Радужный Питер (Шастун, ты пиздец)

– Вот бля, а нам не надо переехать в штаб попросторнее? – Шастун держит дверь, пока Арсений, Миша и Дмитрий заносят внутрь новенький огромный «Ксерокс». Вдали, привалившись к граффити, стоят Гриша и его дружбан Сева, которым приближаться к парням запрещено, но ничто не мешает почти через день таскаться сюда и издали показывать пантомимы. Как они пырнут в живот да горло перережут. Но настолько это комично и жалко смотрится, что даже тревожный Антон уже не реагирует, они стали фоном. – Ну ты что, мой хороший, управляющая компания только одобрила установку ворот. Я хочу посмотреть на ебала этих, когда они будут разыгрывать свою миниатюру через решётку, – Арс бросает уничижительный взгляд на двух клоунов, они втроём опускают машину на пол, и тот подходит легонько поцеловать парня. – Не лишай меня такой возможности. Закрывай, холодина. – Ну и что, рассказывай! – Дима рассматривает принтер. — Какая там у тебя идея? – Еженедельное издание. Как «Гей-таймс» у этого паренька из Твери, — кивает Шасту. – Игоря. – Ты имена запомнил? У меня вот пюре в башке после поездки. — Я ему чувака с радужным козлом рисовал, конечно, запомнил. – Почему с козлом? – Это символ города. – А, точно. – Голуби, мы тут ещё, – кхе-кхекает Михаил, снимая стрейч-плёнку с новенькой машины. – А, да. В общем, четыре-восемь полос, по типу «Метро», только раздавать не до работы, а после. Чтобы люди доносили домой и просматривали за ужином, когда уже не сонные и концентрация норм. — У тебя есть столько идей? – Дима вскидывает бровь, обрезая плёнку там, где она не разматывается, потому что вросла намертво. — Слушай, ну выпуска на три уже точно есть в башке. У меня столько эмоций после поездки. – Я видел в инсте. А не лучше делать там? – И там тоже, Мишань. Но сорока и пятидесятилетние вряд ли будут в инстаграме на пидорских страницах зависать, так что я хочу бо́льший охват. Ну же! – Я поддерживаю, – подаёт голос Шаст. – Да нет, идея супер, просто затраты, риски... – Дима поправляет очки и выбрасывает упаковку, с которой они, наконец, справились. – Всё в процессе выяснится, дорогой. А что насчёт последующих выпусков... Ну жизнь же не останавливается, будут идеи и темы, никуда не денутся. Сейчас девочки доедут, сядут верстать первый. Антош, выгрузи на ноут Милы все наши фотки из поездки, плиз. — Где ты голый – тоже? – Да ёб вашу мать! – смеётся Миша, изучающий уже инструкцию к принтеру и потягивающий кофе. – Нет, давай это только для твоего пользования, ладно? – Попов наглеет, целует своего мальчика размашисто, рукой же замирая в сантиметре от твёрдого члена, отчего тот пускает ноздрями пар. Шастун скинул все фотки городов из их трипа для Эмилии, разобрал входящие, перекусил, поприставал с просьбами ласки к Арсу, но тот с товарищами весь погружён в установку драйверов и калибровку машины. Девчонки тихонечко ваяют спуск газеты, когда парень кидает Миле. «Как называется группа Дэна?» «Нахера тебе?» «Мне скучно. Я понимаю, что он уехал, но хочу посмотреть» «Король пентаклей. Только он не уехал. Мы из Ярика вернулись, а он тут тусит» «ЧЁ???» «Покурим?» Они выходят в дальний двор, благо, что клоуны с ножами замёрзли и свалили. – Чего он тут искал? – Антон зол и нервичен, вроде курить бросил ещё в поездке, но сейчас затягивается дичайше крепким милкиным Капитаном Блэком. – Да ты не очкуй, малой. А с чего инфа, что он уезжал? – Он мне сам в августе сказал, что на север возвращается, типа ему тут без Арса делать нечего. – Ага, да конечно, у него здесь творчество, ответственность за команду и ещё он... – Миля затыкается, видно, раздумывает, говорить или нет. – Ну? – Миша сказал, что был на БДСМ-сессии в ноябре. – Надеюсь, висел на крюках с тридцатисантиметровым плагом в жопе? – Шаст кашляет от дыма и крепости. – Да нет, он в качестве гостя. С мужиком каким-то. – А что, им с мужиком больше ходить некуда, кроме заведений Арса? – У нас тот же вопрос, но ты не психуй, Тони. Арсений если разлюбил – то ему неинтересно больше, он к прошлому не возвращается. Да и по тебе с ума сходит, это уже не секрет. Ок? – Блять, – Антон мозгом всё понимает, но тем не менее в ярости. – Я хочу спокойствия, спокойствия нахуй! И себе, и главное – Арсу. Он так заебался за этот год... Мил... – Да? – Вот ты знаешь его, он способен выкинуть какую-нибудь хуету? – Да, увы. – Блять... – Блять, – соглашается Эмилия.

