[Rec. 18:30]
— Перестань срывать мой урок. Я не могу. — Австралия. — Прекрати это. С чего бы. — Австра-а… — Прекрати это немедленно! — стукнула кулаком по парте женщина, яростно блеснув стёклами своих кошачьи вытянутых очков. — Асагири… п-покинь аудиторию! — сорвалась на сиплый крик она и указала пальцем на выход. — Сил моих больше нет! — «Ваших». — То есть, вот теперь ты можешь со мной нормально разговаривать, да?! — судорожный, полный злости вздох. — Пошёл вон. Ген вновь зашёлся в неконтролируемом кашле, которым изрядно задолбал учительницу ещё в начале пары, но аудиторию покидать пока не спешил. Множество пар любопытных глаз окружило его. Горло саднило от вечных попыток пусто «отхаркаться», а локти как обычно чесались и щипали от ранок. Он чувствовал себя актёром трагикомедии на уровне печального клоуна в этом амфитеатре лекционной. — Вы только посмотрите на него… Он ещё и кашель из себя давит, — развела руками лектор. — Я не… — студент в очередной раз закашлялся. — Он не «давит» из себя кашель, — Кинро, некогда тихо-мирно сидевший на первом потоке, решил вмешаться. Студенты со всех своих рядов медленно повернули свои головы к старосте, что обычно был самым прилежным, занимая место ближе к кафедре, и никогда не подавал голоса — только если ставили чётко поставленный вопрос: ему или всей группе. — Извините, что обращаюсь к Вам так, но Вы что, не видите? — парень — хмурее тучи. — Асагири-кун, очевидно, не симулирует. — У меня уже были студенты с таким диагнозом. Не надо мне лга… — Сука! — выпалил Ген рвано, окончательно испортив положение. И, испуганно стрельнув глазами на всю скорчившую лицо женщину, ударил себя ладонью по губам. — И-изв…ините, — Ген с силой замжурился. — Да горите в аду. «Вот уж правда сука», — подумал про себя Кинро. — Ты отчислен с моего курса. — Окей, спасибо, — как-нибудь переживу. — Но так не положено! — громко возмутился Кинро, во всю свою сильную спину выпрямившись. — Можешь покинуть аудиторию вместе со своим одногруппником, если имеешь что-то против, — сложив на груди тонкие руки, она нервно застучала пальцами с ярко-красными накрашенными ногтями по предплечьям. — Не ожидала от тебя такого, Кинро-кун. Разочаровываю. Знаю. Ген, тем временем, уже собрал свою сумку и приготовился уходить. Бросив финальный взгляд на ту, кого у него бы педагогом язык не повернулся назвать, он громко, на всю аудиторию, вскрикнул. Хотел ли он этого? В глубине души — да. Но никто его и не спрашивал о его хотелках. Это было нечто нечленораздельное. Не несущее в себе смысла, но душераздирающее по интонации. Крик пошёл вверх поточкам. Противные шепотки заполнили лекционную бочку, заставив его опять чувствовать вину. Девушки хихикали, многие студенты снимали в иной раз взорвавшегося в ругани парня на камеру. Нецензурная брань выходила из него толчками — подобно рвоте. Кинро строго выхватил из рук близко сидящего к нему пацана телефон и, молчаливо поджав губы, положил экраном вниз. — Я буду лучшим учителем, — произнёс Ген с тихой злостью и тряской в голосе. Парень перемахивал через чужие парты лихо, терпеливо поднимаясь всё выше и выше. Нахуй лестницы. Нахуй правила. Нахуй вообще всех здесь. Его снимали на телефон, нагло поднося динамики к лицу, если он проходил мимо. И Ген утолял их безжалостную жажду, рваным горлом нездорово кашляя и выпаливая разного рода грязные оскорбления. Локти перемазаны красным. Парня всего трясёт, ногти сами скребут никак не заживающие раны в бесконечной чесотке. — Я буду стараться вам вусмерть. Чтобы вы все подавились, — окинул всех презренным взглядом Ген. Он продолжал подниматься. Присел на корточки, закрыв голову руками, словно в ожидании взрыва. Встал, пошёл дальше, прокручивая в голове мантру успокоения. — Я буду стараться назло. Выше. Выше. Выше. — Чтобы не стать таким педагогом, как Вы, — Ген гнусно смеялся в слова. Кинро почему-то направлялся к нему, но, в отличие от Гена, по-человечески — поднимался по лестнице, а не сигал через парты. — До свидания! — попрощался староста за них обоих, твёрдо схватив одногруппника под локоть. Его рюкзак тоже собран. Уйдёт с пары вместе со мной?.. Кинро-то?! Они оба покинули аудиторию. Никто из них не сожалел об уходе. Это был первый раз, когда Ген узнал кто такой Кинро лично.***
