Дети гениев

Вылетев из дома Феликса, Ариана так и застыла на крыльце. К глазам предательски подступали слезы, из-за чего картинка двора-колодца размывалась. Она прошла мимо скамейки, на которой еще утром сидели старики-шахматисты, сдавшие теперь свой пост молодежи. Кто-то робко перебирал когтями гитарные струны, одна на всех папироса переходила из рук в руки. В Ардаме, пожалуй, оставалось одно место, куда она могла отправиться. Дверь ей открыла Ирда. На ней была шелковая пижама со свободными штанами и широким поясом. Она была так очевидно сделана руками Феликса, что у Арианы к горлу подкатил ком. — Тебя выпустили? — сглотнув, спросила она. — Ага, подзатыльником отделалась. Правда, маминым. — она поморщилась и потерла затылок. Рука у леди Найтес была тяжелая, все-таки, шайген. — Ты проходи. — Ирда пропустила приятельницу. Она сощурилась, присматриваясь к Ариане в темноте коридора: — Ты что, плакала? — в голосе ее слышалось изумление. Ариана промолчала, но Ирде ответ и не требовался. — Что, отец ругался сильно? Он у вас такой, но ты не расстраивайся, он же любит… Ариана? Па-ап! — в панике крикнула она вглубь квартиры, когда из глаз подруги неожиданно брызнули слезы. Юрао, еще в форме стража прибежал на крик дочери: — Что случилось? Ариана? — он явно ожидал большей катастрофы, и успокоился: — Чего глаза на мокром месте? Ариана смогла только носом шмыгнуть и утереть катящиеся слезы рукавом. — С отцом поругалась. — сочувственно сообщила Ирда. — Поня-ятно. — протянул Юрао и за плечи потянул Ариану в сторону кухни. — Ирда, нам чаю с ромашкой, большую чашку. Кухня была большая, совмещенная с гостиной, выполненная в классическом имперском стиле: черно-бело-золотая гамма, мрамор, чучела животных. Комната была очень уютной, особенно очаровательно выглядела чья-та когтистая лапа, прикрученная к стене над плитой и служащая крючками для различных поварешек и лопаток. Юрао усадил девушку на черный диван на золотых грифоньих ножках. Эрха Найтес, сидящая на другом его конце с книгой в смуглых руках, вопросительно подняла бровь. — Тьер лютовал. — пояснил офицер и ласково погладил Ариану по голове: — Ты не расстраивайся, он остынет быстро и извиняться еще будет перед любимой доченькой. — Ариана помотала головой, всхлипывая. — Будет-будет. Да он и не на тебя злился толком. День у мужика был бешенный: восстание это, все работники — что умертвия тупые, которых еще и улитки покусали. — Почему улитки? — поинтересовалась Ирда, заваривающая чай. — А потому что еле ползают, да и мозгов примерно столько же! — воскликнул Юрао и повернулся ко вновь замотавшей головой Ариане. — Еще и я над ним постебался, так что ты тут почти ни при чем. — Я не из-за отца. — смогла, наконец, сказать Ариана сквозь слезы. — А из-за Феликса. — голос предательски дрогнул. — Это из-за этого блондина тощего? — спросил Юрао. — Что он натворил? — Ирда подошла к ним с дымящейся чашкой. — О, Бездна! — прошипела Эрха и захлопнула книгу. Еще через пять секунд они остались втроем. Ирда краем глаза проводила мать до двери и машинально потерла затылок. Ариана взяла из рук подруги чашку и сделала несколько обжигающих глотков. Губы покраснели от горячей жидкости, но в голове будто прояснилось. — Я призналась ему в любви, — она сделала паузу. — а он не поверил мне. Ирда ахнула. — Иди сюда. — сказал Юрао, притягивая ее к себе. — Этот негодяй не стоит твоих слез, малышка. У тебя таких знаешь, сколько еще будет? — Сколько? — жалобно спросила девушка. — Ни одного! И слава Бездне, нам такие недоверчивые не нужны. — Что, неужели, так и сказал? — спросила Ирда. — Ага. — Ариана