* * *

— Арс, ты охуенно пишешь! – Антон дочитывает пост в инстаграм и лезет нежиться, его мужчина занят весь день, а он уже изнемогает без ласки. Возвращаясь из Архангельска, парень анализировал всю поездку, все интервью, все слова любимого и ему начинало казаться, что тот приедет домой и скажет СТОП. Будто он выдохся, и идейно, и физически. Даже не хотелось, чтоб так было, потому что Шаст пока горел и мечтал побороться. Но Арсений напротив втянулся в ежедневные войны с энтузиазмом, коего не было до поездки. И теперь Антон терялся, точно ли хочет подобной активности. Ведь Попов уже не только раскручивал, причём довольно успешно, инсту, написал уже около двадцати колонок для первого выпуска газеты, но ещё и до трёх ночи прикидывал бизнес-план ЛГБТ-кафешки. – Как у Дэбби, – улыбнулся он, будучи застуканным за этим занятием, наверное, думая, что тем самым растопит сердце своего мальчика, преданного фаната «Квиров». – Спасибо, котик, – Арсений проводит нежно по его гладенькому в кой-то веке подбородку и возвращается к писанине. Антон обречённо ложится ему головой на бёдра, чтобы хоть так быть ближе. Может, Дэн и не был совсем уж неправ... – Про Лейлу пишешь? – Ага, история у неё, конечно... Атас! У неё старший брат, который признался родителям, что гей, за два года до неё. Его вышвырнули из семьи, убрали из завещаний всех бабушек, и отец предложил съебаться из Чечни по-хорошему, иначе, цитирую: я буду жить, зная, что нашу землю порочат твои стопы, и в один прекрасный день твоё тело найдут бездыханным на помойке, где тебе и место... Арсений параллельно это печатает после чего вздыхает и откидывается на подушке, гладя парня по локонам на затылке. Тот щурится до лучиков вокруг глаз, которые Арсений просто обожает. – А следом и Лейла со своим признанием? Там родители ещё живы или отравились своим же ядом? – Они вышвырнули сына и сделали все ставки на дочь, ждали внуков. А она извинилась, что нечего им ждать... Короче, я сейчас допишу и прочтёшь, чего я спойлерю? – Что-то мне уже ссыкливо в Воронеж ехать, – Шаст целует раскрытую ладонь своего мужчины и гладит ею себя. – Не отвертеться уже, у тебя месяц на подготовку, любимый, – Попов возвращается к посту. А Антон берёт телефон и бросает сообщение: «Юлечка, игра в вопрос. Прям щас!» Звонок врывается между размеренным звуком печати, хотя уже полдвенадцатого. Только в эту секунду Шастун понимает, что это явное палево, как ему раньше-то не пришло в голову. – Да, Юлечка, – Арс принимает видеозвонок без удивления, нажав на «сохранить файл» и откинув ноутбук. – Доброй ночи, мои родные, – женщина на экране улыбается, но ей явно неловко. Шаст салютует ей с благодарным кивком с живота своего мужчины. Рука того возвращается в кудри на затылке и чёлку, отчего парню уже кажется, что зря он всё это затеял. – В вопросик? – Юль, щас??? – А я легко... – Тогда давай, Антош. – Родной, ты не думал о том, что немного перебарщиваешь? Я понимаю, что веду себя сейчас как Денис, и очень не хочу превратиться в него. Но ты же... убиваешься. Ты опять плохо спишь, выживаешь на одном кофе, мы три дня не занимались любовью... – Любимый... – до Арсения будто бы доходит осознание, он смотрит с теплотой. – На Дэна ты не похож, не волнуйся. – А по делу? Чем ответите, Арсень Сергеич? – подозрительно интересуется Юлия. – Антош... Мы же планируем уехать... Если я всё верно понял, пока мы колесили и нас интервьюировали. Но перед этим я хочу запустить по-максимуму всё. Чтобы оно жило, когда нас уже не будет в стране. – Прости... – у Антона по лопаткам бегут мурашки и ему чутка стыдно, что он даже Юлю сорвал, а оно вот как всё. – А напрямую у меня спросить, мальчик мой? – Арс улыбается, проводя тыльной стороной фаланг по его щеке, не злится, будто бы напротив даже, его топит любовью к пареньку. Юля также расплывается в улыбке, но всё же встревает. – Я очень за, чтобы вы, мои котятки, говорили друг с другом, но психологов тоже со счетов не списывайте, ладно? Арсюш, вопрос? – Ты потерпишь, мой хороший? – Я и потерплю, и помогу тебе. Только не забывай меня во всей этой ебучей гонке, я скучаю... – Я не забываю, ты чего, я делаю всё это для нас, я даже блять дышу только благодаря тебе... – Арсений уже тонет от встреченного взгляда парня, Юля даже через экран ощущает себя лишней. – Мальчики, сладчайшего вам секса, я прощаюсь. Телефон гаснет, Попов отодвигает ноут ближе к краю постели, где клубочком лежит Сафо. – Ты