— Австралия. — Превосходный материк. — А страна? — раздался характерный для открывшейся жестяной баночки «пшик». — Тоже. Автомат с колой выдал Гену две красные баночки сразу — он знал, какую комбинацию необходимо набрать, чтобы обмануть это старьё. Ген очень хотел отблагодарить старосту за хотя бы какое-то содействие. Однако, у самого Кинро, судя по охуевшим глазам, сейчас одногруппник оказался где-то на уровне афериста-богохульника. — Да на, не ссы, — протянул вторую колу Асагири, отпивая из своей банки 0,4. — Ну уж нет, увольте. — Дохера правильный, что ли? — выгнул бровь он в жесте вопроса, усмехаясь. Кинро сделал подозрительно длинный вдох. — Хэй, это был риторический. Можешь не отвечать. Ген перестал пить и даже отвернулся в сторону, чтобы кашлянуть пару раз. Кинро соврал бы, если бы сказал, что не наблюдал за парнем с любопытством. Он был заинтересован. Вот так будет правильнее. Ген забавно жмурит глаза, когда газы от сока бьют ему в нос. И с наслаждением причмокивает, сохраняя, вероятно, любимое сладкое послевкусие подольше. Любит время от времени пафосно подкидывать монетку. «Это очень мило», — будет думать Кинро на протяжении 4-х быстротечных лет бок о бок с Геном. — Какой у тебя второй язык? — начал разговор первым Асагири. — Испанский. — Нихуя. А, ой, — он максимально вылупил свои серые глаза на старосту. — Простите за мой французский. — А у тебя? — боже, как же ему кристаллически поебать на мат. Хах. Он же староста группы педа… — Французский… как видишь. — Тебе подходит, — вау, это что был комплимент?! — Хех, а почему он мне подходит? Оочень хочу знать. — Певучий язык, мелодичный, —… просто… ассоциируешься у меня с ним. — Ты вроде выступал на прошлом мероприятии в честь дружбы народов с песней «Rien de rien». — Т-ты до сих пор помнишь этот позор?! — Ну кашлянул во время песни в микрофон, ну с кем не бывает, — студент в этот момент заметил, что ему не верят. — …Я чуть не оглох. Стоял близко, — сознался он. — Бля. — Всё в порядке. — Бляя. — Асагири-кун. — Мне действительно становится легче, когда я пою или когда в хорошей компании. — Ты кашлянул всего лишь один раз. Прогресс, я считаю. — Как ни крути, перед публикой выступал… Погрузиться в исполнение песни целиком не вышло. Не унесло меня мыслями во Францию, не унесло… — аж ультанул под конец песни. Ага, оглушил всех одиночным громким кашлем. — А хочешь интересный факт? — перевёл тему староста. — О тебе? — Нет. — Ну лан, валяй. — Испанский и французский имеют похожую структуру, лексику… Индоевропейская семья языков. Романские языки. Когда ты говоришь на французском, я тебя ± понимаю. После того, как переварю акцент. — Я об этом знал, конечно, но всё равно спасибо, — Ген миловидно улыбнулся, перед этим резко дёрнувшись в сторону. Кинро вздрогнул от неожиданности. И то, как же быстро он вернул себе лицо-кирпич, Гена поразить не могло. Забавный этот ваш Кинро-чан. — Эм, а тебя послушать можно?.. Ну, твой испанский. — Amor. Decedir. Libro. Sol. Grande… — А можно фразу какую-нибудь цельную? — Íntimas memorias. Yo lo abrí, al descuido. — O la la. — Понял хоть что-нибудь? — Неа. Но чё-то про интим. — Бестолочь, — закатил глаза Кинро. Ген позволил себе в полной мере рассмеяться. Кинро пиздец юморной, когда кринжует. Окей, цель в жизни номер раз — хочу стать его личным кринжем. — Это была фраза из стиха, если что, — староста сквозь всю свою ровно загорелую кожу густо покраснел. — У французского и испанского вроде синтаксис и семантика разнятся, да и тупо сложны. Каков шанс, что я освою эспаньолу быстрее, чем Земля опять сдохнет? — Понятия не имею, прости. — И ты меня прости. — За что ты извиняешься? — А ты? — Ты придурок? — А ты тормоз ебучий. Кинро без всякого предупреждения дал Гену смачного подзатыльника. — Ах, ты… больного бить?! — Такой же человек, как все. Не выпендривайся. В-вау. — Кинро-чан, Кинро-чан! — Эй… умерь пыл, а то как будто сейчас взорвёшься. — А я знаю твой секрет! — Какой ещё, нахрен, секрет?! — он прекрасно знает, что его биография чиста и невинна. Почти как у студентки из института благородных девиц. — Ты ходишь в музыкалку после пар! — выпалил Ген, выдавив глаза в две сплошные сумасшедшие звёздочки. — А… это. Так это не секрет, — пожал плечами Кинро. — И в церкви в хоре поёшь ещё! … — Молчи. Молчи как партизан. — Хахахахаха! — Серьёзно тебе говорю! — нахмурил брови староста, вновь до самых кончиков ушей пунцовея. — Ты очень классный, Кинро-чан! Знал об этом? — Я? — указал на себя пальцем он, в изумлении открыв рот, — классный?!.. Эй!.. Не отходи от темы, хитр… — Агаа. Нереально крутой! — Н-ну и вкусы… — перебил меня. Вот ведь