Тайны дневника Гермионы. Новая жизнь

      5 апреля. 2007 года.       Столько времени прошло.       Странно снова открывать свою заброшенную тетрадь. Мне не хотелось это делать, зачем? Жизнь течёт размеренно и спокойно. Но, может быть, именно от этого спокойствия так холодно на душе.       Сегодня мы отметили пятый День рождения Эридана. Мой прекрасный, самый добрый и нежный малыш! Какое же это счастье, что он есть у меня!       Так сложилось, что Эдди по-настоящему доверяет только мне. Мы близки с ним, и я словно чувствую его всей душой. Лишь со мной он готов говорить открыто, задавать любые вопросы, делиться маленькими секретами.       У них с Грейнджи особые отношения. Конечно, это было неизбежно, ведь дочка старше на год — чуть больше, потому она ведёт себя с братом как профессиональная наставница. Это так уморительно, учитывая, что ей всего шесть. Она была такой всегда, с тех пор, как Эридан начал ходить.       Ужасно. Я даже не записала, как это произошло. С другой стороны, я ведь помню этот момент, как будто только вчера я с Драко сидели на ковре в комнате сына, а Эдди ни в какую не хотел ложиться спать. Он ползал по детской на четвереньках, садился, складывал в большую корзину свои игрушки и раскидывал снова. Потом поднялся, цепляясь ручками за комод, а затем просто пошёл к нам, протягивая вперёд ручки. Мы замерли, боясь его спугнуть, я видела, каким счастьем засияло лицо Драко, как он зашептал:       — Давай-давай, сынок! Какой ты молодец!       И больше я не могла отвести взгляда от улыбающегося Эдди. Он засмеялся, добежав до меня, и нашему восторгу не было предела. Драко часто радуется тому, что собственными глазами видел, как начали ходить его дети. Он радуется их открытиям, гордится ими.       И с тех пор, как Эридан свободно перемещается по дому, Грейнджи стала ходить за братом, словно маленькая гувернантка. Она хватала его за ручку, если он хотел что-то взять, грозила пальчиком, говоря:       — Нельзя. Деда будет ругаться.       Эридану ни по чём магическая защита, особенно слабая. Люциус на первых порах приказал убрать из доступных мест всё бьющееся и тяжёлое. Заранее! Благо Эридан ничего не успел уронить на себя.       С ним ни на секунду нельзя было расслабиться, только отвернёшься, займёшься Грейнджи, — что-то уже грохнуло, звякнуло. Лео и Орион сразу устроили протест, стоило Эдди попасть в игровую. Помню, как они заныли:       — Он всё сломает! Это моё! Это наше!       Но Драко был непреклонен, объявив, что здесь всё принадлежит ему, как старшему брату, а прежде — отцу. И тогда все уставились на Люциуса, ожидая справедливого суда. Кажется, он надеялся, что дело, как обычно, решится без него, но в этот раз Драко, видимо, решил спровоцировать отца. Люциус недовольно приподнял бровь, а Грейнджи, как сейчас помню, внимательно наблюдала за ним.       — Игровая комната общая, — спокойно заключил он. — Здесь могут играть все.       Грейнджи приняла это как должное, мальчики надулись и молча наблюдали, как Эдди хватал игрушки с нижних полок, вертел в руках и оставлял на полу. Сестра следовала за ним рассказывая, что это и зачем, мне оставалось лишь подстраховывать.       Теперь Эридан уже взрослый мальчик. Он играет со всеми детьми на равных, и когда в гостях бывают Дельфи, Тедди, Линкс и Ромео, никто никогда его не притесняет. Только Грейнджи любит давать брату наставления.       Хотя… Наша маленькая мисс Малфой любит наставлять абсолютно всех. От неё достаётся даже старшим детям. Иногда это умиляет, но порой немного тревожит. Она бывает такой серьёзной для своих шести лет. Каждый раз, когда она со строгим видом складывает ручки на груди, словно маленький профессор, у меня появляется ощущение дежавю, а Драко просто обожает надо мной подтрунивать.       — Где-то я это уже видел, — прищуривается он, и не может сладить со своей ехидной улыбочкой. — ЛевиОса, а не ЛевиосА!       — Малфой! — рычу я сквозь зубы и тогда он тихо смеётся:       — Не обращай внимания, Гарри! — кривя голос и изображая маленькую девочку, пищит он и закатывает глаза.       В такие моменты хочется его отшлёпать.       А Грейнджи тем временем уже вещала:       — Эд! Нарушаешь правила, нарушай незаметно! Это не достойно Малфоя…       — Да что же вы говорите, юная леди?! — возмутилась я.       Она растерянно захлопала глазками.       — Я хотела сказать, что надо играть по правилам, — выпалила она и, схватив Эдди за руку, потащила за собой.       — Малфоевская школа, — проворчала я.       — Наследственность… — наигранно вздохнул Драко.       Эридан слушается старшую сестру, но в последнее время я стала замечать, что он может гнуть и свою линию. Пока у него плохо получается, чаще всего Грейнджи подавляет его, но мне кажется, внутри него зреет сильное нутро, которое однажды даст о себе знать.       