Ардам, раннее утро
Гоблин-уборщик яростно шоркал жесткой щеткой по постаменту памятника, оттирая красные отпечатки помады. Он злился, потому как труд это был бесполезный: яркая жирная помада, которой блестки всегда щедро мазали губы, застревала в шероховатой поверхности камня, и даже после щетки на ней оставались силуэты поцелуев, привлекая внимание прохожих. Горожане останавливались, чтобы разглядеть, чем же таким измазан памятник покойному Императору и его брату-близнецу на центральной площади Ардама. Гоблину приходилось разгонять любопытных, для которых испачканный в очередной раз памятник был интереснейшим событием пасмурного утра.
Дэриан, наблюдавший за стараниями гоблина с крыльца конторы «ДэЮре», заметил, что стоит на утренней газете, ветром вырванной из чьих-то рук. По бокам от кожаного сапога на шнуровке торчало: «Цены на хлеб упадут в следую…» и «…езд в Сарду преодолел треть пути».
«Скончался лорд-протектор Нерии» — гласила первая полоса. Рядом был помещен портрет крайне пожилого темного с морщинистым лицом, чьему некрологу и были посвящены первые страницы. Не то, чтобы он был такой известной личностью или любимцем имперских подданных, но этот материал был предпочтительнее новости о новых волнениях и убийствах, на этот раз — на востоке. Прямо во время прогулки в карете была убита наместница Урсвии, леди Бинди, и заехавший к ней в гости лорд Граппен. Новость была особенно скандальной, учитывая, что Граппен был женат, и леди Граппен была уверена, что супруг уехал по поручению Императора в королевство гоблинов.
Для Дэриана же это известие значило, что Лакшай, куратор Урсвии, не справился. Хотя толпу он удержал, и такого погрома, как в Карре, не случилось, какие-то энтузиасты, объявив Орден обманщиками, напали на карету.
Со злополучного восстания в Карре прошла целая неделя, и сказать, что она была удачной для следователей, было нельзя. Но что плохо для следователей — хорошо для преступников.
Личности членов Ордена до сих пор не были известны. Однако поиски продолжались, и Дэриан чувствовал, будто над его головой кто-то подвесил на тонкий шнурок наковальню, а он мучается в ожидании: когда же она размозжит его голову.
Его собственные поиски пока не дали результатов. Мифическая третья сила, стоящая за восстаниями, оставалась мифической. Будь на его месте кто-то другой, он бы уже сдался. Но Дэриан был слишком упрям.
Хуже всего было то, что отец отстранил Дэриана от расследования.
«Не забивай себе голову. — участливо сказал лорд Тьер. — У тебя защита диплома на носу.» Лучшие побуждения родителя превратили жизнь Дэриана в настоящий кошмар: без сна и покоя, с одними только попытками выяснить, как далеко зашла следовательская группа. То есть, как скоро ему ждать у своих дверей императорских гончих, которые под белы рученьки отконвоируют его в ближайшую темную крепость.
К памятнику подковылял еще один гоблин, таща ведро с мыльной водой. Сероватая пена угрожающе покачивалась в такт шагам уборщика.
Картина, которая развернулась у памятника этим утром, стала для жителей Ардама почти привычной. В поддержку блесков, многих из которых так и не выпустили из крепости, оставшиеся на свободе каждую ночь покрывали отпечатками губ или исписывали помадой какие-нибудь городские объекты. Простая неприязнь к блескам сменилась среди некоторых горожан ненавистью. На днях, например, уборщик чуть не забил одного до смерти. Его, со сломанными ребрами и красными от помады и крови губами, доставили к лекарям, а другие стали еще больше усердствовать в порче городского имущества.
Частное имущество мародеры не трогали, но двери конторы «ДэЮре» за спиной у Дэриана все равно были новые — старые недавно снес вырвавшийся из клетки иглогрив, сбежавший от клиента.
Рядом вспыхнул бледный столп алого пламени.
— Кошмарных, Ран. О, Бездна! — воскликнула Дэя и прикрыла рот рукой. Дэриан мог поклясться, что на губах ее промелькнула ухмылка.
Он проследил за ее взглядом и тоже поджал губы: на каменный рот его венценосного двоюродного прадеда было изведено не меньше половины тюбика помады.
— Проходи. — повозившись с еще не привычным замком, она пустила его в контору.
Там она бросила плащ на вешалку. В конторе, сколько Дэриан ее помнил, всегда пахло одинаково: бумагой, старым лаком для дерева и чертополохом; этот запах напоминал ему детство.
— Какой-то ты бледный, — мама коснулась его лица, для этого ей пришлось вытянуть руку вверх. — и похудел. Ты хорошо спишь?
— Ты же знаешь, что нет. — улыбнулся Дэриан; мама сама выглядела невыспавшейся. — Работаю над дипломом.
— Да уж, — она тоже улыбнулась. — в этом ты очень похож на отца.
Сравнение, к которому он давно привык, сейчас вызвало лишь чувство вины. Кто-кто, а лорд Риан Тьер не стал бы вступать в организацию против собственного императора, а если бы вступил, то не провалился бы так глупо.
— Как там Ариана? — переменил он тему.
— Все еще у своего блеска живет. — мама вздохнула. — Я сказала вашему отцу, чтобы он сам с ней разбирался. Раз хватило ума такое сказать…
— А Ленни?
