***
Калитка никогда не запиралась — не было надобности. От нее шел арочный туннель шагов семь в длину, до конца которого позволено было доходить посетителям. Чтобы пройти дальше, через магический заслон, нужно было либо быть адептом, либо попросить помощь привратника с ключом-кристаллом. А чтобы эту помощь получить, нужно было расшаркиваться перед престарелым гоблином. Детей профессора и директора Тьеров он, конечно, знал в лицо, так что удивился Регану не сильно, так, заикнулся было о загадках и семейных сборищах. Леннар вошел чуть позже, метнувшись домой за пледом. Прожигал пространство специально не на территории Академии, потому что иначе защита как-то оповещала о перемещении директора, а появление отца, который сейчас отсутствовал по государственным делам, в теории могло обломать все веселье. Несмотря на непосредственное участие в этой идее сестрицы, у Регана не было ни малейшего представления, что именно их ждет, но то, что будет весело, он знал наверняка. Иначе не пришел бы. Ленни наложил на них иллюзию невидимости, и они устроились под высокой кряжистой яблоней, от которой, как пообещала Ариана, на тренировочное поле открывался отличный обзор. На поле пока было пусто, если не считать парочки энтузиастов, одетых в голубую спортивную форму. Реган растянулся на цветастом пледе, который им давным-давно связала бабушка Эриса. От пледа терпко пахло травами, потому что шерсть бабушка хранила в сенях, рядом с сушеными вязанками, а в нити были вплетены полынь и конопля (от этого факта Реган в свое время пришел в дикий восторг). Ленни сел рядом, скрестив ноги, и закурил, усмехнувшись на дежурное предложение брата стряхивать пепел прямо на плед. В животе у Регана громко заурчало, хотя он позавтракал, даже несмотря на ранний подъем. Он поднял голову. На дереве еще не завязались яблоки, цвели одни только белые цветы. — Сорви несколько. — Реган повернул голову и увидел, что Ленни проследил за его взглядом. — Хочу посмотреть шоу без лишних звуков. Реган подтянулся на нижней ветке (с его ростом подпрыгивать пришлось невысоко), цапнул четыре цветочка, бросил их на плед и только собрался спрыгнуть, как Леннар коротко шикнул на него: от директорского домика в направлении учебного корпуса шла леди Дэя Тьер. Вишневые волосы без намека на седину были собраны в низкий пучок, на шее был повязан шелковый платок. Она, как назло, шла медленно, наслаждаясь солнечным утром, а возле сыновей, скрытых иллюзией, еще и остановилась, видимо, учуяв запах сигареты, которую Ленни, дернувшись в спешке, все-таки затушил об плед, отчего тот сейчас медленно начинал тлеть. Реган, у которого нетренированные руки уже почти совсем затекли от висения на ветке, бешено сигнализировал брату, глазами указывая на тлеющий угол, а тот в ужасе смотрел на него и мог только не дать пледу вспыхнуть, не в силах затушить его без лишнего шума. К счастью, в этот момент на поле высыпали готовые к утренней тренировке адепты, и профессор Тьер поспешила к корпусу. — Бездны ради, научись слуховым иллюзиям тоже. — спрыгнув, сказал Реган судорожно хлопающему по пледу брату. Тот, угукнув, взял в руку цветы и медленно сотворил из них зеленые плоды, которые затем довел до нужной степени зрелости, глядя на строящихся адепток, к которым, задержавшись на крыльце, присоединилась сестра. Она, разумеется, указала им на яблоню возле мужской части поля, так что Ленни приходилось вытягивать шею, чтобы разглядеть стройные фигурки в одинаковых спортивных костюмах. Реган щелкнул пальцами перед его лицом: яблоки уже налились соком, еще чуть-чуть, и он брызнул бы во все стороны. Схватил одно и захрустел им, заваливаясь обратно на плед и предвкушая зрелище. Хотя, на самом деле, его больше интересовало, что же такого сделал этот Сингх на самом деле. Нет, Ариана расписала его гнусности весьма красочно, но Реган ни на секунду не мог представить, что адептка, просидевшая почти две недели над каким-то проклятием только чтобы наказать обидчика девчонки, о которой она даже не рассказывала, — это