льстящий засранец. — Ты прямо как рыцарь из средневековья, — широко улыбнулся Ген. Он тогда говорил от самого сердца — сам он знал это наверняка. — Сказал бы, что ты пример истинного джентльмена, но ты мне чё-то втащил в начале разговора… Так что не. Иди в жопу. Кинро от неожиданности нового друга начал смеяться. Его ладони медленно приближались к губам по мере этого хриплого смеха, постепенно закрывая греющую улыбку. Ген поневоле засмотрелся. Кинро смеялся в ладони. Сощурив зелёные глаза до узких щёлочек. А Асагири всё смотрел. — Ты очень привлекателен, — он корил бы себя до конца жизни, если бы не сказал эти три слова старосте. В тот самый день их знакомства. Кинро осторожно убрал одну ладонь с губ, нечаянно обнажив и кривоватый миловидный клычок на верхнем ряду белых зубов. Дальше разглядеть было невозможно. Да и Гену было совсем не совестно в рот заглядывать. — Ты тоже, — тактично отразил комплимент он. — Ну уж нет. Так не пойдёт. — Асагири-кун, ну хорош. — Сам ты хорош. — Несносный тип! Редкостный негодяй! Гену понравилось то, как Кинро выражал своё недовольство. И будет нравиться всегда. Кинро, блин, как старый дед. У Гена в памяти их с лучшим другом момент знакомства слишком ценен, чтобы делиться с ним кем-то ещё. У Кинро тоже — уверен он. И их ждут самые классные 4 года жизни, потому что то, как они спелись всем назло, было невероятно. Примерный студент в очках в роговой оправе, живущий правилами, и шустрый парень, что задолбал срывать пары? Идеальный дуэт. Увидеть их в отдельности друг от друга было практически невозможно с тех самых пор. Никого в этом умирающем мире. Лишь они вместе; нога в ногу; навсегда. «Мы как две слипшиеся рисинки!» — смеялся Асагири, а Кинро лишь драматично закатывал на него глаза. Ровно через две недели после их официального знакомства Ген подрался, и закончив совсем не в свою пользу. За улыбку одного очень клёвого старосты. Что носил вязаный жилет, кучу лагерных значков на груди и почему-то стеснялся смеяться.***
Смеркалось. Несколько капель дождя предупредительно капнули учителю на макушку. А это повод с подозрительно довольной рожей раскрыть свой любимый чёрный зонт. Ну, как любимый — у Гена их, собственно, коллекция. Но он боится, что если явится в школу, в стенах которой царит буллинг, под радужным зонтом, с которого свисают розоватые висюльки, вряд ли его примут с почестями. Ученик, коего именуют Снайдер, курил у школьных ворот (и как всегда без рубашки. Только голый торс. Только кубики пресса. Только хардкор!). Около него как всегда тусовались школьницы в юбках, едва прикрывающих задницу, тоже курящие и тоже с тонной макияжа на лицах. Стоп, «тоже»?! И всё бы ничего, да Ксено материализовался прямо за спиной Стэнли, стоило тому только заикнуться про «стрёмного педиковатого» директора. Ну а дальше можно было с попкорном в руках и в 3Д очках узреть, как мистер директор делал ученику выговор по полной программе: Снайдеру и за выражения влетело, и за крашеные в готический чёрный губы с подведёнными глазами, и за то, что курит у его храма знаний… а потом неинтересно. Ген, ухмыльнувшись, отвернулся в сторону в ожидании Кинро. Нас ждёт бар. Бар. Баааар! Переферийным зрением он заметил, как Хьёга (его же так зовут, да? С ним ещё Цукаса любит драться), в край охренев, попытался стрельнуть у Снайдера сигарету, даже если ему сейчас и устраивал мозгоеблю по самое «не хочу» Уингфилд. Короче говоря, огребли оба. «Глупый ход, необдуманный», — покачал головой в сторону белобрысого парня в чёрной маске и с битой наперевес Асагири. Зашипел осенний дождь. Ученики потихоньку расходились, оставляя наедине с этим миром Гена, что вдоволь, пока дождь шумел, то импульсивно выкрикивал что-то, то садился чуть ли не задницей в лужу. Тёмные тучи заполонили небо, медленно, но верно падающее на их бедные земли. Ген любил это выражение, оно было для него невероятно важным. Потому что как-то раз его использовал Кинро — в контексте, — сделав свою фразу самой сильной в жизни одного сильно отчаявшегося студента педагогического. О. Ксено-доно упал в лужу. Оооуууу. Бедный его белый костюмчик. Юдзуриха и Тайджу вышли со школы, держась за руки. Юдзуриха тихо попрощалась с классным руководителем, дёрнув и своего парня за рукав, чтобы тот сказал «До свидания». Тайджу, аж в именитом японском поклоне согнувшись под прямым углом, попрощался так громко, что аж угрюмые чёрные вороны взметнулись со своих веток прочь. Кохаку, Рури, Хром