Знаменательный побег младших, посрамивший охранную систему их дома, стал для отца еще одной головной болью, а для бабушки — неисчерпаемым источником издевательств над сыном. С другой стороны, именно благодаря леди Тангирре Леннар остался в живых, когда вернулся домой спустя сутки, как ни в чем ни бывало.
— Дома покажется, отчитается, что жив-здоров, и опять к леди Чарви. — она улыбнулась и покачала головой.
— И тебя не смущает, что она дочь черной вдовы?
— Она всего лишь её дочь. — Дэя усмехнулась. — Я слишком хорошо помню, каково это, когда потенциальная свекровь тебя терпеть не может, чтобы имметь что-то против этой девушки. Тем более, — многозначительно добавила она, — я хотя бы знаю, где
этот мой ребёнок.
Ну да. Ленни пришел с повинной сам, о местонахождении Арианы маякнул Юрао… А вот о Регане, или от него, вестей не было.
— Так ты из-за Регана меня вызвала? — разочарованно протянул Дэриан.
Он, если честно, надеялся, что мамино письмо с просьбой встретиться имеет отношение к расследованию. Леди Тьер официально не принимала в нем участия, но так как ее супруг имел привычку тащить работу домой, не могла быть не в курсе.
Мама грустно поджала губы:
— Его нет дома уже неделю, и у меня сердце не на месте…
— Он же не в первый раз уходит, мам. — попытался он ее успокоить.
— Да, я знаю. Но неделя — это слишком долго.
— Наверняка, он опять у Яноро, учителя.
— В том-то и дело, что нет! — воскликнула она. — Я ходила к ним домой, там сейчас живут совершенно другие люди, а Вэли куда-то уехали, причем, совсем недавно.
Неделю назад. Называй это как хочешь: интуицией, шестым чувством. Но я знаю, что что-то не так. — горячо сказала Дэя.
Неделю назад. Это была бы настоящая насмешка от Бездны, если Вэли, а с ними и Реган, оказались бы той самой третьей силой.
— Пожалуйста, Дэриан, разыщи его. — проникновенно сказала мама. — Ты всегда мог найти к нему подход.
Он обреченно вздохнул. Как допрашивать мальчишку-блеска или искать несносного братца — так «пожалуйста, Дэриан, помоги». А как допустить к реальному делу — так сиди, сынок, пиши диплом, и не рыпайся.
— Разве я могу тебе отказать?
Мама улыбнулась и притянула его к себе, чтобы поцеловать в лоб. В следующее мгновение ее лицо погрустнело:
— Думаю, придется сообщить Леннару печальную весть.
Дэриан досадливо кивнул.
— Надеюсь, Юрао не зажмется, если я одолжу у вас бумагу и карандаш?
Черкнув пару строк и шепнув вестнику имя адресата, Дэриан выпустил бумажную птичку в окно. Затем он наскоро попрощался с мамой и открыл переход.
В детском крыле столичного дома Тьеров было пусто и темно, как в заброшенном склепе. Дэриан мотнул головой, отгоняя неуместное сравнение и взмахнул рукой. Тяжелые бархатные шторы разъехались, впуская в коридор теплый утренний свет. В отличие от Ардама, в столице жарило солнце.
Дэриан осторожно открыл дверь комнаты Регана, словно опасаясь, что раздраженный хозяин запустит в него подушкой или чем потяжелее. В комнате царила привычная комбинация порядка и бардака: ни складки на покрывале кровати, но под ней валяются скатанные в комок носки и сложенные стопкой пластинки; ни пылинки на столе, но со спинки стула свисает, касаясь пола, белая рубашка… Вещи Регана слуги обходили стороной, наученные горьким опытом и скверным характером молодого лорда.
С профессионализмом сыщика Дэриан осмотрел комнату. Открыв дубовые дверцы шифоньера, он едва успел отпрыгнуть, чтобы не оказаться погребённым под тяжестью вывалившихся из него вещей. Оглядев получившуюся на полу кучу, он задумчиво хмыкнул. Под кроватью, помимо носков и пластинок, обнаружилась жестяная коробка. Понюхав собравшуюся в ее углах труху, Дэриан убедился, что запах болотной травы, иногда возникавший дома, ему не чудился. Он сердито дернул ящики письменного стола. В одном лежал тонкая стопка листов — стихи, все в росчерках и кляксах.
— Дара! — позвал Дэриан.
Посреди комнаты тут же материализовался возрожденный дух.
— Темнейших, Дэриан. Уж думала, не поздороваешься.
— Кошмарных. Извини. — смутился он.
— Да ладно, я привыкла. — возрожденная возвела глаза к потолку. — Вспоминаете несчастную старую Дару только когда вам что-то надо.
— Ты еще слезу пусти. — улыбнулся Дэриан. — И не «старая», а «древняя», это куда благороднее.
Дара наградила его возмущенным взглядом, и Дэриан поднял руки, сдаваясь.
— Так что ты хотел-то? — с тщательно скрываемым любопытством спросила возрожденная.
— Ты не знаешь, в ящике были только эти листы? — кивнул он в сторону стола.
— В чужих вещах нехорошо копаться, в курсе? — ехидно спросила Дара.
— Как и закрывать глаза на побег.
— Я уже говорила: меня здесь не было, когда они сбежали! — проворчала она. — И я не обязана вас пасти. Был полный ящик бумаг.