его капризная сестренка, не привыкшая слышать слово «нет». Он ее в этом не винил — попробуй вырасти другой, когда ты — единственная в семье девочка, а твой отец и три брата щедро выполняют все твои желания (ну ладно, два, сам Реган куда щедрее раздавал щелбаны). Яблоки успели закончиться, а на поле не происходило ровным счетом ничего из обещанного Арианой. Она и сама уже начинала переживать, пару раз обернувшись на мужскую сторону поля. Наконец, кураторы объявили, в честь пятницы, отмену упражнений и сказали им разбиться на команды для игры в мяч, а сами занялись натягиванием над полем магической сетки. Ариана, схватив какую-то бледную девчонку за руку, перебежала на мужскую часть поля и по траектории, охватывающей объект проклятия, направилась, как бы невзначай, к яблоне. — Сторону поля перепутала, Тьер? — не заставил себя ждать Сингх, глядя исключительно на Ариану. Девчонка за ее спиной как-то сжалась и дернулась в сторону, но рука ее была в крепкой хватке младшей леди Тьер. — Даже не думай, я не собираюсь брать в команду этих лапочек. — он презрительно кивнул на однокурсницу, которую Ариана держала за руку. И нахмурился, осознав, что сказал что-то не то. — Прости, Сингх, кого ты не собираешься брать в команду? — удивленно спросила Ариана. — Этих сладких булочек я не собираюсь брать! — он осекся. –Этих медовых пупсиков! Да что такое?! Что ты сделала, рыбка моя?! — Что с твоим языком? — еле сдерживая смех, спросила Ариана. — Почему он вдруг такой… чистый? — она не стерпела и захохотала, согнувшись пополам. Вслед за ней расхохотались остальные, кто стоял рядом и все слышал, заставив занятых сеткой кураторов изумленно оглянуться. Остальные адепты, присутствующие на поле, стали подтягиваться, чтобы узнать, что происходит. Ариана сказала братьям лишь о том, что с помощью проклятия заменила ругательства на слова любви, но не уточнила, какие именно, и теперь Реган, не вовремя затянувшийся сигаретой, пытался откашляться, пока Ленни беспомощно всхлипывал ему в плечо. Он как-то особенно громко хрюкнул, отчего светловолосая девчонка нервно обернулась в их сторону, и Регану сразу расхотелось смеяться: по описанию сестры он узнал в ней пострадавшую блестку, и по лицу ее было ясно, что ей совсем не весело. Кураторы кое-как успокоили толпу и, заставили разбиться на две команды, с помощью магии обелив кофты одной. Джаеш Сингх, пропустив мимо ушей окрики кураторов, ушел в сторону мужского общежития. Несколько адептов отделились от толпы и пошли за ним. Игра шла плохо. Адепты, потрясенные неожиданными переменами в лексиконе одного из самых высокомерных студентов, отвлекались и пропускали мячи. В конце концов, адептка в белой кофте, поймав мяч и зажав его под мышкой, присоединилась к горячему обсуждению сокомандников. Под сеткой тут же пролезли несколько адептов в голубом, не желая пропустить ни слова. Махнув рукой, кураторы отпустили студентов с миром на завтрак. Радостные адепты побежали переодеваться, периодически посмеиваясь и обсуждая планы на вечер, не подозревая, что обязаны невиданной щедростью кураторов отсутствию на месте лорда директора. По сравнению с прохладным Ардамом, в столице было жарковато, так что Реган нес кожаный плащ, перебросив его через руку. Вернувшись в столицу, он уломал брата сходить с ним в банк и снять ему денег — возницы принимали только наличные. И так пара кентавров уже подняла его на смех за предложение взять чек. Он сам и дальше ходил бы пешком, но Яноро и Улле нужна была повозка — на этот день назначен был их переезд. Человеческий квартал в Имперской столице был небольшой: чистокровных людей среди горожан было немного, а полукровки предпочитали селиться на территориях нечеловеческой своей части. Дом с зеленой крышей находился почти на окраине квартала, где начинались «смешанные» территории, то есть, не принадлежащие конкретной расе. Еще на подходе к участку, огороженному невысоким деревянным заборчиком, Реган увидел повозку с опущенной, для удобства погрузки, задней