и Цукаса тоже шли вместе. Кохаку и Рури шли в обнимку; Хром ныл, чтобы Цукаса дал ему понести хотя бы один из рюкзаков девочек. Но нет — у него отобрали ещё и его собственный. — Хорошего вам вечера, — сощурив пасмурные как сегодняшнее небо глаза, попрощался учитель. — Ага, и вам! — воссиял Хром. Остальные не сказали ничего. Рури пыталась, но Кохаку быстро увела её, дёрнув вперёд. Квартет растворился в дожде. Ген не смел осуждать. — А вот ты постой, — дёрнув за лямку рюкзака, Асагири заставил Сенку тормознуть и по инерции отлететь назад. Сенку проявил попытку идти напролом, вперёд, как ни в чём ни бывало. Ген ухватился за его рюкзак мёртвой хваткой. — Даже не пытайся. Крепко держу. Сенку посмотрел на него таким злобным взглядом, какого педагог со времён учёбы в университете не видел. Бледная кожа играла в нездравии. На щеке алело пятно. Ученик оторопело прикрыл след от удара ладонью. — У тебя всё хорошо, Ишигами-кун? Парень уверенно кивнул и молча ткнул пальцем на дорогу. «Мне надо идти!» — кричал его задолбанный вид. — Может, поговорим немного? — улыбнулся Ген как можно мягче. — Ты расскажешь мне о себе, я расскажу о себе. — Нет. — Что, не хочешь? — пальцы не ослабляли хватку на чужой лямке. Ген поступает не педагогично, влезая в личное пространство ученика. Но у Гена и другое видение на педагогику, так что пока он будет продолжать делать то, чем и занимается. — Do you understand me? Молчит. — Домой… хочу домой. — Всё хорошо, Ишигами-кун, никто тебя и не задержи… — руку Гена резко одёрнули. Сенку Ген явно не нравился своей упёртостью. Учителя на секунду отшвырнуло назад. Мужчина сдавленно взвыл, потому что неплохо приложился затылком о школьные ворота. — Ишигами-кун, посмотри влево, пожалуйста, — отвлёк от себя внимание Ген. Потому что почувствовал, что если не «откивается» здесь и сейчас, стопудово помрёт. Тоже здесь и сейчас. Но Сенку не отвернулся. Эх. Ладно. Пусть смотрит, раз так хочет. — А у Вас всё хор…ошо-о?.. — скривился Сенку, неуверенно блея слова. — Более чем! — Ok. — Вот. Держи, — педагог, выудив из нагрудного кармана пиджака бумажку, осторожно протянул её ученику. Сенку напоминал ему пугливого птенца, не умеющего летать. А сам он — охотник, что протягивает малышу зерно на ладони, в то время как шею его украшает меховой лисий ворот. — Позвони мне, если будут сложности с пониманием домашнего задания. Однако, не стоит меня бояться. — Ммм. — Call me, — выпятил большой палец и мизинец Ген. — If you, — он ткнул указательным пальцем другой руки в парнишку, — have. Dif-fi-cul-ties. — Why, — но номер всё-таки принял. И спешно запихнул в кармашек рюкзака рядом с бутылкой с водой. У Сенку-чана проблемы и с речью? Чёрт возьми. Если так, то бедный ребёнок. — Тебе на каком языке проще, мой дорогой Сенку? — Нет. — Понятно, — натянуто улыбнулся Ген. — Ну ладно, прости за задержку. Ступай. Он принял мой номер. А значит, принял и помощь. Это хорошо. Сенку твёрдым шагом ушёл от учителя. И, развернувшись на пятках, снова хмуро посмотрел в направлении школьных ворот. — Пока… — вяло помахал рукой он, опустив голову, детскими, чуть обиженными глазами глядя исподлобья. — Пока! — ответно крикнул ему вслед Ген задорно, размахивая рукой из стороны в сторону. Мне не послышалось?! — Береги себя! Береги! Очередной ученик исчез в непроглядной стене дождя. Ген взглянул на мокрое стекло наручных часов и аккуратно стёр крупные капли дождя с циферблата. — Прости. Задержался, — раздался низкий голос позади. Ген обернулся. Кинро. — Ещё дольше не мог?! — сердце в груди бешено заколотилось. — Прости, прости, — устало снял очки с лица Кинро, сложил их и положил в футляр. — Дела были… Долго ждал? — Минут 20 точно, — Асагири с обиженным видом накрыл друга своим большим чёрным зонтом. — Жду извинений, Кинро-чан. — В баре извинюсь, в таком случае. — Неее, в баре платить за нас обоих буду я! — гордо ударил себя в грудь кулаком мужчина. — А говорил, что не свидание… — Чувак. Просто дай старине заплатить за тебя. Выпьем, разболтаемся… Потрахаемся. Сколько у Гена уже не было секса? Устал считать, если честно. — И?.. — Кинро словно прочитал его мысли. — И… что предложишь делать, то и будем. — Я лично сразу после пива пойду домой. Я вообще обычно не пью. Завтра рабочий день, не забы… — рожа-кирпич педагога в один миг превратилась в злой краснючий эмодзи. — Тебе же нельзя пить, очнись! — Из-за всратого выпускного, что ли? — опомнился. Хахаха! — Из-за