— Спасибо. — он положил обратно в ящик явно ненужные черновики. — Значит, и записи у тебя тоже нет?
— Ну почему же, — пожал дух призрачными плечами. — горгульи над калиткой что-то записали.
— Горгульи над калиткой записывают?
Дара аж засветилась от удовольствия, глядя на его растерянное лицо:
— В этом доме еще много вещей, о которых ты не знаешь. — тут выражение ее лица стало совсем уж ехидным: — Забавная запись, кстати. Показать?
Дэриан согласился, и перед ним возникла картинка с размытыми краями. В поле зрения горгульи, точнее, ее глаз-кристаллов, которые Дэриан привык считать просто стекляшками, попадали только Ариана и Реган. Что удивительно, они даже разговаривали. Мелькнула вспышка огненного перехода — невидимый стражу калитки, исчез Леннар. Реган сказал что-то сестре, а потом посмотрел, казалось, прямо на Дэриана и показал ему неприличный жест. Дэриан полюбовался на кольцо, которое сам ему когда-то подарил и с досадой развеял изображение.
— Что скажешь? — поинтересовалась Дара.
Что тут можно было сказать?
— Забрал курево, тексты песен, кроме черновиков, и гитару. В шкафу нет сумки и свитера — того, страшного, который он зимой таскает. Не по погоде, прямо скажем. — в доказательство своих слов он посмотрел в окно, за которым от зноя пыхтела столица. — Если он ушел совсем, тебя не будет мучить совесть? — Дэриан вгляделся в призрачное лицо Дары.
— У меня ее нет. — невозмутимо отозвалась та. — И меня тут не было, когда они сбежали.
— Ну да, конечно. — Дэриан посмотрел на рубашку, висевшую на спинке стула.
Дэриану было семь, когда спустя бесконечно долгое время, минувшее после ухода целителей, отец наконец позвал его. Он со всех ног бросился в их спальню и так и застыл на пороге: мама сидела на кровати в светлой ночной рубашке с оборками на рукавах, навсегда отпечатавшимися в его памяти, и бережно держала в руках белый кулек.
— Ран? — папа уже сел на стул возле постели.
— Иди сюда, сынок. — позвала мама уставшим, но счастливым голосом. — Познакомься со своим братиком.
Дэриан наконец отмер и на цыпочках подошел к женщине, с благоговением и любопытством глядя на нового члена их уже не такой маленькой семьи. Он оперся одной рукой о кровать, пальцем другой аккуратно отгибая краешек конверта, скрывавший лицо младенца. Тут Дэриана пронзило осознанием, как стрелой. Он — старший брат. С этого самого мгновения он — защита и опора для этого пока невнятного пищащего комка с вишневым хохолком волос на голове, который скоро станет целым человеком. Он вернул ткань обратно и сел на отцовские колени, исполненный этим странным, пока новым, чувством.
Когда родилась Ариана, а за ней — Леннар, это чувство усилилось, но уже не было таким ошеломляющим. Тем более, мама, наконец, осела дома, вынуждено забросив расследования, и самые младшие были для него именно сестрой и братом. А Реган, оставленный няням и Дэриану, был его
ребенком. За два года он научился, если не предугадывать, то хотя бы быстро реагировать на очередной выдуманный малышом способ нарваться на неприятности, привык к его капризам и полному отсутствию инстинкта самосохранения. Дэриану иногда казалось, что к девятнадцати годам последний так и остался в зачаточном состоянии.
— Ты знаешь, что произошло между ними на Смерть зимы? — спросил он. Между кем, уточнять не требовалось.
— Господин далеко не всегда бывает прав. — со вздохом ответила Дара. — И, хотя я предана ему, все равно бываю не согласна с его решениями.
— Так ты знаешь?
— Он меня заблокировал. — на призрачном лице неожиданно расцвела коварная ухмылка. — Зато он забыл это сделать, когда леди Тьер заходила. Жаль, я не видела ее лица, когда она узнала, что эти трое сбежали, но даже слышать было достаточно…
— Совести у тебя нет! — воскликнул Дэриан, имея в виду ее соскок с темы.
— Так и я о том же. — расхохоталась Дара, затем резко посерьезнела: — Он вернётся, Дэриан, никуда не денется.
Вдруг она вздернула правую бровь, обернулась на дверь, и та распахнулась, являя им Ларре, занесшего руку для стука.
— Лорд Тьер, — невозмутимо поклонился старый слуга. — Вас уже несколько дней дожидается письмо.
Дэриан взял протянутый конверт без опознавательных знаков, уже не удивляясь, как Ларре, не обладая магией, умудрялся узнавать о появлении в доме кого-то из домочадцев.
— Спасибо.
Он поскорее разорвал конверт и проскользил глазами по тексту, написанному на дешевой казенной бумаге.
Писал Лука Гунар — Дэриан вспомнил черноволосого стража, работавшего в Карре наутро после восстания:
«
…По результатам проверок и допросов пятидесяти семи задержанных нелюдей, тридцать шесть отпущены, пятнадцать привлечены в качестве свидетелей, шестерым предъявлены обвинения в разжигании восстания и посягательстве на императорскую власть…
…Пока я писал о наших результатах, лорд Тьер, пришла отмашка из Ардама: СБИ забрала это дело. Увы, большей информацией я не располагаю…
…касается тела наместника: результаты вскрытия показали, что он погиб будто бы от сердечной судороги. Я не видел отчета, но наши эксперты очень громко обсуждали это в трапезной. Господин Беркос говорил, что это можно списать на крайний испуг. Что же до девочки — она была раздавлена дубовым сервантом, мы выясняем, было ли это несчастным случаем или…»
«Крайний испуг»? Лорд Босмар — побывавший на войне, коррупционер с многолетним стажем, вдруг до смерти испугался собравшихся под окнами пятидесяти семи — а задержали всех, кто пришел, — вчерашних подростков?