выпрямилась, задумчиво проводя рукой по волосам. — Может, мне волосы обрезать под блестку? Может, он тогда мне поверит? — С ума сошла, что ли? — рассердился Юрао, хватая ее за плечо. — Даже не думай за ним бегать! Сам придет, а ты еще и подумаешь! — Не придет. Он там… всех спасает. — В смысле? — В смысле, он пошел сейчас в крепость, отнести им еды и сигарет. Юрао издал смешок: — И его там с этим благополучно развернут. Тоже мне, страждущие. Заключенных отлично кормят, получше сотрудников! — Вот-вот, постоит и подумает, какой он дурак. — поддержала отца Ирда. — Давай, пей чай. Ты голодная? Ариана недоверчиво посмотрела на них, вновь провела рукой по волосам и вдруг вспомнила, что с самого завтрака ничего не ела. Она энергично закивала: — Как волчица! Юрао принялся хлопотать у плиты, подогревая имеющуюся в холодильном шкафу еду. — Короткая стрижка не сделает тебя блесткой. — сказала Ирда. — Для этого нужны определенные взгляды на жизнь. — И что, у тебя эти взгляды есть? — несколько уязвленно спросила Ариана. Из коридора вдруг донесся энергичный стук в дверь. — Ир, открой. — бросил Юрао через плечо. Ирда фыркнула, отвечая на вопрос подруги: — Нет, конечно, я просто люблю участвовать в том, что не вызывает одобрения у общества. Даже не знаю, у кого они есть, кроме, наверное, Легкой Личности. — и, покручивая локон из длинного темного хвоста, она пошла выполнять просьбу отца. Шайгенка (ох, и попало же от матери за это прозвище, будто она сама его придумала!) прошла по коридору, взмахом руки заставив бра на стенах его осветить. Сделанные из выскобленных изнутри рогов разнообразной фауны Хаоса, они давали мягкий рассеянный свет. По пути к двери, в которую опять настойчиво постучали, она заключила сама с собой пари. Открыв дверь, она поняла, что выиграла у себя золотой: на мраморном полу подъезда, еще мокрого после швабры гоблинки-уборщицы, стоял Легкая Личность. — Ариана здесь? — спросил он. — А где пакеты с жрачкой и сигаретами, Феликс? — имя, которая она узнала только сегодня в отделении, она особенно выделила. — Значит, здесь. Можешь ее позвать, пожалуйста? — Слушай, я обычно не в свое дело не лезу, — Ирда оперлась плечом на косяк. — но бросай играть в папочку для всех наших. То, что они сидят в крепости — настолько же твоя ответственность, насколько и моя. — Феликс упрямо не поднимал на нее взгляд и не реагировал, и поэтому она пояснила для непонятливых: — То есть, ни на каплю. — Все сказала? — Не-а. Тех, кого не арестовали или отпустили, тоже кормить побежишь? — Ты позовешь Ариану? Она только обреченно вздохнула: — Что вы, в подъезде говорить будете, что ли? Проходи уж. Кухня дома Найтесов встретила Феликса двумя взглядами: недобрым — со стороны плиты и напряженным — со стороны дивана. — Темных. — смущенно поздоровался Феликс, разглядывая собственные носки. — Могу я поговорить с Арианой? — Впервые в жизни меня так «деликатно» выпроваживают из собственной кухни. — заметил Юрао. Развернув и подтолкнув в спину засопротивлявшуюся было дочь, он напоследок одарил парня недобрым взглядом и захлопнул дверь. Оставшиеся в комнате Феликс и Ариана были слишком увлечены разглядыванием собственных ног, чтобы увидеть, как офицер Найтес прихватил пустой стакан, и услышать, как он с едва слышным стуком приложил его к двери. После недолго молчания Ариана бросила на Феликса короткий взгляд — он смотрел прямо на нее — и отвела глаза. — Я повел себя, как полный идиот. Ариана не спорила, только молча пожала плечами: боялась, что, стоит ей открыть рот, слезы хлынут из глаз третий раз за день. — Я был не прав. — не видя от нее реакции, Феликс