болезни, придурок! — Bruh. — К врачу записался?! — Ноуп. — Дай своё удостоверение, я тебя сам запишу. Бестолковый, — выплёвывает он, как делал это раньше. — Да чё я там забыл? Таблеточки по назначению пью? Пью. Локтям хуёво? Хуёво. Что там ещё. Ааа, ещё и пломба. Вот отстой. — То понос, то золотуха, храни тебя, Боже, — хлопнул себя по лбу Кинро. — Больше одного бокала при мне ты не выпьешь, понял меня? — Yes, sir! — приставил ладонь к виску как военный Ген. — Ты без очков совсем плохо видишь, да, дорогой Кинро? — Ты ведёшь меня, а значит, я буду в порядке. — Я твои глаза, значит? — сложил губы бантиком Ген. Увидел ли это его друг? Очень сильно вряд ли. — Да, да… Ген! Ген!.. Держи зонт нормально! На тебя же капает! — Я просто оочень хочу, чтобы ты был сухой! А я и так при виде тебя мокрый, чего мне терять. — Ген. — Кинро~ — послал громкий воздушный поцелуй собеседнику мужчина. А этот собеседник взял, поймал воздушный поцелуй и крепко сжал в кулаке. Правда, не выбросил — всего лишь положил в карман. Асагири даже эту, казалось бы, мелочь счёл символичной. — Подожди, подожди, я тебе позже позвоню, — всмотрелась в движущийся под хлёстким дождём чёрный зонт Минами. Девушка прищурилась, чтобы всмотреться в человека под ним и застыла столбом. — …Ты не поверишь. Минами держала телефон у губ, думая, стоит ли говорить об этом. Ген в один момент закрыл зонт и свалился в лужу, замарав чёрные брюки. Мужское лицо несмотря на «трагедию» выглядело счастливым, Ген заливисто смеялся в попытках подняться. Кричал что-то, разговаривал, но шум дождя заглушал голос. — А хотя… — Минами долго наблюдала за отдаляющимся учителем. — Нет, ничего. Забей.***
— Ты серьёзно всегда посещаешь одни и те же места? И никогда не покидал этот городишко?! Кинро, я плохо разбираюсь в здешней местности, но я покажу тебе, где тусами промышляют! — Не стоит. Правда. У меня… свои причины. И город покидать не собираюсь. Колокольчики на двери звонко зазвенели. Ген — весь мокрый до нитки — открыл дверь, впуская Кинро внутрь в учтивом поклоне. Настала его очередь быть джентльменом. Персонал маленького бара зашевелился, стоило двум мужчинам повесить свои пальто на вешалки. Асагири, издалека отсалютовав бармену, тряхнул копной волос, разбрызгав капли дождя в разные стороны, и Кинро отметил его сходство с собакой уже в который раз, защищаясь от этого маленького разбрызгивателя 1000-го уровня. Звуки чокающихся стаканов; пьяные говоры, идущие с разных сторон; шум, гам, веселуха. «Своя» атмосфера каких-нибудь американских кабаков 80-х. Одна официантка, смотря в сторону направляющихся к столам мужчин, шепнула что-то другой на ухо. — Куда сядем? За барную стойку? — спросил Ген навеселе. — Лучше за столик. Ближе к стене, где людей поменьше. — А чего так? — Голова болит, Ген… — От меня? — Нет. Ген выбрал место, соответствующее требованиям друга, и сразу же оббежал стол с одной стороны, чтобы начать Кинро как следует обхаживать. — «Это не свидание!» — говорил он, — усмехнулся в нос Кинро, когда его стул столь великодушно отодвинули от стола, чтобы он сел. — Ну и какого чёрта? Ты хоть представляешь, как мы сейчас выглядим? — Как двое дорогих друг другу людей, конечно же, — слишком близко шепнул Асагири в висок коллеге, осторожно задвигая чужой стульчик. — Мы не виделись так долго… В этот вечер ты будешь только мой, хорошо? — в голосе — предательская дрожь. «Если оттолкнёт, не выдержу», — подумал Ген. «Если вовремя не оттолкну, по-другому не поймёт», — подумал Кинро. — Слишком громкие слова для тебя, — у Кинро, собравшего все эмоции по крупицам, сил нет смотреть на этого человека. — Ген, прошу. — Что? — а чего я вообще ожидаю. — Давай не будем. Ген мучительно медленно обвёл Кинро, по которому так сильно истосковался, по-прежнему влюблённым взглядом. По-другому не может. Сколько бы лет ни прошло. Этот мужчина с вечно идеальной укладкой всегда держал невероятно ровную осанку, от которой создавалось впечатление, что Ген дружил с роботом. Кинро — слишком правильный для этого мира: почти никогда не лицемерящий, надёжный, сильный, заботливый. И, если у Асагири и было в жизни что-то святое, то это Кинро. Его вечный защитник. Который «умер» на долгие 7 лет. — Иногда у меня такое ощущение, что тебя и не существует вовсе, — произнёс Ген, судорожно сглотнув. — Рядом с тобой… мне становится легче. Серьёзно… Давно мне не было так спокойно. — Я рад, — улыбнулся Кинро закрыто. — Ты ведь правда… здесь со