Что-то тут было не чисто. Если СБИ взяла под свою юрисдикцию это дело, о доступе к телу Босмара можно забыть… Бездна, придется все-таки найти Регана! Иначе мама запросто откажется сливать ему сведения, полученные службой безопасности.
Дэриан, снова забыв о Даре, взметнул адово пламя. Через пару мгновений оно опало, оставив его перед аккуратным домиком с зеленой крышей.
Новые жильцы — человеческая пара — встретили Дэриана настороженно, но, услышав волшебную аббревиатуру «СБИ» и что он пришел по душу предыдущих жителей, оттаяли. Даже слишком. Дэриан удивился — этой конторе обычно не радовались, как родной тетке, даже самые законопослушные граждане. Человечка с внушительным беременным животиком едва ли не за руку отвела его в комнату на первом этаже, отделенную от остальной части дома лестницей.
Комната, судя по письменному столу и паре плетенных кресел, раньше была кабинетом. Теперь же она выполняла функции склада: все поверхности были завалены различными побрякушками, тряпками и книгами, на полу стояли коробки, также полные этого добра.
— Предыдущие хозяева оставили кучу вещей. — жаловалась человечка. — Мы их сюда все снесли. Амулеты вон нерийские, — она указала пальцем на одну из коробок, полную, на первый взгляд, кривоватых детских поделок. — Кое-как со стен содрала. Так что, если вы что-то и найдете, то здесь.
— Они не собирались забирать это? — спросил Дэриан, осматриваясь.
— Вообще-то, должны были. Но так и не пришли. Я сюда почти не хожу. — она сделала небольшую паузу, пощипывая кончик русой косы, перекинутой через плечо. — Мне кажется, что вещи тут двигаются с места.
Дэриан пропустил это мимо ушей, списав на общий нервический вид человечки и бьющие в голову гормоны. Попросив ее удалиться, он начал осмотр комнаты. Не обыск — после опытного глаза леди Дэи Тьер делать тут было нечего, — а именно осмотр с помощью магического импульса.
Каково же было его удивление, когда импульс показал два следа недельной давности. Причем, оставившие их разминулись не более, чем на двенадцать часов. Оба следа брали начало от окна, что не оставило сомнений в том, как именно их авторы проникли в дом. Первый след был одиночный и от окна уверенно шел к стене, с виду глухой. Более поздний след разделялся и беспорядочно метался по комнате, как будто кто-то что-то искал. Увы, давность следов не позволяла определить, кто их оставил, красная магическая нить едва светилась. Впрочем, Реган раздвоением личности не страдал, так что Дэриан уверенно шагнул к стене.
Он приложил руку: как он и думал, там ощущалась пустота. Как же открыть этот тайник?
Он вызвал огонь. Небольшой язычок пламени, изнутри облизывающий механизм закрытия…
Дэриана оглушило взрывом, обдало горячим воздухом и отбросило к противоположной стене. Он открыл глаза и выдохнул с облегчением: стена была на месте. Там, где в каменной кладке скрывался тайник, загорелся на мгновение и тут же потух кривоватый нежно-розовый ромб.
— Кто-о-ш-ш пос-смел-ш-ш… — раздалось со всех сторон потустороннее шипение.
Дверь распахнулась:
— Что случилось?! Я слышала грохот! — воскликнула хозяйка дома, удивительно резвая для такого срока беременности.
— Все в порядке, я споткнулся и упал. — Дэриан поднялся и оглянулся посмотреть, обо что же такое твердое он ударился.
Под головой оказалась старая гитара, с облупившимся местами лаком. После приземления на нее Дэриана она точно стала ни на что не годной: гриф треснул и согнулся. На обратной стороне он различил полустертую надпись: «Дорогому Яноро в его двадцатый год. Твой И.».
Он поднялся, подошел к окну и наложил на него защиту.
— К вам проникала мелкая нежить, из той, что ищет пищу в мусоре. — сказал Дэриан хозяйке дома. — Больше она вас не побеспокоит, но она могла отложить где-то здесь яйца, так что лучше не заходите сюда. Я буду приходить и проверять. И вызовите мага из Ночной Стражи, он успокоит духа-хранителя.
— А-ага. — с запинкой отозвалась девушка. — Ой, а можно я его сначала кое о чем попрошу?
— Ну попробуйте. — протянул Дэриан, глядя на расползавшиеся по полу белесые клубы дыма.
Оставаться не имело смысла. Брата тут не было. Одиночный след явно принадлежал не Регану, да и магия не его. По правде говоря, Дэриан никакой магии не ощутил вовсе, хотя в Академии Ночных Стражей их учили распознавать двадцать восемь форм. Но стены не имеют привычки светиться и отбрасывать непрошенных гостей просто так. Зря он, похоже, будучи семикурсником, отказался от расширенного курса и выбрал стандартный: тогда его не прельщало изучение десяти видов шаманских практик Мовеллских островов, гномьей «магии» и Бездна знает, чего еще.
