— Так-так-так, — важно расставил руки по бокам Ген, встав у выхода из класса, — 08:50, а вы тут как тут, сэр. Могу я узнать, что случилось? Неужто небо вновь свалилось на землю, а Хомский и Соссюр объявили друг друга правыми гениями? —
едва ли он вообще меня поймёт, но ладно. Лишним не будет.
— Ну, Вы же обещали рассказать нам свои секреты, если мы придём вовремя, — Гинро, сжав лямки рюкзака крепче, с обиженным видом сдул с глаза падающую на него светлую чёлку. — Или… Вы соврали нам?..
Гинро похож на «хорошего мальчика». Правда, что-то мне подсказывает, что лентяй он редкостный.
— Я не вру своим ученикам, Гинро-кун.
— Ага, а я тогда порнушку по ночам не зырю.
— Гинро-Гинро, — покачал головой учитель и протянул ученику свой кулак. — Давай, поприветствуем друг друга, и можешь занять своё место.
— О-о! — кажется, парень не на шутку загорелся. Они оба по-дружбански стукнулись кулаками, после чего Гинро пустил волну ладонью по воздуху, заиграв тонкими пальцами. Гену это показалось забавным.
Ген резко повернул голову в сторону, быстро вернув её в прежнее положение, пока тот не среагировал.
— Но учти! Я расскажу столько секретов, сколько вы мне сказали предложений на прошлом уроке.
— Ну блин. Ну ладно.
Фух. Вроде ничего не изменилось.
Ген обводит внимательным взглядом юношу, что ещё долго бегает по классу в поисках стула, на котором ему сегодня будет удобнее отсиживать задницу. Теперь стало ясно — у них нет определённых мест.
— А мы, кстати, на Вас всё ещё обижены! — воскликнул Гинро, выбрав место поближе к столу Гена.
— Да… Это… —
фак.
Гену хочется истошно кричать.
Я от души, в натуре, долбоёб. Назвать ученицу шлюхой? Могу, умею, практикую.
Жаль, что класс моих проблем пока не знает.
А если подумать, то не жаль.
А если ещё немного подумать, то скоро узнают.
— Клянусь, Гинро-кун, я извинюсь перед всем классом, когда все будут в сборе.
— А Вы уверены, что они ваще придут на урок после такого разъё… конфлик… та?..
— Да. И мне определённо нравится, что ты начал работать над своим лексиконом. Продолжай в этом же духе! — Ген действительно горд.
— Да ну… Да чё там… — парень, неловко пришмыгнув носом, полез в рюкзак и достал оттуда игровую консоль в разноцветном чехле. Да, это, конечно, большой стереотип, но то, что ученик столь захолустной школы имеет консоль в подобный тяжкий период для человечества, поразить учителя не могло.
Однажды мир умер. А вместе с ним умерла и здравая доля гениев. Инженеров. Умов, способных создавать. Техника, одежда, обычные предметы быта — всё то, что осталось со времён старого, тогда ещё вовсю прогрессировавшего мира, было распродано за небесно высокие цены. Магазины закрыты. Ларьки обворованы.
Паника. Апокалипсис цвёл.
В один миг время на Земле словно замерло. Слишком быстро всё происходило. Слишком быстро мир в руках распадался.
И это было удивительно, как даже столь маленький процент выживших смог взять ситуацию в свои руки и начать воссоздавать всё уничтоженное с нуля. Ген определённо горд человечеством, если речь заходит о тех самых живых анонимных легендах, что твёрдо шли к цели «Всё будет так, как и было до апокалипсиса».
Ещё бы и цены немного на технику снизили, тогда вообще бомба. А то уже ученику с его игрушкой завидую. Понимаю, тяжело производить… Но, чёрт, хочу тоже весело страдать хернёй.
А пока учитель думал, юноша уже с головой погрузился в мир ярких бродилок.
В дверь кабинета сдержанно постучали три раза. Шустрый Ген, тем временем, уже на низком старте, чтобы с широкой улыбкой на лице встретить своих учеников.
Но вместо столь ожидаемого лица кого-то из учеников — как всегда невозмутимый лик Кинро. Ген застыл идиотом, так же по-идиотски открыв рот. Не ожидал. Отчего-то.
— Доброе утро, Асагири-сенсей.
— Д-доброе.
Гинро со странным видом взглянул на косяк двери, пальцами при этом продолжая быстро стучать по кнопкам своего Nintendo.
— Я заберу учебник? — указал пальцем на одну из задних парт ближе к окнам Кинро. — И извини, что отвлёк.
— Нет, что ты… Как видишь, тут сидит целый
один человек, — Ген делает несколько шагов вбок, приветливо впуская друга внутрь. — А, и ещё. Раз уж ты идёшь к окну…
Кинро, не останавливая уверенного шага, посмотрел на Гена через плечо.
— ...Душновато тут как-то. Открой, пожалуйста, окно, Кинро.