Эридан боготворит папу. Драко для него — настоящий герой и авторитет. Сын ловит каждое его слово и с радостью выполняет все его задания. С недавних пор Драко взялся за его тренировки. Мне кажется, что рановато, но папа решил иначе. Они вместе бегают по утрам, когда позволяет погода, делают гимнастику, а потом отбираются влажными полотенцами — всё по мере сил малыша. Драко получает от этого особое удовольствие, ведь прежде он очень мало времени проводил с сыном. Всё служба, служба. Да и Эдди был совсем крошкой. Драко каждый день хвалит сына за успехи, и это очень вдохновляет их обоих.       Такой восторг любоваться ими. Мои мужчины самые прекрасные на свете.       И как же хороша была бы наша жизнь, если бы не ложка дёгтя в лице дедушки Люциуса. Часто я совершенно не понимаю свёкра. Он одинаково благожелательно относится к сыновьям, обожает Грейнджи, но Эридан…       Люциус был довольно снисходителен к нему, пока не начал подозревать неладное. Увы, но за эти годы у Эдди не случилось ни одного выброса магии. Когда Эридану исполнилось два года, Мистер Малфой начал временами намекать, что стоит показать мальчика специалистам в Мунго, или хотя бы доктору Вуду. На этой почве у Драко с ним вышел конфликт. Люциус к Эдди относится крайне сдержанно, даже холодно.       Да, мистер Малфой всегда предвзят. Он всю жизнь был таким и нисколько не изменился. По сути, мне должно быть всё равно, но это не так. Мне очень обидно. Сегодня был такой весёлый праздник, много детей, поздравления, подарки. Бабушки и дедушки были в сборе. Но Люциус Малфой практически отсутствовал. Нарциссе пришлось провести подле него почти всё время, и только благодаря ей скука на его лице изредка сменялась снисходительностью. Может быть, если бы Грейнджи втянула его во всеобщую активность, он бы и расслабился, но она уже давно не так непосредственна, как была в два года. Она теперь усвоила понятие «уместности», которое внушил ей дедушка. Люциус Малфой среди детей точно выглядел бы неуместно.       Он в принципе был словно лишний, что ж, он сам занял такую жизненную позицию. Имеет право, но мне всё равно обидно. Да, Эридан ещё маленький и многого не понимает, но несколько дней назад он задал мне удручающий вопрос: «Мама, дедушка меня не любит?» Мне казалось, что по сердцу полосонуло ножом. Как же это страшно, когда маленький, чистый, прекрасный ребёнок задаёт такие вопросы. И я не знала, что страшнее: солгать или ответить правду. Ведь правда такова: я не знаю, что на самом деле чувствует Люциус Малфой. Его любовь видна невооружённым взглядом, когда он общается с Грейнджи, а тут… Иногда мне кажется, что он не любит всех взрослых детей в нашей семье. Для него Дельфи и Тедди сродни обузе. Он никогда не общается с ними — они ему неинтересны, но может быть, это и нормально — это ведь племянница и двоюродный внук Нарциссы. Она к ним очень внимательна, окружает любовью и заботой. Даже не знаю… Это очень эгоистичное чувство, но меня даже утешает факт, что у Люциуса просто есть любимчики, а остальные присутствуют в его жизни, потому что это неизбежно.       Впрочем… Есть ещё одно существо, которому Люциус испытывает тёплые чувства — это единорог Малыш. День, когда что-то изменилось, стал для Люциуса почти трагедией. Тогда мы: он, Нарцисса, Грейнджи, я, Эридан и двойняшки, как обычно, отправились в просторный вольер навестить нашего любимца. Малышу уже исполнилось пять лет, и мы лишь ждали, когда его природа возьмёт своё. Люциус направился к единорогу, держа Грейнджи за руку, но Малыш стал опасливо отстраняться, не желая подходить к своей маленькой подруге. Стоило дедушке сделать несколько шагов назад, Малыш с радостью пришёл на её зов, но всё же настороженно поглядывал на Люциуса. Нарцисса постаралась скрасить его огорчение, но было видно, как сильно Люциус разочарован. Единорог всё ещё подпускает к себе детей: и девочек, и мальчиков, но Люциуса больше не воспринимает. Малыш склоняет голову на расстоянии, понимая, наверное, что Люциус его хозяин, но увы, природа не позволяет вернуть доверие.       Грейнджи даже плакала в тот день, говоря, что ей жалко дедушку, потому что Малыш его боится, а ведь дедушка такой хороший. Но Люциус взял себя в руки и долго ей рассказывал про сложный характер единорогов, что это нормально, но ему было тяжело.       Вот и Эридану я ответила, что дедушка Люциус очень своеобразный человек и он наверняка любит его, ведь Эдди его внук, просто он не особо балует вниманием мальчиков. Эридан не стал больше говорить на эту тему, увлёкся своими делами — отправился рисовать. Но вот что я замечаю из года в год: Эдди не рисует всю нашу большую семью. Для него семья — это он, я, папа и Грейнджи. Бабушку Нарциссу он всегда рисует отдельно — как королеву: старательно и красиво. Она каждый раз умиляется и очень его хвалит. Дедушка и дядюшки его не интересуют, хотя с Орионом и Лео он прекрасно ладит.       Мне очень грустно. Никому не хочу говорить об этом. Не хочу огорчать Драко, может быть, поэтому я и достала эту тетрадь. Мне нужно высказать свои тревоги и обиды, чтобы потом жить нормально, потому что это сложно — жить и молчать.       Я хочу уехать. Хочу вернуться в Лондон, в наш прежний дом. Эридану нужно здоровое окружение, а не вот это официальное «мистер Малфой» от дедушки Люциуса в адрес внука.       