мной? — протянул руку к чужому лицу Ген. Я так сильно хочу в это верить. Ген осторожно, словно имея дело с хрупкой скульптурой, очертил острый профиль мужчины двумя пальцами, проведя дрожащую линию от лба до губ. И остановился на подбородке, смотря в тёпло-зелёные глаза напротив. — Всё хорошо, Ген. Я правда с тобой. — Я хочу плакать, Кинро… — Какая пугающая честность, — он без лишних протянул другу салфетку, по-прежнему щуря глаза от наверняка солнечной улыбки, прикрытой ладонью. — Но я не буду плакать! — шмыгнул носом Ген, принимая салфетку, — я чё, дурак, что ли? — Вообще-то, дурак. — Кинро! — Ген. Вскоре к их столику подбежала официантка в пышном фартуке и миловидном белом чепчике. Вот прикольная ведь тут атмосфера, а! Сжимая в руках блокнотик с бесчисленными заказами, она извинилась за долгое ожидание. Ген не мог, качая головой, не ухмыльнуться ей. — Меню не надо, — он красноречиво выпятил два пальца. — Два пива, будьте добры. Официантка, румяными щёчками улыбаясь, стрельнула глазками сначала на Гена, потом на Кинро. Подумав немного, она задорным тоном спросила: — Простите, ожидаете ещё кого-то? С чего бы. — Нет, — ответили мужчины одновременно. — Ох! Извините! — И счёт принесите цельный, — предупредил Ген серьёзно, накрыв своей ладонью ладонь Кинро. По телу разлилось ощущение приятного человеческого тепла. — К-конечно, а как иначе!.. — раскраснелась вдруг она. — Может, Вам… приватную кабинку оформить?.. Раз такой случай, — девушка с опаской вновь взглянула на место, на котором сидел Кинро. — А есть такие? — вскинул свои короткие угольные бровки учитель. Кинро тут же вытянул свою ладонь из-под ладони друга и убрал её под стол. — Молчи, — шепнул он Гену тихо. — Да что я сде… — Всё в порядке! — принялась махать ручками официантка, — очень рада за вас! — Знаете, можем и в общем зале посидеть, спасибо. — Я настаиваю, — захлопала глазками девушка. Офигевшая она какая-то. Буду надеяться, что Кинро потом всё объяснит. Ген кивнул так сильно, что чуть не клюнул подбородком стол. Из официантки вот-вот, кажется, последние остатки души улетят исстрадавшимся привиденьишком. — Два пива. Может, что-то ещё?.. — Благодарю, не стоит, — ответил Кинро. — Не стоит, — подтвердил Ген. Напоследок поклонившись, девушка удалилась к барной стойке, зацокав каблучками по паркету. Ген обвёл внимательным взглядом периметр. Умиротворённый вздох. За соседним столиком крикливая компания мужчин увлечённо играла в покер. У одного из них был на руках фулл хаус, и Асагири не смог себя сдержать, чтобы не пихнуть Кинро локтём. «Глянь, какой актёришка заселся», — шепнул он другу, с хитрой рожей подмигнув. Кинро сделал ему замечание, что подглядывать некрасиво и всё в таком духе, но сам всё равно хмыкнул, прикрыв манжетом губы. За другим столиком ворковала парочка. Точнее, мужик лежал лицом в стол, сжимая пальцами стеклянную зелёную бутылку, а женщина в полушубке из искусственного меха без умолку что-то щебетала. Судя по её воодушевлённому влюбленному виду, говорила ему о любви. Мужик, пуская слюни на скатерть, мычал ей в такт. Да, после постапокалиптического великого переселения народов многое изменилось: культура обрела смешанный, непостоянный характер; по всей стране стало открываться больше мест для когда-то-иностранцев. Как ни крути, удивительная картина. — Да это же мы с тобой в будущем! — хохотнул Ген, указывая пальцем на всё ту же бухущую парочку. — Ты опять за своё?! — А что такого? В старые добрые мы с тобой любили так делать: наблюдать за другими людьми, угарая: «Это ты! Нет, а это вот ты!». У кого было смешнее и правдоподобнее, тот выйграл. — Я всегда тебе проигрывал… — Нууу, не сказал бы. Однажды ты указал на трубу, которую прорвало, а потом она ещё и взорвалась нахер… И ты сказал, что это я. — Ты тогда обиделся? — Ты что? Я сильнее тебя смеялся! — Я, собственно, вообще не смеялся. — Бля, точно. Почему всегда ржу с этого? Братан, ты юморной, даже когда не хочешь этого. — У тебя уже рефлекс ржать с меня, — закатил глаза Кинро. — Это как у тебя рефлекс давать мне люляшей за локти. — Кстати, не чеши. — Отвянь. И вот две кружки холодного пенистого у них на столе. Кинро строго-настрого наказал другу подождать немного, не пить сразу, иначе горло застудит. Кинро создавал у Гена ощущение вечной заботы, некого присмотра. И ему — бестолковому — прожить 7 лет отпетым беспризорником… Сказать, что это было тяжело — ничего не сказать. Сам Кинро пить тоже не