Гинро, продолжая увлечённо играть и даже не подняв лица, молча направился к окну. Ген смотрел с немалым изумлением. Встав на носочки, парень еле достал пальцами до ручки высоко находящегося окна и резко открыл его нараспашку, впустив внутрь резкий порыв пронизывающего холодного ветра. Ген вовремя спохватился и прижал приготовившиеся лететь к хренам собачьим со стола распечатки к столу. Несколько впущенных осенних жёлтых листьев ещё долго летали по классу в бешеном урагане, пока Ген вежливо не попросил Гинро окно слегка прикрыть.
— Спасибо… — Ген смотрел. И смотрел шокированно.
Но я ведь просил не тебя.
Кинро взял с задней парты то, что ему было нужно и слегка улыбнулся севшему обратно за свою парту Гинро, сквозь зубы матерящемуся, что он просрал квест из-за Гена. Мужчина отчего-то застыл ладонью над светлой мальчишеской макушкой — словно хотел погладить. Но быстро её одёрнул, бросив быстрый взгляд на Гена из-за стёкол очков. Кинро вышел из кабинета так же быстро, как и появился в нём.
Словно никого тут и не было.
— Ты чего с учителем не здороваешься? — нахмурился Асагири, придя в себя. — Гинро-кун! Успеешь ещё найти выход из гробницы!
— Очень смешно. Я ж уже здоровался, — отложил гаджет в сторону ученик. Он выглядел несколько восхищённым — вероятно, оценил кругозор молодого педагога.
— С кем? Со мной? — а вот Ген был не особо в восторге.
— Нет, блин, с собой! Хахахаха!
— Я, вообще-то, серьёзные вещи гово…
Внутрь кабинета с шумом, гамом, с целой войной влетели сразу трое: Кохаку, Хром и Цукаса.
Бежали наперегонки? Поскольку Хром, пока добрался, совсем запыхался, согнувшись в три погибели и прижав свои дрожащие ладони к коленям, а бандана его окончательно сползла со лба на глаза. Кохаку дала слабаку своей сумкой-мешком по башке. Цукаса хотел по приколу пацану дать ещё и пинка под зад, но что-то заставило его в последний момент передумать. Так они и застыли в одинаково нелепых позах при виде их классного руководителя: ослепший из-за съехавшей банданы Хром свесил язык как собака; Кохаку выглядела как неандерталец с дубинкой-сумкой в руках; Цукаса просто лениво поднял ногу в несвершившемся пинке.
Ген, поневоле задрав к потолку подбородок и сделав несколько кивков вбок, поспешил к звёздам своего класса. Было бы смешно, если бы и он тоже застыл.
— Good morning! — развёл руки в стороны учитель, потихоньку вытесняя их из своего обителя знаний.
— Ну-ну, — приподняла одну бровь Кохаку, принимая более «человеческое» положение. — У тебя-то оно, быть может, и доброе.
— Мы поговорим о том инциденте чуть позже. Обещаю, — шустро шепнул на ухо девушке Ген, наклонившись. Цукаса принял пугающе напряжённый вид. — Таак, — затянул Асагири приторно, — а теперь, поприветствуем друг друга! — он поднял ладонь вверх, ожидая, что кто-то из них ему даст «пять».
Кохаку его выходке лишь фыркнула. Цукаса так вообще обошёл Гена стороной, перед этим толкнув плечом. А вот Хром… А вот Хром аж с разбегу втащил Гену пятернёй по его раскрытой ладони. Ген ещё минуты две её отряхивал, дуя на бедные покрасневшие пальцы.
Следом в кабинет ввалились и Тайджу с Юдзурихой. Тайджу по-братски обнял Гена, чему Ген был даже слишком сильно рад. Да просто представьте себе учителя, который своей позой кричит: «Give me a hug!», а ученик забил на него болтяру! Асагири пребывал от великодушия Оки в щенячьем восторге. Юдзуриха тоже оказалась далеко не злодейкой и приобняла Асагири-сенсея за шею, прощебетав своё тихое «Guddo moruningu».
Ген был бы не Ген, если бы не похвалил её за использование английского даже до урока.
Сенку плёлся следом за этой сладкой парочкой в надежде, что глупые приветствия его не коснутся. Ха-ха. Ген был бы не Ген, если бы не докопался. В итоге, Сенку стал тем, кто Гена чуть не убил своей хлёсткой пятюней. Хрому осталось лишь в унижении закурить и загадочно посмотреть в окно.
Остальные вошли с опозданием, но пока ещё добрый учитель их впустил и не забыл в своей манере поприветствовать. А то, как они с Минами
глазами друг другу чуть глотки не перегрызли из-за того, что он пытался убедить её выплюнуть жвачку, а она налепила её ему на пиджак, он будет помнить весь остаток своей жизни. Хотя… если он будет продолжать в том же духе, то он точно умрёт сегодня, а там уже пофиг.
— Ну и причесон, ёпта! — угарнула Кохаку, ткнув пальцем учителю в голову.
— Спасибо, что заметила, моя дорогая Кохаку. Мне идёт?