Но есть Грейнджи. Её связь с дедушкой — это нечто особенное. Она вообще больше тянется в мужское общество в принципе. Для неё дедушка и папа — это два обожаемых колосса, примера для подражания. Может, именно поэтому она такая же боевая, как папа, но всё же такая же хитрая, как дедушка. Драко упрекает меня за то, что я не вижу в ней своих черт. Наверное, я и правда не вижу в себе каких-то качеств. Но вечное желание сунуть свой нос туда, куда не следует — это точно моё. Мы вообще очень рано стали замечать, как внимательно Грейнджи прислушивается к разговорам взрослых — любопытный лисёнок. И поначалу она даже начинала расспрашивать папу об услышанном. Она и сейчас задаёт море вопросов, но всё время старается скрыть, что это интересует её лично, то любопытствуя от лица Дельфи, то кого-нибудь из двойняшек. Это очень настораживает. Даже там, где можно было бы не хитрить, она это делает словно на автомате.       Мне не нравится, что Люциус это поощряет, ему кажется, что это благоразумно. А я считаю, и Драко со мной согласен, что честность в отношениях с близкими — это абсолютно правильно и нормально.       Эридан таков. Он бесхитростный, открытый, понимает всё буквально, а если видит эту хитрость сестры, может ляпнуть, что она врёт. Грейнджи в таких случаях покрывается розовыми пятнышками, глазки наполняются слезами. Она обзывает его болваном и старается скрыться из поля зрения. Но тем не менее она всё равно снисходительна к брату. Когда ему исполнилось четыре, а ей уже было пять, она как-то спросила:       — Мамочка, почему Эдди ничего не делает?       — А что он должен делать? — уточнила я.       — Ну, я могу трансгрессировать. Иногда у меня ладони будто светятся. Орион и Лео могут предметы двигать, хотя их не трогают. Почему Эдди ничего не делает?       Помню, как тогда у меня внутри что-то болезненно сжалось, но я улыбнулась дочке, восхищаясь её наблюдательностью.       — Магия Эридана, вероятно, пока дремлет. Но она обязательно проявится чуть позже, так бывает.       — Он что, болеет? — В её карих глазках было столько ужаса и сочувствия.       — Я не считаю это болезнью, Грейнджи, — спокойно отвечала я. — Ты ведь знаешь, у дедушки и бабушки Грейнджер вообще нет магии, но при этом нельзя считать их больными. Они просто немножко другие. Или мы немножко другие.       — Значит, Эдди не болен?       — Нет.       — Или это мы больные? У кого-то есть, у кого-то нет. Как сопли?       Я не выдержала и рассмеялась.       — Ну нет, что ты! — с трудом проговорила я. — Насморк дело проходящее.       — Ну если у Эдди появится, значит, как сопли, — подытожила она.       — Давай не будем сравнивать магию с соплями, — попыталась я взять себя в руки, чтобы не смеяться. — На самом деле магию ни с чем нельзя сравнить, как мне кажется. Это дар, а для кого-то проклятье, иногда.       — Как у Ромео легилименция? — с восторгом выпалила она.       — Да, как у Ромео и у дяди Майлза. С одной стороны, можно воспринимать как дар, но с другой, это очень тяжёлое бремя.       — Но почему у Эдди нет магии? У всех же есть! — возмутилась она. — И у Дельфи, и у Тедди…       — Возможно, — вздохнула я, — дело именно в дедушке и бабушке Грейнджер. Может быть, у него такая наследственность, вот и всё.       — Плохая наследственность, — нахмурилась она, а я так и увидела черты свёкра в ней. Стало так неприятно на душе.       — Но ведь ты же любишь дедушку и бабушку, независимо от того — волшебники они или нет. Я знаю, ты их любишь. — Наверное, я не смогла скрыть надежду в голосе.       — Конечно люблю, — пожала она плечиками, такая взрослая, деловая. — Но без магии неправильно.       С дедушкой не поспоришь. Это бесполезно. Дедушка в ней укоренился и не выгонишь его оттуда. Но тем не менее, наш разговор, как мне кажется, очень улучшил отношение Грейнджи к брату. Она будто жалеет его. Да, она продолжает быть юной наставницей, да, она им помыкает, как прежде, на правах старшей сестры, но в то же время она будто стала мягче, уступчивее. Она любит его и сожалеет, что у Эридана нет магии. Боюсь, она продолжает считать это болезнью, но специально затрагивать эту тему и убеждать её сейчас пока не берусь.       Ситуация ещё больше накалилась тогда, когда у Линкса случился первый выброс магии.       Ох, да! Конечно! Я же и об этом ни слова не упоминала. Линкс, наш дорогой, любимый крестник — сынок Нормы и Теодора. Я всегда с теплотой вспоминаю тот день, когда они сообщили о том, что ожидают наследника. Тео был немного растерян, но счастлив, а Норма так взволнована, что не могла сдержать слёз.       Они с самого начала решили соблюсти традицию Блэков, и назвать ребёнка в честь созвездия. Ребята не считали нужным подобрать имена для девочки и мальчика, нашли, что Линкс — Рысь — подойдёт в любом случае, а второе имя достанется от родителя. И когда родился Линкс Теодор Нотт, мы все были безмерно счастливы. Вышло так, что он на полтора года младше Эридана. Мы с Драко стали крёстными. Он чудесный, очень добрый и весёлый мальчик, такой же темноволосый, как родители, и кареглазый, как мама. Нарцисса и Андромеда души в нём не чаят, когда Линкс появляется в доме. Тедди очень часто говорит, что у него гигантская семья, когда все мы собираемся вместе.       