Нехорошо забытое старое

Я заметила за Дашей тенденцию — звонить мне всё чаще. Появление её номера в моём телефоне росло с геометрической прогрессией. Я успевала моргать, а в промежутках между этим говорила с ней о своих делах. Я чувствовала, что она пытается меня контролировать. В особенности, в те моменты, когда она зовёт, а я всё ещё не рядом. Я не была против такого внимания. Поначалу. Но в какой-то период это стало немного напрягать. В другой раз Даша позвонила мне прямо на математике. Я отвлеклась буквально на секунду, чтобы записать уравнение с доски, а она уже начала трезвонить. Мне хотелось дать ей послушать нудную болтовню Натальи Владимировны из курса тригонометрии, но я не рискнула. Сбросив вызов, я выдохнула с каким-то неподдельным восторгом. С этим простым движением по экрану будто наручники на одной руке открылись. Я ощутила, как освобождаюсь от Дашкиного чрезмерного опекунства. Но, как и полагается, сюрпризы на этом не закончились. Через секунду с небольшим ожил уже другой телефон. Наталья Владимировна замерла на цифре, покрепче сжав мел в руке, а потом быстро схватила свой мобильный со стола и, извинившись, вышла из кабинета. Даже самые нелюбопытные читатели сейчас резко должны были понять, куда идёт этот сюжетный твист. Он банален и предсказуем до ужаса, даже если вам нигде пока не приходилось его видеть. Я готова была всю свою жизнь поставить на то, что математичка говорила с Дашей. Я долго ломала в те выходные голову, почему они обе как-то дофига быстро сдались. Ну, одна просто отправила меня домой, пусть и завалила потом звонками. Вторая без ссор и скандалов ушла, стоило мне сказать это вслух. Слишком уже легко всё получалось, правда? В общем, я была свято уверена, что эти двое объявили охоту на ведьм. Первой и единственной в их списке была я. Хотя, по сути, эту теорию стоило бы, конечно, проверить. Вот так вешать на них всех собак было опасно. Поэтому остаток урока я по инерции записывала цифры, думая, как бы докопаться до правды. Ответ нашёл сам себя, когда я уже собиралась выходить из кабинета. Слегка замешкавшись, я подняла взгляд от парты и поняла, что за одноклассниками уже закрывается дверь. Наталья Владимировна медленно прошла к доске, чтобы стереть всё, что успела накатать на ней своей красивой рукой за сорок минут. Телефон продолжал лежать на столе. Только в этот раз она умудрилась небрежно бросить его поверх всех документов. Мысль, как вспышка, пронеслась в голове. И ужас происходящего я осознала лишь тогда, когда оказалась в коридоре. А в моей руке оказался её телефон. Тут стало страшно всем. Я нутром почувствовала, как напряглись все присутствующие в школе. Это же надо было так осмелеть! Или всё-таки обнаглеть? В любом случае, путь назад был отрезан дверью и блондинкой, которая с минуты на минуту могла обнаружить пропажу. Я стала быстро листать приложения, надеясь найти журнал вызовов. У неё в нём была куча всего: соцсети, мессенджеры, сборники для экзаменов, калькуляторы миллиона видов. И, наконец, пробравшись через дебри всякого барахла, я нашла то, что надо. В такие моменты обычно герои в литературе набирают побольше воздуха, как перед прыжком с обрыва. Наверное, они думают, что так будет проще входить в новое воздушное пространство. Мне все эти вдохи-выдохи были не нужны. Я даже секунды над телефоном не выдержала. Ткнула и замерла. Да-да, там был номер Даши. Вот так просто, предсказуемо, неинтересно. Моя прекрасная подруга заключила сделку с самым настоящим Дьяволом, предложив ему в качестве сырья мою потрёпанную душонку. Было ли мне грустно? Немного. Было ли мне обидно? Много. Хотелось ли мне забыть это, как страшный сон? То, что я набрала Дениса, считается за ответ? Я набрала ему, забив на историю и отправившись в учительский туалет. Мне там было мёдом намазано, поэтому даже после встречи с блондинкой я не стала изменять своей традиции. Не обрисовывая ситуацию, я попросила Дениса пересечься со мной вечером в старом дворе, где мы любили зависать. Он покивал в трубку и отключился. Чаще всего, так и получалось — я нарушала данные себе обещания, как меняла кольца. Мне ничего не стоило сорваться с диеты, послать нахрен хорошую учёбу или хороших людей. Но даже тогда я всё ещё твёрдо знала, что не зависима. × - Верни то, что тебе не принадлежит, — она появилась в отражении зеркала резко. Волосы, идеально уложенные утром, были взъерошены и ниспадали ей на глаза. Она стояла чётко за мной, дыша в мою успевшую поседеть из-за неё макушку. У неё определённо был фетиш на