торопился — он просто неуютно оглядывался по сторонам, словно выискивая кого-то. — Хэй, всё хорошо? — Да, наслаждайся вечером. Кинро подобно маленькому воришке вытащил из-под своего клетчатого пиджака кусочек хлеба с джемом, завёрнутый в полупрозрачный пакетик. Наклонив голову под стол, он тихо надкусил его. У Гена от такого номера глаза чуть не повыкатывались из глазниц. — Ватафак, мазафака?! — Заткнись, дурной, — проглотил хлебный мякиш Кинро. — Будешь тоже? — Эээ… А сюда можно со своим-то? — Я, по-твоему, прикола ради ем это вот так? — Бля, Кинро. Ты чё, бомжуешь? — …Отстань от меня. — Кхаааа! — взорнул чайкой Ген. Кинро пришлось отломить неугомонному горбушку, чтобы не привлекал к ним внимания. — Не, реально, что происходит? Я могу одолжить тебе сколько тебе нужно. Не чужие же друг другу люди. — У меня больше половины зарплаты на брекеты уходит. И на реабилитацию… Я, честно говоря, в шоке, как дорого нынче стоит здоровье. — Подписываюсь под каждым словом, дружочек… — Ген замер взглядом на Кинро, который не смотря на своё атлетическое телосложение заимел себе острые скулы, и в принципе его лицо неплохо осунулось с тех пор, как они вместе проводили выпускной. — Кинро… Мне неловко спрашивать. — Что? — Ты же из обеспеченной семьи… — Допустим. — Как сейчас мама твоя поживает? Ещё не съехал от неё? — Кинро же маменькин сынок, «семейный» мальчик. У них… что-то случилось? — Не скажу. Ах, вот как. — В таком случае, вы с Гинро, случаем, не родственники? — и вовсе съехал с темы Асагири. — С кем?! — аж поперхнулся Кинро. — Гинро — мой ученик, — осторожно погладил друга по плечу Ген, — и у вас обоих имена похожие. На одну букву отличие буквально. — Кх… теперь все, у кого имена созвучные, связаны кровью? — Прикольное совпадение, — лишь пожал плечами Асагири. — Но да. Это мой младший брат. Вот это поворот. — И как д-давноо?! — вскрикнул Ген в грандиозном кивке. — Мне 30. Ему 16. Вот и считай. — Чё?! — Ген наверняка бы завалил старого друга вопросами, здесь и сейчас, но внимание его резко перевелось на другой объект. Да что ж такое?! Не дадут со старым другом о прошлом перетереть! Если подумать, Кинро действительно не так много рассказывал о родителях. Иногда из его рассказов можно было понять, что они очень строгие и что Кинро боялся их лишний раз ослушаться… Никогда не звал меня к себе домой. Почему? — Это разве не твоя ученица? — тактично кивнул в сторону Кинро. — Передай ей, пожалуйста, что школьникам работать, тем более, в такого рода заведениях — это не по правилам. — Боже, Кохаку… — мужчина схватился за голову . Пулей влетев в бар, Кохаку шустро приняла у своих коллег, с улыбками приветствующих её, свой рабочий фартук. Ещё несколько секунд, и белый чепчик тоже на ней. Посетители бара звонко освистели девчонку, подняли бокалы вверх над головами и заголосили, чтобы приняла заказ. «Работает здесь давно», — сделал вывод Ген. — Сейчас вернусь, — хлопнул по плечу Кинро Ген, — никуда не уходи. — Куда ж я денусь, — Кинро принялся послушно ждать. Асагири сзади трусцой подбежал к Кохаку, идущей с ещё пустым круглым подносом. И осторожно окликнул её, боясь спугнуть. Кто кого спугнёт, казалось бы? Хах. — Ты?! — удивлённо открыла рот девушка, обернувшись и чуть не зарядив по учителю подносом, — что ты здесь делаешь?! — Э-это я должен был спросить, моя дорогая Кохаку, — поднял руки вверх педагог в неумелом блоке. — Пофиг на всё, просто не мешайте работать, — грозно нахмурила брови она, — и я прекрасно осведомлена о правилах школы. — Но увольняться не собираешься. — У меня свои причины! Даже не заставляйте меня! — я лучше уйду со школы, чем брошу работу! — Окей. Так я и думал, в принципе. — Что? — женское личико мгновенно разгладилось. — Работай, раз так нужно. Кохаку смотрела на Гена с недоверием и даже с опаской, но уже не так насупив брови. И всё же, за какие там пригрешения её не хотели бы упечь за решётку, у неё честный взгляд — Ген видел это чётко. Кохаку же видела в человеке напротив потенциальную угрозу. Ген и это чуял. Её страх, который она не покажет никому, скрыв за агрессией. — Ах, да! — выставил указательный палец вверх педагог, — на днях я навещу ваши дома. И ты у меня стоишь первая в списке. — Бля. За что. — Не беспокойся. Я просто огляжу обстановку и задам пару наводящих вопросов. — Даже не смейте соваться в наш дом! — она и не заметила, как обратилась к классному руководителю в уважительной форме. — Прости. Но мне придётся, — на