Но речь не об этом.       В два года у Линкса случился первый магический выброс. И тут уж Люциус, разумеется, не смог сдержать замечаний в адрес Эридана. Благо, что дети этого не слышали. И я бы не сказала, что он был хоть сколько нибудь деликатен. Как сейчас помню его недовольную физиономию, с этой кривой усмешкой.       — Не кажется ли тебе странным, Драко, что у твоего сына до сих пор не было ни единого проявления магии? Линксу всего два года…       — Дорогой, ты же знаешь, магия у всех проявляется по-разному, — вступилась было Нарцисса, но он на удивление бесцеремонно её прервал:       — Грейнджи ещё года не было, когда возник её Патронус. В нашей семье магия у всех просыпается рано. Я считаю, необходимо показать Эридана Драко специалистам…       — Не все чистокровные волшебники рано проявляются, — моментально возразила я. — И я изучила много информации…       — В самом деле? — заинтересованно прищурился он. — То есть на самом деле, вы заметили эту странность в вашем сыне? Значит, и вас тревожит…       — Меня это как раз не тревожит, — спокойно ответила я, хотя казалось, что взорвусь. — Я просто не вижу смысла устраивать панику. У некоторых волшебников магия пробуждалась ближе к одиннадцати годам, как раз к поступлению в Хогвартс, или…       — Или они оказывались сквибами, — холодно бросил Люциус. — Впрочем, меня это не удивит.       — Отец, ты должен это прекратить, — наконец не выдержал Драко. — Нашему сыну всего три года, а ты раздуваешь из этого проблему вселенского масштаба.       — Делайте что хотите, — фыркнул Люциус, а потом степенно поднялся из кресла и направился на выход, ворча по пути себе под нос, но явно не скрываясь: — Какой позор, магл в моей семье.       Как же это было больно. Ужасно. В тот день я начала собирать вещи, чтобы покинуть поместье. Но потом, спустя несколько часов, явился Люциус и сдержанно, очевидно с большим трудом, принёс мне извинения. Просил не увозить внучку, поклялся, что больше и слова не скажет в адрес Эдди. Так собственно говоря и происходит — почти полный игнор.       Ну вот. Нажаловалась по полной. Прости, мой дорогой Дневник, что тебе приходится всё это терпеть.       На самом деле, за эти годы случилось много хорошего. У Рона и Лаванды родилась дочка, и она на год младше Эдди. Они очень долго скрывали беременность, потому что Лаванда ужасно боялась сглазов, порчи и прочей ерунды. И если Тео и Норма объявили о наследнике сразу как узнали, то Рон и Лаванда просто попались, потому что животик уже невозможно было скрыть. А мы всё думали, почему Рон всегда приходит в гости или один, или не приходит вовсе. В общем супруга изрядно потрепала ему нервы, пока была беременна, но он всё равно очень счастлив, что у него, как у меня, первой родилась его чудесная маленькая Цинния, рыженькая и милая девчушка.       Надо сказать, что Норма и Лаванда прекрасные матери. Они очень заботливые, внимательные и обе страшные болтушки. Поразительно, но они как-то спелись. Вроде и видятся не часто, но как соберёмся вместе на детском празднике, так их болтовне конца и края нет — всё о детях, о домашних делах. Они ужасно меня умиляют, но и утомляют одновременно, хоть я очень люблю обеих. Линкс и Цинния, скорее всего, вместе поедут в Хогвартс. Хотя мы уже сейчас видим, что они попадут на разные факультеты.       Конечно, ни один праздник не обходится без тётушки Луны и Себастьяна. Как раз именно Луна больше всех любит рассуждать на тему, кого и куда распределит Шляпа. Невилл не поклонник массовых мероприятий, говорит, ему более чем хватает Хогвартса и студентов. Однако этот день рождения Эдди он всё-таки не пропустил.       Мы никогда не касались темы магических выбросов в общении с Долгопупсами, но в этот раз, даже не совсем понимаю как, но Невилл упомянул, что Себастьян очень внимательный и на лету схватывает новую информацию. Он уже очень много знает о растениях и магических существах, и отсутствие магии совершенно никак не мешает. Они относятся к этому спокойно, ведь у Невилла магия проснулась довольно поздно. Это ужасно, но нас с Драко так это обрадовало! Как же стыдно! Мне ужасно стыдно, что мы порадовались тому, что у чьего-то ребёнка также нет магии, как у Эдди. Правда, Луна возразила, заявив, что Себастьян видел каких-то дикамбусов, а видеть их можно, только если обладаешь магией. Невилл на это только опустил глаза, но ничего не сказал.       И всё же, для нас стало утешением, что не только у Эридана пока не проявилась магия. Как же стыдно. Чувствую себя ужасно. Позор, честное слово. Опять я на ту же тему.       Так случилось, что в нашу большую семью влился ещё один ребёнок.       