неуставные контакты. То она руками под рубашку лезет, то к стене прижимает, то дышит в самый затылок так, что холодно становится. Я поймала через зеркало этот прекрасный, но готовый убивать взгляд. Можно сказать, я смотрела смерти в лицо. Я её не боялась. Нет, не смерти. Натальи Владимировны. Мне было легко и очень спокойно на душе. Грёбаная самоубийца стащила её телефон и радовалась жизни, ага! В принципе, он лежал в моём кармане без дела. Что надо было, я успела узнать ещё там, у закрытой двери кабинета. Что не надо было, отыскала по пути к туалету. Хотя искать-то там было нечего. Никакого нахрен компромата на неё. Вот ни капли. Ни доли. Она была чиста и невинна, как я не знаю кто. Ну, может, про невинна — перебор, но смысл понятен. Так вот, нырнув рукой в карман, я протянула ей телефон. Мы всё ещё так и стояли: я у раковины, она — упираясь в меня взглядом и почти всем телом. Ей было ничего так, комфортно. Мне было уже до лампочки. Я не чувствовала ничего. Страх, благоговение, беспокойство — все чувства при этой женщине притупились. Оставался какой-то лёгкий пар восхищения, накрывающий разум. Я всё так же смотрела на неё и пыталась разложить по фактам, как можно быть такой потрясающей. Не разложила. Телефон она приняла молча. Что странно, даже не бросилась проверять, может, я там мужу пару ласковых написала или контрольных себе накачала. В общем, если бы могла, она бы на это сказала: «Мне насрать». А я-то знала, что не насрать. Она тряслась над секретиком, который смогла разделить с Дашей, а тут я, такая недо-детективщица, просто взяла и спалила всё к чертям. Теперь секретик был как бы и не секретиком. Точнее, он стал общим на нас всех. Со спокойной душой мы могли бы собираться в круг у кого-нибудь дома и обсуждать, чего это там чёртова Рита опять наворотила. А воротила я, конечно, много. Я уже в тот момент, когда женщина пилила меня своими зелёными глазами, придумала парочку отомстительных фокусов. Мы давно как-то отошли от взаимных подколов и дурацких шуток. Поэтому тогда, стоя с ней в туалете, я торжественно поклялась себе, что моя следующая гадость — целиком и полностью для неё. Я придумала такую интересную идею, что, уверена, она бы сама мне поаплодировала, услышав детали. - Извиниться не хочешь? — бровь женщины вздёрнулась, пробивая строй морщинок на лбу. По инерции мне захотелось их немного разгладить. Но — она напряглась ещё больше и морщинок стало так много, что я побоялась не справиться. - Извиниться не хочешь? — я немного покривлялась, получалось, и перед собой, и перед ней. А она едва сдержалась, чтобы не залепить мне хороший такой подзатыльник. Она руку приподняла, завела её за голову, замахиваясь, потом же только спешно опустила. Я ждала, что она ударит. Я действительно ждала, что отхвачу от неё по полной программе — и она была бы на сто процентов в этом права. Да я бы на её месте такую кузькину мать показала, чтобы потом ещё десять ночей спала с открытыми глазами и каждого шороха шугалась. Но хорошо, что я не была на её месте. У неё оно маленькое и неудобное, не хочу так. - Узнала, что хотела? — она сжала губы в полоску. Эта полоска удержала в себе парочку ругательств. Да, она собиралась обратиться ко мне через «идиотка» или «Андреева», что, впрочем, одно и то же. - Узнала, что... — она замахнулась и треснула мне в плечо. Да так треснула, что я впечаталась в раковину, практически упав в неё. Будь она побольше, а блондинка посильнее, я бы давно купалась там под струёй холодной воды. — Ай! — я завопила только тогда, когда первые вспышки боли прошли и стало уже спокойнее. Женщина посмеялась — да-да, с реакцией у меня серьёзные беды. Ну, а у неё с башкой. Так что, один-один. - Да будет тебе известно, твоя подруга за тебя волнуется. Что бы ты себе ни придумала — всё не так, — Наталья Владимировна развернула меня к себе, как пригласила на танец. Теперь мы столкнулись носами, и я упала в её объятия. Она была везде — вот это было моей настоящей проблемой. Её взгляд всё ещё дразнил мои чувства, руки — обнимали талию, бёдра — плотно зажимали между ней самой и раковиной. За последние дни я уже второй раз оказалась в ловушке с той лишь разницей, что тут даже взлететь бы не получилось. Её лицо было открытой книгой, написанной эмоциями. Что она ощущала? Она определённо ощущала какой-то трепет от такого близкого нашего положения. Чего греха таить — я тоже это ощущала. Низ живота приятно тянуло, а все мысли в голове были зацензурены, что мама не горюй. Ещё она совершенно точно ощущала свою ответственность