Радужный Питер (Шастун, ты пиздец)

– Так вы не рассматриваете вариант просто сменить страну? Жить без борьбы, просто жить, любить, ходить по улицам за руку, возможно пожениться? – интервьюерка, приятная женщина лет сорока, смотрит на парней с улыбкой и большой симпатией. Они в Тагиле, в подпольной студии запрещённого «КвирФМ», но которое в данную минуту из всех уголков страны и даже мира слушают около трёхсот тысяч человек. И, возможно, что на выходе из подвала полиция примет под белы рученьки и ведущую, и звуковика, и самих заезжих питерских геев, поэтому они используют каждую из сорока минут этого интервью с пользой и для себя, и для комьюнити. Много позируют и для фото, Антон перестал этого стесняться. С мамой он ещё не обсудил, да и вряд ли она увидит столь узкоспецифичные группы, где обычно мелькают их лица, ну а если увидит – они скорее поболтают. На Арсении футболка «Lord I've sinned», на нём «A sin», они придумывают их прямо в пути, высылают макеты в близлежащий город и забирают перед интервью и встречами. – Мария, скажу откровенно. Я хочу взять этого мальчика и уехать нахуй в Европу. – А бороться? – Шаст подаёт голос. – Это бессмысленно. – Не затем, чтобы победить, а затем, чтобы показать , что мы не невидимки! Боже, как же я люблю тебя, думает Арсений, рассыпаясь на миллионы сердечек прямо там, в студии. – То есть вы, Арсений, будучи самым известным активистом в Санкт-Петербурге и входя в топ пять по России, готовы бросить это? Ради Антона? Спокойствия? Создания семьи? – Машуль, это сложный вопрос. У меня пока качели. Антон да, он меня изменил. С одной стороны, он – мотивация продолжать, в нём столько энергии, запала, новых идей. Он прямо оживил нашу компанию и меня. Шастун сам тает от любви к этому человеку, ловя каждое его слово, а фотограф ловит его улыбку и нежность в глазах. – А с другой, когда я думаю, что мы теряем молодость за всеми этими войнами, спорами, судами, нервами... Мы могли бы путешествовать, заниматься любовью и брать от жизни по-максимуму, а не вот это всё... – Пока у нас вроде бы получается совмещать, даже вот этот трип тому подтверждение, разве нет? – Шаст робко забирает слово, Арс его охотно отдаёт. – Что вы скажете, Антон? – Я думаю... Нет, я уверен, что через несколько лет мы уедем. Но пока есть силы, пока нам тоннами приходят письма с благодарностями – всё не зря. Но если эта деятельность начнёт мешать личной жизни, либо рассорит нас, либо будет отнимать больше времени, чем мы готовы выделить, тогда я скорее всего сделаю выбор в пользу выхода из этого всего. Я вижу иногда, что Арс действительно подустал, вся его команда тоже, они много лет воюют, я прекрасно понимаю... Но мне хочется верить, что я и правда привнёс какие-то идеи, новую жизнь, новый виток активности. – В Арсения? – улыбается ведущая. – И в него тоже. Потому что мою жизнь он измнил нахрен полностью. Как знаете... – парню сиюсекундно приходит ассоциация и он ею делится, – эти развивающие игрушки для младенцев с геометрическими фигурами? Вот ощущение, что я квадрат, который все годы пытались запихнуть в прорезь треугольника. А я не впихивался туда. Пришёл Арс и передвинул меня к подходящему квадратному окошечку. Как-то так. – Интересно у вас голова работает, – Мария немного подвисает. А Арсению кажется, что он вчера любил этого парня более, чем это возможно в принципе на земле, между двумя людьми, но сегодня это чувство ещё немного увеличилось.

... Ранее...

– Это пиздец! – констатирует Шастун, когда им выдают их «Инфинити». – Дурак, что ли? Это пиздато! – Арс жмёт руку и обнимает мастера. – Спасибо, Аркаш, это прям олицетворение моей мечты. На правой бочине автомобиля красуется огромная аэрография в виде шестицветной радуги и перечёркнутого 6.21. – Ты планируешь на этом доехать до Тагила? Серьёзно? – Антон невесело забирается на пассажирское, как раз со стороны картиночки. – Как бы живыми доехать до Литейного хотя бы... – Ну, мальчик мой, где твой азарт? – Инстинкт само- и тебясохранения его глушит. – Брось, – Арсений везжает на Пулковку. – Это моя собственность и я имею право нарисовать на ней хоть член во рту. – Арс, я серьёзно, ты как-то подстраховался? Мы нахер поедем в десять городов... – В одиннадцать. – В одиннадцать городов, будем ночью на трассе, что с ночёвкой – тоже пока неясно, вдруг мы выйдем с утра из гостишки, а вместо тачки – груда металла? – У меня лучшие юристы, ты же помнишь? – пока они на светофоре, Попов становится серьёзным и забирает в плен рук и губ руку Шаста. – У меня индивидуальная страховка. – Типа дсаго? – Ещё более индивидуальная. Если хоть один мудлон только пальцем тронет мою малышку – всю оставшуюся жизнь будет работать исключительно на неё. – Люто звучит, – Антон расслабляется, ну действительно, мужчина ещё никогда не подводил и не подставлял, ему не верить даже как-то неловко. – А меня не застрахуешь? – Ты ломаться собрался? Шаст, пробег слишком маленький, не пизди. – А если поломают? – Они не жильцы тогда. Ну что, запрет на приближение Гриши у тебя на руках. В остальном – я всегда рядом. – За тобой правда и пушка? –улыбается парень, кладя руку ему на колено. Нет, он однозначно доверял Арсу, но ведь ошибки бывают у всех, даже у машин, что уж говорить о живых людях. Поэтому какое-то отдалённое беспокойство в нём всё-таки остаётся, пусть и где-то в глубине. – Так что с Сафо? Ты придумал, как ей поехать с нами? – Да, она в любом случае едет с нами. Зря, что ли, к шлейке привыкает? Оба хохочут, вспоминая, как впервые надели ей стропы, а девочка заистерила, расползлась лапками и яростно попыталась снять это безобразие зубами. – Ты ответственный, ладно, малыш? За горшок, за поиск ночлега, кто принимает с питомцами. – Конечно. Если не найду жильё, то переночую с ней в машине. – Да конечно, ты не отделаешься от секса в каждом городе! – Такая у тебя мечта, да? – ржёт Антон, у которого подрагивает член от полученной информации.