сделал шаг, осторожный, даже опасливый. — Я вовсе не хотел тебя обидеть. — Поэтому сказал, что сомневаешься в моих чувствах? — не выдержала девушка. Получилось, сжав зубы, не заплакать. Феликс, видимо, заметив на мгновение скривившиеся губы, в два шага преодолел расстояние до дивана и упал перед Арианой на колени. — Я ни секунды не сомневался в них! — он положил руки ей на колени, стремясь завладеть ее вниманием; в уголках миндалевидных глаз выступили слезы. — Еще давно, раньше, чем ты о них сказала, может, раньше, чем ты поняла сама! Прости, прости меня! — он схватил ее руки и прижал к своей щеке. — Прости, что сделал тебе больно. Прости, что сразу не сказал, что люблю тебя. У Арианы перехватило дыхание, на губах расцвела робкая улыбка. — Я люблю тебя. Я просто боялся, что надоем тебе. — прошептал он. — Надоешь? — Ты — темная леди, ты привыкла прощаться с игрушками, которые наскучили, сразу. А в блесков ты наигралась слишком быстро… — Дурак. Ты мне никогда не надоешь. — так же шепотом ответила она и прижалась к его губам. В голове, пустой после выплаканных слез и тяжелого дня, в ритме пульса билась только одна мысль: «Он меня любит». — А я волосы собиралась обрезать. — вдруг сказала она. — Не надо, пожалуйста. — он погладил ее по щеке и заправил за ухо вишневую прядь. — Мне нравятся твои волосы. — А что, выглядела бы как блестка. — Не надо. — улыбнулся Феликс. — Нет, если хочешь, пожалуйста. Но я полюбил не блестку, а тебя. Я люблю тебя. — с утвердительной интонацией повторил он. Ему определенно нравилось произносить эти слова. Она обняла его за шею, крепко прижавшись и вдыхая родной запах, и почувствовала, как он обвивает ее руками-лианами, от которых по всему телу разливается тепло. — Ну все, они помирились. Могу я зайти на собственную кухню? — послышался из-за двери недовольный голос Эрхи. — Да, я пить хочу! — вторила ей дочь. — Да дайте им время! — возмутился Юрао. — Хотя, теперь-то уже, конечно, заходите, они все равно вас услышали! — Да, услышали! — громко сказала Ариана, не выпуская блондина из объятий и не собираясь этого делать. Войдя, Юрао бросил на них умильный взгляд, Эрха — недовольный. — Вы, господин Легкая Личность, тоже голодны, я полагаю? — с плохо прикрытой иронией спросил детектив Найтес. — Если это не будет с моей стороны слишком нагло. — он, не вылезая из объятий любимой, посмотрел на дроу, который еще днем вел его по коридорам Темной крепости. Юрао хмыкнул себе под нос. Ирда налила себе стакан воды и плюхнулась на диванчик рядом с Арианой. — Так где пакеты-то? В гости с пустыми руками… — она шутливо покачала головой. — Стражи забрали. Сказали, передадут. Юрао издал неприлично громкий смешок. — Да уж, все еще в голове не укладывается, что ты Феликс. Это имя тебе совсем не подходит.— Ирда окинула его, так и сидящего на коленях возле дивана, скептическим взглядом и вынесла вердикт: — Не-а, не подходит. Тот, чье имя ему не подходило, вдруг мягко убрал руки Арианы со своей шеи и серьезно посмотрел на Ирду. — Ты Змея давно видела? — она чуть не подавилась от неожиданности. — Давненько. — хрипловатым голосом ответила она. — Вы с ним разве не… — Ариана сделала неопределенный жест рукой. Юрао навострил уши, а Ирда, одарив подругу недовольным взглядом, ответила: — Нет. Он совсем не в моем вкусе. — Не знаешь, где он может быть? — продолжил Феликс. — Понятия не имею. На последней нашей встрече он начал нести какую-то чушь про… даже не знаю, я не особо поняла… — она нахмурилась. — В общем, мы поссорились, и я сказала ему, чтоб шел лесом. А что? — Да меня тут о нем спрашивали. — Кто? — Лорд Дэриан Тьер.