Ясно было одно: Яноро Вэли имел непосредственное отношение к творческой элите Империи, чьи представители, как тараканы на свету, разбежались из города в ночь каррского восстания. Минимум двое существ искали что-то в его кабинете, но не нашли. Что ж, время покажет, кто попадется в расставленный капкан.
***
Столица Темной Империи, то же время
Леннар откинулся на подушки и прикрыл глаза. Мышцы сладко ныли, в голове было блаженно пусто. Он — молодой, гибкий как рвар и сильный как нахесс, его тело гладкое и чувствительное, с благодарностью отзывается на каждое прикосновение. Вот бы каждый день так начинался: с сонных поцелуев и нежных рук. Он приоткрыл правый глаз, наблюдая, как вернувшаяся из душа Вайорика одевается: белое белье, зеленые чулки с геометрическим узором, тонкая нижняя рубашка и черное платье. Ленни поздно сообразил, что она слишком одета, чтобы вернуться в постель.
— Ты что, не полежишь со мной?
— Что-то не хочется лежать. — отозвалась девушка.
Ленни привстал, оперевшись на локоть и обеспокоенно глядя на нее:
— Что-то не так? — он замер. — Тебе… не понравилось?
— Мне было… хорошо. — она наконец на него взглянула, поправляя складки на платье. — Очень, правда. Но будет лучше, если ты сейчас тоже оденешься и оставишь меня.
— Мы увидимся позже?
— Да, конечно. — рассеяно ответила она, и, поцеловав его в щеку напоследок, вышла из спальни.
Не было нужды спрашивать, что случилось — ничего, по сути, не произошло. Пока. Томительное ожидание нависло над светлой головой Вайорики. Леннару иногда казалось, что сидя рядом с ним, она находится где-то далеко и поэтому даже на собственное имя отзывается не сразу. Свидание в «Золотом Рифе», проваленное из-за каррского восстания, не удалось снова: Вайорика попросту забыла на него прийти. Когда растерянный Ленни, не зная, что и думать, постучался в дверь ее дома, на лице у нее было такое изумленное выражение, будто она видела его впервые.
Виорел. Вот, в ком было дело. Он отсутствовал уже неделю, и хотя Вайорика продолжала утверждать, что он не может иметь отношения к восстанию, это становилось все очевиднее, и не только для СБИ.
Леннар уже успел надоесть Дэриану, убеждая его, что лорда Шаана стоит исключить из списка подозреваемых. И даже намекнул маме, чтобы она поговорила с отцом. Сам он с ним за всю неделю не увиделся: лорд Тьер был слишком занят, помимо рутинных государственных дел решив устроить ревизию городских наместников. Да и опасался Ленни, откровенно говоря, попадаться отцу на глаза. Теперь он еще сильнее, чем раньше, не понимал Регана, вечно лезшего на рожон: ему лично хватило один раз увидеть вздувшиеся вены вокруг черных, как само Темное Искусство, глаз, чтобы решить до конца жизни вести себя хорошо. Благо, тогда же во всполохе золотого огня появилась бабушка и переключила на себя внимание отца.
Надевать штаны еще никогда не было так обидно. Закончив, Ленни напоследок бросил тоскливый взгляд на дверь. Словно надеясь, что она распахнется, и Ваойрика выскочит из-за нее, упрашивая его остаться.
Этого не произошло, и Леннар со вздохом скрылся в столпе алого пламени.
Он не задумывался, когда задавал направление переходу. Когда огонь опал, Ленни обнаружил себя в подъезде, притом не самом чистом. Он недоуменно огляделся и подошел к окну, выходившему во двор: в «скелетики» играли дети самых разных рас, несколько старичков шлепали картами по деревянным столам. Повеявший из окна прохладный ветерок заставил поежиться и ясно обозначил, что оказался Ленни далеко не на юге Империи.
Так где же он?
Бездна была немножко математиком. По крайней мере, феноменальным слухом Риана Тьера она одарила только его четных детей: собственно, Регана и Леннара. Поэтому, стоя на последнем, пятом, этаже, Ленни услышал, как на первом открылась дверь и раздались шаги. Вошедший принялся подниматься по лестнице, и Ленни занервничал: а вдруг ему нельзя тут находиться?
Где-то в бездне лестничных пролетов послышался звук открываемой двери, затем топот множества ног и детские голоса.
— Осторожнее! — рыкнул голос, по которому Ленни с удивлением узнал свою сестру.
— Простите! — пискнул ребенок, запустивший ей под ноги мяч.
Леннар поскорее поднялся на лестницу, ведущую на чердак и притаился в тени. Ариана, впрочем, по сторонам не смотрела. Она была одета в спортивную форму Академии Проклятий, собранные в высокий хвост вишневые волосы растрепались, на подошвы спортивных туфель налипла сырая земля. Девушка открыла дверь и скрылась в недрах квартиры.
Огонь, согревающий кровь Леннара, в минуту душевных терзаний решил привести его прямо к сестре. Не учел он только того, что вот уже целую неделю они не разговаривали. Ленни не понимал, почему, но первым идти на мировую не собирался.
Убедившись, что опасность миновала, он вышел из своего нехитрого укрытия и спустился к выходу, идя по Арианиным следам в обратном направлении. Во дворе он проскочил мимо детей, радостно гоняющих мяч, прямо к арке и пошёл куда глаза глядят.