* * *

– Какая красота! – Эмилия восторженно селфится на фоне радуги. – Давайте я и вас сфоткаю, ребят. Щас Варюха увидит – визга будет. – Котик, только не ставь на аватарку, ладно? – Арсений позирует подруге, притягивая Антона для поцелуя, тот охотно ловит его губы, но умудряется коситься в камеру Милы и показывать виктори. – А то мы рискуем не доехать и до Твери. – Это мы завтра. Поедем. На такой. Нахуй. Красоте??? – Варя появляется на пороге штаба с блестящими глазами. – А вы с нами? – Шаст приподнимает бровь. – Прости, забыл сказать, да, девочки с нами. Но только на три города. Ты же не против? – Эй! Ты против? – Варя надувается как рыба-ёж. – Предатель, блин. – Да нет, ты чё, сестра, – Антон приобнимает девчонку, хотя, положа руку на сердце, он и вправду мечтал поехать только с Арсом. Чтобы не стесняться ни в выражениях, ни в действиях, иметь возможность отсосать прямо в пути, да и просто его мужчина заслужил небольшой отдых, перезагрузку. А поскольку они едут опять-таки по делу, им предстоит хуева туча интервью, встреч, съёмок и людей, посему самый кайф ожидался как раз в дороге. – Любовь моя, девчонки только до Ярика, там у Милки мама, не кисни, – подталкивая парня под жопу ко входу, шепчет Арсений в нежную кожицу на шее. – Будет весело. И не забудь: один город – один оргазм. – Всего один? – Нет, конечно, – Попов в штаб не проходит, на свой рабочий диван не заваливается, в ноутбук не утыкается, что уже странно и невероятно. Он прижимает к себе Шастуна за животик, чем любуются со своего места Дима и Юля. – Итак, ребят. Завтра в десять мы отчаливаем. Города следующие: Тверь, Вологда, Ярославль, Нижний, Киров... Антон? – Казань. – Да, Казань, Ижевск, Екатеринбург, Тагил, Сыктывкар и Архангельск. Нас не будет два месяца, может чуть больше. Я пиздец психую, как вы все понимаете. – Всё будет заебись, дружище, – Михаил поднимает кулак в виде жеста «рот фронт». – Мессенджеры и скайп никто не отменит. Мы не рассыпемся, хоть ты и наш лидер. – Езжай и делай, что до́лжно, дорогой, – мельком кивает Дмитрий, но он в принципе сдержан. – Родные, звоните, – а вот Юля растрогана, будто они прощаются навсегда. – И ты, если там что-то... непредвиденное, Юленька. Даже там вы в приоритете, я всегда на связи. – Принято, Арсюш. Последняя игра? – она щурится, улыбаясь. – Да легко, – Антон нехотя выпутывается из объятий любимого мужчины и идёт паковать Сафо. – Начинай, малыш, тогда. – Ты не боишься за свою жизнь? Даже после этого уёбка с грязными скальпелями? – Ох, мальчик, ты ещё не знаешь о скинах, которые нас попиздили в баре... – вздыхает Миша, видя стекающее с паренька лицо. – И за баром, – дополняет Арсений, потирая подбородок – воспоминания не из лучших. – За себя меньше, за вас – больше. – А давай ты немножко и себя обезопасишь? Любимый. Пожалуйста! – Антон прижимает к себе кошку и сам смотрит просящим котёнком. – Арс? – Юля дублирует взгляд. – Мы обсудим это. – Антош, если он соскочит – пиши мне, – улыбается психолог. – Теперь твой вопрос. – Тебя устраивает такая жизнь, Шаст? – Попов серьёзен, резко серьёзен настолько, что все в комнате напрягаются. – В двадцать два нет желания тусить, шататься по барам, менять партнёров, не заморачиваться? Ты мог бы делать видюхи и жить припеваючи. Даже встречаясь с парнями. – Нет, Арс. Я делал это до восемнадцати лет и мне стало скучно. Я нашёл своё место и своего человека. У меня нет желания тусить по барам, у меня есть желание поехать со своим мужчиной в одиннадцать городов и давать там интервью, помогая нашим единомышленникам и борясь с системой. Все пятеро перестают даже дышать, потому что эти двое, когда смотрят друг на друга, создают какой-то свой отдельный мир. Он и завораживает, и заставляет ощущать себя лишними. – Обожаю, – Арс шепчет одними губами, а у него по холке бежит стадо мурашек. Шастун просто улыбается и сажает Сафо в переноску. Сегодня она впервые ночует с ними в настоящей квартире, парню немного волнительно от семейности этого момента. А про чувства он ответит, когда они останутся наедине, потому что его любовь в последние дни просто вываливалась за все возможные рамки, немного пугала своей силой и совершенно не желала быть напоказ. Попов видит его настроения и закругляется. – Итак, радужный трип объявляется открытым. Одиннадцать городов, семь с половиной тысяч километров и два месяца наших жизней. – Ура, – смеётся Варя. – Ждём вас утром у нас, клянёмся не опаздывать.