Нехорошо забытое старое

Даше сложно давался русский. Как выражалась Рита, он тоже не был красивой женщиной, поэтому покорить его было ну очень трудно. Она к нему со всех сторон подкатывала, а он откатывал её обратно. До последнего у неё в журнале стояла круглая тройка по предмету. Но — экзамен был благополучно списан, и в журнале появилась первая в жизни четвёрка. Это была — определённо — победа. Поддерживать ритм, взятый на экзамене, помогал репетитор. Точнее, помогалА. Дашиным репетитором была прекрасная женщина, которую звали Татьяна Александровна. Да, та самая. Даша вышла на неё почти сразу, как Рита дала мало-мальски информацию. Только вот подруге она об этом не рассказала. Она решила, что сей факт может стать одним малюсеньким секретом, который она заштопает молчанием на своих губах. Татьяна Александровна разделила позицию Даши, поэтому тоже ни слова при Рите не обронила. Они жили все своими жизнями, а Даша с Татьяной Александровной дважды в неделю умудрялись свои жизни пересекать. Девушка сама ездила к учительнице, всякий раз опасаясь налететь в этом районе на Риту. - Татьяна Александровна, получается, «поначитался современной прозы» тоже будет речевой ошибкой? — Даша перечеркнула словосочетание, на которое ей указала брюнетка. Ручка перестала писать. Очередная. Даша достала из пенала карандаш и сверху накарябала тот вариант, который влетел в голову. На него учительница неудовлетворительно хмыкнула. - Да, будет. Ты нарушаешь стилевую окраску текста, — Татьяна Александровна уже своей рукой перечеркнула глагол и сверху аккуратно вывела «прочитал много». Дашу этот вариант устроил, хотя, по сути, ей разницы не было никакой. — Ты как выдашь что-нибудь — так хоть стой, хоть падай, — женщина невольно перевела взгляд на часы. За первые двадцать минут эта девчонка-вихрь умудрилась опорочить великий и могучий аж четыре раза. Она определённо шла на рекорд. - «Хоть стой, хоть падай» — это метафора? — школьница внимательно проследила реакцию брюнетки и поняла, что той сам по себе вопрос не очень-то и понравился: она нахмурилась, опуская взгляд в учебник, раскрывший перед ней душу. Возможно, в самом вопросе крылась очередная ошибка. Татьяна Александровна терпеливо выдохнула. Она заранее знала, что с Дашей будет практически невозможно. Она отлично считает, на раз-два расправляется с химическими реакциями и замыкает цепи так, что физик стоит над ней с раскрытым ртом. Но она категорически не умеет говорить на своём родном языке. - Нет, Даша, это фразеологизм, — в словаре женщина дошла до буквы «ф» и указала Даше на определение. Оно мало что ей дало. Девушка так по-киношному почесала затылок и нарочито сильно провезла пальцем по странице, вслух читая определение. Татьяна Александровна закрыла словарь, едва не прихлопнув Даше все её наманикюренные ногти. Женщина обладала богатой фантазией и просто наикрепчайшими нервами. Наверное, поэтому она соглашалась на всяких там безнадёжных, вроде Даши. С ней им было весело, потому что она придумывала интересные примеры, и было комфортно, потому что можно было от души тупить. Даша от души, душевно и в душу тупила каждое занятие. - Ну вот смотри. Ты про Риту говоришь, что она золотой человек. «Золотая» она не из-за того, что из золота сделана, а просто хорошая. А браслет на твоей руке «золотой» потому, что сделан из этого металла, — Татьяна Александровна покрутила уже свой браслет на тонком запястье и уставилась куда-то в стену. Пауза была слишком короткой, чтобы успеть расслышать вой мигалок или болтовню бабушек за окном. Её хватило только на то, чтобы уловить очередной непонимающий кивок. - Так тут Рита с браслетом или «золотой» — метафора? — Даша выдохнула в кулак какое-то едва различимое слово, которое ей сильно хотелось вставить вместо знака вопроса. Просто в присутствии Татьяны Александровны материться ей было очень даже неловко. Но после протяжного «Да-а-аша-а-а» она всё-таки позволила