* * *
Они разносят листовки, когда уже смеркается. Разделились парами, девочки, естественно, вместе, а Антон, как показалось Арсу, хотел пойти с Димой, но того уже выбрал Миша. Арсению не нравилась вся эта ситуация. Приступ ревности Шастуна на глазах у всех выбил его из колеи и не позволял думать о работе, вообще ни о чём не позволял, кроме, собственно, Шастуна. Что с ним делать? Не было ли ошибкой брать в команду молодого, горячего, несдержанного? Не принёс бы он проблем больше, чем пользы. Хотя о чём речь? Он уже приносит проблемы, взять хотя бы эту неуместную чёртову влюблённость в него. – Антон, подожди пять минут, – окликает его Арс. Они идут не вместе, как обычно, болтая и наслаждаясь близостью друг друга, а вразнобой. Шаст немного впереди. Они возвращаются на Литейный, потому что там запасной ключ от штаба, который завтра открывать именно Антону – все появятся гораздо позже. У него новый виток ответственности, а как это теперь сочетать с внезапной ярой ревностью – непонятно. – Я подожду там, – парень кивает на арку, которая ведёт к их штабу, а Арсений бежит на другую сторону проспекта, где теперь кофейная точка «Coffee 24/7», прямо для него. – Самый большой капучино с ванилью, пожалуйста, – улыбается он девушке-бариста во все тридцать два. А, нет, в двадцать восемь, потому что две восьмёрки ему удалили из-за отсутствия места для них, а две оставшиеся до сих пор лежали в десне. Ну, какая мудрость, такие и зубы. Антону его любимый раф с имбирным пряником не берёт – не просил, да и ведёт себя сегодня хреново. – Ваш капучино с двойной ванилью, – девушка доброжелательно улыбается, отдавая самый большой стакан. Заходя в арку, Арсений продолжает ворчать внутри себя на этого нетерпеливого пацана, который не даёт ему времени, не умеет скрывать свои эмоции, но стал таким необходимым. Антона нет возле двери в штаб, Арсению это не нравится. Он ставит сканчик на ступеньку, скидывает туда же рюкзак, быстро достаёт из него пушку и прячет за пояс. Во дворе дальше явная возня и негромкие переговоры. Здоровый жирный мужик с небольшой плешью на затылке прижал всей своей потной тушей Антона к граффити котёнка прямо возле помойки. Вонь тухлятиной прямо сшибает с ног, но видя одну руку этого хрена на заднице Шастуна, а вторую возле рёбер, у Арса наливаются глаза кровью. – Ну привет, уёбище! – шипит он ему прямо в ухо, прижавшись со спины и ощутимо ткнув дуло под лопатку. – А ты всё так же воняешь? Мужчина старается не блевануть от смеси какой-то протухшей селёдки и говна. Они похожи на трёхслойный сендвич, когда середина вмиг перестала что-либо решать, но из вредности продолжает тыкать нож Антону под рёбра. Мальчишка даже не дышит и больше не брыкается и не пиздит. Верит, что Арс всё исправит. – Арсееееений! – тянет это чмо, расплываясь в сальной улыбке. – Сколько лет, сколько зим. – Полгода, мразь! – Считаешь? – он сжимает Шасту ягодицу, тот деревенеет весь, но пикнуть боится – остриё до сих пор неприятно впечатывается ему в межреберье. – Руки нахуй убрал, уебан! – Попову кровь приливает в голову, ему хочется спустить весь магазин в это ничтожество. Держит в реальности только этот мальчик, размазанный по стене и напуганный его давним знакомым. – Твоя новая пассия? Посимпатичнее будет, чем тот панк, – ржёт чувак так, что запах из его рта долетает до обоих крайних парней – и тот похлеще, чем соседняя мусорка. – Гриша. Я, блять, третий раз повторять не буду, – чеканит Арсений, уже нажав на курок. На щелчок дёргаются оба, Антон тоже, наконец, понимает, что происходит за его спиной. А если навылет, а тут я, думает он, а по нисходящей бежит табун мурашек. Арс будто читает мысли и переводит дуло, нежно и плавно, в правую бочину, обезопашивая Шаста в случае ошибки. – Убери от мальчика свои ублюдские лапы. И выброси эту тупую грязную хуйню, что у его рёбер. Итак, рааааз... – Возьми сам! – сально ухмыляется тот, убрав руку от Антона и демонстративно подняв скальпель вверх. – Или так и не избавился от своего страха подхватить ВИЧ? А, пидор? – Два... – Арсений не реагирует. Антон звучно сглатывает, чуть выгибая спину, потому что ему дали