стенкой. Кентавр, снявший постромки, стоял неподалеку, плюясь жевательным табаком. Калитка была распахнута, а с участка доносился хохот. Реган сперва подумал, что ему послышалось. Но стоило подойти ближе, и он убедился, что слышал именно смех Уллы, которая на протяжении нескольких недель пребывала в глубокой печали и прощалась с любимым домом. Теперь она деловито лавировала между вытащенными наружу многочисленными коробками, тюками и корзинами, вооружившись карандашом и определяя, что нужно положить на дно повозки, а что — сверху. Кудрявые волосы были собраны в низкий хвост шнурком, а сама быстро двигающаяся женщина была одета в летнее светлое платье, свободное и с широкими рукавами. Яно был тут же, прикладываясь периодически к бутылке чего-то вроде сидра и с интересом разглядывая сложенные вещи. — Бездна, Улла, вот зачем нам целых две супницы? — воскликнул он, открывая коробку. — Так, посуда здесь. — она отпихнула мужа бедром и подписала коробку. — Надо было сразу отмечать, что где лежит. Темных, Реган! — она заметила парня, растерянно застывшего у забора. Он давно не видел их такими. Уголки его губ сами собой разошлись в разные стороны, а в груди расслабился узел беспокойства, постепенно стягивавшийся уже несколько месяцев. — Кошмарных. — сказал Реган. — Ужасающих. Оп-па! — Яноро, бросившийся поприветствовать друга, запнулся об коробку с посудой и только чудом не растянулся на залитой утренним солнцем лужайке, исполнив невообразимый маневр. Улла звонко засмеялась, и Регану стало совсем хорошо. От Яно, который все-таки добрался до парня, даже почти не пахло алкоголем. В четыре руки они быстро покончили с заполнением повозки, — Яно оказывал, скорее, моральную поддержку, — и надежно закрепили поклажу с помощью грубого полотна и веревок. Перед тем, как взобраться на козлы, все трое взглянули, прощаясь, на дом. Улла ласково погладила заборчик по облупившейся белой краске. — Сколько мы собирались его покрасить, так и не дошли руки. — вздохнула она. — Как прошло вчерашнее знакомство с покупателями? — спросил Реган. — Очень милая человеческая пара. — ответил Яно. — Молодожены. — Им очень понравился дом, сказали, что даже переделывать его особо не будут. Яно притянул жену к себе и поцеловал ее в висок: — Ничего, это временно. — Новому этапу — новое начало. — почти шепотом сказала Улла. Реган посмотрел на нее, пытаясь понять, к чему это было сказано. Ведь уж точно не к переезду в те места, где жители центральных кварталов обычно бывать не хотят. Улла заметила его вопросительный взгляд и пояснила, солнечно улыбнувшись: — Я беременна. — Что? — парень был ошеломлен. — Всего пару месяцев как. Недавно узнали. — она, будто неосознанно, понесла руку к незаметному пока животу. — Может, это знак, что все наладится? Мы же так давно… — Э, ну вы идете? — подал зычный голос кентавр. — У меня только два часа оплачено. Не успеете выгрузить — будете должны. Эти слова заставили их отвернуться, наконец, от хранилища стольких счастливых моментов. Реган посмотрел на супругов долгим взглядом. Вэлли с ним об этом особо не говорили, мол, еще ребенок, но он знал, что у них не получается завести детей. И тут такая новость… Может, Улла права, и это действительно знак от Бездны или каких-нибудь Уллиных нерийских богов. — Куда едем-то? — спросил возница. — Четвертый Тенистый тупик. — ответил Яно, обнимая Уллу за плечи. — Чего?! — кентавр скосил на них ярко-зеленый глаз. — За такое двойная оплата! И деньги вперед! — Что?! — возмутился Реган. — Это еще почему? — Такой район! Вдруг меня обчистят! — Ну да, пусть тогда возьмут побольше, порадуются! — воскликнул Реган, даже не посчитавший нужным напомнить, что решить обчистить кентавра может только самоубийца-затейник. — Держи! — Бездна, куда мы едем… — пробормотала Улла. Яно только молча отхлебнул уже из второй, открытой за время погрузки, бутылки.***
