю хочет, безумно хочет выплеснуть эмоции.       Ударить.       Обнять.       Пинком спустить его с небес на землю, потому что Бомгю не забыл. Все это время помнил, топил и боролся с самим собой.       — Здравствуйте, мистер Чхве, — отвечает он, сдерживая все порывы. Смотрит почти невинно на Ёнджуна, который воздухом подавился от такого обращения и теперь неверяще улыбается, облизывая губы.       — Серьезно? — спрашивает наконец старший. Бомгю поджимает губы и пожимает плечами. Злорадствующую улыбку получается скрывать с трудом.       — Что-то не так, мистер Чхве? — спрашивает он, хлопая глазами. Ёнджун хмурится и поджимает губы. — Я так рад, что мы работаем вместе. Это такая удача, что у вас выдалось свободное время, и вы решили потратить его на съемки в шоу.       — Прекрати этот спектакль, Бомгю, — просит Ёнджун, понизив голос.       Бомгю слушается и стирает все эмоции с лица. Теперь говорят лишь его глаза, но старший явно оглох за эти пять лет.       — Я оставлю вас, — вклинивается Субин. — До начала десять минут, постарайтесь не убить друг друга за это время.       — Стой, — Ёнджун выставляет перед ним руку. Субин лишь вскидывает бровь. — Менеджер Субин, — говорит он по слогам, будто пробуя эти слова на вкус. — Не подходи к моему брату, — холодно приказывает он, но по Субину видно — этот приказ ему как небоскребу ветер. Бомгю же смотрит на своего друга с удивлением и непониманием. Что такого произошло между ним и Каем?       — В треках ты кажешься крутым, рэпер Ёнджун, — отвечает не впечатленный Субин, убирает руку старшего и уходит к съемочной команде.       Наедине с ним Бомгю становится почти жутко. Он не знает, что чувствует этот человек, не знает его мотивов, не знает его желаний, не понимает его настроение, понятие не имеет, что тот скажет в следующую секунду и чем закончится их разговор.       По итогу… он не знает Ёнджуна.       — У тебя странные друзья, — комментирует тот, глядя вслед Субину. Бомгю закатывает глаза.       — Тебя это не касается, — он собирается уйти, но Ёнджун перехватывает его запястье. От этого прикосновения младший дергается, как от огня, отскакивая на пару шагов и с презрением глядя на Ёнджуна. — Не смей меня трогать.       — Бомгю… — старший вздыхает и трет переносицу, прикрыв глаза. — Давай не будем. Мы на работе в конце концов. Или ты и перед камерой собираешься убивать меня взглядом?       Бомгю смотрит в потолок и надеется, что тот обрушится на него прямо сейчас.       Ёнджун прав, в этом нет смысла. Тем более, они профессионалы своего дела, а значит должны различать работу и личную жизнь. Ведь так?       — Я отличный актер, — саркастично замечает Бомгю. Старший хмыкает.       — Я знаю.       Именно в этот момент Бомгю хочется сломать Ёнджуну нос. Ни черта тот не знает. Не имеет понятия о выплаканных слезах, о болях в районе грудной клетки, о том, что скрыто где-то глубоко внутри. О маленьком обиженном, оставленном мальчике, которого почему-то тоже зовут Бомгю, но они — разные люди.       Нос Ёнджуна спасает продюсер, который объявляет о начале съемки.       Что значит быть моделью? Вообще-то это очень обширное понятие. Бомгю доводилось работать на модных показах, на фотосессиях для журналов и брендов, как-то раз он даже снимался в клипе. У каждого аспекта свои нюансы, каждый работодатель имеет свое видение. Модель же в любой ситуации делает одно — соглашается со всем. Ее задача — выполнить все поставленные условия. У модели нет мнения, потому что она сама — лишь часть чьей-то концепции. Если модель не подходит, ей быстро находят замену. Красивое лицо не критерий, в этом бизнесе все могут им похвастаться. Нужно что-то большее, но не настолько, чтобы перескочить самомнение заказчика, они на это обычно обижаются.       Бомгю научился адаптироваться. На работе он не человек. Он вешалка, он картинка, он актер, если понадобится.       И когда он играет абсолютную беззаботность и вместе с тем серьезность перед камерой, находясь непосредственно рядом с Ёнджуном, разговаривая с ним, он чувствует себя победителем. Продюсер хвалит его с вытянутым от удивления лицом. Пару дублей приходится перезаписать из-за… старшего Чхве, который теряется рядом с Бомгю. И тот все же позволяет себе слабость. Он улыбается и дарит Ёнджуну взгляд выигравшего.       — Что такое, мистер Чхве? Не можете справиться с работой?       Ёнджун пораженно хмыкает. После этого съемки проходят, как по маслу. А когда они заканчиваются, Бомгю возвращает свое «унылое личико» и уходит в гримерку, не сказав на прощание и слова.