На серых улицах Ардама не было ни одного знакомого лица, что было, в общем, неудивительно, но непривычно. Гуляя в столице, он раз в минуту-другую слышал или сам говорил вежливое «Темных», замечал на другом конце улицы знакомого лорда, леди, господина или госпожу, а тут… Мерзкий холодный город, где его никто не узнаёт, где ему не к кому обратиться. Леннар остановился, пронзенный, как мечом, ужасной мыслью: что толку, что в столице ему кивают на улице и кланяются, если и там выговориться некому! Единственный, кто мог бы его выслушать и поддержать, сейчас сидел в Аду (там лучше думалось) за учебниками по практической магии, магической теории, истории развития магии и прочей ерундой, которую сдавали выпускники Школы Третьего Королевства.
В мрачных мыслях Ленни добрёл до незнакомого скверика, мрачного, как и все в этом поганом городе и присел на скамейку, уперевшись локтями в колени и положив голову на ладони. Погода располагала к самокопаниям и унынию: того и гляди начнётся дождь.
По дорожке, выложенной плиткой, полз огромный жук, быстро перебирая шестью лапками. Целью его, очевидно, был газон на противоположной стороне дорожки. Мимо проходили горожане, спешащие и не очень, но все, как один, не обращающие ни на Ленни, ни на жука внимания.
Чинно прошествовала гномка, ведя на поводке какое-то маленькое клыкасто-чешуйчатое недоразумение, слуга с совочком следовал на почтительном расстоянии. Жук успешно избежал каблуков гномки и разношенных башмаков слуги, победно, как показалось Леннару, пошевелив при этом рогами. Вампирёныш в красной курточке попытался раздавить жука ногой, но тот, будто почуяв опасность, остановился. Пожилая няня сердито дернула воспитанника за руку. Молодой лорд Тьер уже целенаправленно следил за путешествием жука, приподняв голову. С топотом пронесся помастерье, срезая путь от лавки до лавки, его ботинок с тяжелой подошвой приземлился в миллиметре от насекомого. Ленни встрепенулся, когда жук, казалось бы, скрылся под колесом коляски, толкаемой молодой женщиной, но стоило ей проехать, и он снова увидел черный хитиновый панцирь.
Настырный жук почти добрался до газона, не ведая, что целиком захватил внимание Леннара, как вдруг издалека донесся женский голос: «Дана!». Девочка, застывшая у куста чубушника с крупными белыми цветами, тут же бросилась на материнский зов. Хруст! Ленни вскрикнул, девочка испуганно остановилась, недоуменно взирая на сидящего на скамейке парня. Тот отвернулся, сам смущенный своей неожиданно эмоциональной реакцией, и Дана поспешила убежать к матери. Жук остался отвратительной кляксой лежать на краю дорожки.
Леннару стало очень жалко жука и еще больше — самого себя. Он снова уронил голову на руки. Сидит тут, одинокий и замерзающий, на скамейке; открыть переход и перебраться через выложенную плиткой дорожку в жаркую столицу ему не сложно, но какой в этом смысл, если давящее чувство тоски от этого никуда не денется…
Внезапно рядом с его скамейкой в нерешительности остановились две ноги. То есть, выше, конечно, находилось туловище, руки и голова, но Леннару в его согнутой позе видны были только ноги в сапожках из черной чешуйчатой кожи и край юбки, спускающейся ниже колен. Ленни, у которого на душе потеплело, приготовился скромно отказаться от внезапной поддержки отзывчивой незнакомки. Он выпрямился, чтобы обнаружить, что женщина просто захвачена какой-то новостью из утренней газеты и на него, несчастного, не обратила ни малейшего внимания.
«Весь настрой испоганила.» — сникнув, фыркнул он про себя. Тоскливо уже не было, только досадно и немного смешно, так что он бросил предаваться жалости к самому себе и принялся созерцать летний сквер. Женщина с газетой, не ведая, что натворила, дочитала и пошла дальше.
Сквер, со своей нищей северной природой, не вызывал у Леннара приязни, но и домой не хотелось. Что толку, там все равно еще более пусто, чем обычно… Ах, как ему противели эти недомолвки, вечные склоки и тайны! В их с Вайорикой семье все будет иначе, они будут друг с другом честны…
В их с Вайорикой семье?..
Да! Смутное желание оформилось, наконец, в мысль. И эта мысль Леннару нравилась.
Он поднял лицо к пасмурному ардамскому небу, и улыбка сползла с его губ. Когда он просил Дэриана прислать ему магического вестника в случае, если гончие схватят Виорела, он отчаянно надеялся, что сложенная из бумаги птичка никогда к нему не прилетит.
В последний раз взмахнув бумажными крылышками, вестник упал в мигом ослабевшие руки Леннара.
***
Ардам, Дом на улице Обреченных
Покопавшись в кармане пару минут, Блик понял, что сигарет там нет. Вывернув карман, он убедился, что в нем, зато, имеется дыра, а значит, пачка сигарет затерялась где-то в недрах подкладки.
— Ты чего там копаешься? — выглянул с кухни Феликс, разглядывая силуэт соседа, сгорбившийся у входной двери. — Курить охота.
— Сейчас.