***

Дэриан шагал по пригороду Урсвии. Редкие фонари разгоняли остатки мглы на небе, которое, как это всегда бывает летом, начинало светлеть рано. Покачивалась высокая трава, разросшаяся на обочине. Дэриана окружала предрассветная тишина: ночные жители уснули, дневные — не успели проснуться. На душе было пусто, как в урсвийском городском архиве, в котором он провел несколько часов, и все — в пустую. Напрасно только запугал хранителей архива, вынудив пустить его в закрытые секции и оставить одного. Все, что ему удалось выяснить, он знал и так: лорд Адвео Хольтес был единственным наследником ныне почти угасшего рода с печальной судьбой. Хольтесы занимались торговлей, и основным партнером их была Нерия. Однако после политического конфликта, произошедшего тридцать с лишним лет назад, торговля резко прекратилась. Хольтесы вынуждены были продать все имущество и постепенно обнищали. Согласно газетным подшивкам тридцатилетней давности, лорд Хольтес-старший вскоре после этого был найден повешенным в небольшом загородном доме — единственном оставшемся. Леди Хольтес умерла еще несколько лет спустя, о причинах ее смерти сказано ничего не было. Вот и вся новая информация, добытая в архиве. Дэриан остановился у одноэтажного дома, явно давно просившего ремонта. Мраморные колонны, облупившиеся стены и заросший высокой травой участок оплакивали былое состояние, покинувшее дом вместе с хозяевами. Можно было подумать, что уже много лет никто не поднимался по его крыльцу, засыпанному камешками и прошлогодними листьями, а дверь никто не открывал. Но в окне справа от двери горел слабый свет. Дэриан бесшумно поднялся и вошел, не давая двери скрипнуть. В доме пахло пылью. Из освещенной комнаты донесся тихий шорох. Напрягая слух и жалея, как никогда, что не унаследовал феноменальной способности отца, Дэриан двинулся туда. Комната оказалась гостиной, обставленной со вкусом, хотя опытному глазу было очевидно отсутствие всякого декора, даже картин, и ковров, проданных, видимо, в период особенно острого безденежья. Мебель, выполненная из дешевого дерева, была покрыта толстым слоем пыли. Пол же был покрыт пылью только по углам, что свидетельствовало о том, что в доме жили или часто бывали, но не убирались. Горел камин — именно его свет виднелся с улицы, и именно шорох дров в нем привлек внимание Дэриана. В следующее мгновение только навык, доведенный тренировками до рефлекса, позволил ему увернуться от пущенного ему в спину дротика. Острие разорвало рубашку, оставив на плече незначительную царапину. Тьер стремительно обернулся, приняв боевую стойку. Перед ним стоял Хольтес. Его обычно красные волосы были перекрашены в темный, черт лица не было видно в темноте. — Я так и думал, что ты найдешь меня. — хрипло сказал он. — Это было не сложно. Еще один дротик просвистел в воздухе, Дэриан увернулся. — Однако, ты успел показать себя полным идиотом. Я даже разочаровался. Следующий снаряд Дэриан расплавил на подлете. Дротик вязко пролился на деревянный пол, прожег его и быстро застыл темнеющей лужицей. Зрение у Дэриана было хорошее, но, стоя в освещенной комнате, он находился в более уязвимом положении, чем скрывающийся в темноте Хольтес. Чтобы привыкнуть ко тьме, уйдут ценные мгновения. Необходимо было выманить его на свет. — Так что, стоило оно того, Хольтес? — спросил Дэриан, не ослабляя внимания. — Чего стоило? — усмехнулся тот. — Мне терять нечего. — Значит, тебе что-то предложили? Что, новый дом? Знаешь, я думаю, и этот неплох. В него полетел новый дротик, и Дэриан с готовностью принял его в огненные объятия. — Нет? А что, приличного парикмахера? — продолжил Дэриан дразнить противника. — Молодец, что согласился, а то эта твоя красная башка… Очередной дротик прожег паркет. — Я все собирался тебе намекнуть… пока ты был моим младшим куратором. — Ты идиот, Тьер. — повторил Хольтес. — Ничего не замечаешь у себя под носом. Хочешь знать, что мне пообещали? Возмездие. — Возмездие? За что? — поинтересовался Дэриан, оставаясь в боевой стойке. — Еще спроси: «кому»! Если бы не сумасбродство императора, моя семья была бы жива. — Хольтес, увлекшись сделал шаг вперед, но только один. — Я не жил бы ни с цацками, ни в