всё слышал... У Антона застилает взгляд похотью и возбуждением от этого тембра и такой интонации. Он переворачивается и осёдлывает бёдра любимого мужчины, соприкасается уже вставшим членом с его, начинающим тоже подниматься. – Извини, Тох, я должен был озвучить, почему-то решил, что и так понятно... – Тссс, вот сейчас ничего не говори, просто займись со мной сексом, – он накрывает губы Арса, но надолго не задерживается, его рот пустует, он хочет уже спуститься вниз по телу и заглотить, ощутить, как встаёт уже у него под языком, как сочится чуть сладковатой, чуть солоноватой жидкостью и в очередной раз удивиться, как можно жить двадцать два года натуралом, а потом одним днём стать безвозвратно потерянным геюгой. Но вместо рта сжимает член прямо через трусы и шорты, Арс закусывает губу, постанывает пока тихо, скорее тяжело дышит. В его взгляде: малыш, продолжай. А малыш и рад продолжить. Тихонько надрачивает через два слоя ткани, у самого уже волоски по всему телу стоят дыбом, а член оттягивает трусы и притягивает взгляд Попова. – Антон.... Боже... – Ммммм?.. Тот гипнотизирует тёмными с поволокой глазами, подключает вторую руку, трёт стояк между. – Ты невероятный... За пять месяцев Шастун так и не привык к комплиментам и к виду такого зачарованного Арса, зачарованного им, его внешностью, его действиями... Да как так? Такой нереальный мужик течёт по нему? Шутите? – Ааааарс... Пиздец, какой у тебя член... – шепчет парень, наконец, стягивая все шмотки и припадая лицом к паху. Головка уже блестит от смазки, Шаст почти воет от возбуждения сам, вылизывает всё, что попадается под его язык. Притирается щекой к стволу, водит губами по всей длине, по кругу, вылизывает уздечку, тычется кончиком языка в уретру, спускается к яйцам, облизывает, засасывает кожу, снова перемещается к головке. – Антон... Блять... Антош... Ну! – Попроси... – абсолютно по-блядски шепчет Шастун, держа член крепкой хваткой, обглаживая его щекой и смотря из-под ресниц. На его губы сейчас можно лепить пометку «18+», так они блестят от слюны и предэякулята, да ещё и приоткрыты как в каноничном пореве. – Возьми в рот... Умоляю... – Арсений уже у точки отчаяния, его начинает потряхивать от желания разрядки, но не себе на грудь и даже не на грудь Антона. Эти губы нахер лишают его остатков мозга и самоконтроля, он помнит этот рот, его шёлковую влажность и хочет туда попасть. – Трахай... – если Арсу показался пошлым предыдущий жест, то в сравнении с этим тот был по-детски безобидным. Антон открывает рот прямо под диаметр члена, вываливает язык, прикрывает зубы губами и подтягивается на руках чуть выше. Видит замешательство в глазах напротив, перевешивающее желание. Доля секунды осознания этого – того, что у Арсения не отключается голова насовсем и остаются границы, даже когда кровь из мозга перелилась полностью в член – просто разматывает в ноль, но парень чётко и уверенно повторяет своё приглашение. – Можно... Попову хватает от силы десяток фрикций, чтобы излиться в горло, держа любимого мальчика за сильно отросшие волны на затылке и поскуливая, будто оправдываясь, что не отказался. – Шастун, ты пиздец... Чувствую себя извращугой... — прижимает к себе пацана, уже жаждет отсосать ему, но мышцы ватные пока. – Я хочу... – шепчет тот прямо в губы, умудряясь ещё и влажную чёлку со лба убирать, хотя положение для этого крайне неудобное, он стоит на локтях, нависая над своим мужчиной, – Чтобы мы друг для друга стали такими партнёрами, у которых в постели не будет вообще никаких запретов... И границ... По рукам? – Тош... – Арсений держит в руках его лицо, как самую большую награду, драгоценность и смысл жизни, ведёт по скулам большими пальцами и пытается утихомирить собственное сердце, которое неспокойно хреначит по рёбрам изнутри. – Я не знал, что можно любить человека с каждым днём сильнее. Как ты делаешь это? – Я могу отзеркалить вопрос и тебе, Арс... Если бы ты знал... Сколько у меня всего внутри... К тебе... – Так расскажи. Любимый... – Арсений не сказать что напрягается, но точно заинтересовывается. В голове всплывают слова из интервью в Ижевске, уход от вопроса Юли Викторовны в Казани, да и в конце концов он сейчас смотрит на татушку с буквами их имён, которые слились воедино на хрупкой грудине Шастуна. – Меньше слов, у меня сейчас хуй отвалится, – соскакивает Антон с темы в очередной раз, явственно понимая, что всю жизнь бегать от разговора не удастся.