Он полез под подкладку, но проклятая пачка как провалилась — пальцы бесплодно шарили, натыкаясь на непонятно как оказавшиеся там камешки, старые окурки и пыль; нашелся леденец, который он, кажется, сунул в карман еще весной. Сигареты прятались, Блик настаивал. Он пнул мешающуюся под ногами спортивную туфлю и сердито буркнул:
— Леди не хочет убирать свою обувь с прохода? И вообще принять участие в графике уборки?!
— Нет. Мы же это уже обсуждали. — отозвался Легкая Личность.
— Она тут, межу прочим, тоже живет. И грязищу в прихожую наносит со своих пробежек. И воды льет больше нас с тобой вместе взятых! — он демонстративно замолчал, и в тишине стал слышен шум воды. — Вот что можно так долго делать в ванной?!
— Отстань от моей девушки, и иди успокой нервы сигареткой.
— Да с радостью, если бы Бездна не пожрала бы эту проклятую пачку! — вскрикнул оборотень.
— Тьма, ну возьми из моей куртки! — не вытерпел Феликс.
Назревающий конфликт на бытовой почве прервало золотое пламя, нестерпимо ярким столбом взметнувшееся посреди коридора.
— Ужасающих. — послышался хорошо поставленный женский голос.
Ослепленный Блик захлопал желтыми глазами. Феликс, сквозь отпечатавшийся на сетчатке оранжевый силуэт пламени, с трудом разглядел высокую статную фигуру женщины.
— Ну и грязно же у вас тут, — гостья взмахнула рукой и настенные бра зажглись так ярко, как никогда не горели, осветив темную леди в узком красном платье. Темные волосы были уложены в сложную прическу, в ушах висели, едва ли не касаясь плеч, тяжелые рубиновые серьги.
— А-а… э-э… — только и смог сказать Блик, стоя с засунутой в карман рукой. При свете стало видно валявшуюся на полу пачку сигарет.
Феликс, к счастью (своему), сообразил сказать:
— Темных, леди… Тьер, я полагаю?
— Правильно полагаете, — леди поджала губы и окинула его взглядом. — Здесь проживает моя внучка.
— Бабушка! — с радостным возгласом Ариана, завернутая в синее полотенце, выскочила из ванной.
На наспех вытертой коже блестели капли воды, капавшая с волос влага быстро пропитывала синий ворс.
— Моя дорогая! — красивое жесткое лицо расплылось в счастливой улыбке, леди раскинула руки. Обнявшись, она повернулась к Феликсу: — Познакомишь меня с этим молодым человеком в рубашке не по размеру?
— Бабушка, это Феликс, и рубашка на нем сидит как надо, — с улыбкой сказала Ариана. — Феликс, это моя бабушка, леди Тангирра Тьер.
Леди Тьер протянула руку ладонью вниз, Феликс пожал унизанные кольцами тонкие пальцы. Леди Тьер многозначительно хмыкнула, и Ариана поспешила сгладить возникшую неловкость:
— Пойдемте выпьем вина?
— Не откажусь, если только на кухне почище, чем здесь, — кивнула женщина и вдруг хищно развернулась: — А вы, молодой человек, куда направляетесь?
Блик, попытавшийся было вдоль стеночки ускользнуть в свою комнату, застыл в надежде слиться с узором на обоях:
— Я-я… полы помою, — нашелся он. — Начну с дальней комнаты, — и был таков.
— У него что, губы накрашены? — спросила леди Тьер внучку, с сомнением глядя оборотню вслед.
— Тебе показалось, — махнула рукой Ариана.
Кухонька, и без того небольшая, словно ужалась от масштаба личности первой леди Империи. Феликс полез на самую верхнюю полку и выудил оттуда три винных бокала из разных наборов.
— Думаю, их стоит помыть, — заметила леди Тьер.
Пока смущенный блондин, отодвинув гору грязной посуды, мыл бокалы, Ариана достала из холодильного шкафа бутылку красного вина — того самого, которое неделю назад открыл для нее Феликс.
— Ариана, а тебе не нужно переодеться? — с намеком спросила бабушка.
Девушка, так и завернутая в полотенце, невозмутимо ответила:
— Нет.
— Не замерзнешь? — в голосе леди Тьер проскользнуло ехидство.
— Если хочешь что-то сказать моему парню, говори при мне, — отрезала Ариана.
Феликс, приготовившийся разлить вино по мокрым бокалам, опасливо покосился на двух темных леди. Старшая расхохоталась:
— Бездна, да не буду я ему ничего говорить! Иди переоденься и высушись, иначе волосы потом не уложишь даже магией! — и она демонстративно села так, чтобы Феликс даже не попадал в ее поле зрения.
Ариана бросила на бабушку сомневающийся взгляд, но вышла. Стоило ей это сделать, и от безразличия леди Тьер не осталось и следа.
— Жениться на ней собираешься? — деловито спросила она, не удостаивая его, при этом, взглядом.
Феликс, чуть не выронив бутылку, замялся.
— Нет? Вот и отлично, даже не думай об этом. Девочка развлекается, пока молодая, но больше, чем на пару лет она в этом болоте не останется, — и он снова был лишен высочайшего внимания.
Она окинула взглядом стол, заваленный всякой всячиной, задержала взгляд на игольнице в виде летучей мыши, выудила из стопки один из альбомов с эскизами и принялась их изучать. Феликсу не очень-то нравилось, что леди Тьер, которая на бабушку Арианы совсем не тянула, максимум — на мать, роется в его набросках, но он молча сидел и молился Бездне, чтобы девушка скорее закончила со своим туалетом.