этой развалине! Император забрал у моей семьи все, не дав ничего взамен. Мой отец наложил на себя руки, а мать умерла от горя! — Ну, ты все еще в этой развалине, разве что теперь тебе обеспечена смертная казнь. Много ты получил от своих… благодетелей? — скептически спросил Дэриан, выжидая, пока Хольтес приблизится на достаточное для честного боя расстояние. — Наше дело еще не закончено. — отчеканил он. — А когда будет, тебе и твоему ордену будет обеспечена смертная казнь, можешь мне поверить. — Чтобы что-то иметь, нужно работать. — терпеливо выслушав, продолжил Дэриан. — Тот факт, что ты аристократ, уже открывает перед тобой гораздо больше дверей… — Избавь меня от этого. — поморщился Хольтес. — Я ваших бредней наслушался достаточно за эти годы. «Ах, посмотрите, какие мы молодцы, благородные молодые лорды, помогаем всякому сброду». — противным голосом изобразил он. — Тошнит. Второй раз за сутки кто-то указывал ему, что его убеждения — пшик. И, если от блеска, на чье мировоззрение повлияла неизбежная сословная ущемленность, он готов был это терпеть, то от аристократа, вскормленного золотой ложечкой, он этого выслушивать не собирался. Дэриан разозлился. Выбросив руку вперед, он опутал ноги Хольтеса огненным щупальцем и дернул на себя. Удивленный этим, Хольтес распластался на полу освещенной комнаты, где сразу стал заметен его потрепанный вид. — Раз ты не любишь, когда с тобой благородно… — два огненных пульсара, и он разжал обожженные руки, выпустив оставшиеся дротики. Огонь разнес их в разные стороны. Дэриан, подумав, от души пнул лежащего в солнечное сплетение. Тот согнулся, хватая ртом воздух. — Это за сорванное шествие. А это, — он за ворот приподнял его и врезал по скуле. — за отобранные у детей возможности. — Детей, как же. — просипел он. — Сплошной сброд, не заслуживающий внимания. — он неожиданно осклабился. — Кстати, о сброде. С дружком своей сестренки уже познако… Дэриан прервал его, швырнув затылком на пол. Хольтес страдальчески зажмурился и застонал. Тьер почувствовал некоторое удовлетворение и перешел к допросу: — Кто отдает тебе приказы? — он опустился правым коленом ему на грудь. Хольтес попытался в него плюнуть, но слюна долетела только до штанины. — Мне повторить вопрос? — Дэриан перенес часть веса на правую ногу. — Я запустил цепочку, и моя смерть ничего не решит. — сдавленно, в буквальном смысле, сказал Хольтес. — Буду сидеть в Бездне и наблюдать, как вершится месть. — О Бездне тебе останется только мечтать. — огненные дуги сковали руки лежащего, на всякий случай, хотя дотянуться до ножей он не мог физически. — Если ты не скажешь, я выну из тебя душу, найду некроманта и устрою допрос ей. А душа не сопротивляется — ты знаешь. Тут Хольтес странно дернул головой, будто попытался вжаться щекой в плечо. Тьер только отпрянул в ужасе, ощутимо ударившись спиной о стену, когда изо рта лежащего лорда взмыл вверх столп пламени, заставляя его изогнуться дугой. Вместе с пламенем Хольтес исторгнул дикий вой. Дэриана до костей пробрал ужас. Он бывал в допросных СБИ, ходил на полевые занятия в Академии Стражей, на которых они искали трупы, негласно соревнуясь, чья находка будет самой обезображенной, но нигде ему не доводилось слышать такой крик, полный даже не боли — не было названия тому, что испытывал Адвео Хольтес, тело которого, казалось, горело изнутри этим непонятным огнем. Изогнутое тел обмякло через три секунды, растянувшиеся в мучительную вечность. Из обожженного рта Хольтеса шел черный дым. Дэриан заставил себя сдвинуться с места. Когда, преодолевая страх и отвращение, он тянул руку к своему младшему куратору, заметил, что ладонь дрожит. Пальцы коснулись горячего горла трупа. Предположение Дэриана оказалось верно: голосовые связки были выжжены, что делало призыв некроманта бесполезным. Ни это тело, ни его призрак сказать больше ничего не смогут. Дэриан встал и вытер руку об штанину. Перед тем, как открыть огненный переход, он бросил пару пучков пламени на пол, покрытый сухими листьями. Последний представитель рода Хольтес остался в собственном доме, чтобы вместе с ним превратиться в пепел. В это же время на улицы Ардама вышло множество ярко одетых молодых нелюдей.