В первую встречу я сразу же поблагодарила Ромео за прекрасный рисунок, который он для меня нарисовал, и мальчик был очень доволен. Он держался уверенно, стоя рядом с приёмным отцом.       Сначала Майлз привёл его к нам ради эксперимента. Люциус настаивал, чтобы Трэверс, по истечении срока на запрет покидать Британию, отправился вместе с ним на переговоры в Магический Китай. Майлз был растерян, не представляя, что делать с сыном. Тогда Драко, с некой снисходительностью, предложил такой вариант: оставить у нас Ромео на один день и посмотреть, что получится. И я, и он много упражнялись в окклюменции и было даже интересно, что из этого выйдет. Нарцисса, как оказалось, тоже не против попрактиковаться. Люциус был не в восторге, но уж очень хотел продемонстрировать лучшего мастера, создающего Кристалл связи, за рубежом.       Майлз очень опасался оставлять Ромео в новой обстановке, но в тот день в поместье была Дельфи, а она всё-таки чуть ближе по возрасту к Ромео, и мы подумали, что так ему будет легче адаптироваться. На самом деле, он очень красивый и умный мальчик, угадываются итальянские корни его настоящего отца. Уже в следующем году он должен уехать в Хогвартс, правда о письме с приглашением пока речи не шло.       В общем пока я обсуждала с Майлзом подробности: что Ромео любит есть, как ему помочь во время приступов, если он не может успокоить нахлынувшие мысли, я заметила, как Драко наблюдал за нами исподтишка, словно цербер. Майлз тогда резко завершил общение и отправился в мастерскую.       О, как же это оказалось непросто! Я помню, как было странно по-началу находиться в обществе Майлза, жуткое ощущение дискомфорта, взявшегося неизвестно откуда. И каждый раз, когда маленький Ромео обращал на меня внимание, я погружалась в это ощущение, будто кто-то беспардонно врывается в мой внутренний мир. Применять окклюменцию пришлось так часто, что жутко разболелась голова. Люциус предпочёл не появляться в детской. Нарциссе очевидно тоже было нехорошо. Только Драко вёл себя как ни в чём не бывало: уверенно, спокойно и даже доброжелательно.       Поначалу Ромео было очень интересно играть с детьми, но в какой-то момент я заметила, что он стал жмуриться и пытаться заткнуть уши руками. Памятуя о предупреждениях Майлза, я увела его в комнату Эридана, чтобы мальчик побыл в тишине.       — Как ты себя чувствуешь? — тогда спросила я. — Хочешь что-нибудь?       — Можно мне поспать? — неожиданно спросил он, я даже растерялась немного.       — Ты так сильно устал? — с сочувствием спросила я. — Это из-за шума мыслей других детей?       — Да. — Ромео опустил глаза. — У них в головах какая-то ерунда. — Я устал.       — Ты пробовал защищаться? — на всякий случай поинтересовалась я.       — Я пока не могу, — ответил он. — Майлз хотел мне помочь, но я не понимаю… не понимаю, как это делать. Их так много.       — Ну ничего, — улыбнулась я и трансфигурировала кресло в удобную кушетку. — Приляг и отдохни. Ты обязательно научишься, Майлз тебе поможет.       Он лёг, пристроился на подушке, и я укрыла его пледом.       И тут Ромео, уже закрыв глаза, неожиданно сказал:       — Пожалуйста, скажите дяде Драко, что Майлз никогда до вас не дотронется. Никогда-никогда. Он вообще не женится. Он так решил. Майлз хороший. Он никогда не врёт.       Мне так сдавило горло, что стало нехорошо.       Он всё-таки успел услышать мысли Драко, и он знает мысли Майлза, наверняка знает и мои, и мысли всех детей, которые его окружали. Недаром стихийную легилименцию считают проклятьем.       И в тот вечер Драко опять устроил скандал с упрёками, что «я слишком мило общаюсь с Трэверсом», как будто я с кем-то другим общаюсь иначе! Ох! Я помню, как Драко тогда вывел меня из себя! Я с ним неделю не могла спокойно разговаривать от обиды. Столько времени прошло, а он всё устраивал мне сцены ревности.       Это поразительно, ведь за все эти годы, может быть, именно из-за ревности Драко, Майлз в этом году первый раз посетил детский праздник вместе с сыном. Обычно он приводил к нам Ромео и тут же исчезал, но в этот раз Драко сам пригласил Трэверса остаться. Неужели переболел наконец? Хотя, кто его знает… ночь впереди.       Ромео, в свою очередь, за это время многого достиг. Разумеется, ему очень трудно, даже взрослые легилименты не всегда могут контролировать вторгающиеся в их сознание мысли, но всё же он очень старается, огорчается, когда не может справиться, ведь все дети повзрослели и мыслей вокруг стало так много, что Ромео иногда просто сбегает — чаще всего уходит прямо на улицу, чтобы поток мыслей до него точно не добрался. Пару раз зимой мне приходилось забирать его в дом буквально угрозами и уводить в другое крыло дома, чтобы он мог побыть один.       Итак. Что ещё я пропустила? Наверное, что-то не очень важное.       Что ж. Недавно у Падмы и Дэниела родился сын. Их свадьба, кстати, была одним из самых странных мероприятий. Они хотели всё сделать в индийском стиле, но получилось нечто, поскольку Дэниел сильно далёк от культуры Индии. Но Падма всё равно была очень довольна. Главное, что ребята любят друг друга.       