***

      Проходит около часа. Приготовиться к съемкам — большой труд, отойти от них — не меньший.       Субин крутится рядом, пытаясь выяснить, как Бомгю себя чувствует, а тот чувствует себя… нормально. Это не значит «хорошо», это не значит «плохо». Это обычное состояние: та же апатия, то же нежелание чувствовать, те же попытки отвлечься от реальности. В этот раз он использует другой проверенный способ. В его мыслях лишь представления того, как он проведет сегодняшний вечер в компании Субина, как они выпьют, может посмотрят что-то глупое.       Скорее всего Бомгю поплачет. Он для этого, в общем-то, и пьет. Своеобразный отдых.       — То есть ты подслушивал, как Кай поет? — спрашивает Бомгю, озадаченно нахмурившись. В руках он крутит бутылку с водой.       — Когда ты так говоришь, это звучит странно, согласен, — кивает Субин, но вскидывает руки, собираясь оправдаться. Бомгю эта ситуация кажется забавной, и он невольно хихикает. — Но я не подслушивал. Он просто очень красиво поет, вот и все. Я заслушался.       — Кай действительно хорошо поет, — соглашается Бомгю с грустной улыбкой на губах. — Странно, что он так испугался тебя, на самом деле. Тогда он постоянно пел. Вроде даже свои песни сочинял.       — Талантливый парень, — замечает Субин, и Бомгю не может не согласиться. — Ему всего двадцать? У него еще многое впереди. Еще и высокий, симпатичный.       — Субин? — удивленно спрашивает Бомгю. Менеджер без задних мыслей пожимает плечами.       — Но что-то с ним точно не так. Надо бы извиниться, похоже, я сильно напугал его, раз даже братец теперь в курсе, — фыркает он. Бомгю хмыкает.       — Этот братец попросил держаться подальше от Кая.       — Изначально я и не планировал что-то делать, — говорит Субин. — Но теперь из принципа извинюсь перед ним. Твой бывший тот еще придурок.       Улыбка с лица Бомгю пропадает. Где-то там ходит Ёнджун. Они могли бы поговорить, обсудить все, что было, как взрослые люди. Они оба сильно изменились, да и времени на «обдумать» было предостаточно. К чему бы они пришли?       Бомгю не пробует. Он очень хочет уехать отсюда.       — Можешь выйти? Я переоденусь, и поедем, — просит он. Субин поджимает губы и кивает. По крайней мере, сегодня они будут вместе, и расстаться придется лишь на несколько минут. Ничего не случится.       Субин уходит, а Бомгю не может встать с дивана. Ему кажется, что проходит всего секунда с того момента, как он остался в гримерке один. На деле, судя по настенным часам, прошло уже десять минут, и он слышит стук в дверь.       — Заходи, я еще не переоделся, — говорит он и встает, чтобы подойти к зеркалу. Дверь открывается и закрывается за вошедшим, и Бомгю нужно всего мгновение, чтобы понять, что это не Субин. Нос щекочет парфюм, который он выучил наизусть за сегодняшний съемочный день.       Ёнджун.       — Мне нужно переодеться и уезжать. Выйди, — констатирует Бомгю, отвернувшись от него. Сейчас он не уверен, что сможет контролировать себя.       — Что я там не видел? — раздраженно спрашивает старший. Бомгю оборачивается и смотрит с осуждением.       — Ёнджун, — предупреждающе шипит он. Старший резко выдыхает и прикрывает глаза.       — Прости, — говорит он и снова пытается поймать чужой взгляд. Безуспешно. — Мы можем поговорить?       — Нам не о чем разговаривать, — отрезает Бомгю. Он демонстративно начинает расстегивать пуговицы на рубашке, надеясь, что Ёнджун уйдет. Но тот просто отворачивается, утыкаясь взглядом в дверь.       — Есть, о чем, — говорит он. Несмотря ни на что, Бомгю продолжает переодеваться, потому что теперь он хочет уехать еще больше.       Похоже, что-то все же сильнее, чем эти пять лет пропасти между ними. Младший без каких-либо опасений остается в одном нижнем белье. И хотя Ёнджун прав, ничего нового он не увидит, если повернется, Бомгю становится хоть немного лучше от осознания того, что тот не сделает этого. Ёнджун отчасти так и разбил его сердце. Отвернулся.       Какая ирония.       — Бомгю, — зовет старший, когда понимает, что тот не собирается с ним разговаривать. — Столько лет прошло. Я видел твои показы, фотосессии. Ты очень изменился…       — Вот это да, — безэмоционально говорит Бомгю, вскинув брови. — Тебе было интересно, как я живу. Какая честь.       — Пожалуйста, не начинай снова, — просит Ёнджун, цокнув языком. Бомгю, уже переодевшись, собирает свои вещи и подходит к нему.       — Ты же хотел поговорить. Я и говорю, — он пожимает плечами. Ёнджун оборачивается на голос и хмурится, прикусив губу.       Когда младший пытается открыть дверь, он не дает этого сделать, закрыв ее собой.       — Я уезжаю, Ёнджун, — холодно говорит Бомгю. — Дай пройти.       — Наш разговор не займет много твоего времени, — стараясь сохранять спокойствие, говорит старший.       Бомгю не выдерживает и всплескивает руками, громко усмехаясь.       — Никакого разговора, никаких нас. Я не хочу иметь ничего общего с тобой вне работы, мистер Чхве, — заявляет он с язвительной улыбкой. Ёнджун, оказывается, тоже не железный.       — Неужели тебе действительно настолько плевать на все, что было? — восклицает он, скривив губы и нахмурившись. — Ты отобрал у меня право голоса пять лет назад. Я ничего не смог сказать тебе тогда, потому что думал, что тебе так будет лучше. И я не могу объясниться даже сейчас?       — Мне плевать? — спрашивает Бомгю, почти выплевывая каждое слово. — Мне будет лучше? Мне могло быть лучше пять лет назад, если бы мой любимый человек был рядом со мной. Но он был так занят ударившей в голову славой, что забил на меня, представляешь? — под конец предложения он почти истерично смеется. Ёнджун пораженно улыбается, распахнув глаза, и облизывает губы, будто не верит в то, что этот разговор реален. — И да, Чхве Ёнджун, ты не имеешь никакого блядского права пытаться что-то объяснить мне.       — Ты настолько ненавидишь меня? — спрашивает старший. В его глазах — принятие. Бомгю кривит губы.       — Да, — говорит он. Ёнджун морщится, как от удара. — Я ненавижу тебя, Чхве Ёнджун.       И пока тот находится в прострации, Бомгю отталкивает его от двери и почти выбегает в коридор. Он бежит до самого выхода, где его встречает взволнованный Субин. Ничего не объясняя, Бомгю просит вызвать такси, неважно куда, главное — подальше отсюда.       Он сразу же жалеет о своих словах.       Ненавидит он ложь. Моделинг. Себя.       Чхве Ёнджуна он, к своему огромному сожалению, несмотря ни на что, возненавидеть не смог.