этих словах Ген скромно улыбнулся. — Ваши прошлые учителя разве не навещали вас? — Не дожили до такой стадии отношений, — злобно усмехнулась девчонка. — Просто знайте, что я вам не враг. Я всего лишь зайду, посмотрю и выйду. Даже чай пить не буду. — Как будто мы предлагали, — вредно цокнула языком Кохаку. — И мне некогда языком чесать тут, ок, да? Работа не ждёт. — Конечно, — он послушно сделал несколько шагов назад, медленно отступая к своему столику. — Хорошей тебе работы, не перетруждайся. Жду на завтрашних занятиях. — Ага, конечно, — Кохаку собралась идти, но в последний момент снова повернула голову к учителю. — Ещё кое-что! — Да? — Этот чмошник… Бляя, — защёлкала пальцами она в попытках вспомнить имя, — Сенку! Сенку, точняк! — Ишигами-кун? А что с ним? — Фиг знает. Но его лучше первее навестить. Наверное, — а то задолбал. — Почему так считаешь? — Анальный вопрос — анальный ответ. Лол. — Ты, на самом деле, очень заботлива, дорогая Кохаку, — не мог не отметить Ген. — Фу, — сморщила носик ученица. — Я обязательно решу проблему с Ишигами-куном. Но пока ты готовься к моему визиту. Разве это не она зашугала пацана, что он аж в угол всегда забивается и никогда ничего не говорит? Что ж, посмотрим. — Ой, кстати, а у вас тут, что ли, свидание? С какой лохушкой? — она принялась любопытно озираться по сторонам. — Никаких свиданий. Работай уж, раз пришла работать. — Ээээй! Их разговор закончился на том, что Ген грандиозно кивнул, опять чуть не сев на пол. Под конец диалога он начал ещё и покашливать, так что… Кохаку пошутила, что они «обкашляли вопросик с учителем». Ген сказал, что это было бы смешно, если б не было так грустно. «Шлюхой не обозвал — и на том спасибо», — подумал Ген.***
— Ну, как тебе свидание? — Так это было свидание. — Короче, как тебе? В момент, когда они с Кинро вышли из бара, ливень как раз закончился. У Гена было настроение гулять под тёмным небом, вдыхая этот приятный запах после дождя. И абсолютно никакого желания идти в пустой дом, где его никто не встречает. — Нормально, — устало потёр глаз Кинро, запустив пальцы под очки. — Может, по домам?.. Я уморился. — А может, ко мне? — попытка не пытка, ёлки-палки! — Издеваешься?! — изрядно охренел коллега, — как всегда один ветер в голове! — Да брось, Кинро-чан. Оба уже не девственники. — Отстань от меня, та ночь была одной сплошной ошибкой. — Ауч! — Даже не смей переубеджать меня, засранец. Я не собирался спать с тобой! А если и собирался, то… — о, вновь краснеет! — н-не таким образом!.. — А мне понравилось. Было очень круто. — Ген. Есть хоть что-то, что тебе не нравится, если речь идёт о… — Тебе. — Я тебя умоляю. — Нет таких вещей, которые бы мне не нравились, если это ты. — А тебе не кажется, что ты слишком приставуч для человека, которого не было 7 лет? — Говоришь так, будто это я сдох! — Ты с ума сошёл? — покрутил у виска пальцем Кинро, медленно вскипая. — Всё, не желаю продолжать этот разговор. И портить с тобой отношения. — Давай поговорим об этом… — жалобно затянул Ген. — Нет! — Да, я хочу переворошить это чёртово гнездо 7-летней давности! И что с того?! — Лечи голову. … — Что… — Гена это задело больше, чем он этого ожидал. Кинро опешил бросаться колкостями, когда заметил это в раз потусневшее родное лицо. — Прости меня. — Ты же прекрасно знаешь, что… — Вероятно, мне нет прощения, — мужская рука мягко легла на густую копну волос, осторожно поглаживая. — Но и ты понимай, когда остановиться. — Ты извиняешься или отчитываешь меня?! — И то, и то. — Чувствую себя придурком каким-то, который с мамкой посрался. — В каком-то смысле, мы оба. — Что? — «Придурки, которые посрались с мамками». И всё же он с ней рассорился. — А как давно вы в ссоре?.. — Всё тот же временной отрезок. На этом они с Геном разошлись. Кинро посоветовал другу беречь себя и на всякий сфотографировал номер такси, в которое сел Ген. Сколько бы Кинро ни отнекивался, Ген имел для него слишком большое значение. Ген отвернулся к окну заднего сидения, прислонившись виском к стеклу. Машина тронулась, оставляя Кинро на страже друга позади. В голове, — как и всегда, тысячи мыслей. Миллионы. Слава Богу, ехать до дома недолго — уж больно залупинское городишко. Спокойно ли ему на душе? Сейчас спокойнее. Намного спокойнее. Тогда он даже представить себе не мог, что будет на протяжении долгого, мучительно долгого времени получать угрозы. На телефон Гена пришло анонимное сообщение:«Чтоб ты сдох, маразматик».