Ах да! На прошлой неделе Блейз Забини вернулся из своего кругосветного путешествия. Невероятно. Это, наверное, самая драматичная история за все эти пять лет. Его полоумная мать всё это время препятствовала его женитьбе на Эльмине. Никогда в жизни не встречала такой эгоистичной матери, как Рэйчел. Такое ощущение, что сын её собственность. Она вертела и крутила им, как хотела, а он из глубокого почтения и благодарности столько лет всё это терпел. Возможно, проблема была в том, что она не могла выйти замуж. Ну а чего она хотела? Ведь не девочка уже. А может быть, проблема была в Майлзе. Никогда не пойму эту одержимую особу. Она даже пыталась устроиться к нему няней для Ромео, чтобы снова сблизиться, при том, что её состояние позволяет жить безбедно и работать ей вообще не нужно.       Бедный Блейз. Она вытворяла что вздумается: запрещала, устраивала скандалы, обижала Эльмину, да так, что та не выдержала и ушла от Блейза. Они не встречаются уже очень давно. Сначала он уехал в Италию, а она погрузилась в работу. Недавно Блейз вернулся и сразу пришёл к Драко потерянный и расстроенный. Он всё так же отлично выглядит: зрелый, умный, успешный мужчина со средствами. Но за всё это время он так и не оправился.       Пока они с Драко беседовали в его кабинете, Блейз страшно набрался. Было уже поздно, когда я пришла к ним и предложила переночевать в поместье, потому что в таком состоянии перемещаться по каминной сети опасно, а трансгрессировать тем более.       — Меня не спасёт ваше общество, — еле-еле ворочая языком, говорил он. — Ничто мне не поможет спасти моё разбитое сердце.       — Не драматизируй, Блейз, — сдержанно усмехнулся Драко. — Ты ездишь по кругу.       — Да! И буду ездить! — расхлябанно махнул он рукой. — Я предал такую женщину! Потерял свою единственную любовь. А всё почему? Потому что матушка, видите-ли, воспитывала меня одна! Она «положила всю свою жизнь и молодость» к моим ногам. Да конечно! — злобно всплеснул он руками и хлопнул себя по бёдрам. — Я её видел раз в тыщу лет! А если видел, то в компании очередного мужа. Это только последние лет семь, я не знаю… Нет! Она не старая! — будто испугался он, даже рот себе зажал и глаза вытаращил так, словно сейчас его казнят, а потом опять завздыхал: — Как я мог её отпустить… Моя жизнь кончена.       — Никого не нашёл пока скитался? — спросил Драко.       — Нет, — понурился Блейз. — Никого нет чудесней моей прекрасной феи. Моей потерянной, единственной… — И он резко схватил со столика стакан и опрокинул остатки алкоголя в рот.       — Я не пойму, что тебе мешает, — повёл плечом Драко. — Рэйчел не может держать тебя при себе до самой смерти. У тебя есть право на личную жизнь. Найди её, помирись, вдруг она ждёт тебя?       — Три года? — скептически хмыкнул Блейз. — Да кто же будет столько ждать?       — Любящая — будет. В конце концов, если у неё есть другой, то тебя это может успокоить.       Блейз хоть и расфокусировано, но старательно вглядывался в Драко.       — Ты прав! — решительно заявил он и вскочил, тут же чуть не повалившись на пол. Мы подхватили его с двух сторон и вернули в кресло. — Я найду её. Я поговорю… и… я не знаю. Я заставлю мать услышать меня…       — Правильно, Блейз. Ты молодец.       Драко закатил глаза, накинул на друга плед, и уже через минуту тот захрапел. Мы переглянулись, и я заметила, как сильно его утомило общение с Забини. Вроде они с Драко и не были особо близки, но, возможно, Блейзу нужна была помощь человека, который преодолел все трудности на пути к своему счастью. Сколько ему пришлось сражаться с отцом, чтобы однажды мы смогли быть вместе. Блейз всегда мне казался очень уверенным, свободным и самостоятельным человеком, но очевидно, это была лишь видимость. Как только дело дошло до принятия решений, мать всё решила за него, заставив Эльмину просто уйти.       Честно говоря, я не знаю, где она сейчас, чем занимается, и есть ли у Блейза шанс всё исправить, но надеюсь, что рано или поздно и он будет счастлив.       — Это просто неслыханно… — вздохнул тогда Драко и утомлённо зажмурившись, потёр переносицу пальцами. — Почему некоторые люди бывают так нерешительны? Объясни мне, почему?       — Может потому, что он любит мать? — предположила я. — Она ведь в самом деле дала ему абсолютно всё, что у него есть. Ему трудно что-то изменить, наверное. Разочаровать её. Тем более, что последние годы она живёт в одиночестве. Если бы она снова вышла замуж…       — Не знаю, — покачал головой Драко и обессиленно махнул рукой в сторону спящего Блейза. — Ну как ты его вытащишь из этого положения? Предложить ему отказаться от всех её средств? Устроиться на работу? — скептически усмехнулся он. — Блейз не знает, что это такое.       — Но может быть, ради Эльмины, он всё-таки решится? — неуверенно ответила я.       Драко лишь пожал плечами.       — Разорвать отношения с семьёй тяжело, — тише шёпота выдохнул Драко. — Поверь. Я знаю.       Да. И я знаю, на что приходилось идти Драко, чтобы показать родителям серьёзность своих намерений. Это было очень болезненно для него. Что ж, Блейз хозяин своей жизни — ему решать.       