себе запечатлеть на губах тотальный «пиздец». Учительница сделала вид, что это она сама выругалась. Хотя, по сути, да, что-то именно такое и крутилось у неё в тот момент на кончике языка. × Риту накрыло пеленой. Она протягивала руки к небу, пытаясь перехватить хотя бы одну из тех капель, что падали ей на лицо. Во дворе какой-то старой, полуразвалившейся двухэтажки шёл проливной дождь. Во всём городе, который можно было измерить линейкой из её пенала, была непогода. Было холодно, сыро и очень грустно. И только в её груди, где-то под ладонью, которой она удерживала бешеное сердце, зарождался огонёк. На тлеющих угольках появлялись первые искорки, прыгающие то в волосы, то на губы. Она выдыхала горячий воздух в мир, хотя он и был к ней невероятно жесток. Первые пять минут она не понимала, где заканчивается препарат. Где заканчивается та спираль, в которую таблетка закручивает её мозг. В следующие пять минут она уже могла очертить границы горизонта и солнца, прятавшегося за огромными, грузными тучами. Купол понемногу спадал с головы, и кислород продолжал поступать к самому главному. Нет, не к мозгу. А к сердцу, которое вдруг начинало работать, как дорогущая иномарка. Оно разгонялось за считанные мгновения и летело так, будто готовилось сорваться с трассы. Рита собиралась лететь вместе с ним. В последние пять минут организм полностью адаптировался к химии, которую она разжевала вместе с глотком сока. Первый кайф прошёл; сердце сбавило обороты, но не затормозило. Рита брала эти таблетки, которыми начала баловаться ещё с прошлого года, не для того, чтобы ловить галлюцинации. Ей нужно было оставаться бодрой как можно дольше. Ей нужно было быть, словно машина, работоспособной на всю сотку. Таблетки позволяли ей отключать чувства, притуплять голос разума и пахать так, как не пахала в жизни. Об этом пристрастии не знал никто, кроме того парня, который и подкидывал ей немного запрещёнки. Он никогда не смотрел на неё с укором, мол она губит здоровье и жизнь. Он всегда приезжал по одному звонку и обворожительно улыбался, приманивая её пакетиком с парочкой таблеток. Парочки ей действительно хватало, чтобы успокоиться и на полгода забыть обо всех своих проблемах. Сейчас она лежала под опускающимся под тяжестью звёзд небом и слушала, какие медленный затяжки выходят у Дениса. Денис курил «Мальборо», слушал Коржа и руки у него всегда были в царапинах, порезах и кровоподтёках. Рита никогда не спрашивала, откуда они и как он дышит. Ей было плевать на его внутренний мир. С ним она встречалась на пару часов, платила деньги и была уверена, что это единственная постоянная вещь в её жизни. У Риты неожиданно зазвонил телефон. Она ответила, даже не глядя на экран. Она точно знала, кто мог звонить ей таким бесцеремонным образом в девять вечера. - Я хочу завтра в торговый центр. Ты со мной пойдёшь? — Даша повисла на кнопке лифта, надеясь поскорее его вызвать. Они распрощались с Татьяной Александровной десять минут назад. Занимались долго, пили чай долго, говорили долго. Почти всё в своей жизни Даша делала долго, поэтому ей было хорошо, что и учительница ей попалась такая — любящая подольше подумать, подольше посидеть, улыбаясь. - Ну да, можно, — Рита соскользнула со скамейки и вляпалась кроссовками в лужу. Денис беззвучно рассмеялся и в этой же луже утопил окурок от своей сигареты. Он ушёл к машине, зная, что она через пару минут приплетётся тоже. - Отлично, тогда до завтра, — Даша не успела сбросить вызов, поскольку с этим неплохо справилась и пропавшая в лифте связь. Он понёсся вниз. - Угу, — Рита плюхнулась на сидение, и по телу разлилось невероятное, непередаваемое тепло. Её ноги стали ватными. Она вытянула их и, не пристёгиваясь, закрыла глаза под мерное гудение мотора. Сна хватило на половину дороги к центру. Остальное время девушка бездумно пялилась в окно, вспоминая, сколько уроков придётся осилить за выходные. В голову лезли задания. Номеров