больше пространства, но к стене арки он прижат до сих пор. – Три, блять. – Всё-всё, нервнобольной! – Гриша гулко роняет нож на асфальт, Попов брезгливо отшвыривает его мыском подальше и встаёт перед Антоном. Пистолет по-прежнему наготове, но руку опустил. Да, это не проходной двор, тут нет парадных, тут только пухто, но мало ли кому приспичит выбросить мусор. Шума он сейчас не хочет, вот совершенно. – Вон там сток, скинь свою грязь в щель и пошёл отсюда нахуй. Думаю, ни мне, ни тебе сегодня в участке ночевать не хочется. Но если что, я потерплю и переночую. Антон вцепился одной рукой в талию мужчины, а другой – в локоть той руки, в которой пушка. Вот убийств и полиции он точно не хотел бы в этот вечер. Но Гриша выполняет приказ, пинает кроссовком свой ланцет к сливу в центре дворика и сбрасывает вниз. – Съебись! И он действительно съёбывает. – Нормально? – Арсений дохуя на взводе, адреналин молотками стучит в висках, поэтому действия немного расходятся с разумом. Он проводит ладонью по щеке парня, тот было льнёт за ней, но рука уже на шее и в знак поддержки чуть сжимает загривок. – Я норм... – Напугал? Пошли, – минутка нежности закончена, Арс подталкивает его в их двор, ставит курок на предохранитель и убирает пушку снова за ремень. Шаст молчит. Молчит, заходя в штаб, молчит, падая на диван под картой, молчит, когда Арс, заперев дверь изнутри, протягивает ему свой кофе. — Уже жалеешь, что ввязался? Ну, у всех бывает последняя капля. И чаще всего примерно так она и выглядит. – Нет, я не жалею, – парень, наконец, отмирает. Делает большой глоток. – Кто это был? – Одно ничтожество, мой старый приятель. Знаешь про Энтео? – Читал. Православные активисты? – Якобы. Сами каждый второй – пидорасы. Не геи, а именно пидоры. Это его фанатик, нашего местного разлива. – Он лапал меня за член и за жопу! – Я и говорю, псевдоморалисты, – Попова аж передёргивает от того, что его мальчика какое-то убожество трогало за член. – Ходит тут размахивает своими грязными ножами, я полгода назад чуть не подох после такой встречи с ним в тёмном переулке, – Арсений приподнимает футболку – слева под рёбрами у него несколько рубцов. Шаст замечает также гладкий белый животик с красивыми косыми мышцами и созвездия родинок. – А на деле – отвергнутые когда-то мужиками, недолюбленные, кому изменили, кого унижали. Пидорасы борятся с геями. Смешно. – Он тебя пырнул? Вот этот жирный уёбок? – Антону дурно от одной мысли. – Да, четыре ножевых. Но это ерунда, у него тупые ножи. Но, сука, грязные. Я чуть кони нахуй не двинул от инфекции, думал, некроз пойдёт и мне полбочины вырежут. Еле оклемался. – Уёбище, какое уёбище, – Шастун смотрит снизу вверх, в нём бушуют остатки страха, ненависть и дичайшее чувство нежности и страсти к парню перед ним. Но он понимает, что начинать шаги сейчас – глупо. Это адреналин. Поэтому держит себя в руках и даже старается не вспоминать движение арсовой ладони по собственной щеке. – Полнейшее. Зато после этого случая меня перестали швырять по проверкам на вменямость и разрешили хранить оружие. Так что в чём-то ему спасибо. – Так у тебя легально? – Да. Но надеюсь, что исключительно для моего, ну, и твоего теперь, спокойствия. Не хотелось бы пускать в ход. Никогда. Вот честно. Так, у нас же июнь... — Почти июль. – Точно. Надо идти пересдать кровь, хуй знает, что там на его скальпелях, кроме ржавчины, – Арс, наконец, падает на диван напротив и теребит чёлку. – На СПИД? Думаешь, он мог заразить? – Шаст не дышит. Кажется, он заигрался в схожесть с персонажами Квиров, но он же видел себя с Поповым Брайаном и Джастином, но никак не Майклом и Беном. Нет-нет-нет! – Я не думаю, но я хочу сдать. У меня брали там, когда я подыхал от заражения, но надо через полгода. Завтра с утра заскочу в какую-нибудь лабораторию, делов-то. – Это не делов-то, это... Жизнь. Твоя жизнь... – Шаст поднимается и протягивает кофе. – Извини, я половину выхлебал. – Да пей, – отмахивается Арс. Антон подсаживается к нему и утыкается лбом в изгиб шеи. В одной руке стаканчик с кофе, она на весу за спиной Арса, а вторая тихонечко поглаживает через футболку местечко