— Выглядишь как придуууурок!
— А ведь мог бы и не выглядеть, — огладил пальцами длинную прядь волос Ген. И с сожалением взглянул на вторую коротко стриженную часть головы. — Не жалеете вы меня, ребята.
— Отстриг бы всё сразу!
— Модные советы ни к чему. Я необоснованный фанат чёлок. Наверное, не уступлю даже Хрому с его любовью к банданам.
— Хээй! Я сам хотя бы знаю, зачем я их ношу!
— И зачем же? — прифигел Гинро.
— Да завались нахуй, одноноглазый ты наш Джо! — Кохаку на одноклассника дистанционно замахнулась. — Ещё утро, а ты уже бесишь! Талантище!
— Всё. Спокойно. Прошу тишины.
— Аааа! — басисто взорал Тайджу в осенении, — секрет! Ну точно! Хотим знать Ваш секрет!
— Да, да! — поддержали остальные, вспомнив всеобщую цель. — Мы только из-за этого и пришли вовремя! Вы обещали!
— Даааа!
Один Сенку смотрел на всех с явным недовольством.
— Боже… какие же вы все шумные, — Ген, прикрыв веки, тихо рассмеялся. — Но я правда обещал.
— Обещал! — звонко подтвердила Кохаку.
— Ладно, ладно…
Сегодня в их классе стало на одного человека больше — Рури всё же пришла на занятия. Конечно, она выглядела бледнее моли и едва ли создавала вид полностью оправившегося человека, но, тем не менее, судя по её ярко горящим глазам, стало понятно, что ученица была рада увидеть своих одноклассников снова. Она пришла немного позднее своей сестры, и приход девушки в целом ту сильно удивил. Кохаку ещё долго выражала беспокойство по поводу её присутствия на уроке.
— Я очень рад, что ты пришла к нам, дорогая Рури, — с этими словами Ген лёгким движением руки написал маркером на доске свои имя и фамилию. — My name is Gen Asagiri. And I am your teacher, — он обвёл каждого в классе в миг посерьёзневшим взглядом. И неожиданно издал хриплый звук, похожий на кашель. — First of all… Ok, let me share with you one of my secrets.
— Даааа! Только можно вот эту фигню, пожалуйста, не английском? — возмутился Гинро, — хочу понять всё-всё-всё! Плюс, Сенку один хер ничё не поймёт!
— Да, пожалуй, ты прав… Тема серьёзная, поэтому я займу примерно 6 минут вашего времени от урока английского, —
интересно. А у Сенку проблемы с пониманием речи в целом? Я определённо должен заняться этим вопросом позже. — Итак! — резво щёлкнул пальцами Ген в воздухе, — все вы помните моё невероятное хамство на прошлом уроке, —
и вы даже представить не можете…
Как же мне до одурения стыдно.
— Д-да. Вы сказали, что Кохаку… шлюха, — робко подняла руку Юдзуриха.
— Да. Именно так я и сказал. Рури, Кохаку… Весь мой дорогой класс.
Кохаку, зарывшись поглубже в капюшон толстовки, подняла на Гена свои большие глаза.
Ген резко согнулся в ровном поклоне в 90°.
— Я искренне приношу свои извинения! — выпалил Ген громко, опустив глаза в пол. — У меня никогда. Никогда не было и единой оскорбительной мысли в вашу сторону!
— Но ты сказал, что я шлюха, — обиженно нахмурилась та, — а значит, ты всё-таки думал об этом.
— Так просто… получилось, — учитель по-прежнему стоял с опущенной головой, не решаясь поднять взгляда на её честный подростковый лик. — Правда в том, что порой я не контролирую то, что говорю или делаю.
— Почему?
— А вот это и есть мой секрет…
— Я ничего не понимаю, — почесал затылок Гинро. — Так Вы нам расскажете или нет?
— Я болен.
Долгожданная, казалось бы, тишина в классе.
Ха-ха. Какая классика…
— Но не бойтесь, — улыбнулся в слова Асагири, понемногу поднимая уроненный взгляд, — я не заразен. И, тем более, не имею никакого отношения к той эпидемии, что в своё время порешала больше половины Земли.
— Обалдеть, чё. А что за болезнь такая?
— Боюсь, о каких-то вещах не стоит знать, Гинро-кун. Но просто знайте, что я не хочу ассоциироваться у вас с этой болезнью. Я просто учитель. Я такой же как вы.
Ваша ровня. Я говорил вам это.
— Так, значит… Ваш первый секрет состоит в том, что Вы болеете? — охнула Рури. — А я тоже болею!..
— Рури! — прикрикнула на сестру Кохаку. — Даже не сравнивай! Откуда нам знать,
чем он болеет?!
— Но в этом ведь правда нет ничего такого, — лучезарно улыбнулась старшая. — Вы не виноваты в том, что болеете. И имеете право на выздоровление…
— Спасибо огромное, Рури-сан, — Ген еле удержался, чтобы с нихера не удариться головой о стену, как вчера, из-за своего внезапного кивка. — И я искренне, невероятно искренне надеюсь, что мы с тобой преодолеем наши сложности! —
вот только есть беда — то, с чем имею дело я, неизлечимо.