только по одной математике было столько, что они не помещались на страницу дневника. Но Рита уже заранее знала, как решать хотя бы часть из них. Таблетки оказывали эффект. Рита выскочила из машины Дениса неподалёку от остановки, где обычно пролетают автобусы до школы. До её старой школы, ставшей точкой отсчёта для падения вниз. Девушка шла по длинной улице, кутаясь в шарф. Темно было так, что она собственных рук в свете фонарных столбов не видела. Дыхание было сбито напрочь. Приближаясь к школе, она чуть замедлила шаг, чтобы поднять глаза на окна кабинета математики. Они смотрели как раз на главную дорогу, захватывая добрую половину её старого района. Воспоминания вспыхнули в области горла, но резко упали к холодным пальцам ног. Рита уже готовилась заплакать от того, какие картинки сохранились в груди, когда увидела её. Её было нельзя не узнать даже в кромешной темноте. Просто потому, что это была она. Какой невероятно маленький город! Наталья Владимировна шла по противоположной стороне улицы, держа под руку своего бывшего мужа. Точнее, для Риты он ещё был мужем. Она тогда не знала всех подробностей их отношений, хотя помнила, что кольцо обручальное учительница уже как бы сняла. Но от неожиданности происходящего и, в первую очередь, от обиды она прилипла к одному месту, пока не проводила парочку взглядом. Они дошли до угла дома, там свернули во двор, и Рита наконец смогла освободить себя от груза эмоций. По щекам отчего-то потекли самые горькие на планете слёзы. × Наталья Владимировна растянулась на кровати, чувствуя лопатками каждую пружину в старом матраце. Она несколько раз порывалась его поменять, пока жила с бывшим мужем под одной крышей. Потом смирилась, а после вообще съехала. Так дурацкий матрац перестал её беспокоить окончательно. Проблема настигла вновь, когда бывший муж сам уложил её на кровать, попутно раздевая и бубня под нос что-то неясное. Она не слушала и не вникала. Пока его руки жадно блуждали по её телу в поисках всех возможных застёжек, она старалась не думать. Организму уже давно не хватало этого. Каждое утро она просыпалась, старалась вести нормальную жизнь, пока для этой нормальной жизни не хватало обычного секса. В браке она не ощущала такой острой потребности в чьих-то прикосновениях, но после развода поняла, что однажды шея, грудь, живот истоскуются по жарким поцелуям, а желание, пульсирующее на кончиках пальцев, никуда не денется само по себе. - Я скучал по тебе, — бывший опалил кожу горячим дыханием, отчего тут же побежали мурашки. Слова его были уже где-то на уровне рёбер. Она шумно втянула воздух ртом, прекрасно понимая, что уже через секунду сдержаться не сможет. И через эту секунду где-то ниже живота прозвучали хлёсткие поцелуи и его тяжёлые вдохи-выдохи. Она прогнулась в спине и застонала. А в голове почему-то снова была она. Эта треклятая девчонка, которая хохотала ей в душу своим детским смехом. Наталья Владимировна старалась не думать, делать акцент на ощущениях. А ощущения, стоит заметить, сносили голову. Его пальцы впивались в нежную кожу на бёдрах. Он прижимал её к кровати с силой, потому что от каждого толчка она теряла связь с реальностью. Извивалась и вскрикивала. Руками она пыталась отыскать его руки, вцепиться в них мёртвой хваткой. Счёта времени она не наблюдала: то ли минута прошла, то ли вечность. Губам было сухо, а всему телу было неистово жарко. Завтра соседи обязательно будут возмущаться: опять стоны, удары кровати в стену, отчётливые и несоизмеримо пошлые шлепки. Всё это они уже проходили. Но сейчас было иначе. Сейчас было вдвойне или, наверное, втройне. Если она поняла это на своём теле, почувствовала, то и для соседей это не будет секретом — этой ночью бывший превзошёл все ожидания. Последний её выкрик с последним его толчком заставил мужчину слегка напрячься. Переступая грань, она выдохнула, сама того не осознавая, имя. Имя, которое её бывший муж совсем не думал услышать.