за всё происходящее. Она была ещё той сукой со мной, но понимала — её вина здесь есть. Понимала — она сыграла в том, где мы сейчас, огромную роль. Начиная с меня, которая в любую секунду будет с ней и под ней, если попросят, и заканчивая фатальным звонком, сделанным мною пару минут назад. О нём она не знала, но будто догадывалась. Ну и, конечно, она ощущала жалость. Самое сильное чувство в мире, двигатель прогресса — жалость застилала ей глаза. Она настолько парилась за мою судьбу, за моё будущее, что забыла, что судьбы вообще-то нет. Но мы не об этом! - А с чего Вы взяли, что я, в принципе, себе что-то придумала? — она наклонила голову, прищурилась, сжала губы трубочкой. В общем, сделала всё, чтобы ответить, что здесь и гадать нечего, без слов. Я её понимала. Наша с ней история отчего такая банальная была? Да потому что я из себя ничего интересного не представляла. Была такая девочка Рита, никому в этом мире не нужная. Вела она себя максимально предсказуемо, будто жила в очень нехорошей мыльной опере. И когда с ней происходило что-то по-настоящему необычное, сюжет, в итоге, скатывался. Быстро-быстро и круто-круто. В какой-то степени я тоже была открытой перед ней книгой. Она читала мои мысли, чувства и то, что я обязательно сделаю дальше. Вот никого, например, не смутило, что за телефоном она пошла сразу ко мне? По логике, вариантов, куда он мог пропасть, — тьма. Но! Она нашла меня в учительском туалете (опять же — откуда она знала? после той встречи с ней я могла бы там вообще не появляться) и забрала его. Она, кроме того, сама сказала, что прихватила я его с собой не потому, что клептоманка. Всё складывалось более, чем удачно. Мы были очень гармоничной парой психически нестабильных и жизнью обиженных людей. Ну, а пока я думала о том, как классно будет разделить с ней больничную койку, она от меня отстранилась. Сразу стало как-то грустно и невкусно. Я рефлекторно потянулась за ней, чтобы не оставаться одной в этом жестоком мире, но она выброшенной вперёд ладонью остановила меня. - Ни Даша, ни я не желаем тебе плохого. Нас обеих не устраивает то, что сейчас с тобой происходит. И мы хотим тебе помочь, — тон у неё был такой снисходительный, такой угождающий, что мне непременно захотелось ей вломить. Алло, женщина, где твои угрозы и язвы? Я так не играю! Я почти привыкла к нашим отношениям с перчинкой, а тут стоило вмазаться в историю — и учительница сразу стала ласковой до невозможности. — Ты что-то употребляла утром? Её недоверие вызвало во мне новую бурю негодования. Я всплеснула руками и, расталкивая несуществующую толпу, вылетела из туалета. Я неслась по коридору так, будто за мной пустили свору голодных собак. И они уже наступали мне на пятки, когда я выдохлась, но продолжила бежать. Я летела, не видя ничего. Не слыша никого. В ушах звенел воздух, который бил по щекам, но не отрезвлял. Я была сама не своя. Даже тогда, когда я впервые увидела её в новой школе, мне не хотелось настолько сильно исчезнуть с лица земли. Она мне не доверяла. Это было ясно-понятно: я ведь тоже себе не доверяла. Особенно, когда поняла, что САМА ЖЕ назначила встречу с Денисом. Я быстро перезвонила и передумала. Он опять покивал в трубку головой и, не прощаясь, сбросил. Сердце в моей груди болело неистово. Я всё могла понять, всё могла принять. Но даже в такой ситуации именно от Натальи Владимировны я ждала совершенно другого. × Я позвонила ей вечером. Да, позвонила. И кто-то мог бы подумать, что я сдалась, признала свои ошибки и решила извиниться. Ага, конечно! Я позвонила ей, чтобы просто злобно подышать в трубку. В общем, это была очередная тупая выходка. Я купила несколько новых симок, с которых планировала атаковать женщину звонками и сообщениями. Современные технологии грозили тем, что уже после первого раза она просто заблокирует меня и будет спокойно спать. Но я ведь тоже не пальцем деланая! Я же говорю: купила несколько симок, собиралась их чередовать, как повезёт и пока не надоест. И в тот же вечер я позвонила ей часам ближе к двенадцати, приложила телефон к уху и в течение десятка секунд наслаждалась, как она безуспешно пыталась вытянуть из меня хоть слово. Не будем скрывать — она должна была с лёгкостью догадаться, кто балуется. Ну и пожалуйста. Ну и пусть. Я скрываться не планировала. Я планировала достать её так, чтобы она вздрагивала от каждого звонка. Маленькая глупая месть от маленькой не менее глупой девочки — что может быть лучше? Лучше может быть только то, что девочка ещё и безобразно злобная.