Кинро наверняка бы сказал на тот инцидент со «шлюхой», что это «не педагогично». Эх, Кинро… Я, блин, знаю.
— Ладно, ребята. Если Вам не нравится эта новость в качестве моего секрета, тогда ловите другой…
— Ооо! — по-злодейски потёрла ладони Минами.
— И да. Хокутозай-чан, не забывай, что это по-прежнему
секреты. Если ты со всей школой ими поделишься, я перестану считать тебя своим другом.
— Да больно надо быть твоим другом!
— Минами… — покачал головой классный руководитель, цокая языком. — Договорились, хорошо?
Минами молчит.
— Договорились?.. — вновь повторил он с надеждой.
— Ааа, так и быть! Только не эти puppy-eyes, буэээ! И не этот чёртов тон!
Ген не смог сдержать тихого смешка.
— Ловите мой секрет два: в студенческие годы… а точнее, после окончания университета, я попал в ДТП.
— Ну и что в этом такого? Снайдер из параллели в ДТП
живёт!
— Да, да! — поддержал Гинро, — эту занозу в жопе уже третий год подряд оставляют в школе! И, в основном, за херовое поведение!
— Что же, надеюсь, он исправится. А он становился причиной крупных аварий?
— Эээ… он платил штрафы?..
— А я вот заплатил кое-что покрупнее, чем просто штраф, — ехидно оттянул уголок губ Ген.
— Уооо! Вы что, сидели в тюрьме?!
— В тюрьме? Нет, что вы. Но водительских прав у меня больше нет.
— Изъяли?
— Сам у себя.
— Окей, это было прикольно послушать, — о. Кохаку поделилась мнением! — А я думала, такой чмырь как ты может рассказывать только чмошные истории.
— Не спорю. Я далеко не «role model» для нынешней молодёжи, — на этих словах Ген резво раскрыл белую маркерную доску, сделав её в три раза больше. Гена неосознанно прибило к ней щекой так, что он чуть не стёр часть написанных им слов на ней. Класс то ли слишком привык, что их препода вечно шныряет из стороны в сторону, то ли слишком удивился такому количеству букв. Но истерик или возгласов не было.
— Бля… что это?
— С-Сатана меня подери…
— Ага, — язвенно улыбнулся Ген, — you are honored to look at the third secret!
Взору класса предстал аккуратно написанный синим маркером стих на английском языке. Асагири чуть тревожно почесал локоть, завидев неоднозначную реакцию.
Твою мать, специально пришёл на полчаса раньше положенного, чтобы сделать всё по красоте…
— Та-дааа!
— И что нам с ним делать? — нервно хихикнула Минами. — Кто вообще автор?
— Я. Это написал я после одного важного инцидента в моей жизни. Это мой третий секрет и моё любовное письмо к одному человеку из прошлого.
— И что она ответила? Что же? — восторглась Юдзуриха.
— Ничего, — в его словах — едва заметная грусть. — Этот человек не видел этого стиха.
— Чтооо? Но почему?
— Мне бы очень хотелось перевести этот стих на японский с учётом рифмы и потом уже показать, —
но всё пошло вообще не так. — Было бы здорово, если бы и первоначальный ритм стихотворения был хоть каплю узнаваем.
— Так в чём проблема? — огрызнулась Кохаку, скрестив руки на груди, — перевёл бы уже давно, умный же дофига.
— Раньше я часто переводил стихи своего и чужого сочинения… Но не этот. Не знаю. Нет больше со мной моей милой музы, что ли.
Минами забавно оттянула уголки в глаз в стороны в попытках «разглядеть» смысл строк.
— Блин. Хочу понять, чё за фигня там происходит…
— Где? В стихе? — Ген хоть капельку воссиял. — В этом и заключается ваше сегодняшнее задание!
— А?..
— Вы будете его переводить! Естественно, я не прошу от вас профессионального перевода — хватит и самого прямого. А на данное время приму даже дословный, —
дааа, мистер Юджин Найда меня бы уебал.
— Я лично не понял ничего…
— И ты не переживай, Гинро, — Ген в этот момент нечаянно заехал себе ладонью по лицу, чем немалую часть класса удивил. На щеке остался едва заметный пылающий отпечаток. Это для него что-то новенькое. — Сегодня мы будем пользоваться словарями!
— Да откуда у на…
— Вперёд в библиотеку! Вперёд, вперёд! Я научу вас пользоваться школьным архивом знаний!
Ген чувствовал себя самым настоящим стратегом. Да, именно так. Все ученики подобно маленьким хрупким утятам поплелись за их мамой-уткой, что гордо возглавляла их без пяти минут преступный отряд. Даже Цукаса, чуть ли не до посинения сидевший на своём месте, взглянув на одноклассников, хихикавших в сторону стиха романтичного классного руководителя и тыкавших в сторону доски пальцами, не смог не проявить любопытство. Ген всегда, мать его, всегда, знал, что он отличный «attention getter».