И Бездна вняла его молитвам. Хотя, вероятнее Ариана и сама осознавала, что безопаснее было бы оставить парня в клетке с голодным рваром, чем на кухне с Тангиррой Тьер. Она вернулась очень быстро, одетая в платье «блестящего» фасона, что бабушка заметила с неудовольствием.
— Даже не смотрела на него, — издевательски отчиталась она внучке. — И кто у вас тут шьет? — спросила женщина.
— Я, — тихо признался Феликс.
— Ты?! — наконец обратила на него взор леди Тьер. Глаза у нее были карие, точь-в-точь как у Арианы. Однако они отличались чем-то неуловимым, словно отражали мудрость, полученную со всеми прожитыми годами.
— Да. Уже несколько лет этим занимаюсь, — он почувствовал на плечах ладони любимой девушки, и добавил: — Кстати, осмелюсь заметить, что ваш портной позволяет себе халтурить. Ткань великолепная, друидский шелк, я полагаю? Но швы выглядят ненадежными: такая вещь и пару лет не протянет…
— Я меняю платья куда чаще. — усмехнулась женщина.
— Вероятно, портной в курсе.
Ариана оперлась локтями о мужские плечи, прислонилось щекой чуть выше его уха и послала бабушке самодовольную улыбку.
— А как ты узнала, где я?
— Говорила с твоим отцом, — пришел её черед улыбаться. — Ну и повеселили вы меня!
— Что? — растерялась Ариана.
— Когда я узнала, что вы трое сбежали, я пришла в такой восторг! Я так и спросила твоего отца: «Хочешь сказать, твои дети сбежали, потому что ты им что-то запретил?» — леди Тьер рассмеялась, откинулась на стул и пригубила вино. Лицо ее не дрогнуло, но бокал она отставила и больше к нему не притронулась. — Правду говорят: любите внуков, они отомстят вашим детям.
Феликс изогнул шею и вопросительно посмотрел на девушку, не совсем понимая, что имеет в виду леди Тьер. Но та лишь махнула рукой, мол, потом объясню.
— Кстати, об этом, — продолжила бабушка. — Ты домой возвращаться не собираешься?
Ариана сердито сложила руки на груди:
— Так ты за этим сюда пришла? Нет, не собираюсь!
— Это всего лишь ссора.
— Всего лишь?! — взвилась она. — Ты, похоже, знаешь далеко не все!
— Ошибаешься, твоя мать мне все пересказала, — спокойно ответила леди Тьер. — Да, он погорячился и сказал то, чего не должен говорить своей дочери отец. За что выслушал, что я о нем думаю. Но ты должна понимать, что мы, темные, — собственники по натуре. У нас в крови защищать жен и дочерей…
— Но я тоже темная! — перебила бабушку Ариана. — И больше всего в жизни я ценю свободу!
— Вот лично ему это и скажешь.
— Я не вернусь домой, и мне плевать, что вы об этом думаете! — она топнула ногой, чтобы придать своему заявлению еще больше твердости.
Леди Тьер сложила руки в замок и оперлась локтями на стол:
— Значит так, моя дорогая. Я понимаю: молодость, влюбленность… Но есть такое понятие как "долг". И твой долг — хранить честь императорской семьи. Дослушай! — предупредила она возражение внучки. — И сюда точно не относится проживание с двумя сомнительными личностями в непонятной квартире с грязными полами. Мириться с отцом я тебя не заставляю, разбирайтесь в своих отношениях сами, но вернуться домой и не давать поводов для придворных сплетен ты обязана!
— Обязана?! Когда это успела набрать долгов, хотелось бы знать? — Ариана прошла мимо бабушки к окну и уперлась лбом в холодное стекло. — Поскорей бы мне исполнилось восемнадцать! Всего месяц, и всех, наконец, перестанет волновать, что происходит в моей жизни!
Леди Тангирра хмыкнула:
— Уверяю тебя, дорогая, все только усерднее станут совать в нее носы. — с этими словами темная поднялась, удивительно величественно выглядя на фоне горы немытой посуды. — Десять дней. Надеюсь, тебе хватит, чтобы остыть, сделать выводы и вернуться домой.
Ответа она дожидаться не стала, исчезнув в золотом всполохе.
Ариана развернулась и печально посмотрела на парня:
— И что толку быть императорских кровей, если за все привилегии приходится расплачиваться правом выбора?
— Если тебя это утешит, у «сомнительных личностей» его тоже зачастую нет. — грустно улыбнулся он.
— Не обижайся, она со всеми такая.
— Я так и подумал. — он приглашающе раскрыл руки.
Ариана с готовностью села к нему на колени и погрузилась в теплоту объятий. Левой щекой она почувствовала легкий поцелуй и тут же нашла его губы своими, утягивая в долгое влажное касание. Распалившись, она легонько прикусила его за нижнюю губу, тут же коснувшись места укуса языком в качестве извинения. Проведя рукой от бедра до середины спины, Феликс обнаружил, что под свободным платьем нет белья…
— Она уже ушла? — заставил их прерваться Блик, застыв в проеме со шваброй и полным ведром воды. — Слушай, Леди, а ты не хочешь…
— Нет, — отрезал Феликс, только крепче прижимая девушку к себе и чувствуя в вырезе рубашки её частое дыхание.