Белый мячик, посланный выверенным ударом, рассек воздух, встретился с коротко стриженной зеленой травой и продолжил по ней свой путь, завершив его в лунке, помеченной символом «К». — На чужую территорию посягаете, лорд Хаш? — со смешком спросил Дэриан. — Прошу прощения, лорд Тьер, промахнулся. — благодушно отозвался Дивит Хаш, чьей целью была лунка «А». — Прошу, лорд Ноэрх. — обратился он к следующему игроку. Лорд Фейн Ноэрх, дальний родственник Тьеров и куратор Тевесты, города на востоке Империи, подошел к мячу и прицелился. — Смотрите, завтра не промахнитесь. — продолжил Дэриан. — Не посмею. — и, резко сменив ироничный тон, серьезно спросил: — У вас все готово? Эксцессов не ожидается? — Ни в коем случае. — так же серьезно ответил Дэриан. — Завтра утром отошлю Хольтеса к вам с посланием, задержите его у себя, ладно? — Не доверяете ему? — Не уверен в нем до конца. — Дэриан подергал пуговицу светлой рубашки, не типичный для темного цвет, но ему, по уверению Ленни, шло. — Я, хоть и не смог нарыть на него что-то, кроме того, что он сам рассказал, почти не подпускал его к делам. Думаю, все пройдет гладко. — Молодец, что не отстранили его. Инициативу нужно поощрять. — похвалил лорд Хаш. Дэриан согласно кивнул. Он никогда не мог похвастаться хорошей интуицией, полагаясь больше на логику и факты, но Хольтес, безо всяких причин, не понравился ему с первой встречи. Отослать его будет безопаснее. Фейн Ноэрх без труда попал в свою лунку и уступил место Марцелю Ламмелю. — В какую лунку целиться мне? — спросил Марцель, нервно переступив с ноги на ногу. — В какую угодно, лорд Ламмель. — отозвался лорд Лакшай, куратор Урсвии, вежливо, но в тоне его чувствовалась неприязнь. — Вы же у нас лицо не ответственное. Марцель отвернулся и прицелился к ближайшей лунке. «Не ответственное» — это потому что все его пожертвования Ордену были анонимными, и никакой город он под свое кураторство брать не пожелал. Лорд Ламмель-старший, фактически отошедший от дел около года назад и передавший бразды правления сыну, владел крупнейшим в Империи сахарным производством. Марцель предпочитал осторожничать и участвовать в благом деле только деньгами семьи, которых его уже однажды грозили лишить, если он еще раз вляпается в неприятности. Дэриан пронаблюдал, как катится к цели весьма метко посланный мяч. У его лучшего друга, при всех его достоинствах, была одна беда: он не нравился окружающим. Худощавый, нервно перебирающий пальцами, а в периоды волнения еще и подергивающий тонкие усики, он стабильно вызывал неприязнь или презрение у новых знакомых. Отец Дэриана, с которым он познакомил друга восемь лет назад, на первом курсе Академии Ночных стражей, тоже терпеть его не мог. Хотя для этого, стоило признать, была причина повесомее первого впечатления. Восемнадцатилетний Дэриан, открытый и уверенный, быстро сдружился с соседом по парте. В совместной работе импульсивность и суетливость Ламмеля и некоторая медлительность Тьера уравновешивали друг друга, а еще Марцель умел подбирать нужные слова в ответ на жалобы и был предан единственному, по сути другу. Правда, просидеть за одной партой долго им не удалось: Марцель вылетел, как пробка, в середине первого курса, когда выяснилось, что причина его активности и блеска в глазах — вовсе не тяга к знаниям, а эльфийская пыльца, которую он носил в кулончике на шее, не забывая тщательно вытирать покрасневшие ноздри в уборной. Потом никакого блеска уже не было — зато были лекари, боль и угрозы лишить единственного сына наследства. Еще был Дэриан, лично выбросивший все найденные запасы белого с золотыми крупицами порошка, проводивший с другом все время и учившийся по ночам. Благодаря связям скандал в Академии удалось замять, но восстановиться Ламмелю не позволили. Дэриан остался учиться и уже выходил на финишную прямую в виде защиты диплома, после которой он, наконец, сможет полноценно устроиться на работу в Службу Безопасности Империи, где уже прошел практику в прошлом году. На последнем же курсе он был направлен в отделение Ночной Стражи в Карре, втором, после Ардама, крупном городе Приграничья. Карра процветала под управлением наместника лорда Босмара, по крайней