Злобно смеюсь.
Отсосите все, кто называл меня «attention whore» в студенческие!
— Вот бля… — Кохаку, в это же время, почти уловила суть перевода. Застыв взглядом на строках на белой доске, она выплыла из кабинета следом за ворчащим потоком учеников самой последней.
Кохаку поняла, что этот стих, вполне возможно, является
самым большим секретом их нового учителя.
From: Gen Asagiri,
To: beloved.
«I'm tired of waiting and believing,
If you're still here, making me so poor.
I'm insane not because my mind is leaving,
I'm insane just because of you.
I can't just go, I don't have a right.
Due to the fact I'd be a monster if I left ıt.
We are a union for which I want to fight,
Even if union was not accepted.
Without you I feel cold, since you're my skin.
It is my nightmare if you'll be alone.
And no one needs me, just a loony bin,
And you, I want your life to be postponed.
Who even needs me, friend? Can you just tell?
You always do, I think, but it's not proven.
You are my stigma, but not which means a «fail»,
You are a stigma saying: «I'll improve you».
***
В учительской стоял запах быстрорастворимого кофе и ещё тёплых распечаток — Ксено, видимо, проверял их принтер на прочность, копируя тестовые листы на целую ораву. Ген почувствовал эти едва уловимые запахи прямо с порога и бессовестно пошутил, что их директор трахнул принтер, за что незамедлительно получил от второго по башке отжившим своё картриджем. Спасибо, не уволил. У Ксено, благо, с юмором отношения на «пять с плюсом», так что Ген в общество Уингфилда влился на удивление быстро. Собрав в охапку листочки, физик выбежал из кабинета. Кинро вошёл в учительскую минутами позже.
Во рту Гена стоял привкус дешёвого кофе, отдающего кислятиной — вот насколько он был некачественный. Стоя с пластиковым стаканчиком, учитель, опёршись плечом о стену, призадумался.
— Ты чего? — Кинро, некогда засевший за газету, с шелестом встряхнул её. Пара зелёных глаз стрельнула на друга с любопытством.
Ген подошёл к Кинро ближе и вальяжно уселся на край стола коллеги, положив ногу на ногу.
— Бариста.
— Чего.
— У вас его нет…
— А ты чего ожидал? — гнусно усмехнулся Кинро, вновь спрятавшись за газету. — Это тебе не твой универ, где и барная стойка, и кафе, и ресторан.
— Я налил себе водички из кулера… И закинул туда две ложки этого вашего чёрного «дёгтя»…
— Вода хоть горячая?
— Ага.
— Повезло. Тоже, что ли, кофея попить.
— Кинро! Ужас какой!
— А что такого? Ко всему можно привыкнуть.
— Где тот самый Кинро, который коллекционировал чай как придурок-эстет?!
— Эй! Я и… Сейчас его коллекционирую… К твоему сведению, —
а Кинро бывает милым, если его смутить.
— Даже не сомневаюсь, — Ген одним ловким движением руки, словно из воздуха, выудил конфету в блестящей обёртке и великодушно протянул её коллеге. — На. Если будешь пить отвратительный кофе, это тебе поможет.
— Спасибо большое, но я не ем такие конфеты, — откатился назад к куллеру на стуле на колёсиках Кинро. Но потом со всей серьёзностью взглянул на Гена. — Погоди. Это разве не та самая конфета, которой тебе пломбу на втором курсе сорвало?
— Бля, ты всё про меня помнишь, что ли? Ещё и в таких подробностях!
— Ты хотел, чтобы у меня к чёртвой матери брекет-систему снесло?! — рявкнул тот, покраснев.
— Да я забыл, что ты её носишь, тупой ты баран!
— Асагири, ты молодость вспомнил?!
— А я всегда молод, я не занудный староста из педа.
— …Ирод ты окаянный!
Ооо, перепалки с Кинро определённо были лучшими моментами в моей жизни. Боже. У него всегда были такие оскорбления, от которых пробивало на слёзы смеха и жалости, нежели обиды.
— Ладно, ладно, — подуспокоился первым Кинро.
Ну всё прямо как раньше! — Прости, я повысил на тебя голос, —
а хотя.
— Да брось, мы же в шутку срались! Ну Кинро-чан!
— А… Правда?
Ах, да.
7 лет прошло.
— Ты до сих пор любишь газеты, дорогой Кинро, — вернул разговор обратно на дружелюбный лад Ген.
Кинро пока молчал. Он неторопливо, по всем правилам, заварив кофе (без сахара), с умным видом постучал чайной ложкой по краю своей огромной красной кружки. И очень логично закинул её в кофе.
Удивительная привычка.