Но и это ещё не все новости.       На днях Драко нехотя сообщил, что Корвус Лестрейндж подал очередное прошение о помиловании его жены. Честно говоря, я восхищаюсь этим джентльменом, учитывая его возраст и состояние здоровья, иметь столько энергии, чтобы бороться за возвращение Пэнси в Британию… Потрясающе. Так вот, это прошение впервые за прошедшие годы было взято на рассмотрение. Ему не отказали сразу, а это значит, что вполне возможно Лестрейнджи в полном составе вернутся на родину.       Хочется надеяться, что бывшая Паркинсон вынесла серьёзный урок и больше никогда даже не подумает каким-либо образом затронуть мою семью. Я не в восторге — это точно. Но вероятность того, что Визенгамот смягчит её наказание и позволит вернуться, довольно велика, поскольку за всё это время она ни разу не нарушила установленных правил и отбывала наказание как положено.       Несмотря на моё отношение к Пэнси Лестрейндж, мне всё равно очень жаль её сына. Газеты редко, но писали, что мальчик растёт болезненным, и климат Гренландии пагубно на него влияет. Это единственная причина, которая оправдывает её возвращение. Конечно, лорд Лестрейндж мог бы и сразу забрать сына и уехать с ним в Британию, но меня именно это и восхищает — его преданность семье, любимой женщине, оказавшейся в ссылке. Как муж он просто безупречен. И правда хочется верить, что Пэнси по достоинству его оценила и никогда больше не поставит в столь тяжёлое положение.       Кстати, о тяжёлом положении. Примерно год назад Норма начала хлопотать о поступлении Дельфи в Хогвартс. Выяснилось, что девочка не значится в списках, поскольку её имя официально не заявлено в Министерстве Магии. Когда миссис Малфой забирала Дельфи в семью, ребёнок остался без фамилии. Она так и проходит по магическим свиткам, как «Дельфи» и там даже не указаны её родители. В своё время доктор Вуд определил, что она является близким родственником Нормы Беллы Лестрейндж-Блэк и Тома Реддла-старшего — отца Тёмного Лорда. Из этого можно заключить, что Дельфи — дочь Беллатрисы Лестрейндж и Волан-де-Морта. Мурашки по коже. Мне кажется, ни один член семьи не хотел бы думать об этом. Люциус всегда был против нахождения Дельфи в семье, но Норма взяла на себя всю ответственность за сестру. Не передать, как я восхищаюсь её поступком.       Теперь, когда директор Макгонагалл оповестила Норму о том, что Дельфи к школе не прикреплена, встал вопрос о фамилии и признании ребёнка законом.       Разумеется, Люциус мгновенно встал в позу, заявив, что «никогда не подарит этому отродью свою фамилию» — как будто его кто-то об этом просил. Хотя… миссис Малфой пыталась заикнуться об этом, но потом предложила дать девочке девичью фамилию матери — Блэк. Дельфини Блэк. В принципе было бы неплохо, но Норме показалось, что это некорректно, потому что когда Дельфи родилась, Беллатриса носила фамилию мужа — Лестрейндж. В свою очередь Корвус Лестрейндж — родной дед Нормы — сообщил в письме, что не хотел бы давать дочери Тёмного Лорда свою фамилию, это тоже неправильно. Остаётся только фамилия отца — Реддл. Помню, как мы сидели в оцепенении на семейном совете всем взрослым составом, и у меня волосы шевелились на голове при мысли, что бедняжка Дельфи будет носить эту фамилию. Что тогда с ней будет? Её каждое существо в магическом мире будет сторониться из-за этой фамилии.       В общем, вопрос повис в воздухе и продолжает там находиться. Норма очень волнуется, что из-за её нерешительности у Дельфи не будет возможности попасть в Хогвартс и, как у неё самой, детство пройдёт вдалеке от сверстников, от обучения. Норма и теперь иногда переживает, что вся её жизнь прошла под покровом тайны и она не хотела бы такой участи ещё и для сестры. Конечно, Норма прошла программу Хогвартса, даже сдала экзамены и получила документы об окончании школы, но это всё равно немного не то.       С другой стороны… То, через что мы прошли во время обучения, было не таким уж безоблачным детством. Я уверена, сейчас в Хогвартсе безопаснее, когда миру больше не грозит Тёмный Лорд и его возвращение, но всё же… У меня мороз по коже от мысли, что моя маленькая Грейнджи поедет туда учиться. От того, что она вообще уедет. Это просто ужасно. Я как-то ненароком поделилась этой мыслью в обществе Нарциссы и Люциуса, а потом наблюдала, как они оба заволновались — будто языки проглотили. А ведь Лео и Ориону тоже предстоит уехать, причём одновременно.       Лучше просто не думать об этом, серьёзно. У меня начинается паника от одной мысли, что я не буду видеть мою девочку, мою маленькую умницу. Это невыносимо.       Конечно, с тех пор, как Драко вошёл в совет попечителей, Хогвартс за эти четыре года уже несколько раз был подвергнут тщательной проверке на предмет «тайных помещений». Мне кажется, у Драко остались настолько противоречивые впечатления от школы, что он доходит до абсурда в обеспечении безопасности. Мне кажется, если бы он смог подчинить себе дементоров, он бы сунул их в каждый угол, чтобы они за порядком следили. Мы как-то приезжали туда вместе — на Совет Попечителей. Это надо было видеть!       