мере, судя по отчетам, регулярно ложившимся на стол к императору. Все в Карре было так идеально, что у Дэриана возникли подозрения. В каждом городе должны быть свои проблемы — на их решении и держится его жизнь: кипят обсуждения разбитых мостовых, нанимаются рабочие на восстановление площадей и парков, звучат обещания снизить плату за уборку подъездов и, с другой стороны, требования ее поднять. В Карре царила идиллия. Даже дела, разбираемы в суде, были сплошь мелкие и несерьезные. Тогда Дэриан стал копать. Он вышел за пределы небольшого круга местной знати, в котором находился до этого и обнаружил, что реальная жизнь в Карре разительно отличается от отчетов. Нет, он и не думал, что официальные бумаги должны отражать картину — на то они и официальные. Горожане рассказали ему много: все важные посты занимались друзьями и родственниками Босмара, горожане с трудом справлялись с назначенными дополнительно налогами, которые проходили мимо казны, а одна девушка, чей муж получил незаслуженное наказание, потому что у их семьи не хватало денег, чтобы откупиться, даже предоставила Дэриану прейскурант городских судей. Дэриан решил, что доказательств собрано достаточно, и обратился напрямую к императору. И был неприятно удивлен: двоюродный дед был в курсе, по крайней мере, в общих чертах, дел лорда Босмара и смотрел на них сквозь пальцы. Тот в свое время отличился на имперской службе, за что и получил Карру в управление, да и вообще, при нем северный городок значительно разросся и стал приносить в казну больше налогов. В расстроенных чувствах Дэриан отправился к тому, кто всегда мог найти слова утешения. Однако в тот раз Марцель не ограничился поддержкой, а после энного количества стаканов виски вдруг, замявшись, сказал: — Я, в общем-то, не имею права тебе об этом рассказывать… Но раз уж ты сам ко мне пришел… Так Дэриан узнал, что не ему одному из аристократов кажется, что они имеет слишком много привилегий и порой не видят границ. Марцель свел его с Фейном Ноэрхом (вот уж неожиданной была встреча), который вместе с Дивитом Хашем, своим давним другом, основал «Орден Императорской милости». Лорды, уже почти год как, занимались, в основном, просветительской деятельностью и разработкой Петиции «об отказе от особых привилегий», для которой нужно было собрать как можно больше подписей. В ответ на вопрос «за какой Бездной ты все это время молчал?!» Марцель смутился: — Я тебя, конечно, хорошо знаю, но не был до конца уверен, что ты поймешь… Ты ведь, эм… «Высшая знать». Формально оба они являлись представителями титулованных фамилий, но только он, Дэриан Тьер, также, как и Фейн Ноэрх, состоял в близком родстве с Императором и стоял на ступень выше прочих лордов. Дурацкое прилагательное словно прокладывало между ним и ближайшим другом невидимую черту. И если бы на этом проблемы заканчивались. Увы, знаменитая фамилия не только давала привилегии, но и повисала на плечах тяжким грузом, москитом кусала между лопаток, куда дотянуться сложно, а зудит невероятно. Дэриану всю жизнь не давали покоя мысли: что, если все его так любят только за то, что он отпрыск своего рода, сын Риана Тьера? Что, если он стал лучшим студентом курса вовсе не благодаря собственным усилиям и знаниям? Что, если вся его ценность заключается лишь в приятно ложащемся на язык сочетании букв — «Тьер»? Так что Дэриан с энтузиазмом включился в деятельность Ордена, почти не бывая в родительском доме, тратя все свое время на него и учебу в Академии. Стоя ныне на поле для гольфа, просторной поляне близ поместья Ламмелей, окруженной, будто забором, хвойными деревьями, он чувствовал, как от волнения у него посасывает под ложечкой. Лорд Адвик, ожидающий своей очереди рядом с лордом Лакшаем, приготовился бить клюшкой по мячу в лунку, помеченную «П». Уже завтра наступит новый этап. Их усилия окупятся, и тогда работы предстоит еще больше. А пока шестеро лордов, рискующие ради благого дела своим положением, если не жизнью, делают вид, что собрались для обычной игры в гольф.