Ген никогда не устанет удивляться двум вещам в своей жизни: тому, с каким усердием и шумом Кинро отряхивает с ложки лишние капли чая/кофе, облизывает её, а потом берёт и плюхает в своё питьё, продолжая как ни в чём не бывало пить с ложкой внутри стакана; и тому, как же Кинро, сука, умудряется не изменить своим привычкам за годы. Серьёзно. Его словно запрограммировали быть таким. Ген бы не удивился, если бы ему сказали, что его друг даже будучи младенцем бил ложкой по бутылю с молоком… открывал соску, бросал её внутрь и пил…
Ладно. Хуй с ним.
— Извини, ты что-то сказал? — спросил Кинро, с шумом отпив. Ложка внутри кофе съехала вниз по кругу, в конце слегка ударив его по губам.
— Говорю, газетки до сих пор любишь, — кивнул головой в сторону пахучей типографии Асагири. — Ложку хоть вынь, чего как старик, — и его послушный мальчик так и сделал.
От горячего пара очки Кинро в миг запотели. Его уставших зелёных глаз стало не видно за белой пеленой. Ген аккуратно снял очки с мужского лица, про себя отметив, что друг всё ещё позволяет
ему поворачивать с ним такой номер. Обычно Кинро никому не давал даже прикасаться к оправе очков — боялся, что дорогущие линзы замарают. Ген помнит, как Кинро каждый вечер после универститета натирал свои стёкла специальными салфетками и жутко ворчал, если Ген брал их, чтобы протереть экран своего телефона.
Но, тем не менее, Ген был единственным, кто мог
брать его очки. Кинро, помнится, даже как-то разрешил их ему примерить, но с одним условием — он не будет смотреть через стёкла.
Ослепнет, глаз нахуй вытечет из глазницы, минус в зрении дно пробьёт… Бла-бла-бла и тому подобное.
Асагири тогда стоял в его очках с закрытыми глазами, не понимая, идёт ему такая оправа или нет. Кинро был немногословен: «Ты очень красив».
«Ты. Очень. Красив».
— Нравится узнавать новости именно из газет… — сознался в конце концов мужчина. — Это не поддаётся логическому объяснению.
— То есть, как обычно дело привычки? А отвыкнуть когда-нибудь сможешь?
— Не знаю, Ген… Это же не вредит никому, так что зачем.
Ген в этот момент звонко присвистнул. Кинро не обратил на это никакого внимания, потому что знал, что это вышло непроизвольно.
— А мои привычки… — начал Ген с виной в голосе, — они ведь тоже… не несут никакого вреда окружающим?
— Не несут. И в твоём случае это
не привычки.
— А знаешь, что я учудил на вчерашнем занятии?.. — Ген решает ответить на свой же вопрос, не дождавшись ответа собеседника: — я назвал свою ученицу шлюхой. Я даже не… Я банально не смог подавить в себе это!
— Это, конечно, не педагогично, но ты в этом не виноват, Ген, — ох, Асагири знает эту его интонацию. — От слова «совсем».
— Я идиот, — мужчина вновь, как по сигналу, присвистнул.
Как же раздражает.
Он прикрыл рот ладонью, мысленно ругая себя за слабость и отсутствие самоконтроля.
— Как ты там говорил? «Не прикрывай»?
— Ой, Кинро-чан, помолчи.
— На самом деле, я до сих пор храню тот наш список с желаниями, —
что? — и поверить не могу, что твои желания настолько…
— Да, я не мечтал ни о чём сверхъестественном в далёкие студенческие. Просто хотел быть таким как все.
— Ты ведь понимаешь, о чём я? Листочек, вырванный из тетради по лексикологии. И наши с тобой желания на нём — на случай, если второй апокалипсис нагрянет.
— Дааа, учитель попросил нас написать свои желания и не показывать никому, чтобы мы исполняли их до тех пор, пока вновь всё человечество не пришибёт.
— Почему ты отдал мне свой листочек тогда? — в голосе Кинро чуялась многолетняя печаль.
— Я не в состоянии исполнить их в одиночку, — улыбнулся Ген натянуто. — Я думал, вместе мы сможем.
— Вместе…
— Но теперь я понимаю, что период жизни, когда не было рядом
никого, смог сделать меня ближе к моей мечте. Прожив столько времени как отшельник, я научился не жалеть себя, даже если и было тяжело как никогда, — педагог на несколько секунд замолк. — А у тебя многое поменялось с выпуска?
— Кхм. Больше, чем хотелось бы, — он чувствует вину за это «не было рядом никого». Но они оба думают, что говорить об этом слишком страшно.
— Серьёзно? А желания? Изменились?
— Почему спрашиваешь? — Кинро выглядел удивлённым. — Стой, стой, стой, ты что... — он резко выставил ладонь вперёд.
— Даа, давай ещё раз напишем самые заветные мечты!
— А до этого ты кому-нибудь предлагал?..
— Нет. Но я и не собираюсь предлагать никому кроме тебя!
— Это всё слишком странно, — мужчина неуверенно поправил сползающие с носа очки. — Мы правда... Правда собираемся продолжать так, словно семи лет не было? А выпускной? А...
— Я тебе неприятен?
— Я не имел в виду ничего такого!