Он туда приехал совсем не как отец будущих студентов, он явился, как Глава Штаба Мракоборцев. И самое интересное, что когда он потребовал все документы и планы школы, никто не посмел ему возразить. Более того, остальные попечители шептались за спиной, восхищаясь перспективой, порядка и безопасности. «Наконец-то кто-то занялся этим всерьёз, почему раньше никому не было дела?»       С одной стороны, я просто безмерно им горжусь. Но с другой, мне кажется, он сильно перегибает палку, особенно желая ввести в Хогвартсе чуть ли не военное положение в плане дисциплины, таким образом превратив Хогвартс в Дурмстранг. Самобытность нашей школы как раз заключается в свободе и открытости, в том, что ученики чувствуют себя как дома даже при наличии свода правил. Порядок необходим, но муштра, это, по-моему, уже чересчур. Я считаю, достаточно того, что сейчас каждая волшебная палочка Магического Мира снабжена Кристаллом связи, и любой ребёнок может в случае чего связаться с деканом, с друзьями или родителями. Это же просто восхитительно!       Но Драко всё равно обыскал Хогвартс вдоль и поперёк, начиная с Подземелий и заканчивая Астрономической Башней и Запретным Лесом. Он перемещается по школе как хозяин, и я немного тревожусь, как бы он, словно его отец когда-то, не возомнил, что он там самый главный. Даже Гарри, когда участвовал во всех этих мероприятиях, посмеивался: «Твой Малфой страдает манией величия, но я почему-то даже не удивлён». Было жутко неловко. Только бы его старания не обернулись фанатизмом. Боюсь, он тогда детей туда вообще не отпустит, или бросит службу и лично будет их сопровождать на каждый урок. Смешно и грустно одновременно от этих мыслей.       А вообще… Я считаю его совершенством. Нет, иногда он, конечно, бывает просто невыносим — придирчив, дотошен, он в прямом смысле испытывает терпение своей требовательностью — всё это результат его службы, не иначе. И он переносит этот образ жизни в семью, где всё должно быть чётко и ясно, всё по полочкам. Это потрясающе. Я смотрю на него и не могу насмотреться, слушаю и вижу идеальную линию рассуждений буквально во всём. Он профессионал — так бы сказали маглы. За эти годы столько успехов достигнуто благодаря его характеру и знаниям. Когда мы бываем в обществе — на различных благотворительных или праздничных мероприятиях, министерских собраниях, я вижу море внимания к его персоне. Люди очень многого хотят в плане безопасности, соблюдения порядка, и он с огромным вниманием прислушивается, воплощает в жизнь пожелания волшебников. Он может казаться холодным и безразличным, даже ироничным иногда, но стоит кому-то обратиться к нему с вопросом, как он становится слухом и зрением, тщательно улавливая посыл, даже если не совсем понятно, чего от него хотят.       Последний наш выход в свет был довольно давно. Да, это был Рождественский Благотворительный Бал в Министерстве. И почему-то именно в этом году пресса начала активно интересоваться, когда я вернусь к работе.       Очевидно в обществе бытует мнение, что когда дети подросли, женщина вполне может вернуться к своим прежним занятиям. Отчасти это так, но мне кажется, я пока не готова.       Я сейчас активно занимаюсь образованием своих детей, готовлю их к поступлению в школу. Грейнджи уже довольно бегло читает, пишет, любит математику и обожает различные энциклопедии, коими её щедро снабжают мои родители. Они в таком восторге от любви моих детей к книгам! Впрочем, у Эридана интерес пока не так велик, может быть потому, что он не читает так быстро, но очень любит рассматривать иллюстрации. Зато у него огромный интерес к математике, гораздо выше чем у Грейнджи. Он может так быстро решить пример, что сестра впадает в истерику, возмущаясь, что он не даёт ей даже подумать. Недавно он влез в её тетрадь и прорешал несколько примеров без её разрешения, на что она чуть не испепелила эту тетрадь от гнева. Когда «испорченная» страница вспыхнула, я даже растерялась. Потушила мгновенно, но с дочерью у меня был очень серьёзный разговор. Ей однозначно необходимо учиться контролировать себя и свой гнев.       Кажется, я слишком сильно увлеклась.       Оказывается, мне ещё столько всего нужно сказать, но подозреваю, что уже очень скоро придёт Драко, и одно из двух: или нас ждёт скандал, вспышки ревности и недовольства, или потрясающая страстная ночь.       Я никогда не могу его предсказать. Нет — я могу! Но обычно это два варианта: пятьдесят на пятьдесят. Во время праздника он показался мне очень воодушевлённым: охотно общался с Майлзом и Тео, даже Гарри и Рону уделил немного внимания, думаю, они по службе общаются слишком много и там безумно друг от друга устают, как подростки, честное слово.       Впрочем то, что он так надолго задержался в кабинете отца — не очень хороший знак. Люциус как никто умеет трепать нервы. Хоть бы Драко не поддался на его провокации!