с рубцами от ножевых. Попову хочется взвыть, но он лишь вздыхает тяжело и прикрывает глаза. – Арс... – еле слышно, почти невесомо произносит Шастун, но тот не откликается. За его «да?» несомненно последует вопрос, признание или призыв к действию, а он боится, чёрт побери, просто боится. Напряжение и желание в комнате можно резать ножом. Оба всё понимают, но ни один не рискует сегодня пересечь незримую границу. – Поехали, я отвезу тебя домой. И возьми, наконец, этот долбаный ключ, мы все завтра подъедем не раньше шестнадцати. А ты будь осторожен, умоляю! – Арсений поднимается, находит запасную связку и протягивает парню. В паху призывно тянет, блять, как тяжело-то! – Но этот уебан при свете дня не ходит. Шасту немного стыдно, что Арс везёт его на другой конец города по откуда-то взявшимся в одиннадцатом часу пробкам, но в салоне, где тихонько играет Queen, а они только вдвоём, пусть даже и молчат, думать о каком-то стыде – преступление. «And here we are, we're the princes of the universe, here we belong, fighting for survival we've come to be the rulers of you all» орут они на два голоса, коверкая слова и хихикая, когда пробка, наконец, рассасывается, и Арсений топит сто двадцать по пустому отрезку дороги. А Антону кажется, что он самый счастливый говнюк во вселенной.* * *
«Привет, я на месте, работаю. Как Юля?» «Доброе утро, на встрече с адвокатами. Это часов до 6, я скоро ёбнусь» «Держись! Хочешь, подъеду? Будем ёбаться вместе» «Сделай кое-что другое. Нужен ролик про вот такие обвинения за нихуя, про вседозволенность ментов, про то, что людям нечем заняться и они ищут пропаганду там, где её нет» «Прям разъёбный?» «Прям да. Который будут блочить с полопавшимися сосудами в глазах. А мы снова и снова выкладывать. Пусть отсосут!» Антон не хотел видеть это слово. Даже в этом контексте. Ни в каком. «Понял, сделаю. Полторы минуты?» «Давай хронометраж на твоё усмотрение, я тебе доверяю» Господи, а вот это говори, говори, ещё, ещё! «Ты в лаборатории был уже?» «Блять, забыл!» «Арс, это нахуй здоровье, ты чего?» «Не ори, щас загуглю, что тут рядом и доеду, пока Юля занята» «Давай, пожалуйста. Это же будущее!» Наше... «Всё, я сдался, Шаст, можешь не разводить кипиш😜» «Когда результат?» «Через сутки»* * *
– Арса сегодня не будет, – Эмилия сообщает это всем присутствующим, но особо выделяет Шастуна. – У Юли пока всё не очень хорошо, адвокаты даже браться боятся до второго числа. Пока подвисло. Шаст очень-очень сочувствует Юле, она так мягка и внимательно к нему, даже больше, чем собственная мама. Но его гложет небольшой червяк, что Арсений сообщил Миле, а не ему... «Антош, вызвали на интервью на какое-то не в рот ебацца независимое радио. Еду. Не попрусь уже в штаб сегодня. Не скучай» «А если скучаю?» «Завтра увидимся☺️»* * *
«Арс, можно отпроситься завтра на утро? Буду ближе к обеду» «Ты не мой подчинённый, Антош) Можешь взять весь день» Вот же зараза! А как же «нет, я буду скучать», «а какие у тебя могут быть дела без меня?» Шаст, честно, хотел бы подобных вопросов, чуть-чуть ревности, он никогда не считал её проявления ни неуважением к партнёру, ни признанием в собственной неуверенности, как вдалбливала ему Нина. Вот она почти не ревновала, ну может, потому что она водный знак? Ёбтвоюмать! Парень лезет в его аккаунт и поджимает губы. Тоже рыбы? Ну зачем? «Мне не нужен весь день, мне нужно пару часов. Потом приеду ролик доделывать, ещё немного осталось, но нужно обсудить с Юлей и с тобой» «Хорошо, приезжай как будет удобно, я там всё равно часов с 8, сегодня просрал всё на свете» «Как интервью?» «Если выйдет – будет кайф, я там много чего наболтал. Но может быть и так, что завтра ворвутся в студию и изымут все записи» Они ещё немного болтают обо всём – о четвёртом сезоне «Квиров», о Юле и прогнозе погоды на завтра. Антон трескается от улыбки, просто глядя на экран с открытым диалогом с этим человеком. Но ему интересно, вот они сейчас в постели вдвоём с Денисом, а Арс переписывается с ним? Ублюдски хихикнув от этой картины, Шаст пишет: «Сладких снов» и, бросив незаинтересованный взгляд на давно спящую Нину, ложится и сам.