— Вижу цель, не вижу преград, — легко пожал плечами Ген, дурашливо высунув кончик языка. — Согласен, наш переход от тех, кто был в разлуке на тех, кто стал так тесно общаться, чересчур резок. Но почему бы и не дать шанс друг другу?
— Мы даже не звонили друг другу за это время. Ни разу.
— Я звонил тебе, но автоответчик неизменно говорил, что ты вне зоны доступа.
— А чего ты ожидал? — теперь Кинро зол. Газета в его сжатых кулаках скомкалась, а брови плавно съехали к переносице. Если бы Ген не знал Кинро, он бы точно испугался столь грозного вида мужчины.
Но это же Кинро. Порядочный, добрый настолько, насколько это возможно. Человек, который никогда бы не обидел Гена.
Да... Никогда. А как же.
Ген, закатив один рукав своей рубашки, вновь потянулся к локтю, чтобы почесать. Услышав звук скрёба ногтей по шершавой коже, Кинро, сам того не ожидая, замахнулся на старого товарища газетой. Ген малость прихуел.
— Ты чё?! Я тебе что, муха?!
— А ну! — ещё дальше оттянул руку Кинро в грандиозном замахе, — быстро убрал пальцы от локтя! Фу, нельзя!
— Так я не муха, а псина... Ммм.
Кинро с прежней грозой во взгляде притянул Гена к себе и опустил глаза на чужой сгиб локтя.
— До крови расчесал. Тебя опять тапком бить как в университете?
— А? До крови? — он сам в шоке. Асагири весь извернулся, чтобы проверить состояние двух локтей. — Ааа! Нифига! Я и сам не заметил! — и он решает, как самый здравомыслящий человек, благополучно забить.
— К врачам хоть ходишь?
— Неа.
— Теперь будешь ходить.
— Оооу, а ты как всегда...
Кинро мягко ударил Гена газетой по макушке, еле слышно усмехнувшись. Ген, подняв на друга свои серые глаза, невольно засмотрелся.
Практически не тронутый временем лик за исключением лёгких морщин вокруг глаз и залёгших теней усталости под ними. Длинные тонкие пальцы, которые когда-то ловко бегали по клавишам фортепиано. Аристократические черты лица. Зелёные глаза — как всегда полные честности.
Солнце из-за окна въелось в каштановые волосы мужчины, сделав их словно выгоревше рыжими. Сильный силуэт закрывал Гена от ярких лучей, робкая улыбка напротив светила ярче.
— С-сука! — вскрикнул Ген резко. Слишком неожиданно для них обоих.
— У тебя новая стрижка, — отметил Кинро учтиво, перед этим вздрогнув от испуга. — Антисимметрия нынче в моде. Знал?
— Ха-ха, а тебе-то откуда знать? Модник дохера?
— Ты удивишься, но я знаю ровно столько же, сколько и ты. Я же читаю газеты, причём, только свежие. И это был комплимент. Поблагодарил бы хоть.
— Прости, слишком давно их не получал, — кокетливо захлопал глазами мужчина. — Спасибо.
Кинро внезапно принял задумчивый вид, медленно расположив согнутый указательный палец на уровне губ. Ген всё время, что был знаком с Кинро, считал эту привычку до бессонных ночей и бурлящей крови в висках сексуальной. Заинтересованность одним человеком его пугала, но и доставляла безмерное удовольствие одновременно. Стоит ли Кинро вообще знать об этом?
— Я, кстати, догадываюсь, почему мистер Уингфилд принял тебя работать в эту школу, — говорит осторожно. Чтобы, если вдруг, не задеть. — Обычно брать в свою школу людей с диагнозом не в его принципах, это по жестоким ученикам понять можно, —
я понял это по себе.
— Смелая заява. Готов слушать дальше.
И коллега, твёрдо кивнув, продолжил:
— «Ценостно-ориентированное образование». Думаю, Ксено желает таким образом взрастить в учениках
моральные ценности, — проверочный взгляд из-за стёкол очков, — и дать им хотя бы образование «человечности», раз обычное, включающее школьные предметы, даётся тем со сложностями.
— Хмм, хорошее предложение, — Ген искренне посчитал эту мысль умной. — То есть, имея дело с таким как я, они неосознанно готовятся к реалиям этого мира... И будут знать, что такие люди, в принципе, существуют. А потом, кто знает, того и подобреют чуточку.
— Ты тоже будешь учиться у них моральным ценностям, — улыбнулся в слова Кинро.
— Я
уже учусь от них важным вещам, мой дорогой Кинро, — на этих словах он повернул свои свисающие со стола ноги в сторону друга. И вальяжно расставил их по бокам, заставив коллегу сидеть между ними как в ловушке.
Ген осторожно притянул Кинро к себе за галстук, загадочно смотря на собеседника из-под длинных ресниц. Тот не противился. Кинро судорожно сглотнул, заставив внушительный кадык на горле дёрнуться. Ген вновь звонко присвистнул, но в этот раз его свист столь иронично подошёл по контексту.
— Что делаешь сегодня вечером?
— Г-готовлю план урока! У меня в целом... много дел! Слушай, брати... Ааа, ой. Нет, не так, —
ха-ха! Вы только посмотрите! Растерялся!
— Твоё слово, пупсик, и я буду кем угодно, — он пустил забавную волну бровями.
— Ген!
— Кинро!
— Ну, честное слово, угомонись! — Кинро, тем временем, помидор.
— Всего-навсего зову тебя в бар после занятий. Ce n'est pas un rendez-vous!
— Bien sûr, — закатил глаза Кинро.
— Ну что, пойдём, похаваем? Бахнем по пивасу? — Ген как можно игривее подмигнул.
— Не когда мы в столь
пошлой позе.
— Ну я же не в миссионерской тебя на шампусики зову.
— Г-ген!
— Кинро!
— Ааа, перестань! Ты меня убиваешь!
— Могу и уйти, — он начал задницей съезжать со стола. Ногами Ген шустро перемахнул через голову Кинро, заставив того в иной раз взволноваться.
— Что, снова на 7 лет уйдёшь?
Это было...
неожиданно.
Кинро с силой поджал губы. Ген знает, эту его привычку. И знает,
что она у него означает.
— Я?..
— Прости, — сжал ткань чёрных брюк пальцами Кинро. — Никто в этом виноват не был.
Никто.
«Я виноват», — подумали они оба в своих головах.
Прозвенел звонок на очередную перемену. Кинро замер всем телом в ожидании, когда звонкая трель закончится.
— Ебучий контрабас! — хлопнул себя по лбу Ген, — пойду свой класс навещу! У них там матеша!
— Ты каждую перемену своих гавриков навещаешь?
— Ну почти! — Ген резко кивнул головой вбок, задрав подбородок к верху. Они с Кинро стукнулись лбами. Ген готов поклясться, что он услышал звук «бомкнувшего» кокоса.
— Ч-чёрт.
— Простиии, — прижался своим лбом к чужому Ген.
— Да не извиняйся! — лишь махнул рукой тот, немного отодвинувшись. — Иди уже к своим ученикам.
— Ты вчера не пришёл в учительскую! А я тебя ждал! — вспомнил.
Очень в тему. Молодец, Асагири, блин, Ген.
— Ген. Уходи уже к своему классу. Я тебя прошу.
— Только после того, как ты согласишься, что мы пойдём после работы в бар!
— Да как будто у меня был выбор...
Я не ослышался?!
— Йееееесс! — Ген в жесте победы высоко подпрыгнул, в воздухе стукнув подошвой о подошву.
Он так и вышёл из кабинета, весело пританцовывая.
Кинро ещё долго смотрит Асагири вслед — Ген чувствует это спиной. И дождаться не может их следующей встречи.
***
— Поверить не могу! Я сделал это! — оскальнулся Ген самодовольно, встряхнув лист бумаги перед собой. — Ч-чёрт возьми, а всего лишь надо было...
Увидеть Кинро.
Жалюзи в кабинете были закрыты, лишь тусклая настольная лампа освещала узкий учительский стол. Ген навестил свой класс под саундтрек в виде возгласов: «Нахер припёрся?!», но, по крайней мере, убедился, что все они живы. И как обычно «в ударе».
Ксено со всей злостью кинул в Гинро кусочек мела. Мел отрикошетил в голову Хрому. ЛОЛ. Весело у них там на физике...
Я должен изо всех сил показать детям, что я обеспокоен ими. Что я люблю их.
Ген вновь задёргался в мелких кивках подобно поломанному заводному механизму. Но, боже, как же он счастлив сейчас — весь в синих чернилах, замарав рукава белой рубашки, с горящими глазами, полными вдохновения.
Ген всё же перевёл стих на свой родной язык, что он не мог сделать
годами. Да, первоначальный смысл вложенных тогда безнадёжно влюблённым студентом строк оказался искажён, однако Ген не смеет винить себя за это — сейчас его гложут совершенно другие чувства. И это просто удивительно! Он не знал, что из-за своего эмоционального состояния столкнётся с тем, что перечеркнёт смысл старого
его. Ген с большим удовольствием сравнивает два стиха вместе.
От: Гена Асагири
Кому: возлюбленному.
«Ну сколько можно ждать и верить?
Меня — пустяк, себя хоть пожалей.
Болен не тот, кто много бредит —
Болен я тем, что ты мне всякого важней.
Уйти теперь я не имею права:
Мы — общество, не принятый союз.
А всем, кто против, пусть грядёт расправа.
Я за тебя, себя — за нас борюсь.
Уйти я не могу, а как иначе?
Мне страшен факт — останешься один.
По мне ведь только дурка плачет
И ты, мой друг, сошедший вдруг с картин.
Кому я нужен «не такой» как все? Вот так задача.
Тебе, дружочек мой, и то не факт.
Это клеймо моё, моя удача,
Что есть хотя бы ты… надеюсь, это так?»
